Сергей Измайлов "Правильный лекарь. Том 10"

– Ну я так и думала, – сказала Настя. – Его наверно задержали, как руководителя учреждения, в котором оказалось столько злоумышленников. Ой, а что это я какие-то печенья на стол поставила? У меня же суп грибной есть, будешь?

– Грибной говоришь? – спросил я. Меня потихоньку начало отпускать и проснулся аппетит.

– Грибной, – улыбнулась Настя и поднесла к моему носу супницу, из которой в нос ударил насыщенный аромат белых грибов.

– Накладывай, – сказал я, шумно проглотив слюну. – Знаешь, что этот Обухов опять удумал? Не было печали, черти накачали. Он поручил мне открыть в Питере медицинский университет.

– Ого! – воскликнула Настя, поставила передо мной тарелку грибного супа-пюре и практически с размаху плюхнулась на стул. – Вот это да! Так это же то, о чём ты мечтал!

– Ну почти, – хмыкнул я, ощущая божественный вкус супа. – Только я думал, о том, что нужно менять медицинское образование, а не о том, чтобы это всё я делал.

– Ерунда, – махнула Настя рукой, – ты именно этого и хотел. Да что ты напрягся-то опять? Всё будет хорошо, ты справишься!

– Справлюсь, – вздохнул я, доедая суп и снова косясь на супницу. – У меня просто выбора нет.

Настя проследила за моим взглядом, задорно рассмеялась и взяла мою тарелку, чтобы наложить добавки.

– Так вот зачем я всё это делала! – воскликнула она, поставив передо мной полную тарелку и всплеснув руками. – Слушай, вот это совпадение!

– Ты про грибной суп? – хмыкнул я.

– Да нет же! – снова рассмеялась она. – Я про чертежи медицинского института! Ты же помнишь с каким размахом там всё планировалось? Как раз для нового университета подойдёт.

– А правда, – сказал я и замер с полной ложкой в руке. – Мы же как раз думали, чтобы там учились и лекари, и знахари, а именно такая задача сейчас передо мной стоит! Пойдём посмотрим.

– Ты поешь сначала, – резонно заметила Настя.

– Потом доем, – буркнул я, вытирая рот салфеткой и вставая из-за стола. – Пошли.

Выполнить мою просьбу с налёта оказалось не просто. На столе и на обоих кульманах у неё были другие проекты, а чертежи университета были скручены и засунуты в шкаф. Пока Настя спешно убирала свои последние наработки, я начал терзать тяжёлое брёвнышко, в которое были скручены ватманские листы. Эх, если бы я хоть что-то понимал в том, куда я лезу, а я начал их раскладывать на столе и понял, что для меня это всё тёмный лес, пока Настя мне не объяснит, что тут где.

Девушка снова рассмеялась над моей растерянностью и помогла разобраться. Основные чертежи, где здание изображено целиком, расположились на кульманах, а остальное она разложила на большом обеденном столе, правда всё в один слой не уместилось.

Я подошёл к кульману и залюбовался. Если это построить из белого камня, будет выглядеть очень величественно. Осталось только подобрать место, где это построить. Надо обязательно показать чертежи Обухову, думаю, что ему понравится.

Потом я перешёл к чертежам на столе. Настя перекладывала их один за другим и поясняла, что на них изображено.

– Постой, – сказал я, взяв её за руку, чтобы она не убирала чертёж, лежавший сейчас передо мной. – А что это, ты сказала?

– Это служебные помещения в учебном блоке, – пояснила она. – Вот это комната отдыха для преподавателей, где можно немного расслабиться между лекциями, попить чаю, а может быть даже и вздремнуть.

– А где здесь туалет? – спросил я, ехидно прищурившись.

Настя тяжело вздохнула, повесила этот лист на кульман и вооружилась карандашом, стёркой и линейкой.

– Показывай, где делать будем, – сказала она и взглянула на меня, как на капризного заказчика.

Глава 2

Когда коснулось воплощения проекта нового медицинского университета в реальность, в нём нашлись новые косяки, которые мы с Настей совместными усилиями правили до поздна, и я не уверен, что на этом можно закончить. Прийти домой и лечь спать пораньше не получилось, упал на кровать ближе к полуночи и сразу провалился в сон. Почти сразу приснился новый университет, только почему-то он внешне очень напоминал здание МГУ. На чертежах в его формах было, конечно, нечто похожее, но точно не настолько.

Я стоял на широченном главном тротуаре, ведущем ко входу. Кругом цвела сирень и что-то ещё, совершенно фантастическое. Толпы жизнерадостных студентов, радуясь весеннему солнышку, которое с самого утра решило одарить город теплом, стекались ко входу, обтекали меня и радостно приветствовали в моём лице нового ректора. А я смотрел на это огромное здание и эти толпы и мне стало как-то нехорошо. Примерно, как во сне, где ты приходишь в школу после болезни, а тебе у доски задают какой-нибудь невообразимый вопрос. А потом все смеются над тобой, потому что ты не знаешь такого элементарного материала, да ещё к доске ты вышел в пижаме.

Да как я буду руководить всей этой махиной? Вы что там все, сдурели что ли? Я же обычный врач! Тьфу ты, лекарь! Ну какой из меня ректор? Пока я пялился на монументальное здание университета, ко мне подошёл Юдин и напомнил, что у нас с ним совместная лекция для первокурсников, которые готовятся к первой важной сессии.

На этом моменте я проснулся и резко сел на кровати. Сердце так колотилось о рёбра, словно ему там тесно. Но я-то знаю, что это не так и никакой дилатационной кардиомиопатии у меня нет. Я каждый день смотрю, как растёт и как наполняется моё ядро, а сердце совсем рядом и оно точно нормальное. Стрелки часов показывали начало четвёртого. Я выровнял дыхание, успокоил пульс и снова залез под одеяло. Ну а что теперь? Ректор – значит ректор, сам напросился, вот и тяни теперь. Хорошая работа руководителя в чём заключается? Грамотное распределение обязанностей среди подчинённых, а те в свою очередь среди своих подчинённых, и, когда этот процесс наладится, коллектив работает, как слаженный механизм. За этим механизмом, правда, надо регулярно присматривать, чтобы ни одна шестерёнка не заскрипела и не соскочила с оси.

Утром, несмотря ни на что, я встал бодрым и полным сил, а они мне сегодня ох как пригодятся. Сначала надо вплотную заняться решением кадрового вопроса. Лучший вариант – кинуть клич студентам, которые сейчас приходят на обучение, а среди желающих уже произвести отбор. Ну а если кто-то не пожелает, а хорошо зарекомендует себя на практических занятиях, буду пытаться уговорить. Прежде чем строить новый университет, мне надо окончательно разобраться с госпиталем и онкоцентром, чтобы отпустить их в свободное плавание со спокойной душой.

В этих размышлениях я и подходил к своему манипуляционному кабинету, возле которого уже сидел князь Волконский со своей прелестной спутницей, которая решила выгулять в свет новую шляпку, раньше я такой не видел.

– Доброе утро! – бодро приветствовал я сладкую парочку и пригласил их жестом проследовать в кабинет.

– Вы сегодня однозначно выглядите лучше, чем вчера, – сказал князь, с улыбкой глядя на меня. – А то вчера я уже начал за вас беспокоиться.

– Что вы, за меня беспокоиться не стоит, Михаил Игоревич, – улыбнулся я в ответ. – Это я должен за вас беспокоиться, ведь это вы мой пациент, а не наоборот.

– Моё самочувствие, благодаря вашему таланту, намного лучше, Александр Петрович, – сказал он, снимая сюртук и рубашку с заботливой помощью Зои Матвеевны. – Если честно, я бы сегодня уже никуда не пошёл, если бы вы не сказали, что следует убрать метастазы. Я чувствую себя даже немного помолодевшим.

– Ну в последнем факторе больше заслуживает благодарности Зоя Матвеевна, а не я, – ответил я, начиная сканировать плечевые кости, где Образцова нашла небольшие метастазы. По размеру они оказались не больше горошины.

– Тут я с вами согласен, – довольно улыбнулся Волконский. – С ней у меня жизнь словно заново началась, даже жить сильнее захотелось.

– Ну это же прекрасно, когда находится такой человек в нужную минуту, – ответил я, начиная сканировать верхушки лёгких, где тоже имелись небольшие очаги. Пожалуй, я сегодня уберу это всё. – Да и сама Зоя Матвеевна выглядит гораздо более счастливой, чем когда я впервые её увидел.

– Ой, Александр Петрович! – махнула рукой тёща градоначальника, засмущавшись. – Я про то время даже не хочу вспоминать. К тому моменту прошло полгода, как я овдовела, но всё никак не могла прийти в себя и свыкнуться с мыслью, что я осталась одна. Со мной на фоне этого начало происходить всякое безобразие.

– Но теперь-то, Зоюшка, ты не одна, – проворковал сизым голубем Волконский. – Вот Александр Петрович меня окончательно подлечит и поедем-ка мы с тобой в Крым. Я знаю там один великолепный отель на берегу моря, он незабываемый.

– Хорошо, что рассказал, хоть сейчас, – хмыкнула Зоя Матвеевна. – А то я увидела вчера у тебя на столе путёвку на двоих на столе, так с тех пор хожу и думаю, с кем это мой сокол ясный собрался на юга податься?

– Ох, ты уже увидела, – рассмеялся Волконский. – А я хотел тебе сюрприз сделать, да видимо забыл спрятать злополучную путёвку. Эх!

Я дальше не стал обращать внимание на их воркование, а занялся удалением метастазов. Князь сразу потерял разговорчивость, видимо большого удовольствия процедура ему не доставляла, но и на боль он не жаловался, поэтому Катя пока бездействовала. Точнее сидела в зоне отдыха с книгой в руках. Название было незнакомым, наверно специфическая литература мастеров души.

Я завершил удаление метастазов в костях и в лёгких и вернулся к брюшной полости. Анна Семёновна нашла там небольшой остаток основной опухоли. Его я убрал достаточно быстро. На всякий случай, больше по привычке, просканировал брюшную полость, чтобы исключить наличие злокачественных очагов. В первую очередь – в парааортальных лимфоузлах и в брыжейке. Нигде не нашёл ничего, даже размером с кунжутное семечко. В печени тоже чисто.

– Ну вот, вроде и всё, – сказал я, отстраняясь от пациента и на автомате проверяя ядро. Там осталось чуть больше половины энергии. Растём потихоньку. – Так что можете спокойно ехать в Крым. А когда вернётесь, займёмся вашими сосудами. Как там, кстати, дела с расследованием?

– Именно благодаря тому, что оно подходит к концу, я и могу через несколько дней со спокойной душой ехать отдыхать, – ответил Волконский, надевая рубашку. – Осталось только завершить допросы, уже в более неторопливой обстановке, и распределить меры наказания участникам.

– И что им всем грозит? – поинтересовался я.

– Самый мягкий вариант – это каторжные работы в рудниках, – сказал князь. – Несколько человек из управляющей верхушки отправятся в камеры одиночки на пожизненное, а к нескольким по велению императора будет применена смертная казнь, что давно уже не практиковалось.

– И кто же будут те, что попали в последнюю группу? – спросил я, очень надеясь услышать среди них знакомые фамилии.

– Если вы рассчитываете услышать там фамилии лекарей из больницы Обухова, ну вы понимаете, о ком я говорю, то их там не будет, хотя они на мой взгляд и заслуживают.

– Но я был практически уверен, что именно они участвовали в создании нового штамма чумы с магическим компонентом, разве это не так? – спросил я, несколько разочарованно.

– Представляете, нет! – развёл руками Волконский. – Захарьин и Гааз были кузницей кадров, способствуя превращению сильных лекарей в ещё более сильных боевых магов. Выявление наибольшей эффективности в этом проявлении ядра лекарей – именно их заслуга. А вот диверсию с чумой и с брюшным тифом готовили совершенно другие люди. Вот их-то император и приказал ликвидировать физически.

– Это будет публичная казнь? – поинтересовался я.

– Ну что вы, Александр Петрович, – хмыкнул князь. – У нас же не средние века, чтобы собирать людей на площади для подобного зрелища.

– Зря, – хмыкнул я. – А то можно было бы провести на площади в Павловске, например, где родители похоронили своих детей по их вине.

– С одной стороны я полностью с вами согласен, Александр Петрович, – кивнул князь и как-то задумчиво посмотрел на меня. – Но мы так делать не будем. Но, по поводу того, что приговор будет приведён в исполнение, можете не переживать, всё это будет происходить под контролем независимой комиссии, которую буду возглавлять лично я.

– О, Господи, Мишенька, ты будешь на всё это смотреть? – подала наконец голос Зоя Матвеевна, про присутствие которой мы на какое-то время дружно забыли. – Зачем это тебе нужно?

– Приказ императора, душа моя, – нежно улыбнулся ей Волконский. – Хочет быть уверенным, что никто не поспособствует избегания ими крайней меры наказания.

– Ну раз так надо, – горестно вздохнула Зоя Матвеевна и покачала головой.

– Ну так что вы думаете по поводу медицинского университета, Александр Петрович? – князь резко сменил тему и испытующе посмотрел на меня. – Уже смирились с этой мыслью? Я так понял, вы не очень хотели взваливать на себя такой груз?

– Груз как груз, – хмыкнул я, чуть не ляпнув “партия сказала надо, комсомол ответил есть!” – Раз надо, значит сделаем. Я уже даже присмотрел проект здания будущго университета.

– Вот это я понимаю, правильный подход к делу, – довольно улыбнулся Волконский. – А то вчера на вас после этой новости лица не было.

– Да я вчера вымотанный был, хуже, чем за те сутки в Павловске, – улыбнулся я. – Да ещё эти ваши сюрпризы с Обуховым, окончательно выбили из колеи.

– Сильно переживали за него? – с пониманием улыбнулся князь.

– Практически как за члена семьи, – подтвердил я. – Я изначально не верил, что он может быть в таком замешан. И я даже не представлял, как всё начатое двигать дальше без него.

– Да вы оба молодцы, что уж тут говорить, – улыбнулся Волконский. – Вас обоих по-хорошему надо переводить в министерство здравоохранения империи.

– Так, давайте без вот этих вот! – замотал я головой. – Университет, так университет! Мне и этой задачи на долгое время хватит.

– Вот видите, Александр Петрович, – рассмеялся князь. – Всё познаётся в сравнении. Теперь и основание университета для вас окажется не самым твёрдым орешком, разгрызёте на счёт раз! Но про министерство тоже мысль пусть сидит где-то в голове, это только вопрос времени.

– Спасибо, конечно, но я пока об университете подумаю, – улыбнулся я. – Замечательная идея и замечательный план.

– Согласен, – снова улыбнулся Волконский и крепко пожал мне руку на прощание. – На сём позвольте поблагодарить и откланяться, а через пару недель я снова буду у вас, как договорились.

Михаил Игоревич и Зоя Матвеевна любезно попрощались со мной и покинули кабинет. Я не сразу сообразил сказать ему, что лучшая благодарность с его стороны для меня – освобождение Андрея Боткина и доказательство невиновности Обухова. Впрочем, для выхода на свободу последнего он бы костьми лёг, старые друзья, как ни как, если я правильно понял из их общения. И Обухов-то ему порекомендовал ко мне пойти, а не к своим элитным лекарям! При мысли об этом я отчётливо почувствовал, как у меня над головой нимб растёт. Даже рукой на всякий случай проверил, чтобы убедиться, что это не так. За последним занятием меня и застал Жеребин.

– Доброе утро! – сообщил он приятную новость.

– Доброе, – улыбнулся я. – Начинаем?

– Начинаем, – кивнул он, никак не прокомментировав моё ощупывание головы.

В этот раз мы решили меняться, удалять бляшки и ловить эмболы по очереди, оно и правильно. Всего несколько дней подряд мы этим занимаемся, а моя картотека для книги о сосудах стремительно пухнет. Можно уже и приступать к систематизации наработанных материалов, а затем и к написанию монографии.

Во время обеда я озвучил своим сотрудникам нашу новую схему подбора сотрудников, которую все охотно поддержали.

– Давно пора, Саш, – сказал Виктор Сергеевич, когда я закончил излагать. – Чтобы эффективнее реализовать задуманное, надо в разы увеличивать оборот обучающихся. В идеале, конечно, нужно менять образование лекарей и знахарей, а то мы так бесконечно будем переучивать.

– А вот с этого момента я хотел рассказать всем присутствующим, что нас ожидает впереди поподробнее, – улыбнулся я и обвёл взглядом насторожившиеся лица коллег. – Скоро в Санкт-Петербурге будет открыт новый медицинский университет.

Дальше была пауза, все без исключения перестали жевать и выжидательно смотрели на меня. Чувствуют, что это не просто новость, а новость, которая касается их непосредственно.

– И открывать новый университет мы с вами будем вместе, – добавил я.

– Так, подожди, – замотал головой Юдин. – То есть ты хочешь сказать, что эта контора закрывается и мы перейдём работать в университет?

– Ничего подобного, – покачал я головой. – Госпиталь будет функционировать и дальше, здесь будут продолжать обучать тех, кто уже работает, а новое поколение мы будем воспитывать там.

– А кто это “мы” – решил уточнить Илья.

– Я и все здесь присутствующие, – ответил я. – В таком непростом деле мне как никогда понадобится ваша помощь. Так что мы набираем коллектив в госпиталь, а сами переходим работать в университет.

– Так, погоди, – сказал Юдин и вытянул вперёд ладонь в останавливающем жесте. – А когда мы туда переходим? Надеюсь не на следующей неделе?

– Не так быстро, Илюха, – рассмеялся я. – Его сначала должны построить.

– Фух, – выдохнул Юдин, – а то я боялся здесь дела не успеть доделать. То есть это может произойти и через год, и через два?

– Не думаю, что у тебя будет столько времени, чтобы завершить “дела”, – хмыкнул я. – Раз вопрос находится под личным контролем императора, сейчас всех строителей Питера сгонят на стройку университета. Здание будет расти, как на дрожжах.

– А если туда Николай со своей конторой подключится, то и того быстрее, – сказал Виктор Сергеевич. – Его работу мы видели.

– Это точно, – кивнул я. – Если бы таких контор было штук десять, за месяц построили бы, он один со своей бригадой такой объём не потянет.

– А что, настолько эпичное здание? – вскинул брови Юдин.

– Тебе и не снилось, – хмыкнул я. – Принесу по возможности копии чертежей, вы упадёте!

– Ой, Саня, ты лучше не пугай так, – вздохнул Илья.

– Да я даже не начинал, – рассмеялся я. – Вот принесу чертежи и буду пугать.

Ага, чертежи я принесу. Сначала надо бы копии сделать. А ещё надо их Обухову предоставить, пока они там не начали собирать всех Питерских архитекторов. Мне Настин проект очень по душе пришёлся, а ещё надо учесть, что в его создании я принимал активное участие. Даже наличие санузла при комнате отдыха теперь продумано. Да, надо бы ещё некоторые моменты проверить, а потом лететь в типографию, чтобы в срочном порядке наделать необходимое количество копий, чтобы всем хватило, строителям в том числе.

После лекций я пулей метнулся к Насте домой и мы снова разложили чертежи. Теперь я старался вникнуть в каждую деталь и находил много мелких недочётов, которые могли отрицательно сказаться на эксплуатации. Если вопрос коснулся реального строительства, а не просто дипломной работы, то и внимание к деталям должно быть соответствующее.

– А это что за помещение? – ткнул я пальцем в очередной чертёж.

– А это твой кабинет будет! – с гордостью ответила Настя, видимо ожидая похвалы, но у меня было несколько другое мнение.