Карина Демина "Ведьмы.Ру 3"

Наум Егорович надеялся, что его аппаратура не засбоит, что заснимет всё. И эти столы, и шкафы со склянками, сложные конструкции из стекла, пластика и металла. Какие-то приборы, из которых он только центрифугу и опознал. И даже сам тому удивился, ну, что опознал-таки.

Снова шкафы.

Компьютеры, но спящие, и Женька лишь покачал головой:

– С техникой я не особо. Угробить могу, но, подозреваю, тебе не это надо.

– Жаль, – что-то подсказывало, что основные сокровища прячутся там, в глубинах железного мозга, и невозможность добраться бесила Наума Егоровича.

– Не переживай, – Женька понял. – Я там племяшке шепнул, чтоб Игорьку сказала. Игорёк у нас неплохо во всяких нынешних штуках и разбирается. Чего-нибудь да придумает.

Сомнительно.

Но Наум Егорович кивнул.

Во второй лаборатории тоже было непонятно. Снова машины. Какие-то чертежи, детали чего-то. И ощущение неправильности пространства…

Он поворачивался, стараясь, чтобы в поле зрения попал каждый закуток, каждая бумажка.

И отступает.

– Время, – голос Женьки отмеряет уходящие минуты.

Кабинет Льва Евгеньевича. И тут просто снять. По-хорошему бы в бумагах покопаться, но Наум Егорович не уверен, что сумеет все вернуть, как было. А выдавать своё присутствие здесь? Нет, нельзя… да и времени не хватит. Слишком много здесь всего. И опять же, ноут стоит, выключен, но само наличие.

Ладно, пусть там головы ломают.

Ещё кабинет.

И… та лаборатория, в которой он уже был. Но теперь Наум Егорович проходит снова. Запертая дверь. Женька, застывший перед этой дверь. Он прикрыл глаза и чуть покачивается. И кажется, что вовсе отключился, но…

– Уходим, – Женька первым отступает.

– А мы…

– Открывать нельзя, – он качает головой. – Там… что-то очень странное. Разве не чувствуешь?

Наум Егорович прислушался к себе. Чувствовал он разве что острое желание подать сигнал, чтоб эту проклятую «Птицу» прямо сейчас и накрыли. И что-то там подзуживало, нашёптывая, что время хорошее.

Отличное.

Охрана в отключке.

Пациенты тоже.

Никто не помешает. Никто не нажмёт на волшебную кнопку самоликвидации. Так что спецы Института Культуры войдут и сами разберутся, что с лабораториями, что с ноутом.

Но…

Нет.

Может, в машинах информации и хватит, чтоб здешний народец отправить на бессрочную каторгу. А может, и не хватит. Может, найдутся доказательства, чтоб связать «Птицу» с её покровителем, а может… слишком зыбко.

Ненадёжно.

Ждать надо. Искать. А эту ночь сна, если так-то, и повторить можно будет. Женька не откажет.

– Вернёмся, – сказал Женька и ноздри его раздувались. – Всенепременно вернёмся… но чуть позже.

И Наум ему поверил.

А так-то поднялись они вовремя. Небо уже посветлело, полыхнуло по краям ярким золотом, напоминая, что до рассвета всего ничего осталось. И значит, скоро явится смена.

Знать бы ещё во сколько…

– Что там было-то? – уточнил Наум Егорович, устраиваясь на лавочке. Чуть дальше, свернувшись клубочком, на газоне сопел Лев Евгеньевич, выглядевший милым и безобидным. Палец в рот сунул и даже во сне продолжал бормотать что-то, про открытия и науку. Снилось ему, небось, как космические корабли бороздят просторы океанов. Или что-то иное, но столь же вдохновляющее.

– С одной стороны явно пробой, – Женька вытянул ноги. – Тянет таким… ветерком хаоса… демоническим я бы сказал. Но тут надо бы у Васятки спросить. Он точно скажет.

– Васятка – это который?

– В белом костюме. Видел?

– А… да. Бледный ещё. Я даже подумал, что больной.

– Да не, просто демон. Они все с придурью.

– Демон?!

– Вот чего ты орёшь, – Женька вцепился в рукав и дёрнул. – Сядь уже. Демон, демон… и что? Демоны тебе уже не люди?

– Демоны – как раз и не люди, – Наум Егорович сел.

Демон.

Он вспомнил паренька. Ну да, обычный. Две руки. Две ноги. Тощий. Такой, субтильный даже. Бледненький. Супруга вот сразу бы пожалела его за субтильность и бледность эту, решила бы, что недокармливают бедолагу. И принялась бы исправлять этакую жизненную несправедливость.

– А рога у него где?

– Отвалились, – ответил Женька.

– Хворый, что ли?

Демона жалеть категорически не хотелось.

– Да не. Ведьма прокляла… он вообще наполовину только демон.

Не хотелось, но жалелось. Демонов Наум Егорович в жизни своей встречал дважды. Огромные твари. Яростные. Злобные. Мальчику среди них пришлось бы тяжко. Мелкий, тощий и безрогий.

Вот о чём он думает?

Надо тревогу поднимать. Или… не надо?

– Он тут давно? – уточнил Наум Егорович.

– Пару дней как.

– И никого не сожрал?

– Он вроде как пацифист.

Демон-пацифист. Куда этот мир катится? С другой стороны, если никого не сожрал, не поработил и вообще живёт себе тихо, закон не нарушая, то с чего к человеку, то есть, к демону, приставать?

– Всё равно не похож, – признавать чужую правоту Наум Егорович не любил. – На демона. Они… ну… такие… огромные. Неуязвимые. С рогами, копытами и хвостом. А этот… ботиночки вон, белые.

– Молодой. Хочется модничать.

– Как они с копыт не спадают? – опять, кажется, его интересовало не совсем то, что должно.

А если этот – разведчик? Засланец, который изучает мир и внедряется, чтобы вызнать секреты Империи? А потом собрать адские полчища…

– Не знаю. Увидишь – спроси. И да, в штаны я не заглядывал, так что про наличие хвоста тоже не скажу. Может, ногу обматывает, а может вообще его в детстве купировали.

С другой стороны, если демона внедрили, то тоже куда-то не совсем туда.

Нет, надо к началу вернуться.

К подвалу.

– А что не так с энергией-то? – Наум Егорович поскрёб ногу, проводивши взглядом полную даму, которая важно шествовала по дорожке. Больничный халат сполз с покатых плеч её, повиснув на полусогнутых руках, и край халат волочился белоснежною мантией. Да и в целом вид у дамы был весьма царственный.

– С энергией? – Женька женщину тоже увидел. – А… она демоническая, но какая-то… не знаю, как будто демон помер, а его взяли и некромантией подняли. Хотя это, конечно, ерунда.

– Почему?

– Потому что демоны некромантов на дух не переносят. А те демонов. У них эта… естественное непринятие друг друга. Психоэнергетическая несовместимость. Я читал, что изначально некроманты и появились, чтобы защитить миры от вторжения демонов, которые убивали всё живое. Некроманты научились использовать убитое… ну и понеслось.

Гонка вооружений, стало быть.

– Демоны изначально не поддаются воскрешению. А некроманты не рискнут работать с демонами, потому что сила хаоса разрушает их собственную… в общем, коллапс. А там две силы разом. И это, Наумка, нехорошо. Это очень нехорошо…

В нехорошо Наум Егорович сразу поверил.

Значит, кто-то там, наверхах, решил поиграть и с демонами, и с некромантией сразу? Чудесно…

Где-то там, у забора, взвыла сирена.

– О, явились, – радостно сказал Женька и широко зевнул. – Сейчас начнётся веселуха…

Началась.

Далеко не сразу, конечно. Наум Егорович примерно представлял, как оно было. Вот смена является и обнаруживает, что ночная – спит.

Крепко так.

Может, даже частично за территорией. И приходит в недоумение. И первым делом наверняка начинает подозревать постороннее вмешательство. Атаку там. Сонный газ или зловредный артефакт.

– Слушай, а почему сразу тревогу не подняли? – уточнил он, пока оставалась возможность говорить. – В таких местах протокол жёсткий. И должны были регулярно с базой связываться или кто там их контролирует извне.

– А… там с обеда помехи шли, – позёвывая, ответил Женька. – Я попросил, чтоб устраивали. Они к вечеру задолбались и сами систему отрубили. Решили, что где-то подмыкает. А так-то хвостатые сказали, что пять раз приезжали с проверками.

Ехать далеко.

Нет, оно можно понять, но…

– Оставили дополнительную охрану, но Ульке всё равно, сколько тут народу.

Сирена снова взвыла и захлебнулась.

– Спят и мышки, и стрижи… – пробормотал Наум Егорович, как-то злорадно представляя шок приехавших, которые обнаружили вот это вот всё.

Дама, развернувшись, снова прошествовала мимо.

– Во-во…

Охрана вошла на территорию не сразу, что разумно. Сперва появилась пара типов в комбезах высшей степени защиты. Белесые фигуры странно растворялись в предрассветном тумане. И только артефакторные эмблемы на груди их сияли ярко.

– Красиво идут, – сказал Женька, вскидывая руку. – Ишь ты…

В руках фигуры держали счётчики, то ли Гейгера, то ли напряжённости энергетического поля. В общем, работали люди.

Потом уже появилась охрана.

И та, уснувшая, и новая. А следом и врач со своими допросами. Допросы, честно говоря, надоели. И в целом Наум Егорович не отказался бы в палату вернуться, а потому, воровато оглядевшись по сторонам, он поманил врача пальчиком. И когда тот наклонился, сказал шёпотом:

– Я знаю, что произошло!

– Что? – так же шёпотом спросил врач, осторожно отодвигаясь на полшага.

– Мыши!

– Мыши?

– В чешуе златой горя… мыши, они всегда рядом! Даже когда вы их не видите.

Доктор вздохнул и отступил, махнув кому-то там рукой:

– Уводите… знает? Да что он знать может! Конченный псих.