Волнительно…
– И что ей там делать? – мужчина в летах оторвал глаза от сопроводительного письма, которое ему вручил Ягушкин, только мы вошли в кабинет, и вскинул на меня бесстрастный взгляд.
Шангайский вообще был морозно-непрошибаемым на эмоции. Невысокий, но крепкий, несмотря на почтенный возраст. Седые волосы зачёсаны аккуратно, в голубых глазах вселенская усталость.
– Сэр Чарльстон, – выделил значимо Константин Евгеньевич, – особо просил за неё, – опять глазами на письмо стрельнул. – Кто его знает, может, сила спит…
– Ты что-нибудь знаешь о силе? – посмотрел на меня в упор декан. Я покосилась на Ягушкина, опять на мужчину и мотнула головой:
– Нет, и честно не понимаю, что происходит… и что это вообще за академия такая?
– Если у неё нет талантов или каких-либо предпосылок, она там не выживет…
– Сны, – перебил его Константин Евгеньевич, а меня, по правде, фраза «не выживет» очень заинтересовала. Взволновала что ли… особо, но факт, что поверенный знал о том, что я никому не говорила кроме матери и психолога. И то по… малолетству, вынудил уставиться на Ягушкина в безмерном удивлении.
– Вещие? – ошарашил в свою очередь Шангайский, вызвав у меня нервный смешок:
– Нет, – опередила Константина Евгеньевича, рьяно качнув головой.
– Тогда в чём сила? – нахмурился декан.
– Она рисует… – продолжил Ягушкин, словно не слышал наших недоумений и вопросов. Я опять хлопнула ресницами и защитным жестом прижала к себе сумочку.
– Картинки оживают? – опять подивил диким уточнением декан.
– Нет, – в этот раз первым отозвался поверенный, – но… – было продолжил, но тотчас велел мне: – Покажи свои рисунки, – едва заметно, но красноречиво кивнул.
Под пристальными взглядами обоих я помялась всего пару секунд.
Как-то не по себе заставлять ждать, когда так смотрели. Проглотила волнение и выудила папку с зарисовками. Дрожащей рукой протянула Шангайскому.
– Не лучшие работы, – декан бегло просматривал листы с самого начала, но чем дальше углублялся, тем надольше останавливался и разглядывал. Мрачнел, хмурился.
– Это первые… детские, – зачем-то решила оправдаться. Подала голос и удосужилась сурового взгляда из-под седых бровей.
– Во сне, – за меня добавил Ягушкин, и теперь и я, и декан уставились на него.
Глава 2
Елисия
Такая осведомлённость о моих «тараканах», мягко сказать, пугала!
– А это? – уточнил сухо декан, взмахнув очередным рисунком, на котором был изображён оскалившийся волк\пёс в тёмном проулке.
– Это не из сна, – пояснила ровно, – года три назад… был случай. И я решила его запечатлеть.
– Волк в городе? – бесстрастно пробурчал декан, глянув мимо меня на поверенного.
– Я бы не назвала его волком, – поморщилась, мысль подправляя. – Хотя, может клыки, оскал и прочее воображение дорисовало, – задумчиво закончила. – Говорят, у страха глаза велики, вот и увидела то, чего нет, – закончила на умирающей ноте под пристальным взглядом Шангайского.
Секунду молчание висело. Я разволнованно жевала губу, Ягушкин рядом как вкопанный стоял, а декан…
– А это? – он потряс ещё одной зарисовкой, она с лёгким шорохом порхнула по воздуху, как птичка крыльями. – Откуда?.. Из жизни?..
– Нет… не знаю… – замялась. – Сон…
– И ты никогда не была на острове?
– Острове? – глупо вторила.
– Проклятых… – под нос бормотал Шангайский, продолжая ворочать листы.
– Нет, – сердце заколотилось в нервном порыве.
– И об академии тебе не рассказывали?
– Нет.
– И даже мать?
– Вы… – опять запнулась на мысли, – знали мою маму? – бестактно ответила вопросом на вопрос.
Шангайский долистал мои работы, заострив внимание на последней… где было изображено… существо… нечто вампирское, озлобленное, с клыками… и глазами, полными ярости, но в экспрессионном стиле.
Закрыл папку и вернул:
– Не уверен, но попробуем.
– И что, даже мой аттестат не нужен?
– Это не важно, – отрезал Шангайский, – общие знания – они общие, – размазано пояснил. – Меня больше напрягает твоя посредственность. В академии тебе будет сложно.
Это ни о чём не сказало. Мне по жизни не особенно легко приходилось. Но мнение умного, – а если он декан такого факультета, значит априори глупым быть не мог, – имело вес.
– Я, признаться, сильно запуталась. Мне бы понять, что и как, и вообще я уже не уверена…
– Жаль, уверенность, это единственное, что тебя могло хоть как-то удерживать на плаву. А так, считай, судьба уже решена, и только время покажет, насколько она у тебя долгая, – заумно обронил мужчина. – Всего хорошего, Константин Евгеньевич, – красноречивым кивком простился декан с Ягушкиным.
– Всего, – с готовностью откланялся поверенный, а только за Константином Евгеньевичем затворилась дверь, Шангайский нажал на кнопку селекторного телефона:
– Анна Валентиновна, меня ни для кого нет!
Мне стало совсем жутко. Это ведь всё понарошку? Очередной кошмар?..
Шангайский кивнул на мои вещи:
– Не забудь, – встал из-за стола.
Пока я трясущимися руками подхватывала поклажу, обошёл кресло и остановился возле стены за своим рабочим местом. Надавил на единственную небольшую картинку… и дальше, как в сказочных фильмах, поверхность пришла в движение. Без лишних звуков монотонный светло-бежевый тон заиграл цвето-тенью, стена заребрилась, пошла волнами, будто ожила. Появились другие приглушённые оттенки палитры, а я молчала только потому, что пребывала в неописуемом шоке.
И когда стена оказалась от пола до потолка… Картиной под старину? Фотообоями 3Д с изображением мрачного кабинета учёного?.. Что-то такое… Вон и стеллажи с книгами. Массивный стол, заваленный кипами бумаг, свитков.
– Не спите, мисс Чарльстон, – Шангайский широким жестом пригласил меня в НЕЁ.
Я судорожно мотнула головой: «НЕА!»
Мужик – псих! А мне нужно бежать!
О, чёрт, меня ведь правда привезли в дурдом!
Как я проморгала…
Опоили? Дали таблеток?
Вроде ничего не пила и тем более не принимала пилюль.
Может, воздух… Меня запахом траванули?
Точно! И всё это глюки!
Я не готова! Как-то привыкла здесь… выживать.
Мысль упорхнула.
– Не разочаровывайте, – сухо обронил Шангайский, и вид у него был самый что ни на есть суровый.
– Может, не надо… – жалобно надломился мой голос.
– Елисия Чарльстон, если вы немедленно не войдёте в портал, я буду вынужден закинуть вас туда силой, – чеканил слова беззлобно, но угрожающе вкрадчиво. – Не хотелось бы начинать знакомство с академией и её порядками таким образом. Да и времени мало! В академии другой часов пояс. Опаздывать не стоит, ведь вам ещё устроиться нужно!
Это всё смахивало на ужастик про чокнутых, когда герой уверен на все сто, что рядом психи. Что против него все и вся! Его против воли желают заточить…
Но больше всего меня пугало то, что обычно в таких историях главным психом оказывался как раз-таки… главный герой!
– Неужели так труслива, что даже нет желания узнать от чего твоя мать столько лет бегала?
– Может, не зря бегала? – робко парировала я.
– А вот на этот вопрос уже никто за тебя не ответит, – разумно подметил декан.
– Ответы найдёшь, только войдя в портал!
Я что, Алиса в стране чудес?! Именно этой героиней себя ощутила. И почему-то показалось, что ступи я к стене, небеса разверзнутся… пол из-под ног уйдёт, и меня утянет… в неведомую страну, где каждый встречный будет желать моей смерти или окажется отшибленным на голову фриком…
– Время уходит, – скучающе протянул Шангайский.
Я прекратила дрожать и бестолково гонять мысли, которые лишь обрастали всё новыми и новыми вопросами. От этого можно было сойти с ума! Или черепушка бы взорвалась.
Шанганский прав! Есть я… Загадочная академия. Куча висящих вопросов! И мне наконец-таки дали шанс… узнать, псих я или нет!
Всё в моих руках!
Может и дура, но разгадки так просто не нарисуются, а у меня появилась возможность узнать больше, чем раньше.
Стать кем-то большим, чем есть.
Я решительно шагнула к стене. Правда, уже втыкаясь в поверхность, сбилась с шага, ожидая болезненного столкновения, но картина меня приняла мягко… как если бы ожидать сопротивления от тумана, но прорезать его без проблем!
Так и с порталом – я без особой сложности в него ступила, и не успела опомниться, как уже была по другую сторону, в том самом кабинете, который был изображён на картине. И только раздался шелест, обернулась на появление из стены\картины Шангайского.
– Это ведь нереально? – тупо озадачилась. Сердце билось быстро-быстро. По телу всё равно гуляла мелкая дрожь.
– Привыкай к новой жизни, – значимо кивнул мужчина. – Забудь о том, с чем росла и жила. Прими это место, как свой новый дом и учись видеть заново. Мир куда сложнее, чем люди думают… – Непонятная речь вгоняла меня в ещё большее недоумение. Видимо моя заминка надоела Шангайскому, он подтолкнул к выходу из кабинета: – Пошли! Нам нужно успеть до отбоя найти тебе комнату в общежитии. А мне – договориться о твоих занятиях, – проворчал декан.
Я словно попала в средневековый замок, облагороженный современными деталями. Вместо свечей – непримечательные светильники дорожкой тянулись по светлому потолку. Под тёмный орех деревянные двери с современными ручками. А вот стены и полы… каменные, на вид суровые и холодные, поэтому наши шаги шуршали эхом, наполняя коридор.
– Добрый вечер, – бегло и рвано здоровались с Шангайским, первые встреченные нами студенты\адепты уже на лестнице парой пролетов вниз. На взгляд… обычные девчонки и мальчики. Хотя ничего особенного, разве что форма по типу принятых в дорогих заграничных вузах.
Один очень даже красивый, светловолосый парень мне так озорно улыбнулся, что я смущённо отвела глаза.
– Добрый, – отстранённо брякнул декан, устремляясь дальше. Ну, и я за ним… но напоследок метнула взгляд на адептов, парень мне подмигнул. Я чуть не упала, как растерялась. Но вместо пустоты налетела на широкую спину декана, среагировавшего на окрик: «Ректор Шайх», – и остановившегося передо мной.
– Простите, – краснея до корней волос, пролепетала, уже во все глаза таращась на безупречно красивую брюнетку лет тридцати с небольшим. И то, скорее взгляд эту цифру родил, чем идеальная внешность женщины. Пепельно-чёрные прямые волосы опускались чуть ниже плеч идеальным удлинённым каре и как нельзя выгодней подчёркивали уточённые черты лица. Дуги изящных бровей, веер чёрных ресниц, большие дивно фиолетовые глаза, ярко выделенные подводкой, и алые губы на фоне светлой, почти мраморной кожи.
– У нас проблемы с питанием, – ледяное величество, а именно так мне хотелось её назвать, плавной, парящей походкой шла к нам из коридора на этом этаже. Узкое платье, преподносящее в лучшем свете потрясающие, совершенные формы женщины. Высокие каблуки. Я бы с натяжкой назвала её преподом. Уж больно она была красива и гибка, точно кошка: хищная и опасная. У неё и голос был низкий, тягучий с щекочущими нервы нотками, пробирающими до кишок. Уж не знаю почему, но от вида тётки и от тембра её голоса меня студило, будто я полуголая выбежала на мороз.
И рассматривала она меня так, словно видела насквозь!
– Вы же знаете, чем это может обернуться, – оторвала от меня взгляд брюнетка, вперив его в Шангайского.
– Вэсс, прошу, потом, – отрезал декан\ректор, устало качнув головой.
