Я улыбнулась сквозь слёзы усталости, вспоминая, что действительно хотела предложить чай.
– Запомни. Мне плевать на родственников, которые живы и вполне здравствуют, раз сумели сюда прийти! – произнес доктор, хмурясь. – Мне не плевать на пациента, которому нужна помощь! Поэтому никаких расшаркиваний вежливости перед родными! Это всё бестолково и бесполезно! Никаких стульев и кресел! Иначе они не уйдут отсюда! А мне здесь толпа не нужна!
Ну, здесь я его мнение разделяла, но не до конца. Я считала, что хотя бы кресло должно быть. Но пока что не решалась озвучить свои предложения.
– Проверь пульс, – вздохнул доктор, а я кивнула, беря пациента за руку, пытаясь нащупать его. Сначала мне казалось, что пульса нет. Но потом я поняла, что он просто очень слабый.
И вдруг…
Я почувствовала, как выхожу из тела. В эту же секунду я увидела того самого парня, который метался по комнате в панике. Он был полупрозрачным, словно призрак.
Мой взгляд упал на меня, сидящую рядом с пациентом, и на него, лежащего на кровати.
– Тише, – прошептала я, глядя на призрака. – Я прошу вас успокоиться…
– Успокоиться? – дернулся он. – Вы это называете успокоиться?
Он показал на свое тело, которое лежало в метре от нас.
– Всё хорошо, – сглотнула я, удивляясь, что он меня слышит. – Давайте без паники! Ладно? Вы сейчас вернетесь обратно… В свое тело…
Боже, что я говорю! Но ведь так не должно быть, чтобы душа вот так вот разгуливала по комнате отдельно!
– Всё хорошо. Мы вас вылечим, – продолжала я, видя, как парень смотрит на меня с удивлением и недоверием.
– Ты что? Костлявая? – спросил он, шарахаясь от меня.
– Нет! – возразила я. – Я – медсестра!
Я смотрела на парня. Странная мысль посетила меня.
А вдруг он не может вернуться? Вдруг он не знает, как это сделать? Но я же как-то возвращаюсь?
Глава 19. Показалось…
– Вы главное – никуда отсюда не уходите! Никуда! Всё будет хорошо! – попросила я. – Всё хорошо. Скоро вы придете в себя.
– Понятно, – произнес парень, хотя по глазам видела, что ничего ему не понятно. И страшно.
Я подошла к нему, только собралась взять за руку, чтобы попытаться затолкать его обратно в тело, как вдруг меня дернуло, и я очутилась на стуле с чужой рукой в своей руке.
– Эй, ты там уснула? – послышался обеспокоенный голос доктора. Я дернула головой и обернулась.
– Жив, – прошептала я. – Пульс есть…
– Я просил тебя посчитать пульс, а не узнать, есть он или нет! – вскипел доктор Эгертон, как чайник.
В этот момент я почувствовала себя плохо. Меня затошнило, и я бросилась прочь. Зависнув над раковиной, я понимала, что тошнота прошла, а вот легкий звон в голове остался.
– Это что сейчас было? – спросила я у своего бледного отражения.
«Редкий дар!» – пронеслись в голове слова Смерти.
Может, это и есть тот самый редкий дар? То, что я как бы могу выходить из тела?
Когда что-то в жизни случается непонятное, лучше всего списывать всё на усталость. Вот и я решила, что на моей усталости еще поместится один инцидент с выходом души из тела.
Умывшись холодной водой, чтобы привести себя в чувство, я вернулась в приемный покой, решив пока не заморачиваться.
Когда вернулась, доктор как раз выпроваживал несчастную мать:
– Идите домой. Отдохните. Обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы он жил дальше и наделал вам кучу внуков!
Женщина упиралась, рвалась к сыну:
– Я не оставлю его!
Тогда я подошла и тихо сказала:
– Он чувствует ваш страх. Вы знаете, как нервы родных передаются пациентам. Оставайтесь рядом – но не здесь. Дома. Пусть знает, что вы ждёте. Это… это важнее, чем слёзы у его кровати. От ваших слёз ему может стать только хуже…
Растрёпанная и безутешная мать посмотрела на меня – и кивнула, словно соглашаясь, что слезами горю не поможешь.
Когда дверь закрылась, доктор тяжело вздохнул:
– У парнишки мало шансов. Очень мало. Нож прошёл слишком близко к сердцу. И яд в ране… Кто-то хотел убить наверняка.
Следы крови уже впитались в доски пола, но я тёрла, пока не стало чисто. Потом собрала окровавленные простыни и потащила их к корыту во дворе.
Кровь лучше всего отстирывалась свежая, в холодной солёной воде. Я тёрла её, пока пятна не стали выцветать. Пальцы уже ничего не чувствовали, но я усердно тёрла, изредка позволяя себе отогреть руки дыханием.
В голове всё ещё стоял образ – чёрный плащ, белые волосы, глаза с серебряными искрами…
«Глупости, – прошептала я себе. – Просто яд. Просто агония. Мозг начал выдавать картинки, как в детстве, когда боишься темноты».
Но… как же реалистично всё было. Даже запах – розы и пепел – я до сих пор чувствовала его во сне.
Я повторяла себе, что это был яд. Галлюцинация. Но пальцы всё ещё помнили холод его костей… И странное волнующее тепло, что разлилось под кожей от его прикосновения.
Глупость. Опасная глупость.
Но если бы он пришёл сейчас – я бы… Я бы не отвернулась. Наверное…
Глава 20. Тайный знак
Я вспомнила притягательную холодную красоту, взгляд, тень улыбки. Интересно, где мое подсознание откопало этот шикарный образ?
Я повесила выстиранное белье во дворе, устало глядя на то, как с клена с шелестом падают листья.
Ветер вдруг донес отчетливый запах роз и пепла.
Я замерла, словно прислушиваясь к своим ощущениям.
Он где-то рядом.
Но я тут же отогнала эту мысль, вспоминая холодное прикосновение.
Наверное, это просто соседка выращивает розы. И что-то сжигает в камине.
Прислушиваясь, я развесила белье, оставив его шлепать на осеннем ветру.
И снова упал лист. Красиво переворачиваясь в воздухе.
Вот так и я упала. Хотя нет.
Лист уже больше никогда не поднимется. А я поднимусь!
Сжав в кулак замерзшие после стирки руки, я поклялась себе, что однажды отомщу! Поднимусь и отомщу!
Да, черт возьми! Если бы меня спросили, чего я хочу больше жизни, я бы ответила – мести. Ни золота, ни роскоши. Мести. Только она могла бы заставить меня стать по-настоящему счастливой.
Потому что счастье – это не платья и замки.
Счастье для обиженного – это справедливость.
Может, кто-то мне скажет о том, мол, брось всё это! Зачем тратить время на месть? Но нет. Я не соглашусь. Если все вдруг откажутся от мести, то зло будет разгуливать безнаказанным. Оно больше не будет вздрагивать при мысли о том, что его настигнет расплата за злодеяния. Не будет бояться случайной тени на стене. Не станет шептать страшное слово “карма” и оглядываться. И быть может, именно моя месть остановит цепочку злодеяний в роскошном особняке Арбанвиль!
Я уже собралась вернуться в дом, как вдруг заметила черный лепесток розы, лежащий среди ярких листьев. Я осмотрелась, вздрогнула и тут же поспешила юркнуть внутрь.
Сердце билось от волнения, испуга, когда я закрыла за собой дверь на засов. Словно засов может спасти меня от… от… смерти.
“Ты просто перенервничала. Сегодня был очень нервный денек!” – успокаивала себя я.
Шатаясь от усталости, я прошла по узкому коридорчику первого этажа, где размещалась маленькая больничка, состоящая из операционной, приемного покоя, палаты и санузла.
Я опустилась в кресло. Ноги не держали.
– Сильно я на вас орал сегодня? – спросил доктор, видимо решив, что мое состояние связано с ним.
Глава 21. Старый друг
– Ну так, – ответила я, глядя на доктора Эгертона. – Есть немного.
– Вы уж извините, – заметил он уставшим голосом. – Наверное, поэтому помощники у меня не задерживаются. Когда речь идет о жизни пациента, я превращаюсь, как говорила моя жена, в чудовище!
– Ничего страшного, – ответила я, прекрасно его понимая. – Сама виновата. Перепутала зелья. Это была моя ошибка. И вы были в своем праве.
– Это хорошо, что вы не обиделись, – вздохнул доктор, почему-то подходя к окну.
– Пациента кормить? – спросила я.
– Вряд ли он сегодня придет в себя, – задумчивым голосом произнес доктор Эгертон. – Теперь главное, чтобы мальчишка дожил до утра.
– Доктор, – не выдержала я, решив задать мучающий меня вопрос. – А бывают… странные видения перед смертью?
Доктор Эгертон поднял глаза на меня.
– Ещё какие, – кивнул он. – Особенно при отравлении чёрным корнем. Люди видят чудовищ, монстров, умерших родных… Однажды пациент клялся, что его уносил на крыльях золотой дракон. А на деле – просто лежал в луже собственной рвоты.
Я покраснела. Значит, это была просто галлюцинация? Бред?
– Значит… это не было… настоящим? – спросила я, еще не решив для себя, хорошо это или плохо.
– Настоящим было твоё сердце, которое билось, – сказал он тише. – А всё остальное – тень страхов, обрывки воспоминаний, мечты. То, что всплыло из глубин твоего сознания. Яд просто взбаламутил воду. Вот оно и поднялось на самый верх…
Я кивнула. Понятно.
«Значит, всё. Конец сказке. Никакого красавца с белыми волосами не существует. Только яд, боль и чудо, что я жива».
Что ж, где-то я себе придумала красавца-смерть, который просто явился ко мне в момент моего позора. Эдакий черный рыцарь на костлявом коне.
Я снова задумалась.
Интересно, как тогда я сбежала с аукциона? Или я стала умирать там, а меня просто вышвырнули на улицу, мол, не надо портить настроение гостям своим унылым трупом?
Что ж, если это правда, то я не удивлюсь.
