Разалия Таймас "Роман с Романом, или Приют нечаянной вдовы"

А что поделать? С рождением сына стало сложнее жить, в северных краях одной растить больного ребёнка, ой как не сладко, вот и сегодня в квартире ночной гость и хмельная женщина смеётся пьяным шуткам кавалера.

Узнаваемые прерывистые короткие вздохи, доносящиеся из комнаты, позволили Марку встать и на цыпочках подойти к двери, прильнув к замочной скважине, ребёнок увидел, как сосед таскает за волосы маму, бьёт наотмашь, женщина стоит на коленях…

В такие минуты Марк знал, что взрослым не до него, мальчишка злорадно наслаждался видом двух обнажённых тел, затаив дыхание, представлял себя на месте взрослых, сопел, теребил ручонками меж ног, и с влажными штанишками уходил в свою нору-каморку. Утром привычно мать ругалась за мокрую постель, Марк только зло сверкал глазами.

Обидчивый Марик с детства отличался жестокостью и злобным нравом, боготворил и ненавидел мать одновременно, голубоглазый, кудрявый юноша носил под маской красоты лицемерие алчного лжеца.

У парня в кармане лежала записная книжка – имена, фамилии, даты, события… ничто не ускользало от юного проныры, втихаря подслушивал–подглядывал за соседской жизнью, пИсал ночью, а писАл на всякий случай днём.

В школе мальчишку невзлюбили, друзей и близких не было, только старшая сестра, покинувшая дом подростком, временами заполняла жизнь своим присутствием.

Толстая и некрасиво-злая Кира была его единственным спасением, дети Муниры вдвоём придумывали игры, где обязательно милым принцем был маленький Марик, а сестра его служанкой. Так и росли два стылых одиночества на окраине затерянного в ледниках посёлка.

Марк по щенячьи звонко заскулил, – Киры нет рядом второй десяток лет, сестра – потеряшка по жизни, так и не сложив свою семью, рано ушла в мучениях, но продолжала приходить во снах.

Кетанов добрался до нервных окончаний, на время отрезав импульсы от раздробленных в дырочку костей, боль отступила, мужчина забылся жутким сном.

Ночь. Поздняя снежная осень. Опрокинутое небо. Леденящий душу мрак, и ни огонька на сотни миль. Вой ветра, как вой шакала. Он в стае, один их многих. Облезлая, беззубая гиена.

Если бы Марк мог увидеть, что в квартире остался не один, он бы завыл ещё страшней – в ногах загнивающего сына устроился и недобро усмехался отец-покойник. Аркадий шанса на спасение ни оставил, знал, что сыночек, сам того не ведая, ускорил встречу с предками, и что стала шире и просторнее кривая узкая тропинка жизни Марка, ему уже легче по ней шагать, только всё темнее брусчатка из желаний.

Перекрёсток пройден, Марк больше не свернёт с маршрута, нет больше рядом женщины, способной удержать, мужчина сам вчера разрезал путы. Пути–дороги с бывшей разошлись, Марк положил начало конца своим земным страданиям.

Пинкертоны

– Изображаем радость.

Получалось скверно, но всё, что могла сейчас сделать Юля, это именно изображать. Люди… люди… люди… пустые разговоры проходят как песок сквозь пальцы, внутри живёт единственное желание – уйти, исчезнуть так, чтобы сама себя не отыскала, но так или иначе, совсем скрываться днём не получалось, Юле остаётся лишь одна возможность – раствориться в тягучем времени, стать невидимкой, но даже если и получится такое, всё равно Захар отыщет.

Шеф у неё особенный. Широко известный в узких кругах эксперт.

Удивительная реальность женщины казалась насмешкой судьбы – Юля работала финансистом в детективном агентстве со специфической нишей, не менее опасной, чем заказные убийства, – специалисты занимались разоблачением загулявших мужей и жён.

К Захару клиенты обращались по деликатным ситуациям, и Юлия через сухие цифры отчётов, отчасти была причастна ко всякого рода розыскам пропавших и пропащих.

Друг детства Захар, бывший мент, он же и единственный владелец, выйдя на пенсию по выслуге лет, основал агентство, где на подхвате у шефа трудились молодые добровольцы-детективы, вот и сейчас в офисе трое обсуждали новый заказ.

Заказчик Сергей Максимов. Мужчина медийная личность, завидный холостяк.

Клиент обнаружил конверт от «доброжелателя» на лобовом стекле автомобиля с кучей фото своей любимой в обнимку с рыжим красавцем, с недвусмысленной надписью на обороте:

– «Рожки не мешают, ресторатор?»

– Интересное кино, – Юля, посмотрела на разложенные на столе снимки, фото тянули на нешуточный скандал, – запечатлённый на камеру роман невесты директора популярного ресторана с личным фитнес-тренером.

На первый взгляд, классический любовный треугольник:

Спортивный инструктор – подтянутый рыжий атлет, и ресторатор – маленький и лысый, типичный папик, но без явного атрибута – пуза.

Папик без памяти влюблённый в юную невесту. На лицо мезальянс – сорокалетний мужчина и почти нимфетка – Алёнушка студентка-заочница, недавняя выпускница школы без году неделя работала официанткой в ресторане у Сергея, где он её и приметил.

На фотографиях в спортзале рядом с красивым качком улыбалась яркая блондинка, явная провинциалка с косой до пояса, одетая в простенькие, но со вкусом подобранные вещи.

– Что скажешь? – Захар указал на снимки.

Юля – единственная дама в команде, не просто финансист, ещё она дипломированный психолог, опытный знаток человеческой души, взяв в руки фотоснимки, женщина вглядывалась недолго:

– Крутой фотомонтаж, сам видишь. Девочка чересчур наивна для хищницы, ещё не стреляна, а к этому стОит присмотреться, – кивнула головой на атлета, её больше заинтересовал наглый молодой инструктор.

– Слишком уж по-хозяйски лежит рука на талии для тайного романа, – женщина сказала, как отрезала, – раздражительная резкость стала обычным состоянием Юли в последние дни, но Захар доверял чуйке подруги не меньше, чем своей, недолго посовещавшись, определили стратегию дальнейших действий, решили, что Юлия пойдёт в этот самый клуб на тренировку, чтобы «прощупать» мальчика.

Короткое совещание закончилось, агентство продолжало жить собственной жизнью, Юля, раскрыв ноутбук, уставилась в экран, а молодые пинкертоны, получив задания шефа, разбрелись по городу в поисках новых жертв сплетен и сенсаций.

Перед глазами запрыгали сухие цифры расчётов и отчётов, разбавленные чашечкой латте, Юлия в обед, надев наушники ушла в парк к опадающим каштанам.

Так и спасалась. Или спасали. Птицы. Тишина.

Домой с работы женщина возвращалась при свете ярких фар автомобилей и городских огней.

И снова безумно одинокий вечер, переходящий в ночь, Юлия совсем одна для посторонних глаз, но одинока лишь для несведущих.

А на самом деле… Окно в полоску и лунный диск в ночи, и призраки, свободно разгуливающие по квартире. Между зеркалами здесь жили отражения прошлых лет, и за ажуром тонких сетей наблюдали за живыми, в полумраке спальни не зажигаемый светильник отбрасывал яркую тень от луны и на комоде серебрился лёгкий налёт домашней пыли. Женщина только в первую ночь немного испугалась, потом привыкла, Юля с детства чувствовала тех, кто жаждал показаться людям.

Хранители

Глухая боль отчаяния брызгала на потолок алой кровью взорванной аорты и отражалась на стене яркими всполохами, пожар ярости переполошил даже невидимых обитателей.

Ааза. Так её звали сотни лет назад. Призрак возникла перед глазами в ночь переезда неожиданно, но Юлия, почти потухший огонёк в мире живущих, ещё была слепа, женщина чувствовала себя пришельцем, потерянным киношным пятым элементом, и когда тень обитателей дома, Ааза, шлейфом ванильной пыли неслышно встала за спиной, впервые после покушения беглянка почувствовала опору, страх отступил, и щемящее чувство одиночества превратилось в страстное желание заглянуть по ту сторону завесы.

«Своих» она увидела не сразу и не здесь, здесь были другие, но тоже не чужие, свои, пусть не по крови, свои по духу.

Ааза смотрела на Юлю с неподдельным состраданием.

Сначала женщина подумала, что потихонечку сходит с ума, тень ответила на её мысли, покачивая головой, прохладный ветер колыхнул занавеску на окошке и погасил свечу. Так Юля вспомнила, что такое «видеть».

На второй вечер к ней присоединился хмурый, но оказалось, очень справедливый призрак Кац, каждый раз помощники встречали и провожали Юлю, женщина, внимая немым ответам духов, рассуждала вслух, засыпАла и просыпалась вместе с ними, больше её не пугали звуки текущей воды из крана в кухне, скрип открываемых дверей или негромкий стук в окошко на балконе, так и жили друг другу не мешая, Юля училась разговаривать с ушедшими, просить совета, иногда и спорить.

Вопросы «за что?» и «почему?» женщина давно, лет сорок никому не задавала, один единственный «зачем?», потом уже многие другие, – что я должна сделать? для чего всё это? – и долгие ночные диспуты…

Её вели по жизни призраки, страх отступал, постепенно растворялся в мелкой мороси осеннего дождя, гулкие капли падали на мёрзлый асфальт, барабанной дробью возвещая о скорой кончине затворничества.

А ночью изредка приходила Она. Красивая и ласковая леди. Юлия её так и прозвала про себя. Леди Ночь. Женщине находиться рядом с ней было совсем не страшно, напротив, нежная улыбка обещала счастье покоя, Юля знала, что больше не одинока, с ней рядом Леди Ночь, та, что оберегает и дарит силы для дальнейшей жизни.

Прадед

Пролетала осень рыжим листопадом, в округе оголились все деревья, даже многовековой дуб-стоик по соседству с домом торжественно ронял пожелтелый лист, Юля уходила рано на прогулку вдоль автотрассы, где выли телеграфные столбы, украдкой с неба дождик сеял мелкий бисер, снежной крошкой осторожно укрывались раны, анестетик-ветер холодил, накладывал повязку на тихие шаги.

Боль отпускала. Днём. А по ночам в квартире горели килограммы воска, оформленные в свечи. Юля сжигала всё. Прошлое, настоящее, будущее. Оставалось Ничто. Ничто и Никто. Пустота. В пустоте лишь кроха-огонёк. Остаток Юли.

Однажды женщина развела в ночном лесу костёр, кричала в небо, перепугала, похоже, всех жителей в округе, вызванный полицейский наряд не осмелился прервать панихиду прошлой жизни, так и простояли ребята неподалёку, пока она допела песнь тоски и боли.

Душа, готовая в любой момент ринуться на свободу из телесных оков, разрывалась на части, Юлия хотела сорваться вверх, вниз головой с обрыва, да в небо. Отчаянно желая взлететь, плакала навзрыд, просилась к папе…

Понять причину боли, ещё не значит суметь прожить до конца страдания, никакой доброй воли в самоубийстве не бывает, оно всегда происходит под давлением.

Голову накрыло мучительной тоской по дому…

На третьей неделе заточения Юлии под утро приснился сон.

– Огромный стол, накрытый на полянке вершины горных мест, от горизонта до горизонта, на белоснежной скатерти великолепие угощений и напитков. В руках отца гармонь и тонны нежности в глазах. Женские, мужские лица-тени, детский весёлый гомон, от многочисленных гостей отделился и направился к Юле высокий, моложавый дед.

– Слушай сердце, не торопись…, – с улыбкой произнёс знаменитый прадед, – всему свой срок, позволь себе заблудиться в этом лабиринте, не бойся ни пути, ни достижения цели. Научись…

Сон растворился в молочном тумане и горный ветер унёс обрывки фразы.

Проснувшись, Юля долго лежала поверх цветного линялого покрывала, и впервые за долгое время женщина улыбнулась своему отражению на зеркальном потолке.

Новая игра

Захар организовал Юле карту гостя в фитнес-клуб. Элитное заведение затаилось в центре города. В тиши внутренних двориков за рукотворным парком вечнозелёных акаций, пышная крона тонко изогнутых, огненно-жёлтых осенних веток скрывала здание, неприметное снаружи и ослепительно – волшебное внутри. Идеальное место для отдыха бизнесменов и бизнесвумен, зеркальные стены и пол современного чуда арт – дизайна впечатляли. Хром спортивных тренажёров соперничал с голливудской улыбкой служащих и отражался миллионами созвездий на потолке.

На ресепшн тощая девочка кукольной внешности в строгом чёрном платье, на неимоверно высоких и неудобных шпильках, встретила Юлю как очень дорогую гостью.

Менеджер излучала неподдельную радость, девушка широко улыбалась надутыми силиконом губками и если бы не явный дресс-код и штампы поведения в подобном месте, то вполне могла быть искренней и милой.

Широко раскрытые глаза в опахале густых ресниц втайне изучали посетительницу, рядом с ней Юля позволила себе расслабиться и войти в роль местной ханумы, сейчас её главная цель была не вечерняя хозяйка холла, а фитнес-инструктор, зверь покрупнее.

В том, что он профессионал в искусстве расставления ловушек, Юля не сомневалась. Вот с ним стоило быть поосторожней.

Юлия позволила девице «выгулять» себя по спортзалу клуба, самозабвенно играя роль капризной бизнес-леди, владелицы брачного агентства, и произвела впечатление на заинтересованных в новой клиентке фитнес-гуру.

На ресепшн, небрежно откинув назад седеющие волосы, женщина приподняла дужки стильных очков в роговой оправе, поправила воротничок итальянской кремовой блузки, кокетливо накинутой поверх тёмных джинсов.

В довершение образа скучающей состоятельной дамы на Юле сегодня были дорогущие терракотовые сапоги наездницы, модные в этом сезоне джодпуры, которые откуда-то приволок Захар, – на кон поставлены солидные деньги клиента и репутация шефа, – обувка действительно была шикарной и до неприличия удобной.

Юлия Сергеевна, устроившись в мягком кожаном кресле, как бы нехотя-лениво прошлась взглядом по замершим в ожидании её решения фитнес-инструкторам.

Есть! Заценил!

Альберт. Тот, кто нужен. Вальяжный, ухоженный молодой человек лет тридцати пяти, как бы случайно проходя мимо стойки администратора, зацепился взглядом с Юлей. От собратьев его отличали аккуратный хвостик медно-рыжих густых волос, упругое и сильное тело в невероятно ярких татуировках. Мужчина был почти красив, если бы не взгляд. Хищный взгляд убийцы-рыси. В звериной внешности чувствовался прирождённый охотник, способный долго выжидать свою добычу.

На сегодня добыча его Юлия.

– Сударрыня! Чем могу быть полезен? – мужчина очень мило картавил, обаятельная улыбка в тридцать два зуба могла обезоружить целый пентагон.

– Что ж, шарма ему не занимать, – Юля, решив немного подразнить мальчишку, переспросила, словно эхо – Полезны?

– Пожалуй, я остаюсь, у вас мне нравится – бросив небрежно сопровождающей девице, прошла до входа в дамскую часть раздевалки, куда галантно проводил её Альберт, успевший на ресепшн оформить шефство над своей новой клиенткой.

Через четверть часа Юлия вышла, облачённая в тёмно-синее фирменное трико «найк», не слишком облегающее, но вполне способное утаить излишества и подчеркнуть достоинства фигуры, в удобные кроссовки «пума», что придавали ногам устойчивость, а женщине респектабельность, – одежда служила красноречивым подтверждением высокого статуса дамы.

Альберт взглядом оценив дорогой прикид новой клиентки, остался доволен, – старовата, конечно, для него, даже не бальзаковская дама, но коли кошелёк набит деньгами, отчего же не ощипать красотку.

– Леди! Да Вы в пррекррасной форрме! – мужчина решительно зашёл с известной фразы, которая срабатывала исключительно со всеми, но поймав настороженный взгляд клиентки, решил не форсировать события, – остаётся лишь отшлифовать, и мы достигнем соверршенства! – Альберт остановился на полуфразе, превосходный знаток дамских сердец почувствовал, что главное не переборщить с намёками.

– Браво, юноша! Мой тебе респект! – Юлия мысленно аплодировала таланту рыжего атлета.

Игра в «кошки-мышки» началась.

Два часа занятий пролетели незаметно, Юлия Сергеевна оказалась хорошей ученицей, да и находилась женщина в отличной форме.

Альберт дважды слегка коснулся плеча клиентки, показывая, как правильно выполнять движения на тренажёре, ненароком задержал её ладонь в своей, помогая сойти с беговой дорожки.

Юлия позволила себе закрыть глаза на мужские руки, скользнувшие вдоль спины, сильно удивив женщину, – мимолётная искра пробежала по позвоночнику, отозвавшись сладкой истомой в теле.

Разомлев от упражнений, закутавшись в мохнатое полотенце после горячей сауны, Юля размышляла:

– Как хорошо, что этот мальчик подвернулся! Спасибо Захару за чуткость, мужчина не напрасно привлёк Юлю к заданию, хотя мог бы нанять профессиональную актрису помоложе, друг детства знает, куда направить женскую энергию в моменты стресса.

Движение – жизнь – не пустая фраза, всё гениальное просто, главное, дожить до этой простоты.

Наладив первоначальный контакт с титулованным инструктором, Юлия с чувством выполненного долга поехала в такси домой.

Теперь, главное не спешить, не вспугнуть нахала, назавтра Захар дал сотруднице выходной.

Панихида