Ноэль Ламар "Ювелирное дело бесстрашной Ирэн"

Ювелирное дело бесстрашной Ирэн
Ноэль Ламар

Ирэн отныне моё новое имя. Я – попаданка в тело дочери мастера-ювелира, чье имя известно каждому в округе. Отец погиб при неизвестных обстоятельствах, оставив после себя непонятный актив и семью на грани разорения. Чтобы вернуть былую славу фамилии и спасти близких, мне предстоит разобраться, что явилось причиной смерти отца и вступить в борьбу с могущественным противником, готовым на всё, чтобы уничтожить меня и мою новую семью.

Смогут ли талант и настойчивость одолеть коварство и силу?

В этой схватке Ирэн помогут не только мастерство и опыт, но и сила духа, ведь ставки слишком высоки, чтобы проиграть.

Ноэль Ламар

Ювелирное дело бесстрашной Ирэн

Глава 1

– Говорила вам, господин Адлер, не помогло ваше лечение.

Раздался рядом со мной женский голос. Сознание возвращалось вспышками, губы потрескались и сильно болели.

– Госпожа Жанин, я делаю всё, что могу, – виновато произнёс мужчина.

– Ирэн, девочка моя, – я почувствовала мокрую тряпицу на лбу, потом на губах и жадно прильнула к ней.

– Она очнулась! – Мягкие руки провели по моей щеке.

– Воды, – пыталась прохрипеть я пересохшим горлом.

– Напоите же её, – проворчал мужчина.

В глотку живительным бальзамом скользнули робкие капли воды. Кто-то поил меня с ложки.

– Я говорил, – продолжал ворчать мужской голос, – жар спал и только от Ирэн зависит выздоровление. Если организму удастся справиться с болезнью…

– Тише, – понизила тон женщина.

Да кто они такие? Сил не хватало даже на то, чтобы открыть глаза. Где я? Попыталась вспомнить, что случилось. В памяти было пусто, голова разболелась. Кое-как разлепила веки: надо мной склонилась миловидная, чуть полноватая женщина в чепце, из-под которого выбились светлые кудряшки.

– Доченька. Это я, – она ласково улыбнулась, продолжая гладить меня по волосам.

Моя мать? Не помню… Ничего не помню. Я пыталась осмотреться, не поворачивая головы. Маленькая комната, дощатые стены, кровать, рядом стол. На нём, растревоженная сквозняком, оплывала свеча. На стуле сидела та, что представилась мамой. Позади стоял мужчина в чёрном костюме, похожий на грача. Нос у него был, прямо сказать, выдающийся.

– Ирэн, ты слышишь меня? – наклонилась женщина, обтирая лоб тряпицей.

– Я не Ирэн, – имя казалось чужим, не моим.

– Она опять бредит, – обернулась к мужчине она, – ничего не помогает, – в её глазах заблестели слёзы.

– Ничего не помню. Где я?

– У неё амнезия, – тот, кто скорей всего был доктором, поправил на носу пенсне, – подобные случаи известны науке.

– Что же теперь? – Растерянно промолвила женщина, – как быть?

– Память ещё может восстановиться. Питание и уход: вот всё, что сейчас требуется.

Он подхватил с пола небольшой саквояж и, не прощаясь, вышел. Женщина осталась со мной.

– Девочка моя, ну ничего, ничего. Главное – жива. Теперь пойдёшь на поправку.

Она так и сидела рядом со мной, но у меня на попытки вспомнить что-либо ушли последние силы. Разум затуманился, и я снова провалилась в забытьё.

Утром ничего не изменилось. Та же комната и постель, не было только доброй женщины. Сознание прояснилось, и в голове обрывками начали появляться картины прошлого.

Вот я иду за руку с папой, красивым, в военной форме.

– Анечка, – ласково улыбается он мне.

Потом женщина с карими глазами держит меня на руках. Так и есть. Я, Анна Михайлова. Память услужливо подсовывала одну картинку за другой. Мой дом – двушка в приличном районе со множеством цветов. Работа ювелиром, которой посвятила не один год. И уже престарелые родители. Как же я попала сюда? И кто эта женщина, она совсем не похожа на мою мать. В комнате было сыро, что чувствовалось даже под тёплым одеялом. Что это за избушка?

Я попробовала сесть, но тело не слушалось. Мной овладел страх: что, если осталась инвалидом и буду коротать свои дни с незнакомцами? И как узнать, что произошло? Последние события никак не хотели восстанавливаться.

Дверь скрипнула и показалась моя… Мама? Ведь она называла меня дочкой.

– Ирэн, ты проснулась? – Она улыбнулась, поставив на стол чашку с ароматным бульоном, запах которого разлился по комнате. В животе заурчало.

– Доброе утро, – лучше пока не буду её никак называть, посмотрим, что удастся вспомнить ещё.

– Доброе, конечно, доброе. Ты пришла в себя. Давай, посажу тебя удобней, – она приподняла моё ослабевшее тело, поправила подушку и помогла расположиться повыше. Усевшись на стул, стала понемногу поить меня наваристым бульоном.

Выпив ложек пять, я поняла, что сыта. Господи, сколько же провалялась в отключке?

– Спасибо, – отвернулась от протянутой ложки, – я наелась.

Женщина покачала головой, глядя в почти полную кружку:

– Ну ладно. И то хорошо.

Она посидела немного и вышла, а я снова провалилась не то в сон, не то в собственное прошлое. Вот осторожно перелезаю через кованые перила своего балкона. На карнизе отчаянно мяукает котёнок, непонятно откуда взявшийся на нашем этаже. Тянусь к нему. Потом недолгое падение и темнота.

– У-у-у-у, гадская киса, – осторожно потрогала голову, снова придя в себя.

Ран нет. Цела. Уже легче. Руки такие тонкие, что видна каждая жилка, и похожи на птичьи лапки, кожа посеревшая. Ощупала себя понемногу. Щуплое тельце, рёбра торчат так, что по мне сейчас анатомию хорошо преподавать. Наглядный, так сказать, материал. И тут в сознании, словно яркая вспышка, промелькнула мысль. Я в другом мире. Иначе лежала бы в палате городской больницы. Не здесь.

Да ну, бред. Успокоила сама себя. Что я знаю о попаданках? Их переносит в переломные моменты жизни. У меня же всё шло своим чередом. Подобными историями я не сильно увлекалась, отдавая предпочтение детективам. И всё же. Я снова внимательно осмотрела комнату. Нет батарей отопления. Мебель грубая, сколочена из досок. Опять же свеча. Куда электричество делось? Или лежу в коме и мне это всё чудится?

День снова прошёл в полубреду, сознание отказывалось принимать действительность.

После обеда женщина опять напоила меня бульоном. Я задремала и очнулась оттого, что услышала голоса. Прежний и новый, принадлежавший молодой женщине или девушке. Зажмурилась посильнее, делая вид, что сплю. Пусть разговорятся, надо как-то выуживать информацию.

– Ох, Бетти, она хоть немного бульона попила. В чём только душа держится, – скрипнул стул, кто-то сел рядом.

– Маменька, как же нам дальше быть? Чем платить за визиты господина Адлера?

– Не знаю, – послышался тяжёлый вздох, – вы все мои дочери и ни одну из вас в беде не брошу.

– Ты никогда не делала разницы между нами. Но хватит ли средств? Всё, что осталось от отца, почти распродано. Дозволь мне наняться на работу?

– Дочерям ювелира не престало обслуживать кого бы то ни было, – в голосе прозвучали недовольные нотки.

– И что же нам остаётся делать? – Не сдавалась собеседница, – Как же Катрин, Ирэн? Когда она сможет подняться? Позволь мне помочь тебе, – прошелестело платье, девушка опустилась на краешек кровати.

– Сегодня снова осмотрю мастерскую. Может, удастся отыскать то, что можно продать.

– До каких пор, мама? Пока в доме не останется мебели? Маменька, разреши найти работу. Не такие мы родовитые, чтобы гнушаться подработки. Ведь я могу пойти гувернанткой, учить детей письму и счёту.

– На служанке никто не женится, – она провела рукой по моей голове.

– На нищенке тоже, – чуть резковато ответила девушка, – приданого у нас нет и не предвидится.

– Зачем ты так?

– Прости. Но пора принять реальность, в которой мы живём. Отец был прекрасным мастером, только вот все накопленные деньги потратил на этот никчёмный прииск, а потом на судебные тяжбы. Был бы он жив…

– Я до сих пор не могу поверить, что его нет, – всхлипнула женщина.

– Да, он так внезапно скончался. Но полно причитать. Мы ещё можем поправить наше положение.

– Родная, если бы всё было так просто.

– Но я не хочу в монастырь, мама.

– Бетти, дорогая. Ты же знаешь, что и в страшном сне не пожелала бы тебе подобной судьбы.

Женщины посидели в тишине и, видя, что не просыпаюсь, покинули комнату, оставив зажжённой свечу.

Ну и повезло же мне. Открыв глаза, лежала, глядя в потолок, где болтались ниточки паутины. Мало того, что оказалась неизвестно где, так ещё и у нищих. Самим есть нечего, а тут я. Если уж судьба закинула меня к этим людям, то зачем? Чем я им могу помочь?

Тело потихоньку оживало, за естественной надобностью пришлось вылезать из тёплой постели. Хорошо, что горшок нашёлся сразу под кроватью. Ноги хоть и дрожали, но вполне себе устойчиво стояли. Я задрала ночную рубашку и осмотрела торчащие коленки, кожу, облегающую кости. Это тело вообще можно откормить? Или придётся жить вот таким тощим нескладным гусёнком?

Ночью мне так и не удалось заснуть. Как бы ни пыталась представить, где могла очутиться, выходило одно. Я или в другом времени, в прошлом, или вообще в другом мире. Ни один, ни второй вывод не радовал. Только и оставалось – уповать на провидение, что даст мне возможность на хоть сколько-нибудь достойное существование.

Глава 2

День и ночь сменились несколько раз, пока поняла, что уже достаточно освоилась и узнала об обитателях домика, где очутилась.

Я была дочерью ювелира, матушка моя умерла при неизвестных пока обстоятельствах, и отец женился повторно на вдове с двумя дочерьми. Начало, как у известной истории. Только в отличие от сказочных героев мачеха, что звали Жанин, и мой родитель любили друг друга и нас. То есть, ту девушку, что была до меня.

То, что тело было не моим, стало понятно, хоть и не сразу. Полудохлый воробушек, и симпатичной-то можно назвать с большой натяжкой. Сёстры, которых звали Бетти и Катрин, очень заботливо ухаживали за мной: кормили с ложечки и выносили горшок, аккуратно мыли, расчёсывали волосы. Их опека растрогала моё сердце, мне от души хотелось помочь им всем. Жанин всё чаще стала пропадать в городе, распродавая потихоньку то, что осталось от отца. Она осунулась за эти дни, переживания и забота о хлебе насущном давались нелегко.

Бетти и Катрин заново учили меня ходить. Я могла самостоятельно добраться лишь до горшка. Ноги плохо слушались, словно мышцы забыли, как им двигаться. Потихоньку, одев меня потеплее, помогали спуститься во двор. И там мы неспешно прогуливались. Я внимательно слушала болтовню девушек, стараясь раздобыть побольше информации. Спрашивать, что это за страна и какой нынче год не стала – и так удивляла их своими странностями, не зная элементарных предметов быта. Даже приготовление пищи для меня было диковинным.

Большая печь стояла в кухне, от неё по колодцам дымохода горячий воздух обогревал спальни наверху. Готовили ровно тогда, когда нужно было протопить дом. Иначе большой расход топлива. Вместо дров и угля здесь использовали торф. По утрам Жанин растапливала печь, варила похлёбку и жарила лепёшки или пекла хлеб, иногда закрытые пироги с овощными начинками.

Вечером процесс повторяли. Неприятно удивило то, что остатки завтрака сливали в похлёбку на ужин. Я понимала, что мы живём в режиме жёсткой экономии, но спокойно смотреть на это не могла.

Теперь я немного освоилась, перед ужином часа два-три сидела на кухне. Мне нравилось смотреть на хлопоты Жанин, как сёстры помогают ей. И учиться всему тому, что должна была знать с детства. Моя болезнь пришлась кстати. Если хваталась не за ту вещь или путала, что и для чего служит, то на меня не ворчали и не крутили пальцами у виска, списывая на последствия лихорадки. Удобно.

Про то, в какой стране мы живём, догадалась случайно, увидев на столе потрёпанный блокнот с записями. Раскрыла его и… ничего не смогла прочитать. Буквы плясали перед глазами, как бешеные тараканы. Мельтешение отзывалось болью в голове. Захлопнув блокнот, отдышалась. Но это меня не остановило. Время от времени, пока никто не смотрел на меня, пыталась вчитаться и однажды увидела слова… на английском. Совершенно точно. Но разговаривала-то я с домашними как на родном языке! Этот когнитивный диссонанс не давал покоя, но потом просто махнула рукой. Говорить могу, остальное наверстаю. Буквы больше не устраивали чехарду перед моими глазами.

По предварительным итогам, попала я в тело семнадцатилетней Ирэн. Жили мы в небольшом домике. Первый этаж был из грубого камня, а второй из дерева. Нам принадлежал участок запущенного сада и заброшенная ныне мастерская. По сути, маленькое имение, что располагалось в пригороде. Судя по предметам быта, занесло меня куда-то век в восемнадцатый, либо самое начало девятнадцатого. Однако ни о Ганноверской династии, ни о Виндзорах (прим. автора – правящие династии Великобритании 18-19 веков) тут и слыхом не слыхивали. Выходило всё же, что это какой-то параллельный мир или Вселенная.

Это было плохо. Как ювелир, и, к чёрту скромность, очень хороший ювелир, я с историей была знакома, в силу профессии. Закинуло бы меня в прошлое, не так тяжело прошла бы адаптация. Быт, на самом деле, здесь нелёгок. Одно дело знать, как топить печь, другое – сделать это самой.

– Доченька, Ирэн! Ты уже встала?