Никитич. Дело о потерянном муже
Ольга Липницкая
– Да сбежал он, сбежал! – выпалил Никитич в сердцах. – Ну ты посмотри на их дом! Вечно бардак, гвалт, пожрать никогда нету! Четверо детей! – майор возмущённо вскинул вверх указательный палец. – Да тут любой бы сбежал!
– А у тебя? – с вызовом посмотрела на него Марийка. – У самого трое! Что, тоже сбежишь?
И тут Никитич понял, какую роковую ошибку совершил, но было уже поздно. Губы жены сжались в тонкую, острую линию, а глаза наполнились слезами.
В деревне все всё знают. А чего не знают – так придумают. Так и тут: пропал мужик. Куда делся – неизвестно, но вся деревня уверена – от жены и быта сбежал. Но для Никитича теперь дело чести – его найти и доказать всем обратное.
Ольга Липницкая
Никитич. Дело о потерянном муже
Пролог
– Да сбежал он, сбежал! – выпалил Никитич в сердцах. – Ну ты посмотри на их дом! Вечно бардак, гвалт, пожрать никогда нету! Четверо детей! – майор возмущенно вскинул вверх указательный палец. – Да тут любой бы сбежал!
– А у тебя? – с вызовом посмотрела на него Марийка. – У самого трое! Что, тоже сбежишь?
И тут Никитич понял, какую роковую ошибку совершил, но было уже поздно. Губы жены сжались в тонкую, острую линию, а глаза наполнились слезами.
В деревне все всё знают. А чего не знают – так придумают. Так и тут: пропал мужик. Куда делся – неизвестно, но вся деревня уверена – от жены и быта сбежал. Но для Никитича теперь дело чести – его найти и доказать всем обратное.
Глава 1
– Ты опять не спала?
Марийка аж вздрогнула от голоса любимого мужа.
Вот в старом доме у порожка половица скрипела! Вот там бы он фиг к ней подошел незаметно! А тут… Неуютная пугающая тишина.
Дамочка, награжденная в деревне званием ведьмы, вздохнула и оглянулась.
Было красиво.
Очень.
Светлые комнаты, большие окна, современный ремонт, но при этом и все деревенские детали были старательно сохранены: натуральные тона стен, занавески в цветочек, деревянные карнизы на окнах, букетики сухоцветов повсюду… В спальне Марийка поставила лаванду и мяту, в гостиной – лимонник…
Красиво. Очень. Почти идеально. Слишком идеально.
Очень уж хозяйке хотелось вернуться туда, где она могла с закрытыми глазами найти любую мелочь, где знала каждую щель, каждую трещинку. Где камушек под ножку буфета был подложен еще бабушкой, и игольницей служил странной формы магнит, когда-то найденный ею среди щебенки.
Нет, Марийка тут тоже сделала хорошую игольницу. В отдельном сундучке. Да что уж говорить – в отдельной комнате! Была у нее теперь своя комнатка для ее дамских дел. Сам Андрей, кстати, настоял.
Там у нее были и ее травы, и пара колод карт, которыми Марийке все же пришлось обзавестись. Особенно после того, как Ленка Чибис Люське Колькиной случайно ляпнула, что ей мужа именно Марийка нагадала.
Чтобы полноценно соответствовать образу деревенской ведьмы, Марийка даже раздобыла невероятно красивую склянку, налила туда крепкого чаю и периодически, когда попадались особенно упертые клиентки, с обреченно-задумчивым видом заглядывала в эту посудину…
Андрей смеялся, но не мешал.
В общем, в новом доме было все устроено именно так, как мечтала Марийка.
Но все равно что-то было не то.
То ли виной тому была новизна, то ли то, что Марийка уже почти месяц не спала больше полутора часов подряд.
Роды были легкие… Мальчишки, решившие появиться на свет сразу втроем, были мелкие. Нет, для тройни богатыри, но для матери все прошло быстро и безболезненно. «Отчихалась!» – прокомментировал врач, присутствовавший на родах.
Вообще, там на нее толпами врачи ходили смотреть. Кто хотел тройню понаблюдать, а кто дамочку, прилетевшую в роддом на частном вертолете…
Но пролежала Мария недолго. На пятый день ее выписали домой. Забирали также на вертолете, кстати! Чем произвели еще больший фурор.
«Не, у нас бывает, рожениц привозят санавиацией! Ты не первая, – чесал затылок завотделением, – но чтобы увозили авиацией!»
В общем, тройня Соколовских с самого рождения оправдывала свою птичью фамилию!
Но на этом сказка и закончилась.
Начались серые будни…
Или один. Будень.
Марийка дням счет потеряла, а когда их Миша, Леша, Саша день с ночью попутали, то и ночам.
Вот и сейчас Мария качала на руках одного из троих, того, кто никак не мог уснуть, переминалась с ноги на ногу и меланхолично смотрела в окно. Взгляд ее был прикован к одинокому силуэту, опасливо бредущему вдоль левады.
Марийка щурила уставшие глаза. А, может, ей показалось? Может, просто почудилось? Может, пронесет?
Нет.
Не почудилось.
Человек замирал, пригибался, пытался быть невидимым. Наверное, и был таким. Для всех, кроме Марийки.
Она посмотрела на розовеющее небо, пытаясь сообразить, а это рассвет или закат?
– Марий, давай я в агентстве помощниц закажу! – настойчиво предложил жене стоящий в проходе Андрей.
Раз в пятый. Или в пятидесятый. Обсуждали они это часто. И на все ответ был один: «Я не хочу в своем доме посторонних!»
Мария обернулась, посмотрела на мужа.
Тот был одет в хорошо скроенный костюм. Чуть свободноватый пиджак скрывал кобуру, а трехдневная щетина добавляла образу элегантности.
– Ты на работу? – устало спросила она. – Поезжай! Я справлюсь! Ко мне сейчас придут.
– Марий, – покачал головой Никитич.
– Андрей! Я взрослая женщина! Я справлюсь со своими детьми! – Марийка подтолкнула мужа к коридору. – К тому же вон, – она кивнула на окно, – Ильинична плетется. Это ко мне.
Соколовский тяжело вздохнул, притянул к себе жену, крепко поцеловал:
– Я до трех, потом приеду! – пообещал он ей и вышел.
Если бы он задержался еще хоть на минутку, то увидел бы, что Ильинична, тяжело опираясь на свою клюку, с чистой совестью прошкандыбала мимо.
Марийка проводила взглядом машину мужа, старуху, напряженно подождала еще пару минут, облегченно выдохнула, собралась уже пойти в спальню, прилечь хоть на полчаса, но тут кто-то очень несмело постучал в кухонное окно.
Мария замерла, закрыла глаза, прошептала одними губами что-то не совсем цензурное, но развернулась и распахнула входную дверь.
– Заходи! – кивнула она трусливо озирающейся фигуре. – Я знала, что ты придешь.
Глава 2
– Ты понимаешь, уже ни на кого другого и надежды нет!
Умудрилась вскрикнуть шёпотом худощавая светловолосая женщина, которая выглядела настолько уставшей, что ей можно было дать как двадцать, так и шестьдесят…
– Никто не верит! – беззвучно всхлипнула она.
Опыт не пропьёшь! Когда у тебя четверо детей, учишься и орать шёпотом, и плакать так, чтобы никто не видел и не слышал.
– А сама-то ты веришь? – очень серьёзно спросила соседку Марийка.
Она стояла у окна, перекатываясь с пятки на носок. На руках уже другой малыш. Не тот, что был, когда Никитич уходил.
Ещё один сверточек-карапузик лежал в вибрирующем гамачке, довольно раскинув ножки, а третий был на руках у Анны, или у Аньки-кошатницы, как звали её в деревне.
Смышлёная, красивая, когда выспится, весёлая и жизнерадостная девчонка двадцати восьми лет сейчас сидела с опухшими от слёз глазами и пыталась найти хоть какую-то поддержку.
В деревне Анну, не сказать чтобы осуждали, но… Как-то очень быстро нашли альтернативную, совершенно, с её точки зрения, неверную версию произошедшего и… Успокоились.
Ну как успокоились: кто посмеивался, кто горько вздыхал у неё за спиной.
Всё дело было в том, что у Аньки пропал муж, Кирилл
Да не просто пропал – уехал на заработки и не вернулся. Уже на неделю задерживался, по Анькиным словам…
Кажется, все родственники уже должны были бы стоять на ушах, а полиция с собаками – прочёсывать леса, но…
