Гонконг. Почти что пенсия
Семён Афанасьев
Валерий Гуров
Куда я попал?
Кто этот истеричный китаец? Почему он так орёт, будто я ему что-то должен?
Стоп, я теперь и китайский понимаю?! Где тут зеркало…
***
Это витало в воздухе долгие годы, чтоб начать стремительно осуществляться теперь, когда тебе пятьдесят.
Казалось, всё налажено, до выхода на пенсию подать рукой – увы. Потому что крупные компании Гонконга стремительно национализируются людьми из столицы, те расставляют в бизнесе своих.
А ты… больше не нужен. И пенсии не будет, поскольку ты вышвырнут с территории в прямом смысле новыми секьюрити.
Старых хозяев на государство меняют целые корпорации. Новые времена, иные политики.
Хорошо, дети уехали в Пекин и там устроились. Или не очень хорошо? Поскольку ты с ними теперь словно чужой?
Возраст, возраст, возраст. Однако и в пятьдесят, если захотеть, можно многое. Даже с ноля. Даже когда из чужого прошлого в твою попаданческую жизнь тянутся очень непростые хвосты этого самого прошлого, "спасибо" предшественнику
Валерий Гуров, Семён Афанасьев
Гонконг. Почти что пенсия
Глава 1
Гонконг, корпорация «Цяи групп», недавно национализированная со сменой частного собственника на Государственный Комитет по контролю и управлению государственным имуществом
Кабинет господина Сяна,
8 августа, 14:53
– … волен! Уволен! Уволен!
Все на китайском языке.
Передо мной зависла бульдожья рожа перекошенная набекрень, слюни летят, и пучит глаза с восточным разрезом. Ох ты ж, а ты кто такой, чучело огородное?
Моргаю.
Китаец схватил меня за грудки, трясет – слышу треск пуговиц рубашки. Толком не понимаю, где оказался, как китаец отпускает меня и вскакивает. Чего этот душевнобольной вообще ко мне прикопался? Голова идет кругом, соображаю будто с запозданием.
Чудик поднимает две половинки портрета, с протяжным «ву-у-у» пытается их соединить. На холсте какой-то политический деятель, сужу по китайскому флагу.
Соединить несоединимое не выходит, китаец театрально разводит руки, закидывает голову и начинает рыдать. Горе то какое у людей, м-да…
Чувствую, что промок, поднимаюсь на локти и оглядываюсь. Место мне незнакомо, но руки и ноги целы, а голова соображает, правда туго… понимаю, что мыслю на китайском языке. Непривычно и привычно одновременно.
А еще я, похоже, пьян.
Идиот с половинками портрета тяжело опускается на стул. Агрессию у господина Сяна, как рукой снимает, а я уже думал поправить ему лицо с правой… Стоп! Пытаюсь понять откуда всплывает имя. И снова странное чувство, когда я вроде знаю рожу китайца, а вроде и нет.
Сян теми же глазами пялится на палас. На белом ворсе видны следы отпечатков туфель. Химчисткой тут явно не обойдешься, палас можно выбрасывать. Мда, нашел из-за чего убиваться.
– Ты у меня поплатишься! – Сян грозит пальцем, трясущимися снимает телефонную трубку.
Я игнорирую его, продолжаю осматриваться. Действо происходит в просторном кабинете. На стене висит коллекция холодного оружия, на небольших полочках мерно горят свечи, окна задернуты жалюзи. Из мебели только большой дубовый стол, пару кожаных стульев и огромный книжный шкаф. Ах да, еще аквариум, с пираньями. Видимо чудику не хватает в жизни острых ощущений.
– Немедленно! Сейчас же! Иначе я буду звонить в Пекин!
Сян, дождавшись ответ, истерично орет в динамик. Просит немедленно прибыть службе собственной безопасности некой корпорации «Цяи групп». А я еще думал чей логотип нарисован на стене.
Одновременно слышу жужжание – камера, установленная в углу кабинета, поворачивается в мою сторону. Понять бы еще, что стряслось и отчего мы сцепились, как собаки. Боковым зрением вижу, как захлопывается дверь в кабинет, за нами все время подглядывала какая-то дама в форме уборщицы.
Немалых усилий стоит подняться. Меня качает, как на палубе попавшего в шторм корабля, ноги гнутся как переваленные макаронины. Приходится схватиться за столешницу, чтобы не упасть. Я не просто пьян, во мне больше алкоголя, чем крови. И угораздило же, я всегда знал меру алкоголю.
Рядом с книжным шкафом есть зеркало, вижу себя и вздрагиваю от неожиданности. В отражении… почти старик. Черные волосы, основательно побитые сединой, взъерошены и торчат пучками. Костюм помят, галстук набекрень, верхние пуговицы оторваны. И лицо такое, будто поводили о стиральную доску. Сморщенное, как куриная жопа, и под глазами мешки.
Ношу очки с огромными толстыми линзами в роговой оправе, правда, похоже, от возрастной дальнозоркости.
Знакомство с нынешним собой озадачивает, это еще мягко говоря. Выгляжу как архивариус, но бейдж на груди подсказывает: Мао Юн, заместитель начальника производственного участка номер 43.
Хорошо, что дальше?
Решаю выяснить у этого Сяна, что произошло. Сажусь в кресло, одергивая брюки и складываю руки на стол.
– Продолжим? – свободно говорю на чистом китайском, хотя языком ворочаю с трудом.
– Ты… ты…
Сян багровеет, начинает задыхаться. Одной рукой ослабляет галстук, второй лезет в выдвижной ящик стола. Достает оттуда пластинку таблеток, та оказывается пустой. Он несколько секунд на нее испуганно пялится, потом впивается в меня взглядом и, заикаясь, пытается что-то выдать.
– Вы… выз… – тычет в трубку телефона, выходит скверно.
Кто еще из нас выпил? Может, не поделили что по пьяной лавочке? Однако рюмок и выпивки на столе не замечаю.
Пока улавливаю посыл, Сян заваливается на кресло назад и вверх тормашками падает на пол. Так, что из-за столешницы только вверх тормашками ноги торчат. Кстати, нагрудного бейджа у него нет, но на столе стоит именная табличка с надписью «Сион Сян, начальник производственного участка 43».
Из брошенной телефонной трубки слышу чей-то визг – возмущения вперемешку с отборным матом.
Дверь за спиной снова открывается. С такой силой, что ручка бьет о стену, оставляя вмятину. Ёжусь, громкие звуки бьют по барабанным перепонкам.
На пороге вырастают двое секьюрити в черных очках и таких же костюмах. Комично смотрятся вставленные в нагрудные карманы белоснежные носовые платки с эмблемой корпорации.
Решительно идут в мою сторону, бесцеремонно хватают подмышки и выволакивают из кабинета. Прежде один из них подбирает конверт, валяющийся на полу, и сует в карман моих брюк.
Сопротивляться получается плохо: я с трудом стою на ногах, в голове от выпитого кружатся вертолеты, это не считая чужого тела в возрасте. Хозяин его за физической формой явно не следил, это тоже чтобы сказать очень мягко.
В кабинет Сяна подбегает девчонка в белом халате, таща сумку с красным крестом. За ней на всех парах несется уже знакомая уборщица. На меня обе смотрят с каким-то сожалением.
Тут вы не правы, меня жалеть не надо, дайте только время.
Секьюрити стаскивают меня по лестнице, ничуть не заботясь о том, что мои ноги бьются о ступени. С левой ноги слетает туфель, я остаюсь в одном носке, порванном на большом пальце. Проходим через какой-то цех, срабатывают автоматические ворота. Оказываемся на улице, где меня проносят мимо курилки. Оттуда на меня с усмешкой пялятся двое молодых китайцев, одетых с иголочки, один из них курит сигарету.
Секьюрити запихивают меня в черный тонированный автомобиль и увозят.
– Куда едем? – с трудом ворочаю языком.
Никто не отвечает. Едем недолго, машина с визгом тормозов останавливается, заднюю дверь открывает мордоворот.
Нисколько не церемонясь, меня тащат к небольшому стеклянному зданию, волоча по земле, будто мешок с картошкой.
Внутри стекляшки куча турникетов. Понимаю, что это проходная.
Подходим к турникету. Рывок и меня ставят на ноги, продолжая придерживать за шиворот, чтобы не упал. Надо же так… мой реципиент напился, а мне выгребать.
Мордоворот срывает с меня бейдж, забирает пропуск, шманает по карманам и вытаскивает какие-то ключи. Когда заканчивает, у меня наконец получается частично восстановить контроль над чужим непослушным телом.
Зачем же ты так напился, дорогой предшественник. До коматозного состояния.
Непосредственно удерживают двое. Напрягшись, сперва выпрямляю ноги – груз в их руках теряет вес – затем расслабляю.
Импровизированные конвоиры крякают, напрягают мышцы, чтоб удержать меня в вертикальном положении – и дружно выходят из равновесия.
Теперь бросить пальцы на запястье первого. Надавить на тыльную часть ладони, загибая кисть к локтю и заставляя разжать руку.
Есть. Дальше освободиться рывком против большого пальца.
Второй спохватывается на удивление быстро. В долгие фехтования, любые размены ударами и прочую акробатику ввязываться нельзя – не тот возраст, не тот организм. Не то состояние из-за выпитого, не тот противник.
Очень короткий шаг вперёд, благо, дистанция и так невелика. Короткое движение лбом вперёд – и мои очки весело звенят разбитыми стёклами по каменному полу, а второй секьюрити, как стоял, так и заваливается назад на прямых ногах.
Что-то ещё могу даже в этом теле, никак не молодом и не спортивном.
На моём лице успевает зажечься улыбка перед тем, как свет в глазах гаснет и звуки отключаются – за всеми сопровождающими не уследить, кто-то прикладывается по затылку сзади.
В бессознательном состоянии сгруппироваться не получается и я уже не чувствую, как вспахиваю землю щекой, словно комбайн на пашне.
___
На улице жуткий ливень, а я лежу на земле, моргаю глазами и всматриваюсь в огни небоскребов Гонконга. Странно, я думал тут везде асфальт, а лежу на голой земле.
Меня переполняет не самая уместная на первый взгляд эйфория: не всё конечно, радужно, но второй шанс на новую жизнь – это всегда второй шанс.
За битого дают двух небитых и своим гандикапом я намерен воспользоваться по полной, кажущаяся бесперспективность положения и возраста не в счёт.
*******
ЗА НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ ДО ЭТОГО
Гонконг, корпорация «Цяи групп»
Курилка цеха по производству палладия
