– Не спи, замёрзнешь! Аль медовуху вчерашнюю не переварил? – поддержал другой голос.
– Кто там кровши хотел? На! Валет, ты ему ещё и зубы почисть заодно! – раздался хохот.
После небольшой паузы, дав противнику прийти в себя, Валет негромко проговорил:
– Ты чё как приведёный? Не бзди, здесь все свои.
Тут же он снова перешёл в атаку и нанёс целую серию ударов, постепенно ускоряя темп. По мере ускорения Демид всё меньше успевал думать и анализировать и всё больше поддавался общему ритму движений, доверяя рефлексам и памяти своего тела, которое отлично знало, что нужно делать. Пробыв с минуту в глухой обороне, он наконец почувствовал в себе уверенность и даже больше, ощутил радость битвы. Постепенно его движения стали более скупыми и точными, он начал с лёгкостью отбивать все удары, которые, уже не церемонясь, обрушивал на него противник, и, войдя во вкус, начал сам атаковать.
– Во, Котяра разошёлся! Гляди, как шерсть дыбом встала! – восторженно заорал Семён.
– Эй, Дёмка! Вдарь ему, чтоб с него карты посыпались! – веселился другой казак.
Чем глубже наш герой погружался в боевой транс, тем сильней менялся звук самого боя, звон железа стал тоньше, чище и чаще, а иногда и вовсе превращался в шелест, потому как умелый фехтовальщик перестал бить по клинку противника, а скользящими движениями лишь менял траекторию ударов и не останавливаясь, переходил в контратаку. Такая техника боя была возможна благодаря полному слиянию со своим оружием, как будто не сталью, а рукой, он касался сабли противника, плавно уводя её в сторону. Тело само знало когда нужно присесть, когда подпрыгнуть, а приходилось и прыгать, пару раз уже Валет делал выпады по ногам и там было не до «скольжения», в общем наш герой так уверенно себя почувствовал, что у него появилось ощущение абсолютной безопасности поединка и собственной неуязвимости. Казалось не существует никакого способа, чтобы кто-то смог достать его клинком.
– Пырни его! Пырни! – снова раздалось в толпе.
– Нихай тоже кровью умоется!
Валет рубился по простому, он не владел такими изысками фехтования как Демид, и старался компенсировать это скоростью и натиском, осыпая противника сериями ударов сверху, снизу, сбоку, по ногам, делая выпады в грудь, пытаясь пырнуть, как уже не раз советовали из толпы. Неопытному человеку со стороны могло бы даже показаться что Валет побеждает, настолько яростны были его атаки, однако всем окружающим уже было ясно чем закончится поединок. Когда каторжанин сделал очередной выпад, Демид каким-то змеиным движением сабли проскользил вдоль его клинка и упёрся остриём ему под ребра, чуть было его не поранив, благо сабля была тупая.
– Я ж говорил пырять надо! – не унимался тот же голос.
– Да найди ты себе уже бабу, родной! Её и будешь пырять! – задорно ответил ему кто-то.
Толпа взорвалась хохотом, а когда все утихло, послышались уважительные замечания:
– А знатно Котяра бьётся.
– Лютого наука.
– Мастерство не пропьёшь.
– И дурманом не прожрёшь!
Как зачарованный, стоял Демид, обливаясь потом и глупо улыбаясь. Как пение райских птиц, слушал он грубые комплименты казаков.
«Так вот почему Валет в начале сказал ”не прибедняйся“», – пришла в голову запоздалая мысль.
Пожалуй, такого восторга он ещё никогда не испытывал, даже когда нашёл ту счастливую печатку, давшую ему путёвку в этот мир, а ведь он здесь только с неделю, то ли ещё будет…
С этого дня наш герой стал регулярно практиковать сабельный бой, но только уже не на кругу со сверстниками, как оказалось среди молодёжи ему равных нет, а дома, с батей, чему тот был душевно рад. В искусстве фехтования Лютый вообще на всем хуторе был номер один, а Демид, как его наследник, соответственно держал лидерство в премьер-лиге, хотя и среди матёрых казаков мало кто мог бы соперничать с ним, разве что Чига, о его мастерстве Игнат высказывался очень уважительно.
– Этому делу, – рассказывал он, указывая взглядом на саблю, – Меня отец научил, рубка у нас по наследству передаётся, а род наш ведётся ещё со времен Батыя, слыхал о таком?
– Слыхал, – ответил Демид, внутренне усмехнувшись и подумав: «Да ещё побольше тебя слыхал, сколько книг было прочитано об этом знаменитом завоевателе и о его ещё более знаменитом дедушке».
К слову сказать, Лютый был человек грамотный и тоже очень любил читать, это было ещё одна его особенность, выделявшая его на фоне местного контингента. У него даже имелись целых три книги, которые он по многу раз перечитывал. Это был какой-то совсем древний, истрепавшийся богослов, по которому его учил грамоте ещё его отец, и два уже почти новых образца современной и наверное модной на тот момент художественной литературы: «Метаморфозы» Паблия Овидия 1769 года издания и «Простодушный» Вольтера 1775 года, разумеется всё в русском переводе, если бы Лютый умел бы читать ещё и на иностранных языках, то это пожалуй было бы уже слишком, или как сказали бы местные «уж дюже».
Благо на дворе была эпоха просвещения, и в стране уже появилось много издательств, которые переводили на русский язык самые известные произведения зарубежных авторов, правда большинство книг все ещё печаталось за границей.
«Эх, – думал наш герой, – ещё совсем немного не дожил Игнат до расцвета русской литературы. Уже лет через пятьдесят, будут вовсю греметь Пушкин и Гоголь – два близких друга, два великих гения, заложивших основательный фундамент для будущих писателей и поэтов. Эти два товарища не только дали мощный толчок для грядущих поколений, но и до сих пор остались непревзойденными, про таких как они говорят “поцелованные богом“».
Не даром в самом центре Петербурга стоит памятник Николаю Васильевичу, если представить всех великих русских писателей как звёзды на небе, то Гоголь это будет полная Луна, которая никогда не угаснет. Многие известные классики, например такие как Булгаков и Толстой, признавали что именно этот великий мастер вдохновлял их на литературные подвиги. Да и сам автор этих строк, как уже наверное догадался читатель, тоже считает себя учеником Николая Васильевича. В общем, если бы Игнат Котов имел возможность прочесть «Тараса Бульбу», а тем более «Мертвые души», то уже навсегда позабыл бы про какого-то там Вольтера и Овидия.
– Так вот предок наш, – продолжил Лютый, даже не догадываясь какие масштабные мысли сейчас в голове у его сына, – Был в то время летописцем, то была редкость великая, если даже щас, спустя почти пять веков, на всем хуторе читать умеем только ты, да я, да мы с тобой! Когда пришёл на Русь хан Батый, то наш пращур, имя его не сохранилось, сначала повоевал против него, а потом и сам попал в его войска. Татары так делали, отбирали рекрутов в завоеванных странах и отправляли их сражаться против других народов…
– Да знаю, знаю, – перебил его Демид, – Что там про предка?
Игнат недоверчиво на него покосился, но ничего не спросил и продолжил дальше:
– Пришлось ему побывать и повоевать в разных местах, и в Азии и на Кавказе и даже в Европе, вот где-то там, у кого-то он и перенял искусство боя на саблях, которое до сих пор у нас в роду передаётся. И с этого самого предка все казаки нашей линии обучаются грамоте. А что в нашем роду было до него, то неведомо. Хотя все мы от Бога свой род ведём, – немного помолчав, добавил он.
Помимо ежедневных занятий по фехтованию, отец показал Демиду ещё одну практику, которая позволяла отработать удары клинка до совершенства.
Поглубже в землю втыкался деревянный прут, а на торчащий конец вешалась шапка, так вот нужно было так этот прут перерубить, чтобы шапка не отлетала в сторону и вообще не упала на землю, а просто опустилась на уровень ниже, на тот обрубок что остался после удара, и сам кусок прута должен был упасть вертикально вниз, желательно воткнувшись в землю. Для этого удар должен был быть неимоверной силы и скорости, наносился он снизу вверх, под углом. Впрочем эта практика уже не была семейной привилегией, так учились все казаки.
Попутно, молодой казак перенял у отца ещё одно полезное умение – метание ножа. Причём самым сложным манером, безоборотным, это когда нож в полёте не вращается, норовя попасть в цель рукояткой или вообще плашмя, а летит ровно, как стрела. Для этого бросок осуществлялся со специального захвата и в него вкладывался такой импульс силы, что нож втыкался в дерево сантиметров на пять, а в мясо вообще на всю длину.
Кроме тренировок, Демид нашёл для себя ещё одно увлекательное занятие – охоту. Правда к ней привели опять все те же тренировки, потому как охота велась из лука. Началось все с того что он заметил в хате лук, и разумеется захотел из него пострелять.
Надо сказать, что Дмитрий в детстве очень любил это нехитрое оружие, сам мастерил и луки и стрелы, конечно убойная сила этих изделий была мизерная, поэтому он всегда мечтал хоть раз пострелять из настоящего боевого оружия.
Лук был на хуторе далеко не в каждой хате, а если и был, то в основном у казаков на правом берегу, потому как заполучить его можно было только в качестве трофея. Лишь кочевники до сих пор относились к этому оружию всерьёз и знали толк в его изготовлении, казаки же уже перешли на огнестрельное, и лук использовали больше для охоты, да и вообще… Он стал чем-то вроде ружья для мужчины 21-го века – не очень-то сильно и нужно, но пусть будет, для души.
Однако, так просто взять его у отца сразу не получилось, как оказалось, у Лютого лук был не из простых, и стоил немалых денег. Далеко не каждый ногаец мог себе такой позволить, поэтому это был очень ценный трофей.
Такой лук называется составной, его древко представляет из себя не просто согнутую палку, а сложную конструкцию, состоящую из разных пород дерева склеенных между собой, и это очень существенно повышало дальность и точность стрельбы. Изготовление такого лука занимало несколько лет, из-за необходимости подолгу замачивать, а потом также подолгу высушивать древесину, для придания ей нужной формы и прочности. Поэтому на первых парах Игнат наотрез запретил трогать это дорогостоящее произведение искусства, но желание сына было настолько нестерпимым, и в глазах его было столько мольбы, одновременно с восторгом и надеждой, что отец смягчился и дал добро.
Сначала, Демид поупражнялся в стрельбе по деревьям, когда же научился попадать не только в ствол, причём с довольно приличного расстояния, но и по задуманным веткам, то ему конечно же захотелось пострелять по движущейся мишени. Первое попадание в летящую утку доставило столько удовольствия, что герой наш уже не мог остановиться и охота стала обязательным пунктом в распорядке дня. К тому же, это было как раз то что называется «приятное с полезным», теперь каждый день приносил он домой то зайца, то утку, то фазана, а когда достаточно поднаторел во владении своим элитным оружием, и мог за короткое время делать целую серию точных выстрелов, отточенным движением быстро вынимая стрелы из колчана за спиной, то нарвавшись на стаю, мог набить за раз целые вязанки дичи. Теперь мяса дома стало «не в поед», а излишки с удовольствием покупали местные казаки, особенно с левого берега, и в кармане появилась какая никакая деньга, плохо ли?
Плохо было с джигитовкой. Точнее с самой джигитовкой все было хорошо, как и следовало ожидать, тело само быстро все вспомнило и в первый же день, уже к вечеру, он довольно уверенно держался в седле, но сама лошадь была настолько невзрачной и квёлой, если даже не сказать хуже, дохлой, что ездить на ней было не только не солидно, но даже стыдно. При этом у Лютого был прекрасный конь, ногайской породы, пусть не из самых дорогих, но очень даже приличный. Демида возмутила эта вопиющая несправедливость и он потребовал от папеньки объяснений.
Оказывается, ещё недавно у него была лошадь не хуже, и тоже ногайской породы. Лютый пригнал отличную пару из последнего набега, себе он оставил коня, а сыну отдал кобылу, и вроде бы как у этой парочки была даже между собой любовь. Игнат рассказывал что погнал за собой одного только коня, а его спутница сама увязалась за ними, не желая расставаться с возлюбленным. И все было бы хорошо, если бы сынок, очень нехороший человек, не влетел по пьяни на ней со всего скаку в овраг и не свернул ей шею, при этом сам, к большому неудовольствию родителя, посмел остаться живым. Праведный гнев отца был настолько велик, что он на эмоциях купил на торге самую поганую и дешёвую лошаденку, и сказал что теперь «ты вражина на ней будешь страмиться, пока сам не добудешь себе путного коня». Позиция Лютого была настолько непримиримой, а вина Демида настолько тяжкой, что наш герой оставил всякие попытки уговорить батяню, и начал уже подсчитывать сколько нужно ему настрелять уток и зайцев, чтобы на вырученные деньги решить эту проблему. Выходило что немало.
Калькуляция получалась вот такая: мало-мальски приличный конь, ногайской или донской породы начинался от десяти рублей, пусть читателя не смущает такая маленькая сумма, но червонец в то время, это между прочим увесистый кругляш из чистого золота. Не каждый крестьянин за всю жизнь мог подержать такую монету в руках, это вам не то что современный аналог из обычного железа.
Лошадь на которой ездил наш счетовод можно было продать максимум за пять рублей, что между прочим тоже золотая монета, только размером вдвое меньше. Утка стоила в среднем пять копеек, заяц десять. Выходило, что для того чтобы пересесть на более приличный транспорт, нужно было сначала подстрелить, а потом ещё и продать примерно 50 зайцев, или 100 уток, да ещё и удачно сдыхать свою лошадёнку.
Местные жители были далеко не крестьяне и золотыми монетами тут никого не удивишь, но всё равно особенно много денег у них не водилось, всё таки не Петербург. Поэтому в основном народ был прижимистый и многие яростно торговались за каждую копейку при любой торговой сделке, будь то хоть продажа коня, хоть курицы.
Особенно бабка Андрониха, главный покупатель по части зайцев, каждый раз с большим удивлением и возмущением таращила на Демида глаза, когда он ей называл обычную для неё цену, махала руками, приговаривая: «Побойся Бога болезный, ты в уме ли? Выйди чуть за хутор, глянь, там зайцев такая погибель, земли не видно! Я так кумекаю, по пятачку за штуку будет самая красная цена!»
И начиналась тягомотина, неизвестно ещё что было труднее, добыть дичь или сторговаться с такой вот коммерсанткой. Но по итогу, бабка обычно отдавала положенный гривенник, со словами: «Ну что с тобой делать, за доброту свою терплю разорение».
Однако же, она была не в убытке, дед её, Михей, из заячьих шкурок шил отличные шапки и рукавицы, которые с удовольствием раскупали местные жители и даже приезжие купцы, а ободранные тушки она умудрялась продавать по куреням левобережья, где собственно и проживала, почти по той же цене, что и покупала у местных охотников ещё пушистых зверьков, даже чуть дороже. Словом, против потраченных денег она имела вчетверо.
Прикинув так и этак, Демид понял что задача выполнимая, но не быстрая, месяцок-другой придётся ещё потерпеть. Но делать нечего, и он взялся за дело со всем возможным усердием, тем более ему как местному «дворянину» по масти положен достойный скакун, да и случись у казаков новая «экспедиция» за добычей, его просто напросто с собой не возьмут, на такой кляче скорее сам в плен попадёшь, чем привезёшь домой хабар, а в грабительский набег нашему герою отправиться очень хотелось, хоть он и понимал что это не есть хорошо…
Наблюдая за тем как осваивается в новой жизни наш казак, никак нельзя обойти ещё один очень важный аспект, а именно половой вопрос.
Едва Демид познакомился с обществом и начал чувствовать себя в нем более менее уверенно, он уже заприметил несколько местных красоток и приступил к Семёну с расспросами как тут насчёт свободы нравов.
Оказалось что не очень, без сватовства вступать в связь с молодыми девушками было никак нельзя: во-первых несчастную потом точно никто не возьмёт замуж, а во-вторых самого соблазнителя могут запросто отправить на тот свет её возмущённый отец или братья. Но была и хорошая новость, на хуторе были молодые и не очень вдовушки, а также просто гулящие девки, которые по разным причинам наплевали на общественную мораль и на свою судьбу. Приятным дополнением к этой новости было ещё то что сам Демид, ещё до подселения в него Дмитрия, у местных дам легкого поведения имел большой успех. Так что ему оставалось только с ними заново подружиться, в чем ему помог уже Валет, более сведущий в этом вопросе чем Потеха, который был не особенный ходок по бабам. В лице же Вальта наш герой нашёл настоящего единомышленника и незаменимого помощника в этом деле, тот быстро перезнакомил его со всеми «нужными людьми», среди которых между прочим были довольно колоритные персоны.
Например из вдовушек самая известная была Пышата, дородная красивая женщина лет тридцати, в первую очередь славящаяся своими кулинарными способностями и опрятностью. Те избранные, которые добивались её расположения, попадали к ней как в рай: всегда на столе была бутылочка заветного крепкого напитка, вкусные закуски, приятная беседа, чистейшая постель, да и сама хозяйка была очень аппетитная и охочая до ласки. Родом Пышата была из Тверской губернии, когда-то они с мужем бежали оттуда в поисках свободной жизни, поселились в Терновой балке, но казак из мужа получился не очень удачливый, и его в первом же походе убило татарской стрелой. Вдова, отплакав положенный приличию срок, начала принимать в гости казаков, как не крути, а природа берет свое, да и мужские руки иногда очень нужны в хозяйстве. К тому же с пустыми руками к ней гости редко приходили, Пышата уже была вся в золоте, а сундук был полон разных нарядов и тканей, казаки были щедры за женскую ласку, особенно после удачных набегов. Однако же подолгу она у себя никого не задерживала и в душу свою не пускала, мужа очень любила и не могла его забыть.
Из гулящих девок больше всего разговоров ходило про Маняшу, весьма и весьма занимательную особу. Судьба у неё складывалась трагически, ещё в раннем детстве родителей угнали в рабство татары, и осталась она жить со своим престарелым дедушкой, который тоже надолго с ней не задержался и через недолгое время переселился в царствие небесное. Осталась Маняша совершенно одна в свои неполные двенадцать. Поначалу ей помогали всем миром, и казаки бывали у неё дома из абсолютно благородных побуждений, жалели сироту – кто дров наколет, кто еды принесет, а кто и деньжат подкинет. Вскоре сирота начала выражать свою благодарность не только на словах, но и гораздо более приятным для казаков способом, причем по своей инициативе.
В своём ремесле, а очень скоро это стало для неё именно ремеслом, она быстро набирала обороты, и теперь, к шестнадцати годам, уже не было почти ни одного казака на хуторе, который хотя бы раз не побывал в её хате. Только самые серьёзные и семейные, такие например как Холодок, никогда не посещали её курень. Причём такая жизнь ей была очень по душе, она всегда была готова на любые услуги совершенно искренне, даже когда бывали голодные времена и казакам было нечем платить, то она работала «за идею». Впрочем, её самоотверженность очень ценилась в мужском обществе и поэтому жила маленькая развратница ещё побогаче чем Пышата, к тому же её никто никогда не обижал, помня её заслуги перед отечеством и беззащитный возраст. В общем казаки её очень любили, во всех смыслах этого слова. Но Маняша любила казаков ещё сильней, со всей подростковой неутомимостью, у неё всегда было много гостей, и из её хаты постоянно доносились недвусмысленные крики и стоны, отчего местные мамаши строго настрого запрещали детям гулять в окрестностях её двора, благо тот находился на отшибе. Надо ли говорить, что почти все хуторские бабы люто ненавидели юную куртизанку.
Стоит ещё сказать, что из-за дикости мест и отдаленности цивилизации, на хуторе не было никаких венерических заболеваний, поэтому можно было придаваться разврату совершенно не опасаясь за свое здоровье, что очень порадовало путешественника во времени из насквозь инфицированного двадцать первого века.
Приятной особенностью в половой жизни текущего времени была также абсолютная женская естественность, как в духовном, так и в физическом смысле. Ещё не появилось никаких порно стандартов и прочих совершенно ненужных условностей, поэтому милые сердцу любовницы нашего героя во время близости не издавали каких-то искусственных стонов и прочих не настоящих звуков, и вообще ничего из себя не изображали, а просто старались получить от любовных утех максимум удовольствия, при этом совсем не стесняясь в выражении своих чувств и желаний, что приводило Дмитрия в настоящий восторг.
Ещё не научились закачивать силикон в разные части тела и волосы росли у девушек не только на голове. Да и на самой голове тоже были совсем другие волосы – не истощенные разными химическими завивками, покрасками, плойками, фенами и утюжками. Густые, сильные волосы местных красавиц выгодно отличались от безжизненной шевелюры большинства наших современниц. Мощным сверкающим каскадом ниспадали они на плечи во время страстных объятий, либо же заплетались в тугие упругие косы когда девушка хотела покрасоваться на людях.
Находясь здесь, Дмитрий очень остро осознал всю ненужность женских ухищрений, навязанных нашим милым дамам в двадцать первом веке при помощи рекламы и разной другой пропаганды с единственной целью – выкачать как можно больше денег.
Общественное мнение уже так устроилось, что несоблюдение этих совершенно ненужных правил считается почти неприличным, или даже может послужить поводом для насмешек, что ж делать, такое видно сейчас расположение в воздухе… И лишь только очень немногие, наиболее уверенные в себе женщины могут позволить себе природную естественность в современном мире.
Активная половая жизнь значительно отдаляла от Демида осуществление его первоначальной задачи, покупки доброго коня, потому как львиная доля заработка с охоты уходила на милых дам. Герой любовник уже начал продумывать новые источники доходов, не желая отказываться от удовольствий, как вдруг случилось маленькое чудо.
Милый друг папенька, видя какие разительные перемены произошли с его наследником, и как тот старается во всём преуспеть, одним прекрасным вечером, наевшись свежей зайчатины и запив это дело изрядным количеством домашнего вина, решил сменить гнев на милость и поощрить любимого сынка.
– Ну чё, сколько ты там уже насобирал? – без всякого вступления начал он.
– Два рублика, – быстро ответил Демид. Хотя было у него уже почти три, но он предчувствуя удачу специально занизил цифру, чтоб оставить запас.
– Брешешь негодяй, – засмеялся Игнат, забавно смешивая кубанскую речь с книжными словечками. – Ну да бог с тобой, отсыплю тебе три целковых, а то мне уже самому перед людьми срамно. Вижу я за ум ты взялся, завтра езжай на торг. Хисту хочь хватит самому коня купить, не обдурят тебя?
– Нет, – коротко ответил наш герой, не опускаясь до обоснования ответа на столь обидный вопрос.
Хотя при этом в лошадях он не разбирался, но общие представления уже имел и надеялся сориентироваться на месте.
– Ну добро, – сказал Лютый, выкладывая на стол три здоровенных серебряных кругляша, с изображением Екатерины Великой.
Сердечно поблагодарив, Демид взял монеты с особенным удовольствием, надо сказать что екатерининских рублей он ещё не держал в руках ни в этой жизни ни в той, тем более в таком сказочном сохране. Свой маленький капитал он насобирал в основном мелочью, хотя конечно медные копейки этого времени размером напоминали хоккейную шайбу, и называть их мелочью было даже забавно.
Сейчас империя переживала не самые лучшие времена правления Екатерины, и казаки часто жаловались на быстрый рост цен. Говорили, что лет двадцать назад, на один лишь медный пятак, можно было три дня жить в дешёвом дорожном трактире по принципу «все включено», причем помимо проживания и питания, в эту сумму входили ещё и услуги жриц любви, непременно находящихся при любом дорожном заведении. Правда это или нет, наш герой точно не знал, но восторженно впечатлялся когда слышал такие рассказы.
На следующий день Демид отправился за долгожданной покупкой, ну а как у него этот день прошел, читатель уже имел удовольствие наблюдать в начале этой книги. Что же с ним будет дальше, и как изменится его жизнь после такой невероятно удачной поездки, мы узнаем уже в следующей главе.
Глава 5. Обустройство
Хутор Терновая балка 1777 год.
Древние римляне очень любили своего императора Марка Аврелия, и когда он шёл по улице, то народ славил и восхвалял его. Но в каждую из таких прогулок, следом за императором шёл слуга и периодически шептал ему на ухо: «Ты всего лишь человек, человек».
Вот такой вот слуга очень бы пригодился сейчас нашему герою, когда он ехал по хутору верхом на высоченном тонконогом красавце, с караваном добычи за спиной и со свитой из десятка казаков.
Весть о его славном приключении вмиг разнеслась по куреням подобно степному ветру. Не так много на хуторе было развлечений, поэтому свежие новости были тут также необходимы как и своевременный подвоз съестных припасов.
Многие уже вышли посмотреть на удачливого казака, а главное на то какую добычу тот сумел захватить. Особенно приятны были взгляды женской половины населения, словно волшебные лучи они напитывали нашего героя жаром и он ощущал их почти физически.
Вопреки его ожиданиям, дома его встретили сравнительно спокойно, без восторженных криков. Причиной тому вероятно был Лютый, который сразу задал такой тон чтобы сынуля особенно не зазвездился.
С деланой небрежностью Игнат осмотрел барахло и оружие, и лишь с минуту полюбовавшись на коня, он всё-таки не выдержал и одной рукой приобняв сына, другой он продолжал поглаживать по шее благородное животное, в сердцах воскликнул:
– Хорош! Хорош!
При этом было не совсем понятно кого он хвалит, коня или сына.
Ольга неслышно подошла сзади и неспешным взглядом окинула всю открывшуюся перед ней картину, в глазах её сейчас плескался целый коктейль из ярких эмоций: гордость за сына, алчный восторг от свалившегося богатства, беспокойство за здоровье Демида, и всё это было ещё приправлено насмешкой над мужем, который радовался красивому коню как чистый ребёнок.
Подождав пока мужчины наобнимаются, она тоже прильнула к любимому сыночку и ничего не говоря молча стояла рядом.
Окровавленные тряпки сразу побросали к грязному белью – пусть потом хозяйка с ними разбирается, а вот оружие рассматривали долго и с удовольствием. В первую очередь конечно же схватились за сабли, обе оказались очень хороши, хоть и неброские, без всяких украшений, но зато из настоящего булата, а значит с превосходными бойцовскими качествами. Одну из них Игнат выделил особо, долго крутил её в руках, удивляясь каким-то только ему ведомым особенностям, потом протянул саблю Демиду с коротким словом «вещь».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/dmitriy-vladimirovich-karkoshkin/dikoe-pole-71069563/?lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
