Мария Мищенко "Три ноты над островом"

Три ноты над островом
Мария Мищенко

Цикл очерков о поездках на острова Белого моря. Несколько школьников постепенно сближает не только то, что они приехали вместе в школьный летний лагерь исследователей моря, но и общий интерес к истории и музыке.

Мария Мищенко

Три ноты над островом

Глава 1. Начало пути.

Почему бы не поехать? – услышал я голос. Со стороны кухни вкусно пахло и я опять отвлекся от книги. Мама пекла блинчики я мясом, и я вприпрыжку побежал за своим любимым угощением. Ухватив самый румяный, я уселся за стол и прочавкал, – «ну, маам», – надеясь, что меня просто оставят в покое на весь июль. «Нет, ты ведь знаешь, что мне надо работать, мы не сможем никуда съездить, в деревню ты не хочешь, поэтому поездка с классом будет для тебя и развлечением и отдыхом. «

Я задумался, макая кусочек блина в сметану, ну, правда, что я, разве не интересно будет увидеть новые места. В то лето, мы все как-то разошлись, старые школьные друзья повзрослели и стали отдаляться, родители, наверное, переживали из-за меня, но в сущности эти поездки в летние лагеря не были для меня в новинку. Обычно было немного скучновато, немного неловко, потому что совместное проживание отменяло излишнюю стеснительность. И чего я не хочу туда ехать.

– Там для меня все чужие, – вырвалось у меня. Мама, улыбаясь, ответила:

– Все будет хорошо, давай купим тебе что-нибудь в дорогу.

Мы купили дорожную сумку, это была замечательная сумка, шоколадного цвета, с удобными ручками средней длины и отделкой из темно-красного цвета ткани. Вместительная и небольшая, туда поместились все мои вещи. Я никогда не собирался так тщательно, мне хотелось, чтобы вся одежда была мне к лицу. Но, вместе с остальным, я положил рубашку оранжевого цвета. Она выглядела, скажем так, нелепо. Мне и сейчас нравятся яркие вещи, а в детстве, если мама забывала проверить, то перед глазами всех, имеющих глаза, представал распрекрасный попугай. Даже не попугай, а прямо птица феникс, ведь меня еще и золотистый цвет очаровывал.

Мама убедила меня, что я выгляжу хорошо в коричневом поло, и темно-синих джинсах. Это была удобная одежда, и я практически так и проходил всю поездку. Вдобавок в списке рекомендованной одежды была плотная ветровка, или лёгкая куртка. На эту позицию была выбрана брезентовая куртка, похожая на форму студенческих стройотрядов. По пути на маленьком лотке с самодельными украшениями я купил блестящую эмблему, две молнии. Чтобы как-то пометить простую куртку.

Чтобы объяснить свою неохоту, я могу вспомнить только о том, что мой школьный приятель собирался поехать летом в другое место, со своими друзьями. Что ставило меня в малоприятное положение одиночки. Но я надеялся, поскольку примерно треть класса, отказалась от поездки, то я смогу спокойно съездить и не расстраиваться из-за одиночества

Возможно, память меня обманывает, но я всегда очень плохо переносил дорогу, головная боль и полная дезориентация, всего лишь часть моих дорожных несчастий. Я не умел ничем заняться, выбрать удобное место, меня спасала только моя вечная рассеянность. Я просто не замечал неудобств.

Наш поезд отходил, кажется, вечером. Мы собрались на перроне, почти всех провожали родители, помогали нести сумки и просто следили, чтобы мы не потерялись. Было довольно тепло и солнечно, я жмурился, и чувствовал себя очень потеряно. Мой класс был экипирован довольно разнообразно, у одного мальчика был удивительный рюкзак, очень большой, со множеством кармашков, и я думаю, даже подниматься на Эверест с таким было бы не стыдно. У одной из одноклассниц была куртка, похожая на мою, но это была настоящая куртка десантника. Я вдруг очень позавидовал, что у неё есть старшие брат или сестра. Обычно у меня не возникало такого чувства, но в тот момент мне действительно было очень одиноко.

Не помню, в какой момент мама меня оставила одного, но наверное, ей было некогда и я остался стоять со своей сумкой на перроне. Ко мне подошли двое из нашего класса и одна из сопровождающих нас взрослых участниц. Мы поздоровались и мне стало лучше.

Вокзал, с которого мы собирались уезжать, был мне хорошо знаком. Именно отсюда мы ездили в деревню, и это делало меня спокойнее, потому что привычное место вселяет уверенность, не правда ли. Но на перрон, на котором мы стояли, я раньше не заходил. Отсюда уезжали поезда дальнего следования, а мы всегда ездили на электричке. Дорожное волнение постепенно охватило всех, и мы нетерпеливо ждали, когда наконец можно будет тронуться в путь.

Как мне описать это ощущение золотистого летнего света, отражающегося от разнообразных стеклянных поверхностей на вокзале. Пространство, частично открытое, давало смутное ощущение ожидаемой свободы. С двух сторон находились здания вокзала, а впереди, куда уходили рельсы, клубился сияющий туман. Звуки объявлений, шум множества голосов, железный грохот поездов. Все было и привычно и неожиданно внове.

Глава 2. В пути.

Наш поезд дальнего следования медленно подъехал. Вокзал был устроен таким образом, что все платформы были укрыты каменными навесами, как зонтиками. Но между ними свободно лился солнечный свет, и все вместе это было похоже на большой луг, с гигантскими растениями, где поезд был большой зелёной гусеницей, а мы собирались в него забраться и прокатиться, подобно хорошо организованной группе муравьев.

Я увидел, как наш руководитель Марк Григорьевич, сняв очки, медленно протирает стекла, и неожиданно подумал, наверное, он очень много раз ездил этим поездом на экспедиционную базу. Я сам никак не мог успокоиться, думая о родителях, и друзьях, которые остались в городе или уехали. Мне было грустно, потому что вся подготовка к путешествию, и просьбы родителей быть на связи, меня очень утомили, и я уже не знал, что буду делать целый месяц на острове с таким названием? Неприметный. Скорее всего, там ничего нет. И я просто буду умирать от скуки.

Тепловоз еле слышно вздохнул, выпустив клуб пара, пока я расстраивался таким образом, как будто сочувствуя.

– Арсен! – тут я чуть не оглох. Васина манера вопить от избытка впечатлений делала его зачастую опасным. Симпатичный, по мнению большинства девочек класса, и отъявленная заноза в заднице, по мнению мальчиков, Вася стоял рядом и радостно улыбался мне. Большие и одновременно удлиненные голубые глаза и светлые, чуть в рыжину волосы, делали его похожим на озорного лиса.

– Что ты загрустил? Переживаешь, что на острове будет скучно?

– Да нет, – я невольно вздохнул, вызвав этим васин смех. – Я вот думал, что от материка до острова мы поплывёт на корабле, а меня укачивает. Заранее просто мутит от этого.

– Не волнуйся, – Антон, который стоял недалеко и слышал наш разговор. – Белое море в июле очень спокойное. Никакой качки ты не почувствуешь, я могу гарантировать.

– Антон прав, – к нам подошла Наталья Вячеславовна, наш руководитель, преподаватель университета. – В это время молодые тюлени осваивают жизнь в море, и сама природа бережёт маленьких щенков. Может быть, вам повезёт, и вы увидите тюленей, хотя они очень осторожные.

– Антон, я заранее попрошу тебя, постарайся не дымить в поезде, – Марк Григорьевич, весело смотрел на нас. Антон, пожал плечами, но ответил, – Хорошо, если вы так говорите.

Проводники начали открывать двери в вагоны, и мы потянулись к поезду. Наши билеты, белые и розовые, из нескольких листочков, с необычным шрифтом, и надписью поезда, смотрелись, как набор для изготовления оригами. Белые гуси и розовые рыбки. От всего сердца, которое вдруг болезненно заныло в груди, я пожелал мысленно удачи нам всем.

Вагон, в котором нам предстояло совершить наш вояж, был плацкартный. Разложив дорожные сумки и рюкзаки, мы расселись. Мой билет оказался на нижнее место у окна вагона. Поскольку был день, моё спальное место представляло собой маленький столик и два стула.

Поезд поехал, я сам не заметил, как платформа за окном пришла в движение, сначала медленно, а потом все убыстряясь, мы устремились на север. Хотя чисто формально, пока что прямо на восток. Железная дорога сначала шла вдоль Ладожского озера, а потом, обогнув его, вела на Мурманск.

Я стал смотреть в окно. В городе вид на пустыри, вдоль железнодорожных путей и глухие стены городских домов, повернутых своими фасадом от железной дороги на окружающие улицы, был довольно безрадостный. Несколько раз, притормаживая, поезд миновал железнодорожные станции, которые располагался в черте города. Люди стояли, в ожидании электричек, на маленьких, относительно с главным вокзалом, платформах. По сравнению с нашей тусовкой в походной одежде, все они выглядели, хоть и уставшим к концу дня, но нарядными и беззаботными, в своих летних нарядах. Лёгкие сарафаны и белые футболки, светлые брюки и шорты.

Моё внимание привлекла одна девушка на перроне, поезд прошёл совсем рядом с платформой и я успел её рассмотреть. Она стояла, держа за руль велосипед. Обычный, только корзинка впереди руля придавала ему пасторальный вид. Сейчас она приедет в электричке за город и там до её дома в деревне совсем рядом, судя по легкой раме велосипеда. Поедет по дороге, среди полей, а ветер будет раздувать её платье и волосы. Летний вечер постепенно окутает её своей тишиной. Тут девушка посмотрела прямо на меня и удивлённо подняла брови. "Как я ненавижу свое лицо, " – внутренне сжался я и зачем то помахал ей рукой.

Я задумался, запомнит ли она этот день? Один из многих. Можно сравнить дни с марками, есть очень дорогие, а есть такие, что сразу выкидывают, как вчерашнюю газету. Некоторые дни можно собрать в единый блок, например, как нашу поездку. Я фыркнул, вот бы кто наклеил мой день и отправил меня с письмом. Что бы было в нем? Просьба о помощи? Или может быть, любовное письмо? "Дорогая Катя, я тебя люблю, а если ты скажешь нет, то я утоплюся! Верь мне! Передавай привет дяде Пете, и бабушке здоровья. Твой вовеки… ", – и моя фигура в поезде у окна на конверте. Жесть.

– Арсен, садись к нам, – кто-то из ребят позвал меня. Я вылез из-за своего столика и уселся на диванчик купе. Валя подвинулся. Он всегда был очень вежливым со всеми. Взглянув на стол, я заметил на нем колоду карт.

– Играете?

– Нет ещё, – Миша, один из самых на вид взрослых ребят класса, взял колоду в руки.

– Кто хочет сыграть?

– Во что? Я только в дурака умею, – Вася расслабленно провалился к спинке дивана.

– Ну, если все не против, можно в дурака.

Антон зашёл в купе и тоже уселся, прямо напротив меня.

– Не хочется в дурака. Давайте в тысячу. Я могу научить, мы часто играли в походах.

Я смотрел на остальных и думал, что тут играть неудобно, места совсем мало. И сразу решил, что постараюсь отказаться, хотя я неплохо играл, в обе эти игры. Весь смысл был в том, чтобы внимательно смотреть, какие карты примерно остаются в игре, после очередного розыгрыша.

Видимо, вся эта суета с отправлением поезда утомила не одного меня, так как после пары попыток Антона объяснить Васе правила игры в Тысячу, карты были оставлены в покое.

Мы стали обсуждать, что надо пойти посмотреть, не дают ли чаю. И что нет смысла идти всем, а надо выбрать представителя, чтобы он выяснил обстановку. Пока мы препирались, кто пойдёт, в наше купе стали заглядывать девочки из нашего класса. Они немного помявшись, спросили, нет ли у нас открывалки. На что кто-то из нас ответил, что ничего нет, сами думаем, где можно приобрести кипятка. Одна из девочек, на вид довольно добрая, угостила нас персиками.

– Как нам повезло с девушками, – умиленно проговорил Вася, – не дадут пропасть.

– Персик очень вкусный, – подтвердил Антон, – а чаю все-таки хочется.

Тут к месту, где мы сидели, подошёл проводник. Это был пожилой мужчина, в очень красивой форме, может быть, начальник поезда. Он, услышав последние слова про чай, сообщил нам, что мы можем в любой момент налить себе кипятка в начале вагона. Там же есть сахар, и вся необходимая посуда.

С подчёркнутой любезностью он сообщил нам, что скоро нам раздадут постели и можно будет лечь отдыхать.

– Каков, а? – Вася немного озадаченно смотрел вслед великолепного проводника.

Марк Григорьевич, проходя мимо с кружкой чая, ухмыльнулся, глядя на наши лица.

– Что, господа, непривычны к такому обращению? Если хотите знать, совсем недавно этот поезд был совсем другим. Вагоны из цельнолистовой стали были красивого бордового цвета, многочисленная и разнообразная отделка украшала салоны купе. Футуристический облик паровоза изумлял всех, кто его видел. Все служащие держали себя, словно это был не поезд, а отель высшего класса. Имя этому поезду было – "Полярный".

Марк Григорьевич уселся с краю, и продолжил.

– Эта железная дорога была стратегически необходима. Ещё в начале 20 века её называли вторыми Дарданеллами, потому что северные порты обеспечивали круглогодичное поступление грузов в условиях блокады всех остальных морских путей.

– Разве сейчас это так важно? – Миша недоверчиво нахмурился, – Люди давно готовят космические порты во Вселённую, а тут просто старая железная дорога.

Марк Григорьевич помешал ложкой чай и помолчал. Я подумал, что он сейчас скажет о важности сохранения прошлого, для того, чтобы уверенно двигаться в будущее. Но он просто сидел и пил чай, рассматривая пейзаж за окном.

За окном вечерняя дымка постепенно занимала низины, хотя леса и луга были ярко освещены закатным лучами. Золотой час настал.

Поезд дальнего следования, в отличии от электричек, на которых я иногда ездил, двигался очень быстро. Сельские полустанки проносились так стремительно, как будто их и вовсе не было. Миг и уже снова лес, и провода вдоль дороги.

– Ребята, помните на уроках, вам рассказывали об идее ноосферы Вернадского. Это известная теория о том, что решающее влияние на эволюцию планеты оказывает сфера разума. Философская идея о бессмертии. Изящная формулировка для просвещенных людей. Но есть и вторая половина в русском космизме. Что бессмертие человеку даст именно наука. И вполне логично предположить, что технические достижения важно сохранять, потому что, хм…

– Потому что если бессмертие существует, то оно существует для всех, – и для мира созданного при помощи разума? – Валя внимательно смотрел на старого учителя.

– Валечка, я думаю, мы должны внимательно относиться ко всему, что нас окружает, а теорий о бессмертии очень много, если вы захотите, мы позже вернёмся к этому разговору, – Марк Григорьевич встал и прошёл дальше по вагону, к своему купе.

Мы тоже пошли, налили себе по чашке чаю, и достав запасы, с удовольствием поужинали.

Прибрав остатки и умывшись, мы разложили свои диванчики и устроились на ночь.

Однако, немного подремав, я обнаружил, что за окном поезда не только не потемнело, а наоборот, стало светлей, горизонт переливался полосами зари. Небо стало выше. Облака тянулись необычно ровными рядами, как волны в море. Спросонья, я вытаращил глаза и громко сказал: – "Утро!"

На меня зашипел кто-то из полумглы вагона, спи и не буди всех. Я так понял, по крайней мере, потому что голова у меня кружилась и казалось, что помимо покачивания вагона, я ещё немного лечу. Чуть проснувшись, как ни парадоксально, я разумно решил, что делать нечего, надо спать. И моментально уснул, несмотря на очевидное позднее утро за окном. Между тем на часах было около 3 ночи.

Глава 3. Первая поездка по Белому морю.

Поезд наш прибыл в посёлок, расположенный на берегу Белого моря. Мы выгрузились быстро, потому что поезд шёл дальше, и это была короткая остановка, всего 3 минуты. Собравшись всей толпой, и сложив все сумки в одну кучу, мы стояли и смотрели по сторонам. Старинный северный посёлок, можно даже сказать, небольшой городок, выглядел оживленным. Люди, машины, собаки и кошки сновали вокруг нас, заставляя жаться к фонарному столбу, возле которого мы устроили своеобразную стоянку. Одна из самых крупных собак подошла к нашему Антону и посмотрела на него. Антон в своём обычном чёрном наряде, видимо, показался этой почти полностью чёрной собаке вполне своим. Постояв так минут пять, пёс уселся рядом с Антоном и притих, сделавший до смешного незаметным. Руководители группы ушли покупать билеты до острова, несколько человек пошли с ними, чтобы в здании, назначение которого можно было определить, как морской вокзал, купить что-нибудь попить. Здание морского вокзала посёлка Шупа, выглядело как деревянный сказочный терем, но похоже, что сказка, в котором ему довелось побывать, повествовала об опасности и приключениях. Короче говоря, это было красивое деревянное здание, в псевдорусском стиле, но давно не крашеное, дерево стен потемнело и стало шершавым.

Я уже подумывал тоже пойти посмотреть, нет ли вокруг чего интересного, может быть, купить сувениры, но тут все, кто уходил, прибежали обратно и взволнованно размахивая руками, буквально потащили всех за собой. Оказалось, что до острова нас согласился довезти капитан научного судна, которое принадлежало Беломорской биологической базе.

Не успев испугаться, я и все остальные оказались на борту небольшого корабля, больше напоминающего рыболовный сейнер, чем транспорт. Корпус его был полностью из железа, а цвет, белоснежный, как у всех кораблей научного назначения. На борту и спасательных кругах было название судна "Кереть".

Поездка по морю была занятной, потому что находиться на таком большом катере, или маленьком корабле само по себе необычное впечатление, а то, как кораблик ловко маневрировал по морю, между островов, я думаю, ни одно другое судно так бы не справилось. Мы рассыпались по всему кораблю. Я сидел на одном из железных бортиков, и думал только о том, чтобы меня не начало мутить. Тут из глубин катера, прямо возле меня, вылезла молодая женщина с растрепанными волосами . В ковбойке с закатанными рукавами и коротких бриджах, она выплеснула за борт воду из тазика, который держала в руках и улыбнувшись, глядя на меня, вновь исчезла внутри. Удивившись в очередной раз вместимости на вид маленького корабля, я осторожно сполз со своей ступеньки и шагая, как старый моряк, то есть расставляя ноги и пошатываясь, добрался до его носа. На носу корабля было много свободного места; там лежал весь багаж и прямо на нем развалилось несколько человек из наших. Вместе с ними расположился и большой пес из Шупы. Мне сразу сообщили, что пес получил кличку Нокс. Согласившись, что имя ему очень подходит, я уселся рядом и стал смотреть вперёд по курсу. Несмотря на большие, заросшие лесом острова, окружающие нас со всех сторон, и районный посёлок, который постепенно исчезла позади, впереди был виден бесконечный морской горизонт.

Быстрый кораблик, несмотря на волны, которые показались мне не маленькими, всего за полчаса доставил до острова, на котором мы должны были прожить ближайшие три недели.

Глава 4. Обход острова. Знакомство.

Ночью погода немного испортилась. Выходить в море стало небезопасно и было решено, что сегодня мы сходим на практику оценки природного многообразия. Оборудование для неё представляло собой любые измерительные приспособления, хоть рамку. В границах отмеренного участка, метр на метр, следовало отметить все виды растений, которые там окажутся. Позавтракав, мы вышли. Не ожидая ничего особенного, мы впрочем бодро прыгали с камня на камень. После береговых каменных завалов, мы вышли на тропу, которая проходила примерно посередине берегового склона, заросшего огромными елями. Склон был местами почти отвесный, но тропа была нахоженная и мы через полчаса дошли до обычного горизонтального участка, обернувшись вокруг горного участка. Лес был чистый и светлый, после ельника было неожиданно очень приятно почувствовать, что тебя не тычут иголки, а легко касаются довольно широкие листья невысоких деревьев. Мы всей толпой, рассыпавшись, шли по лесу, поскольку тропа, которая шла вдоль берега, здесь отсутствовала. Неожиданно одна из девушек завизжала. Мы поспешили к ней, и увидели, что она, нервно хихикая, указывает на нечто. Это был убитый гусь.

– Хм, совершенно мертвый, делов-то, зачем так пугать всех, – сказал Марк Григорьевич