– Не пришлют. Они в паспорте твою фамилию увидели, – ровно произнес Шериф.
– Мою? – спросил я тогда в полном изумлении.
– Твою.
– И что?
– А то, что твою фамилию они хорошо знают. И особенно отчество. Почему, кто его поймет. Не спрашивай.
– Надо валить отсюда, – сказал Макс. – Поехали. Только тихо сцепление отпускай.
Эпизод3. В тот же день вечером я сидел в своей комнате на диване, смотрел телевизор без звука и размышлял.
Мы не боялись наездов. Мы давно привыкли к ним, как к взрывам петард на помойках: каждый самоутверждается как умеет. Ну, да, кому-то для этого выдают «калаши» с укороченным стволом, а кому-то нет. Что с того?
Но вот моя фамилия – при чем тут моя фамилия? Да еще отчество? Я думал, про моего отца и про его бизнес в нашем городе давно и благополучно забыли. Оказывается, ничуть не бывало. Мне показалось, что Шериф что-то знает, но предпочитает помалкивать. Почему?
Единственным, кто мог кое-что объяснить, был сам отец. Но он, как я уже говорил, был далеко. Звонить ему было некуда. Письма от него приходили редко и без обратного адреса. Мало того: последние два дошли уже вскрытыми и заклеенными во второй раз.
Я вытащил из ящика стола самое последнее. Признаться, когда я его прочитал, я даже не понял, о чем оно. Среди описаний природы там нашлось одно странное место:
«Я рад, что ты уже купил компьютер[4 - В 90-х это было круто. А в начале 90-х – очень, очень круто.]. Здесь все парни твоего возраста постоянно играют в игры. Я выслал тебе один новый квест, очень занятный. Зайди на гор. почту, на Ленина, 35. Ты видишь, я еще помню, когда твой день рождения. Даю слово, скоро встретимся».
По ряду причин мне не верилось, что мы скоро встретимся. На почте мне сказали, что на мое имя ничего не приходило. Мой день рождения давно прошел. И у меня не было компьютера.
Тогда я подумал, что отец совсем забыл меня.
Я был уверен в этом и сейчас, перечитав письмо.
– Петя, ты ужинать будешь? – заглянула в комнату мать.
– Попозже, – отозвался я как можно ласковей.
Тут, вероятно, настало время объяснить кое-какие темные места.
Мне было лет пятнадцать, когда отец ушел из института и стал торговать всякой всячиной. Одновременно с этим круг его общения сильно изменился. Он завел себе жутко дорогой по тем временам мобильный телефон. Стал подолгу пропадать в Москве, даже снял там квартиру. В довершение всего, что-то произошло между ним и матерью. Этих размолвок было на моей памяти столько, что я сбился со счета. Но с каждым новым разом трещина становилась все глубже.
Впрочем, он по-прежнему проводил с нами много времени. Пару раз мы все вместе съездили на Азовское море и даже в одно лето провели две недели на хорошем египетском курорте. Причем мне показалось, что на этом самом курорте он уже бывал, и не раз. Ни море, ни пирамиды не произвели на меня никакого впечатления.
Время от времени его посещала мысль ввести меня в курс своих торговых дел. И я скажу честно: мне очень нравилось ездить с ним по точкам и видеть, как администраторы, подчиненно улыбаясь, отдают ему пухлые пачки денег. В Москве схема расчетов несколько изменилась, но заискивающие улыбки остались прежними. Тогда я понял: если сам не хочешь улыбаться вот так, заставь это делать других. Промежуточных состояний нет. А твоя декларация независимости действует лишь до тех пор, пока всем на тебя наплевать.
Но были и другие люди, которые держались с отцом на равных, если не сказать больше. От этих он старался держать меня в стороне. «А вот наш исполнительный директор», – так назвал он крепкого короткостриженого блондина, который представился мне Владимиром. Его роль в истории стала для меня ясна с первого взгляда. Хорошо было хотя бы то, что прежняя крыша, по-кавказски крутая, с появлением Владимира куда-то резко съехала. Мы пожали друг другу руки. После этого отец отправил меня посидеть в машине, пока они с Владимиром решали кое-какие вопросы в полуподвальном кабачке.
Какие вопросы? Ну, об этом я знал понаслышке. На протяжении последних месяцев до меня доносились обрывки телефонных разговоров, которые я зачем-то запоминал, не пытаясь понять:
– Если мы у черкизовских будем забирать, то откатим не меньше трети.
– Нихрена. У меня на аренду в месяц больше уходит.
– А за третьим кольцом – […]ли там ловить.
– Нет. Аслан не заглядывал. Да о чем мне с ним базарить, он и раньше-то по-русски только три буквы выговаривал.
Последние фрагменты я запомнил только потому, что как раз в это время от нечего делать прочитал Толкина, а заодно, на той же волне, – «Хроники Нарнии». Я долго хихикал, представляя себе черного властелина Саурона, удящего третье кольцо власти в мутных водах реки Андуин – а на пару с ним и говорящего льва по имени Аслан. Этот персонаж Клайва С. Льюиса, ясное дело, не вполне владел русским языком. Но главное волшебное слово уже знал, что не могло не радовать.
Короче, бизнес шел своим чередом. Мне было почти семнадцать. Я заканчивал школу и уже пользовался популярностью среди девчонок на класс младше. Я вернусь к этой теме в дальнейшем, хотя она и не имеет прямого отношения к нашей истории.
Видите, как формально я только что обошел важнейший вопрос моей тогдашней жизни? Сейчас, когда я пишу эту историю, мне двадцать два, за окном опять лето. Но так уж вышло, что я прикован к этому дивану и к своему красивому ноутбуку.
Вот только жалеть меня не надо.
Итак, я заканчивал школу. Как вдруг спокойная жизнь тоже закончилась.
Отец позвонил матери из Москвы и сообщил, что у него возникли проблемы. Он хотел сказать пару слов и мне, но меня не было дома. Мать передала потом, что он собирался перезвонить уже из аэропорта (почему из аэропорта?) и напоследок пообещал, когда вернется (откуда?), поехать с нами на юг (на какой еще юг?).
Вскоре после этого он действительно позвонил, но не из аэропорта, а непонятно откуда. Позвонил, чтобы сказать: у него появились важные дела, очень срочные, в которые нас лучше не впутывать. Где он? В Чехии, да, в Праге, или где-то еще, неважно. Звонить он не будет, потому что… потому что этими звонками могут заинтересоваться ненужные люди. И тем более не будет звонить с мобильного телефона. Звонки по роумингу (тогда я еще не знал, что это такое) отследить легче легкого. И все же есть одно важное дело, которое касается меня, но он постарается написать об этом в письме. Или еще как-нибудь.
Я, конечно, понял: решение некоторых вопросов пошло не по тому направлению. И весьма возможно, что стрелки могли перевести на нас. Чтобы такого не случилось, и понадобился режим радиомолчания.
Ситуация выглядела не слишком красиво. Хотя (как матери сообщили те самые администраторы) основной удар стихии пришелся на московский офис. Возможно, партнеры решили, что отец, по тогдашней моде, оставил семью и теперь занимается бизнесом с молодыми сотрудницами. Возможно, они имели основания так думать (я тоже догадывался кое о чем, но матери не говорил). Короче говоря, про нас как будто забыли. Что нам делать дальше, администраторы не знали. Все они, по словам матери, имели вполне цветущий вид. Надо полагать, виртуальные пачки денег просто отправлялись теперь по другому адресу.
А на наш адрес посланий всё не было. Пришлось ждать полгода (запечатанный пакет пришел на почту до востребования). В пакете были мирные открытки с изображением ничем не примечательных старинных домов (увы, название «Старе Място» напомнило мне несвежее мясо). Еще там было письмо с очередным обещанием вернуться и съездить на юг. Вскоре вдогонку прибыл и денежный перевод. Реквизиты отправителя нам ни о чем не говорили.
Время шло. Мы привыкли жить одни. Мама считала, что я совсем отбился от рук. Она даже не удивилась, когда я рассказал ей о нашем автобусе. Тем временем пришло еще одно отцовское письмо (без обратного адреса, но явно вскрытое). Оно никак не прояснило дела, а следующее – еще больше его запутало. Прочитав его, мать только и спросила меня: что такое «квест»? Было понятно, что она пришла к тем же выводам, что и я.
И вот в этот вечер, после стычки с ментами, мне вдруг показалось, что я зря недооценивал это последнее письмо. Вокруг нас явно что-то происходило. Да и в самом письме что-то было не так. А вот что?
Эпизод4. В течение следующего дня шел дождь. Макс лечил свой нос, а Шериф никак о себе не напоминал. Наш броненосец накануне мы не стали загонять на базу, а поставили у меня под окнами.
Мне было грустно. Я глядел сверху на белую рифленую крышу автобуса, слегка тронутую ржавчиной. Казалось, внизу мокнет огромный советский холодильник, выброшенный из окна пьяными жильцами.
Телевизор работал без звука. Я сел на диван и стал соображать, чего я хочу. Можно было включить playstation, но, в общем, автогонки как-то не привлекали. Вчера я уже посидел за рулем. Я наудачу позвонил по двум номерам из телефонной книжки и выяснил, что Светки в городе нет и другой Светки – тоже. До остальных номеров дело не дошло. Во второй раз трубку взяла Светкина младшая сестра Марьянка, и я ручаюсь: не надо становиться никаким Гумбертом[5 - Петр почему-то ссылается на «Лолиту» Набокова.], чтобы уже сейчас ощущать сильнейшую тревогу по ее поводу.
– А чего Костик делает? – спрашивала Марьянка.
– Чего делает. В компьютер, наверно, играет. Ему мать купила.
– Да я знаю.
– Зачем тогда спрашиваешь? Тебе так Костик интересен?
– Ну, он прикольный[6 - «Прикол» – это точный перевод выражения «pretty cool», внедренный русским MTV.].
– А ты что делаешь? – спрашивала Марьянка.
– Блин. Сижу на диване, развлекаюсь в одиночку. Всё как обычно.
На том конце провода, как обычно, слышался радостный смех.
– Петька, а скажи: ведь парни, когда это делают, всегда кого-то себе представляют? Ну, девушек?
– А уж это как повезет. Вот у меня сейчас в телевизоре Алла Пугачева. Ее и представлять не надо.
– Ты чего? Серьезно? (пауза). Ты врешь, нет нигде никакой Пугачевой. Ты, наверно, гонки в пустыне смотришь.
– Ну, допустим.
– И чего? Получается?
– А то. Какая скорость! Какие обороты!
– Слушай. А у тебя это… быстро заканчивается?
– Ты, мелкая, сейчас меня совсем разозлишь.
– А если бы я рядом была?
Я ответил довольно резко. Она не обиделась.
– Кстати, а чего ты сама-то дома сидишь? – спросил я.
– Светка с родителями уехала. Сегодня, правда, вернется. А я сказала, что голова болит. Не хочу я на дачу эту ездить.
– Ты прямо как наш Макс.
– А Макс ко мне приставал. Не помнишь?
– Мне-то что. Он тебе разве не нравится?
– Мне он не нравится. Он рыжий. Он постоянно изображает из себя какого-то супермена, как будто у него уже сто девчонок было, и все ему надоели… И еще он все время тебя копирует.
– Да где это он меня копирует?
– Ты просто не замечаешь. Потому что вы с ним с первого класса вместе. А со стороны все видно. Он даже говорит похоже.
Не скажу, чтобы это замечание оставило меня равнодушным. Но для порядка я сказал сурово:
– Ты мне на Макса не гони.
– Я его прогоню, если будет еще приставать. Мне другой совсем парень нужен.
– Это какой же?
– Как ты.
Здесь стоит дать пояснение.
Марьянке тогда было почти пятнадцать. При встрече со мной она хлопала красивыми синими глазками и несла полнейшую чепуху. Всё менялось, когда она говорила со мной по телефону (а это случалось подозрительно часто). Здесь она не боялась ничего.
Конечно, это было неразумно. Всё следовало бы делать наоборот, но тут возникало целых три сложности. Первая: у нее пока не получалось общаться с взрослыми парнями так легко, как ей хотелось; может, и к лучшему. Вторая: мне общение с девчонками давалось гораздо легче. Третья, вытекающая из первой и второй: мне было неплохо со Светкой.
«Это проблема всех младших сестер, – решил я тогда. – Просто всё видят и ревнуют, а думают, что влюбляются». Мне казалось, я попал в самую точку. Охренеть какой психолог.
– Светке опять повезло первой, – грустно сказала, помолчав, ревнивая сестричка. – Но ведь она не понимает, как ей повезло. Завтра ты к ней придешь на день рождения, а она тебе опять какие-нибудь глупости станет говорить. Как в тот раз. Помнишь?
– Марьянка, ну хватит уже. Ну хочешь, я к тебе приду? Не к ней, а к тебе? Я тебе тоже подарок принесу.
– Не надо мне подарка. Я серьезно. Ты думаешь, я еще маленькая?
– Для чего?
– Для того, чтобы отбить парня у кого-нибудь.
– Зачем отбивать – просто чтобы отбивать?
– Не просто.
– А хочешь, я прямо сейчас к тебе приду?
Молчание.
– Я могу, Марьянка.
– Ты не можешь. И Светка скоро вернется.
– Тогда я продолжаю, – сказал я.
– Что продолжаешь?
– Ну, я от процесса отвлекся. Тут же такой Париж-Дакар, я просто не могу сдерживаться.
– Кончай, – ответила Марьянка и положила трубку.
Мне только и оставалось, что рассмеяться.
Потом… потом я вскочил и несколько минут кружился по комнате, нанося пустому пространству полновесные удары. Тяжело дыша, повалился на диван. Слегка попрыгал на нем. Прислушался, не идет ли кто по лестнице? На цыпочках пробрался в комнату матери и подошел к большому зеркалу. Снял футболку. Пригладил растрепавшиеся волосы.
«Вполне, вполне, – подумал я про себя. – Мускулы в порядке. Девчонкам особенно нравится, когда светлые волосы и темные глаза. А если долго не бриться, то щетина вырастет темная. Надо попробовать».
Иногда мать говорила мне, что я все больше становлюсь похож на отца. И когда говорила так, почему-то выглядела очень грустной.
