Концерт отменяется
Марина Сергеевна Серова
Русский бестселлер
Частный детектив Татьяна Иванова за свою долгую профессиональную деятельность расследовала множество дел, но никогда ранее ей для этого не приходилось слушать джазовую музыку. Погиб известный пианист Марат Александров – его тело нашли под окнами квартиры. Сам он решился сделать смертельный шаг или ему помогли – предстоит выяснить Татьяне. Зацепок нет, остается только проверить, не оставил ли пианист подсказку в своем последнем альбоме под названием «Прыжок»…
Марина Серова
Концерт отменяется
© Серова М.С., 2025
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
* * *
Пролог
Он падал. Быстро, как нисходящий пассаж в самом напряженном месте соло. И как в соло, время замедлялось, грозясь совсем остановиться. Ветер не давал открыть глаза, да и некогда было думать о том, что происходит вокруг. В ушах стояли звуки мелодий, сменяя друг друга, прерываясь, перебивая. Он знал их все, а еще множество других, которые никогда не играл. Наверное, так и бывает, когда жизнь пытается успеть все, на что в предыдущие года не хватило того самого злосчастного времени. Узнает ли она когда-нибудь, как он сохранил память о ней? Может, и нет. А ему на эту память осталось совсем немного. Темнота.
Глава 1
Утро Татьяны
Есть ли утром что-нибудь лучше, чем кофе? Эта мысль иногда приходила мне в голову, но каждый раз безуспешно ее покидала. Вот и в этот раз, глядя с десятого этажа на просыпающийся город, я вдыхала аромат, поднимающийся от белой чашки, и каждой клеточкой тела впитывала это ощущение. Хорошо…
Кухня, где я никогда не готовила, была выполнена в бело-серых тонах, с черными столешницами под мрамор, на которых кипенно-белые чашки сами по себе бодрили лучше любого кофе. Панорамные окна открывали вид на высотные здания, в стеклах которых блестели оранжевые блики восходящего солнца и уже заполняемый машинами проспект. Стоило только открыть окно, как какофония из шума моторов, автомобильных гудков, визга тормозов и редких далеких сирен врывалась внутрь – безотказный будильник. И все же я предпочитала кофе и пролистывание на смартфоне новостей. Пусть это и было не так непреодолимо бодро.
Я хотела вдоволь насладиться сегодняшним утром. Предыдущее дело раскрыто, приятно пополнило баланс на банковском счете, а новое еще не появилось. Такое случается нечасто, но каждым моментом я стараюсь пользоваться сполна. Это же можно провести неторопливо утро за чашкой кофе, прогуляться, может быть даже пройтись по магазинам… Шопинг – не моя страсть, но если есть возможность, то почему бы не прикупить пару-тройку стильных вещей, которые потом помогут добиться нужной информации? Вычурно я, конечно, не одеваюсь, равно как и вызывающе, даже для того чтобы разговорить упертого свидетеля, но давно поняла, что правильно подобранный костюм или аксессуар может творить чудеса. Однажды мне даже хватило одних только очков «Рэй-Бан».
Допив кофе и одновременно пролистав в телефоне новостную ленту – ничего интересного, – я натянула любимые джинсы и джемпер и уже собиралась идти обуваться, как утреннюю тишину комнаты, до этого нарушавшуюся только шумом кофемашины, прорезал громкий звонок телефона.
«Бог ты мой! – Я не могла пожаловаться на нервы, но сейчас вздрогнула от неожиданности. – Обычно я как раз жду звонка, потому что это зачастую обещает работу, а значит и деньги. Тут как-то меня утро разморило».
Взглянув на телефон, я увидела, что звонит Ленка.
«Что, сорвался урок французского? Или, наоборот, слишком удался?» – подумала я, проводя пальцем по экрану.
– Каман са ва?[1 - Comment ca va? – Как дела? (перевод с фр. яз.).] – спросила я первое, что пришло на ум, но тут же осеклась, зная, что любое – даже самое короткое – упоминание любимого языка могло сработать для Ленки как спусковой крючок, после чего, для того чтобы не попасть на долгую лекцию по словоупотреблению французской лексики, пришлось бы делать только одно – бежать.
– Таня! Таня! – На другом конце подруга была явно чем-то сильно возбуждена. – Тут… А я, главное, иду… А он там и …
Стройное изложение мыслей в моменты крайнего волнения не было сильной стороной Ленки.
– Так, выдохни. – Я знала, как привести подругу в чувство. – Постой спокойно, не суетись.
– Да… фух… стою. – Ленка пыхтела в трубку, переводя дух.
– Вот теперь говори.
– Да я вот на работу вышла, сегодня ж в университете с самого утра пары. И кто только это придумал! Никто ничего ж не понимает, все спят. Это самые бесполезные занятия! Ты их просишь перевести текст, а они смотрят на тебя так, как будто впервые видят. Ну или вовсе не смотрят – спят на заднем ряду. И я ж, главное, пытаюсь их растормошить, но…
– Лен…
– А они ну никакущие! И все время…
– Лен!
– Что?
Остановить праведный гнев подруги по поводу нерадивых студентов – это была та еще проблема.
– Ты позвонила мне пожаловаться на несовершенство системы образования? – сыронизировала я.
– Нет, конечно, извини. – Голос Ленки стал спокойнее. – У нас тут недалеко от дома тротуар перекрыт, народу собралось! Говорят, человек с крыши упал.
Сколько раз я уже слышала подобные новости. Взрослые, подростки, неразделенная любовь, долги и, чего скрывать, пьянка – какие только причины не приводили совершенно разных людей к такому шагу! Кто-то сказал мне, что это решение слабого духом человека. Вместо того чтобы прикладывать усилия и справляться с проблемами, он выбирает со всем покончить разом. Мол, ему так проще. Думаю, «проще» – это в данном случае совсем не подходящее слово.
– Вот я и подумала, – продолжала Ленка, – может, ты знаешь чего?
– Нет, я не штатный сотрудник полиции, с чего бы мне об этом происшествии знать?
– Ну… – Подруга замялась. – Он как-то не похож, знаешь, ну на…
– На самоубийцу?
Никто на них никогда не похож. Закончив мерить комнату шагами, как бывало всегда во время разговора по телефону, я остановилась, глядя в окно. Большинство зданий в районе были высотные – десять, двенадцать, шестнадцать этажей. Человек средней комплекции пролетит это расстояние в среднем за три секунды. Едва ли этого достаточно, чтобы, как пишут в книгах, «жизнь пронеслась перед глазами».
– И почему ты так подумала?
– Ну, он одет как-то стильно, что ли.
– Лен, у людей нет специальной одежды, чтобы сводить счеты с жизнью. – Я отошла от окна, натянула кроссовки, усевшись на тумбу в прихожей, и огляделась в поисках ключей от машины. Вечно они оказывались не там, где их ожидаешь найти. – Чем забивать себе голову чепухой, лучше иди, вон, забивай голову первому курсу французским. Или у кого там пара утром?
– У второго, – почти обиженно просопела Ленка. – Я тут к тебе с такими новостями… А ты…
– Спасибо, я тебя поняла. – Ключи наконец-то нашлись в одной из сумок. – Приму к сведению. Давай вечером созвонимся.
Не дожидаясь, по обыкновению, пространных прощаний подруги, я положила трубку, похлопала себя по карманам, проверяя, не забыла ли чего, и толкнула входную дверь.
Привычный звук подъезда, в котором шаги на нижних этажах перемежаются с топотом голубей на чердаке (и как только птицы могут это делать!), дополнился неожиданным шелестом падающей на пол бумаги. Заглянув за дверь, я увидела коричневый конверт. Видимо, он был прислонен к стене и упал, когда я распахнула дверь.
Опыт приучил меня не хватать без раздумий незнакомые вещи. Иначе потом будешь долго объяснять, откуда на улике взялись твои отпечатки.
Я тронула пакет ногой – совсем не тяжелый, внутри, наверное, только какие-то документы. На ровной коричневой поверхности нет никаких подписей, марок, наклеек и любых других опознавательных знаков. На всякий случай я даже огляделась по сторонам, хотя и так было понятно, что подъезд пуст и прятаться здесь негде, если, конечно, ты не кот. Последние любили лежать между рамами на лестничных площадках и сочувствующе глазеть на выбегающих рано утром на работу людей. И их как раз я прекрасно понимала – нет у тебя такого количества проблем, если ты кот.
Я осторожно взяла конверт в руки, предварительно надев перчатки, взвесила его. Да, внутри какие-то бумаги – непонятно, что именно. Звук надрываемой бумаги отозвался в подъезде как-то уж слишком громко. Конверт качнулся из-за того, что содержимое решило занять внезапно открывшийся объем, и на пол вылетели… купюры. Много. Даже слишком много, чтобы быть внезапным знаком внимания от пожелавшего остаться неизвестным воздыхателя.
Я молча смотрела на них: навскидку сейчас на полу была рассыпана зарплата за неделю работы – или даже больше.
«И кому пришло в голову заявиться ночью под дверь моей квартиры, чтобы все это оставить? Едва ли кто-то мог это тут выронить. Столько денег просто так никто нигде не выбросит».
Я опустила руку с конвертом, из которого тут же выскользнул небольшой листок бумаги, и он, сделав один оборот в воздухе, плавно опустился на пол поверх разбросанных купюр.
– Да, немного конкретики нам бы не помешало, – сказала я вслух, нагибаясь за письмом.
Однако листок был пуст, за исключением одной фразы в самом углу.
«Что-то случилось».
– Да уж, понятно, – вздохнула я, еще раз повертев листок в руках, после чего собрала деньги и еще раз их пересчитала. Действительно, получилось даже чуть больше недельной оплаты работы частного детектива.
Кто бы это ни был, он явно знал мои расценки. Я специально это никогда не оговаривала, но клиенты предпочитали платить сразу за неделю авансом. Даже если предполагалось гораздо более долгое расследование. Вот и сейчас у меня тоже было такое ощущение, что меня наняли для расследования, но не сказали – для чего именно.
Сложив деньги в один карман, а записку и конверт в другой, я направилась к лифту.
Я никогда не любила неопределенность, хотя в моей работе это было почти обычным состоянием. От момента, когда я узнавала о преступлении, до момента, когда становилась известной личность преступника, всегда проходило разное количество времени. Но пока в голове еще не склеились все факты, пока не были прочерчены все дорожки, связывающие воедино всех так или иначе причастных, а еще предметы, места и события, – до этого момента неопределенность была всеобъемлющей. И сейчас, когда было непонятно, ни что случилось, ни кому нужно во всем этом разобраться, состояние у меня было таким же. К тому же из головы не шел звонок Ленки и тот упавший с крыши человек. В совпадения я не верила, стараясь всегда найти логические взаимосвязи, а здесь они пока не прослеживались.
«Кто принес деньги? Почему не сообщил больше подробностей?»
Он или она надеялись, а точнее были уверены, что я все пойму сама. По-видимому, кто-то явно не сомневается в моих способностях. Приятно.
«Может быть, тот, кто оставил деньги, имеет непосредственное отношение к… К чему? К преступлению? Но к какому?»
Занятая своими мыслями, я не заметила, как лифт опустился на первый этаж, где меня встретил и проводил взгляд уставшей консьержки, чем-то напоминающий кота, лежащего между оконными рамами.
На улице было по-весеннему свежее утро. Это когда шапка уже не нужна, но куртку лучше надеть. А если зайти в тень или погода без предупреждения сменится на ветреную, то неплохо бы найти шарф. Ну так, на всякий случай. На солнце же настроение способствовало чему угодно, но не работе. Куда приятнее было бы ехать на природу или как минимум гулять в каком-нибудь парке.
Я на несколько секунд задержалась возле машины, думая, не воспользоваться ли ей, тем более что ключи таки нашлись. Однако, посмотрев на залитую ярким солнцем улицу, я все же решила прогуляться. До Ленкиного дома было идти минут пятнадцать, а если подруга увидела толпу и полицейское оцепление по дороге на работу, значит, она шла к автобусной остановке. Что ж, еще минут на пять подольше. Я же давно привыкла обращать внимание на любые мелочи, а потому легко запоминала внешность встречающихся на улице людей. Поначалу приходилось себя заставлять, придумывать в голове ассоциации, осваивать разные способы мнемоники.
«Мужчина, лет сорока. Короткие волосы, карие глаза, нос с горбинкой. Глубокие морщины в уголках глаз. Слегка сутулится, из-за чего кажется ниже. Коричневая кожаная куртка, светлые джинсы».
Со временем все стало происходить само собой: лица автоматически распределялись в моей голове по типам, местам встреч, обстоятельствам и вообще любым основаниям, которые я могла придумать. Все, что надо было сделать потом, – так это просто в нужный момент вытащить нужное лицо из памяти, и у меня легко получалось сказать, когда я видела этого человека, где и сколько раз.
«Девушка. Невысокая, нестройная, нетолстая. Волосы каштановые, собраны в хвост. Глаза из-за прямых солнечных лучей непонятного цвета. Спортивная одежда и наушники – значит, утренняя пробежка».
Иногда это было для меня сродни упражнению: запомнить максимальное количество людей по пути от дома до кофейни или глядя на тротуар из окна автомобиля, стоя в пробке. Никогда не знаешь, когда пригодится.
«Вот еще одна девушка. Темные волосы, обрамляющие лицо, придают ей еще более грустный вид. Просторное платье и большая сумка на плече. Даже слишком большая. Что в ней носят? Вспомнила! Такие обычно носят художники, чтобы можно было складывать в них рисунки большого формата, не сворачивая».
Таких образов в моей голове скопилось уже довольно много. Какие-то со временем стирались, но были и такие, что оставались в ней на долгие годы. При этом необязательно было ими пользоваться. Просто какая-то деталь оседала в памяти и потом снова и снова возникала перед глазами, стоило только как-то вспомнить ее.
«О, утренний родитель с ребенком. Причем неважно, мать или отец. Как редко эти пары бывают довольны! Родитель недоволен, что куда-то опаздывает, ребенок – что вообще куда-то идет. В хорошее место поутру не ходят: садик или поликлиника, сто процентов».
Повернув за угол, я увидела впереди, метрах в ста, большую толпу людей. Там же мелькали полицейские, рядом находилась машина скорой помощи. Улица была достаточно оживленной, много кафе и магазинов. Квартиры в нависавших над дорогой высотных домах стоили приличных денег, значит, погибший был состоятельным человеком. Либо он, либо тот, из чьей квартиры его выбросили.
«Еще пара человек навстречу. В том возрасте, когда ты еще работаешь, но дома уже можешь отдыхать, так как делать ничего не нужно. Даже не знаю, хотела бы я поскорее достичь такого возраста. Скорее всего, нет, залипать дома, утопая в кресле-качалке, я пока морально не готова».
Отъезжающий от остановки автобус притормозил, пропуская черный бизнес-седан, после чего тот медленно покатился вдоль замершей на тротуаре толпы. Много народу смотрели в окна автобуса, надеясь, что им удастся что-то разглядеть за полицейским оцеплением.
«Он уже мертв, что вы хотите там увидеть? Что он встанет и расскажет, как все было?» – подумала я.
Протолкавшись через толпу, я подошла к оцеплению, где мне на глаза сразу попался подполковник Кирьянов. Всегда спокойный и выдержанный, он и сейчас не изменял себе, однако выглядел озадаченным и, по-видимому, невыспавшимся.
– Владимир Сергеевич, – окликнула я его, – раз ты здесь, за расследование можно не волноваться?
Да, мы с ним давно знакомы, но тут все-таки его подчиненные вокруг. Несолидно будет, если девушка окликнет его «Киря».
– Здравствуй, Тань. – Полицейский повернулся ко мне. – Не удивлен тебя тут увидеть. Ты к нам или просто случайно оказалась на месте преступления?
– Ну, я здесь точно не случайно.
