Алексей Васильевич Подойницын "SOS «Спасите наши души»"

– Нет.

– И я не вижу. А он есть.

Так и про любого человека сказать можно.

В любом, даже самом страшном душегубе есть то, за что его любить можно. Но мы, наклеив ему однажды ярлык душегуба, отказываем ему в этом. А ты расспроси о нём, например, его мать, она наверняка много чего хорошего найдёт рассказать о своём сыне … Или, поставь нас в его условия (условия, при которых он стал душегубом), может быть мы были бы ещё большие душегубы и мерзавцы…

Так что, «не суди…» («Боже! А ведь есть люди, для которых судить других – это профессия. Интересно, как они живут с этим?..»).

Судить нас может только Господь. Только он видит нас всех от начала и до конца, поэтому он нас всех и любит… мы для него дети, не поделившие в песочнице своих игрушек…

…………………………………………………………

– До окончания маршрута остаётся триста метров – напоминает мне таксометр, и возвращает меня в реальный мир.

Ищу глазами то место, где мне нужно будет высаживать мою пассажирку (а она, оказывается, уже не дремлет и смотрит на меня через зеркало заднего вида, что всегда меня напрягает: «И чего она хочет во мне увидеть, что она там про себя обо мне думает?»).

В Москве таксисту остановить машину для высадки (или посадки) пассажира порой ой как непросто. Почему-то всем нужно сойти именно там, где действует знак «остановка запрещена» да ещё часто прямо под камеру, а эти знаки и камеры, кстати сказать, висят почти везде по городу.

…………………………………………………………..

Вспомнился мой разговор с нашим мастером:

– Рома, ни у одной станции метро таксист не имеет права остановиться, чтобы посадить или высадить пассажира. Везде висят знаки «остановка запрещена», везде камеры, а половина всех наших заказов – это человек едет от дома к метро или, наоборот – от метро к дому? Как, Рома, работать?

Рома явно в затруднении.

– Да… это проблема… Мы пишем письма в Минтранс, в московский департамент транспорта… Другие таксопарки тоже пишут письма… А вы пока как-то выкручивайтесь. В подворотню там где-то спрячься…

– Рома, ты сам-то слышишь, что ты говоришь? Какая подворотня? Человек вышел из метро, и будет искать своё такси по подворотням? Да и подворотен давно уже нигде нет.

Мне жалко Романа, как начальник он должен мне найти законный выход из этой ситуации, а выхода нет. Ведь какой-то собяниновский куманёк или племяша с благословления доброго дядюшки («Ну как не порадеть родному человечку?») открыл для себя сладкую кормушку и стрижёт своё двадцатимиллионное стадо… А вы пишите себе письма в Минтранс, в московский департамент транспорта… В ООН можете ещё написать…

Видя затруднения Романа, к разговору подключается Юрьевич (хозяин нашего таксопарка, в прошлом старший офицер ГАИ), оказавшийся рядом.

– Василич, у метро таксист может остановиться для высадки или посадки пассажира, но не более чем на десять секунд. С одиннадцатой секунды ты уже попал на штраф.

– Это кто сказал?

– Я в ГАИ узнавал. До десяти секунд они не штрафуют, это точно.

– Юрьевич, но ведь это бред. Есть правило, есть штраф за нарушение этого правила, но если нарушаешь его не более десяти секунд – штраф не положен?

– Штраф положен, но все всё понимают, и наверху договорились – палец Юрьевича указал на потолок, – пока на законодательном уровне вопрос не проработан до десяти секунд не штрафовать. Ты, Василич, как будто только вчера родился, в России же живём…

– Да, уж… который год они этот вопрос всё прорабатывают? Тоже мне, нашли себе «бином Ньютона»…

– Так что ждём, – вступает в разговор ободрённый Ромка.

– И сколько ещё ждать будем?

Роман неопределённо пожимает плечами.

– Десять секунд – это конечно хорошо, только вот бабуля какая-нибудь с ходунками, или там семья с чемоданами, они пока рассядутся, пройдёт не десять секунд. А один такой штраф – это весь мой дневной заработок, порой…

В офисе повисает неловкая пауза.

…………………………………………………………

Место высадки моей пассажирки (Слава Богу!) оказалось не проблемным.

Прощаясь, она даже поблагодарила меня за мягкую езду и хорошую музыку (для не спящих пассажиров у меня обычно играет Relax FM).

– Я даже задремала под неё. Обязательно поставлю Вам все пятёрки.

– Спасибо. Вам хорошего дня.

– Спасибо. Вам лёгкой дороги и хороших пассажиров.

На том и расстались…

Глава 3

«КИДАЛОВО»

Сомнения в том, что он заплатит за поездку, были у меня с самого начала.

И я даже вряд ли смогу внятно объяснить почему. Ну, бородатый кавказец (кидают далеко не только кавказцы). Ну, поездка за наличные («кидалы» заказывают такси только за «налик», так как по безналу кинуть невозможно). Ну, как-то многозначительно и совершенно некстати объявил мне, что он из Грозного (чеченские беспридельщики у всех таксистов на языке)… Не знаю, но почему-то чуйка моя мне с самого начала подсказывала, что не стоит этого парня везти на другой конец Москвы за наличные, да ещё по дорогому, не фиксированному тарифу, а за поминутную тарификацию… Что-то говорило мне, что это кидалово. Но, пребывая в своих смутных сомнениях, я сразу ему не отказал (заказ – то сам по себе интересный), а потом уже было и поздно. Но к концу нашей бесконечной поездки по забитому пробками городу, когда счётчик нащёлкал ему более двух тысяч (о чём он, сидя в пробках, совершенно не волновался) я уже был почти уверен в том, что поездка холостая…

– Приехали? – Спрашиваю.

– А где третий подъезд?

– Мы стоим около него.

– А…

Тогда значит приехали.

Я улавливаю легкое напряжение в его голосе.

– Тогда спасибо, брат… (тоже мне нашёл брата, я ему в отцы гожусь)

Чеченец вылезает из машины.

Я жду. Так бывает, иногда пассажиру удобней достать деньги из кармана брюк, не сидя в салоне.

Чеченец делает шаг в сторону от машины.

– А деньги? – Догоняет его мой вопрос.

Он останавливается.

Поворачивается.

Он ждал от меня этого вопроса, и всё равно (как мне показалось) оказался к нему не совсем готов.

– Сейчас принесу. – В голосе наигранное неудовольствие.

– Ты даже не спросил, сколько набежало…

– Я и так знаю. Тысячи две, не больше.

– Больше.

Я смотрю в его ставшие вдруг злыми чёрные глаза (Лев Николаевич как-то заметил, что мы не любим тех, кого мы обидели), окончательно понимаю, что это «кидок» и спокойно спрашиваю:

– И сколько тебя ждать?

– Две минуты, – раздражённо бросает он, не выдерживая моего взгляда, поворачивается и идёт к подъезду.

Я смотрю ему в след, (пассажир всегда прав, а ты, таксист, сиди ровно на своей пятой точке и жди, сколько потребуется) и понимаю что хорошо, что мне уже почти шестьдесят и я уже знаю: две тысячи рублей – это не то, за что нужно «копья ломать». Конечно, скинь я пару десятков лет, и ложная гордость не позволила бы мне, так просто отпустить этого кидалу…

Я откидываюсь на спинку сидения и прикрываю глаза (поездка была не из лёгких), и в памяти выплывает совсем другая история…

……………………………………………………………….

Начало девяностых…

Я недавно бросил созданную мной довольно успешную (но заказанную ментам) строительную фирму, и растворился на просторах огромного города, успешно всяких раз ускользая от этих самых ментов, которые шьют мне хищение госсобственности в особо крупных размерах, пытаясь найти меня и вытащить на очередной допрос (Боже! Сколько их, этих пустых, ни о чём допросов уже было за последние полгода…). Но дело серьёзное, попахивает для меня червонцем, не меньше, а так как я уже успел отбарабанить свой трояк, и там за решёткой ничего нового и интересного для меня уже не осталось, я, уклоняясь от общения с властью (благо при рассыпающейся стране ей совсем не до меня) и на старенькой НИВЕ (всё, что поимел для себя с миллионных оборотов своего детища) бомблю на жизнь себе и своей новой семье. Прав у меня ещё нет, города как такового я ещё не знаю, не знаю и многих тонкостей этой довольно непростой профессии, да и вообще водить машину я толком ещё не научился, но так как в Москве не осталось, ни одного таксопарка, то пустым домой я не приезжаю…

Вот и сегодня уставший но довольный ( нагрудный карман приятно оттопыривает дневной заработок) еду домой по ночной Москве какими-то тёмными переулками где-то в центре.

На дворе поздняя осень.

Промозглый дождь, который вот- вот перейдёт в мокрый снег поливает чёрный асфальт. Стёртые резинки дворников плохо очищают лобовое стекло, да ещё эта темень и бесконечные колдобины в самом центре Москвы («и куда вдруг все фонари подевались?»)… Места совершенно мне незнакомые, и я, похоже, окончательно заблудился в бесконечных, кривых переулках Замоскворечья.

У дороги мелькает тёмный силуэт, рука силуэта отчаянно голосует. Я очень устал и мне давно пора домой, но условный рефлекс срабатывает и, несколько помедлив, и всё же, уже проехав силуэт, я останавливаюсь у бордюра.

Дверь открывает подбежавший парень.

– Брат, кинь до Толмачёвского.

Мне так не хочется работать, но ведь остановился же…

– Сколько?

– Трояк, – и прочитав разочарование в моём взгляде, добавляет, – тут совсем рядом.

Я действительно очень устал за день, мне действительно давно пора быть дома, да и сегодняшний улов вполне подходящий, так что трояк – это совсем не те деньги, за которые можно и перенапрячься…

– Нет, дорогой, – качаю я головой для убедительности.

Парень видно давно мокнет и мёрзнет, он понимает, что если я сейчас уеду без него, он в этом тёмном, забытом Богом переулке глубокой ночью может вообще больше никого не поймать.

– Десять!

Это уже совсем другое дело…

Десятка, да ещё за короткую поездку – редкая удача, устоять трудно. Тем более я заблудился, а с помощью этого пассажира, глядишь, и выберусь на знакомые улицы…

И я сдаюсь.

– Слушай, парень, я еду домой на восток через центр. Если это по пути тогда садись.

– Это по пути. – Обрадовано успокаивает меня он, залезая на пассажирское сидение.

– Дорогу покажешь?

– Конечно.

И мы поехали.

Через пару минут езды, слегка отогревшись, парень начинает, как бы сам с собой разговаривать.

– Да…

Обнаглели вы, бомбилы…

Я вот вчера эту дорогу за три рубля проехал. За пять минут работы червонец рубите… Так можно и башку на дороге потерять…

Я очень устал, мне домой нужно, и слушать нравоучения от какого-то щенка ну совсем не хочется, даже за червонец.

Я резко подруливаю к тротуару и торможу.

– Слушай, я передумал.

– То есть? – слегка опешил мой пассажир.

Я понимаю, что просто так высадить его не получится, а долго препираться с ним нет ни сил, ни желания. Вопрос нужно решать резко и кардинально.

– Что тебе не понятно? Иди на х… отсюда. С кем-нибудь другим доедешь.

– Что?!!

Что ты сказал?!!