Восстание безумных богов. Магия крови
Ник Перумов
Ирина Черкашина
Большая игра в Араллоре продолжается. Великие силы действуют чужими руками, но не все их орудия согласны оставаться лишь орудиями, ведь цена игры – существование самого Араллора.
В движение пришла такая мощь, что сходят с ума и маги, и боги. Одни желают всеобщего блага, другие, напротив, – собственного могущества, третьи – возвращения из небытия, но за всеми ними стоит зловещий призрак магии крови…
Боевой чародей по найму Витар Лаэда, некромастер Рико, имперский маг Публий Маррон и бывшая рабыня Шаарта, Северная Ведьма и Квинт Фабий Веспа – все они идут навстречу своей судьбе. Выдержит ли мир этот напор, не сорвется ли со своих корней, не сгорит ли?
Читайте окончание эпического романа «Восстание безумных богов»!
Ник Перумов, Ирина Черкашина
Восстание безумных богов. Магия крови
В оформлении издания использована карта, созданная Ником Перумовым
© Текст: Ник Перумов, Ирина Черкашина, 2024
© Дизайн обложки: Щербаков О., 2024
© Оформление: ООО «Феникс», 2024
© В оформлении книги использованы иллюстрации по лицензии Shutterstock.com
* * *
Зачин
Цезарь Тит Марций Цельс – светлейший Август доминус, повелитель империи Корвус, властитель земель от болотистых пустынных равнин на востоке до богатого и густонаселенного западного побережья, от заснеженных гномьих хребтов на севере до бескрайних сельв на юге – сидел в походном шатре и тяжело смотрел на лежавший перед ним на столе полотняный сверток. Просторный шатер пуст, только у входа вытянулись двое преторианцев в багряных плащах. Вдоль стен потрескивают лампы с плавающими в жире, чадящими фитилями – словно в разорившемся поместье, где хозяева не могут позволить себе даже самого завалящего магического светоча.
А по провисшему полотняному потолку бродят, переплетаясь и разбегаясь, мутные блики – отражение небесных бурь, выплеснувшейся великой силы, да трепещет тень императорского штандарта; он взнесен высоко над пологом, квадратный стяг багряного бархата с расправившим крылья черным драконом.
Легаты ждали перед шатром, как подобает солдатам – молча и терпеливо, маги тоже ждали – перешептываясь, сбившись в группки; небось, вездесущий Кор Двейн бродит от одной к другой, стараясь никого не оставить без внимания. Даже тут старается что-то плести, хитрить и выгадывать; пусть его – цезарь не сомневается в своей власти.
«Без негаторов нам не выстоять, повелитель».
Так сказал Двейн, хитроумный, почитающий себя мастером интриги Двейн; император видел его насквозь, этого искусного чародея, и хотел бы оспорить им сказанное, но сейчас Кор, как это ни печально, был прав. Другого щита у легионов Корвуса нет. Но и у самого императора нет другого щита, кроме негаторов, а значит, нет его и у империи.
Марций Цельс не страдал манией величия. Однако он слишком хорошо знал историю и понимал, что без символа, без императора Корвусу не выстоять. Убери правителя – и страна обрушится в хаос. Это закон жизни. Сильный непременно захочет большего – так было и будет. Только его, императора, воля сдерживала буйство плебейской стихии, амбиции и жадность патрициев, не давала разгуляться и чародеям.
Кем бы ты ни был, Марций Цельс, но Империи ты сейчас нужен как никогда, со всеми достоинствами и недостатками.
Да, он ставит на одну карту, да, риск велик; можно лишиться силы, столетиями стоявшей за плечами у Драконов, лишиться поддержки самого Великого Хранителя, пусть он больше символ, чем истинный Дух. Негаторы хоть и прочны, но уничтожить их можно.
Но… Император раз за разом воскрешал в памяти все произошедшее за последний месяц. Скрытое недовольство магов, шевеления Двейна, смутная угроза с севера и, наконец, публичное разбирательство с конструктом в Капитуле; он, цезарь, считал это все лишь политикой, однако он ошибся. В ход пошли силы, с которыми он предпочел бы никогда не сталкиваться в своей земной жизни.
Магический шторм невиданной мощи, пришедший с дальнего Севера, – один, потом другой. Почти утраченная магия и надежда все ж таки ее обуздать, тень катастрофы Элмириуса… Необъявленная и скоропалительная война – в надежде успеть выиграть мир. Заговор в столице, вскрывшийся как-то уж очень невовремя – или, наоборот, вовремя?
И наконец, имперские маги и легионы, оказавшиеся в ловушке здесь, почти у самых стен Северной Твердыни.
Император сидел, подобный статуе. Да, они все попались в сети – надо признать, расставленные Северной Ведьмой очень искусно. Однако его, Марция Цельса, это не извиняло. Его долг – найти выход. Империя должна жить.
Он сжал и разжал кулаки. Он знал, что делать, окажись против его легионов любое иное войско: варварийские дружины, эльфийские полки, орды некроконструктов, да хоть чудесным образом объединившиеся орки и тролли – он бы знал, что делать. Но против людей выступили сами боги, и здесь не могли помочь никакие исторические книги и трактаты по военному искусству.
Боги… Араллор почти не знал богов. Точнее, боги были героями легенд и преданий, им поклонялись, конечно, – какие-нибудь орки, или змеелюды, или дикие людские племена в пустынях Шепсута, – но то были даже не боги, а божки, мелкие и малосильные, кому хватало идола в скромном капище и куска сухого творога в качестве жертвы. Или вот лары, мелкие домашние духи империи, – разве ж язык повернется назвать их богами? Или божки виноделов и мореходов, покровители легионов, цеховые духи кожевников и целителей?.. Нет, могучие, истинные боги Араллора, творцы и миродержцы, пали в Первой Битве Богов, на Равнине Гнева, и на их костях потом вырос мир людей и прочих смертных.
Мир тех, кто никогда и ничего не просил у высших сил, а сам брал то, что было нужно.
Император невольно подался вперед и положил ладонь на сверток; тот отозвался привычным холодом. Нет, Великие Хранители, кому посвящены ордена магов, – они не в счет, это не боги, здесь не требуется поклонения и жертвы, они – они лишь хранят, не спрашивая и не отзываясь. Есть, конечно, Обряд обрядов, призыв Хранителя его посвященными, протокол которого свято чтится всеми Орденами, но это лекарство, что почти наверняка оказывается злее болезни. Ритуал страшен, даже частичное его исполнение, вроде заклятий Зова, требует от мага всей жизни. Так что Обряд обрядов – скорее свидетельство существования Великих Хранителей, чем действительная их помощь, это поистине последнее средство…
…От которого, впрочем, никто и никогда не отказывался. Цельс осторожно прикоснулся к длинному полотняному свертку, лежащему перед ним на столе, – кончики пальцев отозвались привычной холодной ломотой. Протокол Обряда обрядов старый маг помнил наизусть, как и то, к чему может привести его исполнение.
Ибо вместе с Обрядом хранилось и пророчество, в которое, впрочем, в просвещенном мире Корвуса или Шепсута никто всерьез не верил. Не верил потому, что говорило оно о Второй битве богов, что вновь уничтожит мир и вернет богов на землю из тех сфер, где они пребывают развоплощенными. Пророчество смутное и очень старое – скорее легенда, чем пророчество, и правда, как такому верить?
«Какая битва, каких богов?! – уничижительно восклицали высокоученые маги с кафедр Академии Рурициума. – Богов нет тысячи лет, кому же биться? Это все орочьи сказки!..»
Боги давно пали, богов давно нет – однако же вот они (или нечто, на них похожее) вышли из руин Твердыни и собираются смести с дороги легионы Корвуса, его хваленых магов и самого императора и идти дальше, неся с собой огонь и смерть.
Пальцы сжались на неровном предмете, закутанном в полотно.
«Нам нужны негаторы, повелитель».
Знал ли Двейн, что такое негаторы на самом деле? Император знал. Это не только загадочный и мощный амулет, не только власть ордена Дракона и императоров Корвуса. Легенды, родившиеся некогда вместе с орденами, гласили, что это – сила самих богов, тех, прежних, погибших. Пролежавшая бессчетные века на Равнине Гнева и найденная родоначальниками Драконов… По крайней мере, так считали сами Марции.
Что, если, выставив негаторы против Твердыни, он развяжет ту самую предсказанную Вторую битву и приблизит конец собственного мира?
А есть ли у него выбор? Ведь Вторая битва уже началась, разве не так?
Ее никто не ждал, в нее никто не верил и не хотел верить, а она – вот она, и жизнь всего Араллора сейчас зависит, быть может, от решения одного-единственного человека.
И дело не только в туманных пророчествах, кои в нынешние времена имеют все шансы оказаться чистейшей истиной, не только в негаторах или власти Драконов. Дело еще и в том, как именно Ордена встретят богов и как поведут сражение. С начала времен никто в Араллоре не пытался сражаться с подобными сущностями, не имея при том надежного оружия.
Им придется.
Император видел два пути, один из них имел куда больше шансов закончиться победой Корвуса, но хватит ли сил у магов? Зато другой, скорее всего, куда больше понравится Кору Двейну, этому любителю собирать всю силу, которая плохо лежит…
Цельс горько усмехнулся. Хотел ли он великих свершений, мечтал ли войти в историю как один из величайших властителей Корвуса, чье имя навсегда будет вписано в имперские анналы, чьи деяния будут зубрить и ученики в элементарных школах, и студиозусы в академиях Рурициума?
Да какой же император не хочет!
Но не такой же ценой…
Земля дрогнула, и над палаткой прокатился рокочущий гул. Качнулось пламя в светильниках, задребезжали разложенные на столе амулеты и чаши, захлопал штандарт над пологом, заметались в ответ по потолку тени и розоватые сполохи.
Медлить больше нельзя. Император поднялся – как всегда, прямой, бесстрастный, неторопливый. Полотняный сверток исчез в перекинутой через плечо суме. Выбор сделан, а верный ли он – покажет время. Впрочем, кроме императора у силы Дракона есть еще один хранитель – эту тайну император оберегал как зеницу ока. Что ж, похоже, пришло время послать за ним… за ней.
При мысли об этом старый властитель против воли улыбнулся и решительно шагнул вперед, откидывая полог.
Да, они ждали: легаты, префекты, маги, придворные, даже рабы, вечно околачивающиеся возле своих хозяев. И гул голосов, перекрывавший даже рокот божественной поступи по каменистой равнине, немедленно смолк.
– Внимайте, все! – Император слышал свой скрипучий голос словно со стороны. – Слушайте, легионы. Слушайте, маги. Я, император Тит Марций Десятый Цельс, объявляю вам свою волю.
Он невольно сделал паузу. Внемлют ли ему, нет ли слабости в сердцах?..
Внимали. И слабости он не чувствовал, по крайней мере – пока.
– Нас ждет битва, cives imperii[1 - Граждане империи (лат.).], битва, каких Корвус не знал никогда. Против нас – не людские армии, не орочьи ватаги, даже не гномьи дружины. Против нас – неведомое и великое зло. Боги ли или иные сущности, могущественные и дикие, что несут смерть и разрушение. По зову Северной Ведьмы явились они, готовые предать огню и мечу и нашу империю, и весь мир.
Он перевел дух. Обвел взглядом лица: слушали мрачно, но без отчаяния. Кор Двейн, конечно, и тут что-то замышляет, но – не сейчас, не сейчас!..
– Но мы, великая империя Корвус, не отступим и не побежим. Потому что спасения в бегстве не будет. Мы можем лишь сразиться, вступить в битву, что поистине не будет знать себе равных. Если кто-то думает, можем ли мы, слабые люди, сделать что-то против этаких чудовищ – я отвечу. Можем! И можем многое! Маги в шаге от обретения новых, невиданных сил, силы эти – залог нашей победы, поддержка нашего оружия. Доблестные легионы Корвуса готовы к бою, как и всегда. И… – он сделал паузу, хотя напряжения в воздухе и так было хоть отбавляй, – я, ваш император, сам встану во главе войска. Я и вся мощь ордена Дракона.
Первым понял сказанное, как ни странно, не Кор Двейн, а легат IX Прославленного легиона, опытный вояка Эмилий Тавр. Пока остальные думали, он повернул к магам обезображенное старым шрамом лицо и с чувством гаркнул:
– Слава империи! С нами цезарь и Дракон!..
Часть первая
Глава I
Шаарта ар-Шурран ас-Шаккар молилась. Боги указали ей единственный путь, которым следовало идти, но, чтобы пройти его достойно, она должна прочесть хотя бы очистительную молитву; так учил когда-то старый Мошшог, шаман клана, так поступали воины, решившиеся на последний подвиг. Следовало бы, конечно, провести полный обряд, с долгим камланием, с окуриванием дымом священных трав, с ритуальным умерщвлением плоти и освящением клинков, но здесь не было ни шамана, ни сухих трав, собранных в Полночь Двух Лун на склонах Очей Дракона, не было даже глотка воды, так что оставалась лишь молитва. Гарзонг, темный владыка подземелий, не примет душу, отягощенную страхом, мелкими мыслишками и привязанностями к земному; он спалит ее, швырнет в горнило, претворяющее неверные души в божественный мировой огонь, расплавит их; а достойного проводит с честью в свои бесконечные палаты – пировать и ждать нового рождения. Воину следует отринуть телесное, очистить дух – и тогда уже идти последним путем.
Пусть Гарзонга сейчас нет в подземных огненных чертогах – он непременно вернется, вернется и спросит Шаарту: «Достойна ли ты меня? Не стыдится ли тебя твое племя и клан? Где твоя храбрость, твоя твердость, где твои клинки? Пусть они расскажут все о тебе».
Шаарта молилась, стоя на коленях и склонившись лбом к самым камням – что в ее новом теле было не так уж просто сделать. Она изо всех сил старалась не замечать ни своего нового роста, ни грубой черной шкуры, ни когтей. Гигантская подземная каверна, на краю которой застыла орка, погрузилась в полутьму. Пламя дикой магии, выплеснувшееся вовне, успокоилось, опало, переливалось теперь далеко внизу, каменная крышка захлопнулась; лишь оранжевые сполохи перебегали по неровному, почти плоскому своду.
Голос Шаарты, рычащий выговор истинного орка, смешивался с тихим гулом подземного огня.
Закончив, она поднялась, еще раз окинула взглядом бескрайний простор меж пылающим морем и мертвым камнем. Что ж, она готова – готова идти и отвечать перед всеми богами Драконоголовых, которые захотят судить ее. Хозяин на воле, и она очень надеялась, что он жив и здоров, но все ж таки старалась не слишком о нем думать. Почему-то мысли эти резали тоской, будто острым ножом… нет, нет, их земной путь вместе окончен, как и ее собственный.
Пора.
Шаарта легко закинула за спину сверток с Проклятыми клинками, мгновение покачалась на краю огнистой бездны – пламя тихонько бурлило, точно остывающая похлебка, – а потом шагнула за край.
Полета она почти не ощутила.
Пылающая магия приняла ее в свои объятия, в первый миг даже приятные, и сомкнулась над головой. Шаарта не сопротивлялась, погружаясь в жидкий огонь глубже и глубже.
Через несколько мгновений приятное тепло сменилось жаром, а потом – обжигающей болью. «Скоро, – Шаарта изо всех сил стиснула зубы. – Скоро все закончится. Еще чуточку потерпеть…»
Но боль не отпускала. Боль объяла ее, сжала, лишила движения, дыхания; во всем мире не осталось ничего, кроме боли. Огонь пожирал плоть, огонь стал ее руками, глазами, сами кости вспыхнули, сгорая. Шаарта закричала бы в несказанной муке – если бы только могла кричать.
«Если бы я знала, что умирать так больно!..»
Боль терзала неотступно, точно охотничий пес, вцепившийся в добычу; вгрызалась в кости, в мышцы, в голову, хотя Шаарте казалось, что тела у нее уже давно не осталось.
«Неужели так будет вечно?.. Неужели такова воля Гарзонга, его кара недостойной воительнице, запятнавшей-таки свою честь? Что же я наделала!..»
