– Отступать некуда, человечишка, – прошелестел он голосом, похожим на скрежет ржавого металла по стеклу. – Ты пришёл в мой дом. Ты нарушил наш покой. Но твои игрушки только сделали меня сильнее. Теперь и ты сам станешь частью меня.
Паук медленно надвигался на меня, заполняя собой все пространство. Щупальца тьмы потянулись к моему лицу, словно желая ощутить мой страх перед смертью.
Я прижался спиной к холодной стене и нервно усмехнулся. Время уходило. Сейчас или никогда.
– Знаешь, в чём твоя проблема, уродец? – спросил я. – Ты слишком много жрёшь. Будь у тебя мама, она бы научила тебя в детстве – нельзя глотать, не пережёвывая тщательно пищу.
Командор на мгновение замер, будто озадаченный моей дерзостью перед лицом неминуемой смерти. Этого мгновения оказалось достаточно.
Я закрыл глаза и активировал свой Дар. Магия хлынула через меня бурным потоком, наполняя каждую клетку тела жгучей энергией. Я направил своё сознание внутрь Командора, нащупывая то, что совсем недавно было моими големами.
Да, там, внутри теневой плоти, я ощущал их. Поглощённые, но не переваренные до конца. Нефритовые пластины, металлические детали, обломки оружия…
– Что ты делаешь? – прохрипел Командор, явно ощущая, как что-то меняется внутри него.
Я не ответил. Всё моё внимание было сосредоточено на остатках големов. Медленно, но верно я восстанавливал связь с каждым фрагментом, каждым осколком нефрита, каждой металлической деталью. А затем…
– Трансформация, – прошептал я, вкладывая в это слово всю свою силу.
Внутри Командора начался настоящий шторм. Металлические детали, обломки нефритовых клинков, пластины доспехов – всё это пришло в движение. Но не хаотичное. Нет, каждый фрагмент подчинялся моей воле, выстраиваясь в новую, смертоносную конфигурацию.
Командор взвыл от боли, когда осколки нефрита, заточенные моей магией до бритвенной остроты, начали вращаться внутри него, прорезая теневую плоть.
– Что ты… ааааа! – его голос превратился в сплошной вой боли.
Щупальца беспорядочно заметались по залу, ударяясь о стены и потолок, разбрасывая камни. Одно из них просвистело в миллиметре от моей головы, но я не сдвинулся с места. Вся моя концентрация была направлена на трансформацию.
– А теперь, – процедил я сквозь зубы, чувствуя, как пот градом катится по лицу от напряжения, – …теперь танцуй.
С этими словами я мысленно отдал последний приказ. Все металлические и нефритовые осколки внутри Командора синхронно ускорились, превратившись в вихрь режущих лезвий, пронзающих теневую плоть во всех направлениях.
Командор выгнулся дугой. Его тело начало распадаться, разрываясь на части изнутри. Сначала появились маленькие разрывы, из которых сочилась теневая субстанция. Затем разрывы превратились в настоящие раны, а из них вырывались наружу созданные мною лезвия, покрытые чёрной слизью.
– Невозможно… – прохрипел Командор, его голос становился все тише. – Ты всего лишь жалкий человечишка! Ты не можешь…
– Могу! – отрезал я, делая последний жест рукой. – Потому что я – Архитектор!
Лезвия внутри тела Командора пришли в ещё более неистовое вращение, превратившись в настоящие циркулярные пилы. Они рвали, кромсали, разрезали теневую плоть на куски.
Монстр издал последний вопль, от которого задрожали стены, а затем его тело взорвалось тысячами теневых фрагментов. Они разлетелись по всему залу, а затем начали рассеиваться, растворяясь в воздухе, как дым.
В центре зала, там, где только что возвышался гигантский Командор, теперь парило облако из металлических и нефритовых обломков, медленно вращающихся вокруг своей оси. Фрагменты моих големов, освобождённые от теневой плоти, зависли в воздухе, повинуясь моей магии.
Я сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, чувствуя, как напряжение покидает тело.
– Командор, значит, – усмехнулся я, глядя на рассеивающиеся частицы Тени. – Ну, недолго тебе пришлось командовать.
Я подошёл к останкам монстра и извлёк его ядро – сверкающий фиолетовым светом кристалл. Пусть он был и не таким большим, как тот, что я получил после битвы с Дредноутом, но всё равно – ценная находка, которая пригодится для питания башен защиты.
После чего собрал остатки големов в один металлический шар, который поднял в воздух и отправил к выходу. Пригодится для новых машин.
Затем, пошатываясь, побрёл к проходу, чувствуя, как закрывается за моей спиной разлом в реальности. Ячейка Теней прекратила своё существование.
Когда я вернулся обратно в свой мир, то увидел, что Боря, стоявший у входа в туннель, тяжело дышит. Пушки на его боевом костюме ещё дымились, а вокруг повсюду были видны чёрные пятна – следы Теней, которым всё-таки удалось прорваться.
– Всё нормально, Боря? – спросил я, подходя ближе.
– Ага, – кивнул он, вытирая пот со лба. – Теперь можно и домой? А то я уже хочу нормально поесть, а не эти твои сухпайки.
– Потерпи ещё немного, – улыбнулся я. – Нам ещё нужно кое-что сделать.
Стамбул, Османская Империя
Дворец Топкапы, покои султана Мурада
Султан Мурад, правитель Османской Империи, сидел в роскошном кресле, утопая в мягких подушках. Он был одет в шёлковый халат, расшитый золотом, а на его голове красовался тюрбан, украшенный драгоценными камнями.
Несмотря на свой почтенный (по меркам простых смертных) возраст, султан выглядел молодо и свежо, как будто только что вернулся с курорта. Вечная молодость – приятный бонус от сделки с одним весьма интересным существом.
Перед ним стояла его любимая дочь Аиша. Она, как всегда, была великолепна – стройная фигура, тёмные глаза, горящие холодным огнём, изящные руки.
– Дочь моя, я горжусь тобой! – воскликнул султан. – Ты – настоящая воительница! Ты – достойная наследница моего трона! Твой план по захвату Лихтенштейна – смелый и дерзкий! Я уверен, что ты справишься! У тебя есть всё, что нужно для победы – ум, красота, магия и… – он многозначительно подмигнул, – …мой безграничный ресурс.
Аиша, выпрямившись, гордо улыбнулась.
– Спасибо, отец! Я не подведу тебя. С теми ресурсами, которые ты мне выделил, победа будет за нами! Лихтенштейн станет нашим!
– Ха! – султан расхохотался. – Эти лихтенштейнские блошки и их российские покровители точно такого не ожидают! Они думают, что мы – османские варвары, способные только на бессмысленную жестокость. Пусть думают. Это нам только на руку. Как только ты убьёшь этого Вавилонского и захватишь трон, ты сможешь объявить Лихтенштейн частью Османской Империи. А потом… – он снова рассмеялся, – …потом я пригоню туда всю свою армию. И пусть весь мир содрогнётся перед могуществом османов!
В стороне от них, скрипя зубами, стоял Селим, младший сын султана Он был крайне недоволен происходящим. Но возразить отцу не мог. Его позиция среди остальных детей султана была слишком низкой.
Селим с горечью вспомнил, как несколько недель назад вернулся из того самого Лихтенштейна. Он привёз отцу ценный подарок – клинок Махмуда Завоевателя. Он был уверен, что отец оценит его находчивость и щедрость. Но…
Но всё пошло не так, как он планировал. Отец, конечно, похвалил его, сказал, что подарок – "достойный", но на этом всё и закончилось. А потом, буквально через пару дней, Аиша пришла к отцу со своим планом по захвату Лихтенштейна. И отец тут же забыл о клинке, о Селиме, обо всех его заслугах.
Он понимал, что его позиция среди остальных детей султана слишком слаба. Чтобы иметь право голоса, чтобы отец хоть как-то прислушивался к его мнению, нужно было входить, как минимум, в тройку его любимчиков.
В их семье это было не просто традицией, а целой системой. Султан Мурад, человек прагматичный и рассудительный, даже завёл специальную "Доску почёта", на которой он отмечал "заслуги" своих детей. За каждый удачный подвиг, за каждую проявленную смекалку он начислял баллы. А за проступки, за глупость и непослушание – штрафовал. И каждый из них, с самого детства, боролся за высокое место на этой доске.
Селим взглянул на доску, висевшую в дальнем углу зала. Его имя находилось где-то в середине списка. Ничего особенного. Ни похвалы, ни порицания. Серая мышь. Незаметный для отца.
"Нужно что-то менять," – решил Селим.
Он не доверял Аише. Слишком сильно она изменилась за последнее время. От неё словно веяло холодом и… гнилью. И то, что отец слушает её, доверяет ей – это тоже не нравилось Селиму.
"Отец слеп! – с горечью подумал он. – Он не видит, что Аиша ведёт его к гибели. Что Тени, с которыми она заигрывает – это не игрушки, а опасная сила, которую невозможно контролировать. Что рано или поздно они поглотят её… И весь наш Род."
Селим сжал кулаки. Он должен был что-то сделать. Должен был предупредить отца. Но… Но как?
– Отец, – внезапно обратился он к султану. – Ты уверен, что это хорошая идея? Посылать Аишу в Лихтенштейн? Это княжество слишком далеко от нас. А у нас и без того слишком много проблем с Российской Империей.
– Молчи, Селим! – отрезал султан. – Не тебе меня учить. Аиша – моя любимая дочь. И она знает, что делает.
– Но…
– Никаких "но", Селим! – рявкнул султан. – У тебя есть другие важные задачи. Например, разобраться с восстанием в Алжире. Или подавить мятеж в Египте. Хватит торчать во дворце! Иди и делай что-нибудь полезное!
Селим вздохнул, поклонился и вышел из покоев. Он понимал – сейчас, когда Аиша на пике своей власти, любое его слово будет воспринято, как зависть, как жалкая попытка очернить сестру. И если он продолжит настаивать, тогда отец отвернётся от него навсегда.
"Нет, – решительно подумал Селим. – Я не могу допустить этого. Я должен найти способ остановить Аишу. И спасти отца. Даже если для этого мне придётся пойти против его воли."
Таможенный пост №21
Швейцарская Конфедерация
Внутри таможенного поста №21 царила атмосфера неконтролируемой паники. Начальник поста, майор Джузеппе Цюрихер, с раскрасневшимся лицом метался по своему кабинету, как хомяк в колесе.
– Да что за чертовщина творится?! – орал он в телефонную трубку. – На нас напали! Стреляют! Взрывают! И… и… я не знаю, кто это, мать вашу за ногу!
На другом конце провода, в штабе швейцарской армии, генерал Эрнесто Бернер с трудом сдерживал раздражение.
– Цюрихер, успокойтесь! Вы уже вызвали полицию?
– Да вызвал я уже всех, кого только можно! – заорал Цюрихер, ударяя кулаком по столу. – И полицию, и даже священника, чтобы отпустил нам грехи перед смертью!
– Ну вот, значит, ждите.
– Что значит – "ждите"? Да пока мы тут ждём, нас всех перебьют, как кроликов! Вы можете прислать подкрепление? Хотя бы один взвод спецназа!
Генерал Бернер тяжело вздохнул. Швейцарский спецназ был вопросом гордости нации, но прямо сейчас все три взвода были задействованы на ежегодных учениях в Альпах.
– Цюрихер, – голос генерала звучал по-деловому спокойно, – просто опишите мне, что происходит? Докладывайте чётко и по делу. Кто на вас напал? Сколько их? Какое у них оружие? Что они требуют?
Майор на мгновение замолчал, собираясь с мыслями, но они упрямо не собирались во что-нибудь осмысленное.
– Я же говорю – не знаю! – взвизгнул он. – Они как призраки, блин! Появляются из ниоткуда, стреляют, связывают… Наших уже половину положили! А я тут, как крыса в клетке, закрылся!
– Призраки? – переспросил Бернер. – Какие призраки? Вы что, обкурились там, что ли?
– Нет, господин генерал! – кричал Цюрихер. – Они не похожи ни на австрийцев, ни на лихтенштейнцев! У них какая-то странная форма, чёрная, как у ниндзя! И оружие… оружие тоже какое-то необычное! Они стреляют… гхм… какими-то иглами!
– Иглами? – Бернер не смог сдержать смех. – Швейцарских таможенников атакуют иглами? Ну надо же! А вы чем отбиваетесь, господин майор? Вязальными спицами?
Цюрихер, услышав это, забулькал в трубку, захлёбываясь от возмущения.
– Господин генерал, это не смешно! – прохрипел он. – Тут люди гибнут! Мне нужна помощь! Срочно! Если нет спецназа, отправьте сюда "Сотню"!
“Швейцарская сотня”. Элита швейцарской армии. Спецназ, обученный с самого детства. Эти ребята были настоящими машинами для убийства. Они умели всё – стрелять, драться, взрывать, проникать, убивать, прятаться… В общем, полный набор навыков для настоящего швейцарского Рэмбо. Они были гордостью Швейцарии, её невидимым щитом, готовым защитить страну от любой угрозы.
– Ладно, Цюрихер. "Сотня" уже в пути, – успокоил его Бернер. – Держитесь там. И постарайтесь не сдохнуть до их приезда. А то будет очень неудобно потом выяснять, почему начальник таможенного поста, как трусливая корова, прятался в кабинете, пока его люди героически отражали атаку… гхм… призрачных швей.
Генерал, не дожидаясь ответа, отключился. А Цюрихер, с лицом, искажённым гримасой ужаса, продолжал вглядываться в мерцающий экран камеры видеонаблюдения, установленной у входа в таможенный пост. Там, среди дыма и вспышек, мелькали чёрные силуэты.
Прошло десять мучительных минут, но подкрепления всё не было. Ни полиции, ни обещанной сотни.
Оборонявшиеся таможенники один за другим падали под натиском неуловимых атакующих. Цюрихер слышал крики своих людей, звуки борьбы и какие-то странные свистящие звуки, как будто воздух разрезали сотни острых лезвий.
Ещё через три минуты Цюрихер, баррикадировавший дверь своего кабинета шкафом и столом, вздрогнул от резкого звука вертолётных лопастей. Сквозь жалюзи он увидел, как на площадку перед постом опускается боевой вертолёт с эмблемой швейцарской "Сотни".
– Ну, слава тебе, господи! – прошептал майор, утирая холодный пот со лба. – Сейчас этим призракам покажут, где раки зимуют!
Из вертолёта тут же посыпались бойцы в полной боевой экипировке. Двадцать человек, экипированных по последнему слову военной техники. Автоматические винтовки, гранатомёты, бронежилеты, приборы ночного видения. Элита швейцарской армии.
Командир отряда "Сотни", поднял руку, и его люди рассредоточились по периметру в идеальном тактическом построении.
– Альфа – главный вход, Браво – тыл, Дельта – прикрытие, – донеслись через команды. – Работаем быстро и чётко!
Цюрихер, наблюдавший через монитор, почувствовал прилив гордости за свою страну.
"Вот они – настоящие швейцарцы! Сейчас эти долбанные ниндзя с иголками узнают, что такое швейцарский порядок!" – подумал он, приободрившись.
Отряд "Сотня" двигался с безупречной слаженностью. Командир подал знак, и группа Альфа выбила главную дверь таможенного поста, ворвавшись внутрь.
И тут произошло непостижимое.
На мониторе Цюрихер увидел вспышку света – яркую, но не ослепляющую. Затем что-то, похожее на дымовую завесу, но более густое и быстро распространяющееся. А потом… тишина.
Камеры продолжали работать, но в коридорах таможенного поста майор увидел только неподвижные тела "Сотни", лежащие в неестественных позах. Они выглядели как марионетки с обрезанными нитями.
– Что за чёрт?! – пробормотал Цюрихер, вжимаясь в кресло. – Это невозможно!
"Швейцарская сотня" – гордость швейцарской армии, бойцы, которые могли уничтожить целую роту противника, – были выведены из строя за считанные секунды. Без единого выстрела. Без борьбы. Как будто их выключили, как лампочки.
На одной из камер Цюрихер увидел высокую фигуру в чёрном. Человек двигался неторопливо, почти лениво подходя к каждому из поверженной "сотни". Он присаживался рядом с ними и с хирургической точностью "связывал" их запястья какими-то металлическими браслетами.
Ещё двое в такой же чёрной форме методично обыскивали помещения, забирая оружие поверженных бойцов.
– Это не может быть правдой, – прошептал Цюрихер, чувствуя, как его сердце колотится в груди. – Кто они такие? Как они смогли… так быстро… так легко…
На одной из камер он увидел, как один из людей в чёрном поднял голову и посмотрел прямо в объектив. На его лице была маска, закрывающая всё, кроме глаз – холодных, бесстрастных глаз с узким разрезом, которые, казалось, смотрели прямо в душу майора.
Неизвестный поднял руку, демонстрируя какое-то устройство, похожее на пистолет, но более массивное и с несколькими стволами. Он прицелился в камеру, нажал на спусковой крючок, и экран погас.
Цюрихер, задыхаясь от ужаса, схватил телефон. Его пальцы дрожали так сильно, что он не мог попасть по нужным кнопкам.
Внезапно майор услышал тихий скрежет за дверью своего кабинета. Панический страх стиснул его горло, а на лбу выступили капли холодного пота.
– Они здесь… – прошептал он. – Господи, они идут за мной.
