Эрнест Сетон-Томпсон "Рольф в лесах. Лесные рассказы"

Рольф в лесах. Лесные рассказы
Эрнест Сетон-Томпсон

Иностранная литература. Большие книги
Повести и рассказы знаменитого канадско-американского писателя, художника и натуралиста Эрнеста Сетона-Томпсона хорошо знакомы многим поколениям читателей во всем мире. В его историях выразительные, полные метких и точных наблюдений картины природы сочетаются с яркими, увлекательными, подчас драматичными сюжетами. В настоящее издание вошел известный роман «Рольф в лесах», а также разнообразные повести и рассказы, часть которых переведена на русский язык впервые. Тексты сопровождаются многочисленными иллюстрациями автора.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Эрнест Сетон-Томпсон

Посвящается бойскаутам Америки

Серия «Иностранная литература. Большие книги»

Ernest Thompson Seton

ROLF IN THE WOODS. WOODLAND TALES

Перевод с английского Анастасии Бродоцкой, Ирины Гуровой, Игоря Куберского, Марии Ланиной

© А. М. Бродоцкая, перевод, 2022, 2025

© И. Г. Гурова (наследник), перевод, 2025

© И. Ю. Куберский (наследник), перевод, 2022

© М. М. Ланина (наследники), перевод, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство АЗБУКА», 2025 Издательство Азбука

Рольф в лесах

Рольф в лесах

Предисловие[1 - Перевод А. Бродоцкой.]

В этой истории я предпринял попытку исследовать некоторые силы, влиявшие на американское юношество сто лет назад и сделавшие из молодых людей сначала добропорядочных граждан, а затем, во дни бедствий, героев, одержавших победу при озере Эри, Платтсбурге, Новом Орлеане и в великих морских сражениях под командованием Портера, Бейнбриджа, Декейтера, Лоренса, Перри и Макдоно[2 - Речь идет о событиях Англо-американской войны 1812–1815 годов.].

Особенно меня интересовали подробности жизни лесных скаутов, поскольку я надеялся помочь другим мальчикам пройти по этому тернистому пути до самых высот.

Что касается исторических событий 1812–1814 годов, то я руководствовался в первую очередь «Морскими сражениями 1812 года» Теодора Рузвельта, «Историей озера Шамплейн» Питера С. Палмера и одноименной книгой Уолтера Хилла Крокетта (1909). Однако я нашел и другой источник сведений, более личный. Благодаря доброму расположению моего друга Эдмунда Сеймура, уроженца окрестностей озера Шамплейн, а ныне жителя Нью-Йорка, я обследовал исторические места, пользуясь рукописями нескольких неопубликованных путеводителей, и выслушал рассказы о войне от детей тех несгибаемых бойцов с фронтира; познакомившись с этими личными воспоминаниями, более яркими и живыми, я с радостью обнаружил, что обеим сторонам были свойственны не только доблесть и героизм, но и милосердие и рыцарский дух. Истории, написанные участниками событий того времени, следует отложить в сторону. Они проникнуты злобой и ненавистью писателей той поры, однако сами воины были избавлены от этих чувств, и многие описанные здесь проявления сострадания и благородства взяты с натуры, и о них рассказали мне потомки тех, с кем это случилось. Я убежден, что эти истории отражают подлинные чувства, царившие в те дни.

Я весьма обязан мисс Кэтрин Палмер из Платтсбурга, которая по доброте своей позволила мне познакомиться с неопубликованными рукописными мемуарами своего деда Питера Сэйли, бывшего во время войны сборщиком налогов в Питсбургском порту.

Другой целью этой истории было описать настоящего индейца с его представлениями о добре и зле.

Те, кто ничего не знает об этой расе, скривятся с презрением и скажут, что никогда не слышали о верующих краснокожих. Те, кто хорошо знаком с ней, заметят: «Все верно, однако вы подарили своему восточному индейцу песнопения и обряды, принадлежащие западным племенам, к тому же из другой эпохи». Последним я отвечу так: «Вам известно, что у западных индейцев были такие песни и молитвы. Откуда вы знаете, что их не было у восточных индейцев? У нас не сохранилось никаких записей, помимо критических отзывов, полных слепой ненависти и презрения к любым религиозным традициям, кроме своих собственных. Безусловно, песня пляски духов принадлежит к гораздо более современной эпохе, однако это чисто индейское явление, а в целом принято считать, что все расы континентальной Северной Америки в родстве между собой, поэтому у них не было фундаментальных различий в обычаях и мировоззрении».

Призыв к владыке дня предоставил мне Фредерик Р. Бертон, автор «Примитивной американской музыки». Ее и в наши дни исполняют в племени оджибва.

О песнях вабанаки можно прочитать в «Мастере Кулоскапе» Ч. Г. Лиланда.

Песня пляски духов приводится в обработке Элис К. Флетчер, чей труд «Индейские песни и рассказы» станет настоящим откровением для тех, кто пожелает углубиться в этот предмет.

Глава 1

Вигвам под скалой

Весеннее солнце вот-вот должно было появиться из-за горизонта. Куонеб, последний индеец синава в Мьяносе, вышел из своего вигвама под обрывом у восточного берега Асамука и взобрался на вершину величественной скалы, венчающей обрыв. Устремив взгляд туда, где над морским простором между Коннектикутом и Сиванаки должен был вспыхнуть первый проблеск солнца, он молча ждал, взывая про себя к Великому Духу.

Но вот из низкой гряды облаков над морем вырвался золотой луч, и Куонеб запел древнюю индейскую песню, призыв к владыке дня:

Тебя, встающего из низкой тучи
Залить всю вышину огнем,
Тебя приветствую, тебе я поклоняюсь.

Он пел под гудение тамтама до тех пор, пока облака не рассеялись и алое чудо зари не завершилось.

Куонеб спустился в свое жилище, притулившееся под каменным выступом, вымыл руки в вырезанной из липы плошке и принялся стряпать нехитрый завтрак.

Вода в луженом медном котелке над огнем уже закипела. Индеец всыпал в нее горсть кукурузной муки, бросил несколько съедобных ракушек и хорошенько все размешал. Потом взял кремневое гладкоствольное ружье, осторожно поднялся к гребню, укрывавшему вигвам от северо-западного ветра, и устремил зоркий, как у сокола, взгляд на широкое зеркало заводи у высокой бобровой плотины, перегородившей русло ручья Асамук.

Середину еще покрывал лед, но на хорошо прогреваемых отмелях он успел растаять, и на чистую воду иногда опускались утки.

На этот раз там не оказалось ни одной, зато у кромки льда виднелся пушистый шар, в котором индеец, несмотря на дальнее расстояние, распознал ондатру.

Можно было бы прокрасться по берегу запруды на расстояние выстрела, однако Куонеб поспешил назад в вигвам и сменил ружье на охотничье снаряжение своих предков: лук, стрелы и длинную леску. Ондатра мирно грызла корневище аира[3 - Аир – вид травы, растущей по берегам водоемов.], не подозревая, что в пятнадцати шагах от нее индеец уложил леску аккуратными кольцами на землю, привязал конец к стреле и натянул тетиву. Вззз! Стрела, разматывая леску, пронзила цель.

В тучах брызг ондатра исчезла подо льдом, но охотник, крепко держа другой конец лески, начал осторожно ее сматывать. Зверек показался из-подо льда, и точный удар палки завершил охоту. Подстрели индеец ондатру из ружья, быть бы ему без добычи.

Куонеб вернулся в вигвам, съел свой скудный завтрак и накормил привязанного к центральному шесту золотисто-рыжего песика с совершенно волчьей мордой.

Потом он аккуратно снял шкурку с ондатры: сделал надрез вокруг хвоста и вывернул ее, как перчатку. Теперь осталось только растянуть шкурку для просушки на согнутом упругом пруте и через день-два отнести в лавку и продать. Тушку он тщательно выпотрошил и повесил в тени для будущего обеда.

В лесу послышались тяжелые шаги. Под треск валежника и шорох сухих листьев на опушку вышел грузный верзила с красным носом и лихо закрученными седыми усами. При виде индейца он остановился, презрительно оглядел его утреннюю добычу, злобно буркнул: «Крысоед!» – и направился к вигваму, явно намереваясь заглянуть внутрь. Однако достаточно было индейцу спокойно и внятно сказать: «Не подходи!», как он передумал, обругал краснокожих бродяг и зашагал по направлению к ближней ферме.

Глава 2

Рольф Киттеринг и дядюшка солдат

Коли человек болтает, так уж обязательно всякую чепуху!

    (Из изречений Сая Силванна)

Шел месяц Ворон, который белые называют мартом. Близился месяц Трав, и на север потянулись косяки черноголовых казарок, трубными кликами оповещая всех внизу, что Голодный месяц кончился, что на землю пришла весна. Высоко на сухом суку покрикивал глухарь, а зеленый дятел, весь в темных пестринах, уже барабанил по облюбованному стволу; в лесу барабанил крыльями воротничковый рябчик, а в небе строй за строем пролетали утки, и крики их сыпались сверху, как барабанная дробь. Удивительно ли, что и индеец взял барабан, чтобы излить душу в песне?

Но вскоре, словно что-то вспомнив, он направился вдоль обрыва на юг, туда, где гребень горы кончался, открывая дорогу ручью. Индеец обогнул край Стриклендской равнины, поднялся на каменистый холм и увидел на вершине, как видел каждую весну, голубой глазок печеночницы, первый нежный цветок весны. Куонеб не стал его срывать, просто опустился на землю и устремил на него пристальный взгляд. Он не улыбался, не пел, не шептал, не называл цветок, а просто сидел рядом и смотрел на него. Ведь он и пришел сюда, зная, что увидит голубые лепестки. Кто смеет говорить, что душа индейца не чувствительна к красоте?

Потом Куонеб достал трубку и кисет, но тут же вспомнил, что кисет пуст. Он пошел назад, в свое жилище, снял с особой полки растянутые шкурки – десять ондатровых и одну норки – и вышел по тропке через лес на Стриклендскую равнину, поднялся на каменную гряду и спустился с нее в портовый городок Мьянос.

Над дверью, в которую он вошел, висела вывеска:

Сайлас Пек