Мерседес Рон "Черное дерево"

– Мисс Кортес, – произнес дворецкий, – Нейти, кухарка, приготовила для вас обед, а если желаете отдохнуть, комната уже готова.

– Я не хочу есть, – сухо ответила я. Мы вошли в дом через заднюю дверь, к которой мы подошли через сад.

Внутри все сияло: паркетные полы, белые стены, серая мебель – все как из каталога…

– Желаете осмотреть дом, мисс? – спросил Лайонел.

– Я устала, – ответила я. – В другой раз.

Не знаю, почему я обращалась с ним так холодно, но мне не хотелось говорить ни с кем, кто имел хоть какое-то отношение к Маркусу.

Лайонел проводил меня в комнату на втором этаже; мы поднялись по лестнице с балюстрадой ручной работы, прошли по коридорам, оставив позади несколько дверей, и Лайонел наконец открыл дверь в мою комнату.

Из окон открывался потрясающий вид на океан и сад. Я увидела катер, доставивший нас сюда, и охранников, стоявших по периметру резиденции.

Несомненно, они были не только моими телохранителями, но и сторожами, не спускавшими с меня глаз.

Я невольно вздрогнула, почувствовав, что меня загнали в угол.

– Чувствуйте себя как дома, – спокойно произнес Лайонел. – Если что-то понадобится, можете позвонить по внутреннему телефону.

Он указал на телефонный аппарат рядом с огромной кроватью под балдахином.

Я молча кивнула, после чего меня оставили в одиночестве.

Первым делом я достала свой телефон и отыскала в нем номер Лайама. Мне надо было узнать, что с Тами. Узнать, как прошла операция, после того как в нее выстрелили по моей вине…

Прежде чем позвонить, я несколько секунд колебалась.

Что ему сказать?

Я села на кровать, разглядывая небесно-голубого цвета пол.

Как рассказать лучшему другу, что мой отец – преступник, что пуля, ранившая Тами, предназначалась мне и рядом со мной им угрожает страшная опасность?

Я отложила телефон и огляделась.

Как бы здесь ни было красиво, я чувствовала себя в заточении. Спасения не было… Не было никакой возможности сбежать из этого дома и даже позвать на помощь. Никакой.

Придется остаться здесь, пока не будет принято какое-то решение, пока Маркус с отцом не устранят нависшую надо мной угрозу… А за это время надо позаботиться о себе самой…

Ведь я не сомневалась – то, что сделал со мной Маркус, было просто детской забавой по сравнению с тем, что он мог сделать. Мысли неизбежно возвращались к Себастьяну; я вспомнила, как он целовал и ласкал меня вчера вечером, как мы уже почти занялись любовью… Я вспомнила, как он внезапно остановился, как рассказал о своем прошлом, о мрачных тайнах… А затем против моей воли отвез меня в аэропорт, чтобы передать в руки Маркуса.

Мне было очень грустно, но это не было обычной грустью. Подобного чувства я никогда прежде не испытывала. У меня возникло ощущение, словно я могу потерять все самое дорогое; как будто меня поместили в тело другого человека и я живу чужой жизнью так не похожей на мою. Я всмотрелась в большое зеркало, висевшее на стене, и не узнала себя. А хуже всего то, что я в чужом доме и рядом нет ни родных, ни друзей… Только он.

Было странно не видеть его рядом, не слышать, что он может со мной сделать. Страшно думать, что Себастьян превратился вот в такое… в моем собственном доме.

Я думала, он любит меня. А теперь оказалась в этом адском особняке.

Внезапно что-то словно взорвалось внутри, и, вне себя от ярости, не понимая, что делаю, я схватила телефон и со всей силы запустила в огромное зеркало, висевшее напротив.

Оно разлетелось вдребезги, и осколки посыпались на паркет, многократно отражая мое лицо – совершенно разбитое… разрушенное, как моя жизнь.

Почему ты так поступил со мной, Себастьян?

Я свернулась калачиком на кровати и решительно вытерла слезы.

Должно быть, я уснула, потому что, когда открыла глаза, за окном уже почти стемнело. Я приподнялась, чувствуя, как от неудобной позы затекло все тело, и стала искать выключатель.

Со мной чуть не случился сердечный приступ, когда я увидела сидящего на диванчике Маркуса, залитого предвечерним светом; он спокойно смотрел на меня, опершись локтями о колени и уткнувшись подбородком в кулаки.

– Не хотел тебя напугать, – сказал он, не шевелясь.

Я схватилась за сердце, колотящееся не столько от изумления, сколько от страха.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я.

Он откинулся на спинку диванчика и улыбнулся.

– Ты очень красивая, когда спишь…

Прозвучало так мерзко, что меня едва не стошнило.

– Выйди из моей комнаты, – потребовала я.

Маркус поднялся с дивана и подошел ко мне, по-прежнему улыбаясь.

– Я понимаю, ты очень устала… и происшествия последних часов не на шутку тебя перепугали. Но ты не должна так говорить со мной в моем доме. Согласна, принцесса?

Когда он коснулся моей щеки, я попыталась отвернуться, но он взял меня за подбородок и заставил посмотреть на него.

– Хоть ты мне и не веришь, но ты здесь потому, что много для меня значишь, – добавил он, снова и снова поглаживая меня по щеке. Мне хотелось залепить ему пощечину, но что-то подсказывало, что лучше сохранять спокойствие. – Пока ты здесь, ничего плохого с тобой не случится, обещаю.

Я промолчала, а он снова улыбнулся и отошел.

Повернулся к разбитому зеркалу; пол был по-прежнему усеян осколками.

– Я велю убрать последствия этой катастрофы, завтра утром тебе принесут новое зеркало, – спокойно заявил он, словно во всех этих разрушениях не было ничего особенного.

– Не надо…

Он тут же перебил:

– Через полчаса жду тебя к ужину, – нарочито весело сказал он. – Надень что-нибудь красивое. Ужин – особое событие. Отвратительно, что люди перестали соблюдать элементарные правила этикета.

– Я не голодна, – серьезно ответила я.

– Тебе нужно поесть, Марфиль, – сказал он, направляясь к двери. – Не заставляй меня просить дважды, – добавил он, останавливаясь у выхода.

С этими словами он вышел, закрыв за собой дверь, а я тут же бросилась к ней, чтобы запереть. Но у двери не было ни замка, ни задвижки – ничего.

Кто угодно мог войти в комнату в любую минуту, и при этой мысли я похолодела от страха.

Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Придется как-то уживаться с Маркусом, в этом не было ничего нового, но стоило представить, как меня касаются его руки, как он гладит мои пальцы. И его угрозы…

«Делай все, что он говорит…»

Голос Себастьяна материализовался у меня в голове, как будто он рядом, и что-то у меня внутри помогло немного успокоиться.

«Шаг за шагом, Марфиль. Он лишь хочет, чтобы ты с ним поужинала».

Я приняла душ и высушила волосы феном, который обнаружился в ванной комнате. Мысли неизбежно возвращались к Тами, лежащей на полу в луже крови. Мне не удавалось выбросить ее из головы. Я огляделась, собираясь все же позвонить Лайаму, чтобы справиться о ее здоровье, а также попросить его позаботиться о моем псе Рико, пока я не вернусь, но тут же увидела, что телефон разбит. Он валялся в дальнем углу комнаты, покореженный и с безнадежно разбитым экраном.

– Черт! – только и смогла сказать я.

Сама уничтожила единственное, что еще связывало меня с теми, кого я любила.

Я тихонько чертыхнулась и заглянула в гардеробную, находящуюся рядом с ванной комнатой.

В шкафу было достаточно одежды, но я понятия не имела, кто распорядился все это купить, да и не хотела об этом задумываться. Пошарила на вешалке среди платьев и юбок, но не нашла никаких брюк, даже джинсов…

Это что, шутка?

Выругавшись про себя, я схватила платье – самое простое из тех, что там были, и надела его.

Я поискала какую-нибудь обувь, но нашла лишь туфли на шпильках и сандалии на высокой платформе.

«Этот тип – полный придурок», – подумала я.

Убедившись, что здесь нет моих вещей, как нет ничего, что могло бы мне понравиться или подойти, я решила спуститься вниз босиком.

Это что же, я с самого начала бросаю ему вызов?

Да, очевидно, так и есть.

Я спустилась по лестнице. Откуда-то доносилась музыка, показавшаяся мне знакомой.

Я плохо помнила, где находится столовая, но долго блуждать не пришлось. Внизу у лестницы меня ждала горничная, чтобы проводить к Маркусу.

В столовой стоял длинный дубовый стол со стульями, обитыми очень красивой белой замшей, в цвет штор. Тут и там попадались какие-то детали зеленого цвета; на стенах висели охотничьи трофеи. Я знала, что Маркус любит охоту и, по рассказам отца, они не раз охотились вместе. И это дало мне очередной повод возненавидеть его еще больше.

Когда я вошла, он говорил по телефону. Его взгляд обшарил мое тело с головы до пят.

Вопреки ожиданиям, его привлекательное лицо озарила улыбка.

– Позже перезвоню, – сказал он своему собеседнику и отключился, не дожидаясь ответа.

Убрав телефон в карман, он указал мне на стол с приготовленным для нас двоих ужином.

Меня охватила мелкая дрожь.

– Пожалуйста, садись, – сказал он, приглашая меня жестом.

Он отодвинул для меня стул, и я села, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не схватить нож и не вонзить ему в глаз.

– Ты просто неотразима, – заметил он, усаживаясь во главе стола.

– Мне бы хотелось, чтобы принесли мои вещи, – попросила я.

– Не беспокойся, ты можешь купить здесь все, что захочешь, – перебил он, открывая бутылку. – Налить тебе вина?

– Предпочитаю воду, – сухо ответила я.

– Брось, ты уже не маленькая, – упрекнул меня он, наливая в бокал темно-красную жидкость, не обращая внимания на мои протесты.

Две горничные принесли подносы с едой, наполнили наши тарелки, а подносы оставили в центре стола.

При виде телячьего филе и спаржи, приготовленной на гриле, у меня потекли слюнки.

– Ешь, – приказал он несколько минут спустя, потому что я смогла лишь наколоть на вилку кусочек спаржи.

Я вздохнула, и взяла кусочек мяса.

– Понимаю, сейчас ты меня ненавидишь, – произнес он абсолютно спокойно.

Я посмотрела, как Маркус подносит бокал к губам.

– Признаюсь, меня это не слишком беспокоит, – продолжал он, отрезая кусочек мяса, – но, если ты позволишь, я могу сделать так, что пребывание здесь доставит тебе удовольствие, Марфиль, – добавил он, протягивая руку, чтобы коснуться моей.

Я напряглась, с трудом сдерживаясь, чтобы не ударить его.

Его пальцы мягко коснулись моих, и этот день показался мне вдвое длиннее, чем минувший месяц.

Страх, что он может причинить мне боль, затуманил все остальные чувства.

– Мне очень жаль, что я поступил так с тобой в тот день, – сказал он, мягко поглаживая по руке. Меня тут же затошнило. – Как ты сама убедишься, у меня сильный характер. Порой я теряю самообладание, но поверь, я не хотел сделать ничего плохого. Мало того, – заверил он, крепче сжав мою руку и вынуждая посмотреть на себя. – Я хочу защитить тебя, Марфиль… Я готов убить любого, кто попытается убить тебя, и можешь быть уверена, скоро я это сделаю.

Я потянула руку, вырываясь.

– Не желаю ничего знать о том, чего ты хочешь и что собираешься делать, – серьезно заявила я. – Я здесь лишь потому, что у меня нет другого выхода. У меня даже нет возможности поговорить с отцом. Насколько я понимаю, ты меня похитил.

Маркус глотнул вина и осторожно поставил бокал на стол. Вытерев губы салфеткой, он вновь улыбнулся, хотя на этот раз в его глазах не было радости: лишь что-то темное, и мне вновь стало не по себе.

– Позвони отцу, – велел он. – Немедленно.

Я растерянно заморгала.

– У меня нет телефона.