Татьяна Устинова "Зигзаг у дачи"

– Драка была?

– А как же, – с нескрываемым удовольствием подтвердила Татьяна Ивановна. – Да Вася еще и победителем из нее вышел. Он, оказывается, боксом увлекался. Любительским, во дворе с мальчишками тренер какой-то известный занимался. Вася нанес Толику какой-то удар, от которого тот в нокаут и свалился. Правда, успел до этого Васе бровь разбить. Картина нарисовалась та еще. Кровища из рассеченной брови хлещет, на землю капает, у ног поверженный враг, а Вася меня так крепко за руку держит. «Пойдем, – говорит, – отсюда». Так меня больше и не отпускал никогда.

Вернулась Натка, принесла сумку с вещами. Положила на стол ключ от своего теперь уже бывшего дома.

– Татьяна Ивановна, вы ключ новым хозяевам отдайте, пожалуйста, когда они приедут.

– Так передам, чего ж не передать, – пожилая женщина вздохнула. – Как-то неспокойно у меня на душе, Наташенька. Не к добру эти новые дом купили, ой не к добру.

Старые люди не любят перемен, это Натка отлично знала.

– Может, они еще лучше нашего будут, – дипломатично сказала она. – Мы и приезжали-то всего пару раз за все лето, а дому настоящий хозяин нужен. Да и вам помощь и присмотр. А то у меня иногда душа болит, что вы тут зимой фактически одни остаетесь.

– Да уж. Когда-то Красные Холмы большим селом были. Тут чуть ли не тысяча семей жила. Но мы-то это время не застали. Когда мы наш домик купили, тут уже меньше ста домов было, а сейчас, почитай, вообще тридцать, да и то зимой не все живут.

Сизова махнула рукой.

– А как вы вообще в Красных Холмах очутились? – полюбопытствовала Лена. – В Москве-то я понимаю как. Вас Василий Петрович привез.

– Да. Мы после того первого лета на Иртыше расстались, конечно. Я в Ставрополь вернулась, Вася – в Москву. Но каждый месяц виделись. То он ко мне прилетал, то я к нему. Чтобы летать друг к другу, он, конечно, даже вагоны по ночам разгружал, чтобы денег на билеты заработать, а я на зимние каникулы да на майские праздники приезжала. У меня в Москве родственники были, так что я у них останавливалась. Мой отец-то московский был, а на Ставрополье вслед за мамой уехал. Прятались они там.

– От кого прятались? – не поняла Натка.

Татьяна Ивановна поджала губы.

– От НКВД, от кого тогда еще прятались. Я, деточки, подробности не очень знаю. Родители мои не любили про это говорить. Всю жизнь в страхе прожили. Папа мой, чтобы от репрессий уцелеть, фамилию даже сменил. Но и это не помогло. Институт-то он окончил, а на работу его не брали, узнали, что сын врага народа. Он тогда на матери моей женился, ее фамилию взял, стал Агафонов. А потом они и вовсе из Москвы уехали. Мама-то со Ставрополья была, из небольшого села, там они и затерялись. Но с родней папа отношения поддерживал. Особенно со своей сестрой, тетей Клавой. Переписывались они. Потом война началась, папа на фронт ушел. Повезло ему в живых остаться и вернуться домой. Я в сорок шестом году уже родилась. После войны то есть. Помню, в детстве мы с папой в Москву приезжали, и он повез меня куда-то в эти края. То ли в Красные Холмы, то ли куда-то в село по соседству. Мне года три было, так что все смутно очень в памяти запечатлелось. Помню только дом не очень большой, старый, требующий ремонта, вот как ваш сейчас. И еще каких-то людей, которые гонят нас оттуда, говорят, чтобы мы уезжали.

– Почему гонят?

– Не знаю. Папа никогда не рассказывал. Вообще он про детство свое, про юность говорить не любил, словно и не было у него прошлого до того, как он на маме женился и стал Агафоновым. Но это точно не тетя Клава была. Ту я знала, в Москве всегда у нее останавливалась. В семидесятом году мы с Васей поженились, и я в столицу перевелась. В педагогический институт. Родители мои на нашу свадьбу приезжали.

Татьяна Ивановна сняла со стены и протянула гостьям еще одну фотографию. На ней счастливые молодожены – она сама в белом коротком платье и фате по плечи, Василий Петрович в черном костюме – стояли рядом с двумя парами постарше, видимо, с родителями.

У Василия Петровича отец был военный, офицер с погонами полковника, а мама – типичная учительница с гладкой прической и строгим лицом. У Татьяны Ивановны родители выглядели попроще, сразу видно, что сельские труженики. У отца взгляд тяжелый, а у матери словно раз и навсегда испуганный. Натка жалостливо вздохнула.

– В начале семьдесят первого сынок наш родился, – Татьяна Ивановна достала альбом с фотографиями, в нем больше десятка черно-белых снимков смешного карапуза с кудрявыми волосиками. Сначала совсем кроха, от фотографии к фотографии он становился старше и смешнее. – Вот тут мы только из роддома приехали. Вот тут ему полгода. А вот годик. Это он у Васеньки на руках. А здесь мы в парке Горького гуляем. Костику уже три.

Значит, сына Сизовых звали Костиком. Раньше Татьяна Ивановна никогда о нем не говорила, хотя фотография красивого улыбчивого парня висела у нее на стене среди остальных, с рассматривания которых и начался сегодняшний разговор. Натка знала, что сын Сизовых погиб в Афгане, и не бередила глубокую рану, оставшуюся в сердце матери.

– Жили мы ладно да складно. Мы же с Васенькой за все годы даже не поссорились ни разу, – Татьяна Ивановна снова улыбнулась. – Квартира нам досталась от его родителей. Мы оба учителями в школе работали. Я русский язык преподавала, Васенька – иностранный. Немецкий, точнее. Его в свое время военным переводчиком приглашали, а он отказался, остался в школе, чтобы в командировки не ездить, быть со мной и с сыном. Каждую свободную минуточку мы старались вместе проводить. Словно знали, что недолго нам радоваться.

Пожилая женщина тяжело вздохнула. Вытерла глаза кончиком фартука, который не снимала, кажется, никогда.

– Ужасно-ужасно, – Натка передернула плечами.

Ей даже представить было страшно, каково это – похоронить единственного сына.

– Ужасно, да, – согласилась Татьяна Ивановна. – Костик-то после школы сознательно в армию пошел. Не стал в институт поступать, сказал, что сначала отслужит, а уже потом учиться будет. Отправили его в Афганистан, исполнять интернациональный долг. Я уж так плакала в тот день, когда их отправляли, так плакала. Сердцем чувствовала, что больше его не увижу. Вскоре он и погиб. Остались мы с Васенькой одни на всем белом свете. Родители наши к тому моменту тоже умерли, а мне в наследство от моих дом на Ставрополье остался. Мы его продали, свои деньги добавили (мы сыну на кооперативную квартиру копили, хотели взять, как из армии придет, а не довелось) и купили этот вот земельный участок с домиком, что на месте этого стоял. Место специально это выбрали, пусть непрестижное, зато зеленое, да и папа мой корнями отсюда. Тянуло меня сюда. Все-таки понятие «родина» не пустой звук, пусть ничего я про прошлое своей семьи и не знаю. Дом нам с Васей и не дал пропасть после смерти сына. Мы долго горевали, оплакивали Костика, но жизнь-то продолжается. Так бог рассудил, не нам на него пенять. Так что мы храним память о сыне, молимся за упокой его безгрешной души да стараемся людям помогать, добрые дела совершать, а злые стороной обходить. А уж как на пенсию вышли, так московскую квартиру продали, дом перестроили и совсем тут поселились. Да, впрочем, это вы и так знаете.

Да, эту часть сизовской биографии и Натка, и ее сестра знали отлично.

– Поедем мы, Татьяна Ивановна, – вздохнув, сказала Натка. – Вы не переживайте, мы будем вас навещать. Если что-то нужно привезти, продукты или еще что, вы звоните, не стесняйтесь.

– Да чего ж стесняться, – Сизова всплеснула руками, – свои же люди. Ты же нам, Наташенька, как дочка стала за все эти годы. На-ка, увези домой, я тебе баночку малинового варенья приготовила, две банки клубничного компота из прошлогодних запасов, а еще пироги. Вчера пекла, знала, что вы сегодня будете. Все как Сенечка любит. Один с картошкой, один с творогом. А для Кости твоего – с капустой. Костю твоего я ж тоже полюбила. Хороший он у тебя.

Натка снова вздрогнула от того, что Таганцева звали так же, как погибшего сына Сизовых. Несчастные старики невольно вспоминали его каждый раз, как Таганцев наведывался в деревню.

– Леночка, и тебе вот я тоже пироги завернула. Мужа угостишь.

Отнекиваться сестры даже не пытались, знали, что все равно бесполезно. Загрузили вещи и гостинцы в машину и уехали домой, по дороге обсуждая, какие все-таки хорошие люди Василий Петрович и Татьяна Ивановна, и какая у них, оказывается, была непростая, даже тяжелая жизнь.

?

У бизнесмена Виталия Миронова появился новый «пунктик». Ему стало жизненно важно, чтобы у его семьи все было самое лучшее. Для своей жены, пока гражданской, судьи Елены Кузнецовой и их общего сына Мишки Виталий был готов сделать все и даже больше.

Упорства в достижении поставленной цели ему было не занимать. В молодые годы, когда он женился на юной девушке Варе, мечтавшей стать актрисой, все это упорство направлялось на окончание аспирантуры, становление в хирургии, в том числе пластической. Виталий тогда шел к мечте открыть собственную клинику, и сил на то, чтобы замечать потребности молодой жены и уж тем более им соответствовать, категорически не хватало.

Собственно говоря, именно поэтому Варя и сбежала от него в Америку. После этого Виталий женился снова, на своей коллеге, враче Марине, которая полностью разделяла стремления мужа, а ее отец, человек влиятельный и не бедный, вложился в будущий бизнес зятя, немало сделав для него на этапе становления и раскрутки.

Прожив с Мариной полтора десятка лет и став отцом двоих детей, Виталий все же развелся, потому что никогда свою вторую жену не любил. Это был деловой союз двух людей, один из которых целовал, а второй только подставлял щеку. И этим вторым как раз и был Миронов.

Теперь же, разменяв шестой десяток, он вдруг впервые понял, что такое любить по-настоящему, и вкладывал в новые отношения весь нерастраченный пыл души. Бизнес уже налажен и требовал всего лишь хозяйского пригляда. Свободные деньги имелись, и их требовалось куда-то вкладывать. Любимая Лена категорически отказывалась стать домохозяйкой и вести образ жизни, традиционный для жены богатого человека.

С Мишкой сидела няня, а Лена вышла на работу в Таганский суд, снова днем проводя заседания и верша справедливость, а вечерами дописывая нескончаемые бумаги, которые норовят завалить с головой любого судью. На очередное предложение руки и сердца – Миронов его делал с регулярной периодичностью – она наконец-то ответила согласием.

Свадьба, намеченная на начало сентября, должна состояться в Калининграде, на берегу моря, с присущим Миронову размахом, но ее подготовкой занимались специально обученные люди, потому что Лене все эти предсвадебные хлопоты совершенно неинтересны, так что Миронов невольно заскучал.

Его деятельная натура нуждалась в масштабном проекте, и, думая, куда вложить деньги, чтобы диверсифицировать бизнес, Миронов все чаще обращал свой взгляд в столь далекую от косметологии и пластической хирургии отрасль, как загородное строительство.

Профессиональный интерес совпал с личным. После того как свой выстроенный за городом дом Виталий отдал первой жене Варваре, никакой загородной недвижимости у него не осталось. О доме Миронов не жалел, потому что по-настоящему тот никогда ему не нравился. Прямоугольная коробка казалась креативному бизнесмену очень унылой, да и все остальные дома в поселке были под стать: помпезные, величавые, словно кичливо выставляющие напоказ богатство своих хозяев.

Вдобавок еще и пробки. В свой загородный дом Миронов ездил крайне редко еще и потому, что дорога на работу и обратно занимала полтора часа в одну сторону, а иногда и два. Не мог он себе позволить такого неразумного расходования времени. Сейчас, подбирая землю для потенциального строительства нового дома, Виталий смотрел на те части ближнего Подмосковья, которые меньше затрагивались пробками, пусть даже и не были столь престижными, как, скажем, Рублевка.

Он осознавал, что дом на свежем воздухе все же нужен. Мишка растет, нехорошо ребенку целыми днями находиться в загазованном мегаполисе. А значит, загородному строительству быть. Как человек основательный, к изучению вопроса о том, что изменилось в строительных технологиях за время, прошедшее с момента возведения предыдущего дома, Миронов подошел со всей ответственностью.

Он хотел построить удобное, современное, комфортное и экологичное жилище, обеспечивающие все потребности его семьи. И с головой погрузился в изучение новых технологий, благо их существовало огромное количество. Никаких тяжелых особняков со львами и рыцарями, кариатидами, башнями и каменными заборами. Никаких многоэтажных замков.

Его новый дом будет современным, легким, компактным, хотя, разумеется, и со всеми удобствами. В доме должно быть много света и воздуха. Стоять этот дом будет на большом, обязательно открытом пространстве, отделенном от участка соседей только зеленой живой изгородью. Что ж, это означало, что и о соседях придется думать самостоятельно.

От идеи обосноваться в каком-нибудь из существующих подмосковных населенных пунктов Миронов все более склонялся к мысли о своем собственном, возведенном с нуля поселке нового типа, в котором все домики строятся по одному проекту, отличаясь лишь количеством внутренних помещений в зависимости от потребностей жильцов.

Инфраструктура поселка тоже должна быть общей. Своя коммунальная система, поставляющая в виллы воду, тепло, канализацию и прочие блага цивилизации, поможет существенно сэкономить на подведении их к каждому конкретному участку, да и обслуживать ее централизованно в будущем будет проще и выгоднее.

По сути, Миронов склонялся к строительству чего-то, максимально приближенного к южноафриканским лоджам, которые он с интересом наблюдал во время путешествия в эту страну десять лет назад, когда еще был женат на Марине. Виталий и ездил в Южную Африку вместе с ней, проведя там отпуск. Именно в лодже для туристов они тогда и размещались, хотя и местные жители предпочитали именно подобный стиль жизни.

Лоджи представляли из себя совокупность десятка небольших домиков, построенных в аутентичном стиле, с крышами из природных материалов с разбитыми вокруг лужайками, полностью благоустроенной территорией с одним общим административным зданием. Лоджи для местных строились из расчета на одну семью, а туристические – на целую компанию, сочетая отдельные спальни с общим каминным залом.

В лодже также мог располагаться отдельно стоящий ресторан или кафе, собственный бассейн с пляжной зоной, парковка для гостевых машин, пункт охраны, детская площадка или даже детский клуб, в котором дети в дождливую погоду проводят время под присмотром опытных аниматоров.

Разумеется, поселок его мечты будет более цивильным, комфортным и оборудованным по последнему слову науки и техники. Никаких камышовых кровель. Энергосберегающие технологии – самые передовые, солнечные панели на крышах, системы интеллектуального видеонаблюдения и охраны, централизованная система отпугивания комаров, гербицидная система борьбы с клещами, одуванчиками, борщевиком и прочими представителями флоры и фауны, а также полностью замкнутый цикл переработки отходов.

На проработку последнего вопроса Миронов потратил не меньше двух недель. Оказывается, учеными давно разработан процесс переработки канализационных отходов в топливные гранулы, который позволяет использовать иловые осадки очистных сооружений как источник экологически чистой энергии.

Для того чтобы посмотреть, как это работает на практике, Виталий съездил в Казань, где местный «Водоканал» построил цех термомеханической обработки илового осадка, в котором на выходе получались гранулы от трех до восьми миллиметров, их затем использовали как биотопливо для цементных заводов. Значит, и для небольшой котельной, отапливающей лоджи, они тоже подойдут.

Если объем производимых отходов окажется больше, чем количество топлива, в котором будет нуждаться поселок, значит, можно производить еще и удобрения, а их по весне раздавать обратно жильцам. Пропорционально проживающим членам семей, а значит, количеству фекалий, поступающих в общую канализационную систему.

В этом месте Лена, с которой Миронов, разумеется, делился своей новой идеей, наморщила нос и категорически отказалась обсуждать конверсию дерьма дальше.

– Хорошо, – покладисто согласился Миронов, готовый на что угодно, лишь бы любимая его слушала. – Тогда я расскажу тебе про душевые, которые нужно оборудовать в каждом доме. Благодаря особой системе ионизации в ванных расходуется в десять раз меньше воды, а моет она чище, так как снимается лишняя электризованность, то есть вода как бы заземляется, проходя через системы очистки. Та будет замкнутой, в резервуар для очистки будут поступать не только канализационные стоки, но и дождевая вода, и роса, и прочие естественные испарения земли. Они будут собираться в специальных резервуарах. А руководить всей системой и контролировать ее бесперебойную работу станет искусственный интеллект.

Лена слушала, недоверчиво улыбаясь. На ее лице отчетливо был написан весь скепсис: «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало». Но Виталия это не останавливало. Идея строительства такого поселка все больше захватывала его ум. Он даже название ему придумал – «Прекрасная Елена», но под натиском скромной Лены решил назвать «Поселок Будущего», а также начал подыскивать компанию, которая взялась бы за разработку проекта, пусть пока и без привязки к местности. С последним возникла проблема, потому что новый поселок нуждался в значительном земельном участке, полностью свободном для строительства.

Своей «голубой мечтой» Миронов просто бредил. Он мог чуть ли не сутками напролет рассказывать о своем проекте всем, кто был согласен слушать. При одном упоминании чудо-поселка начинали шарахаться в сторону и Натка, и Костя Таганцев, и Ленина дочь Сашка, у которых все эти чудо-технологии уже навязли в зубах.

Лена вскоре осталась единственной, кто не убегал при виде горящих глаз Виталия. Она поддерживала все увлечения своего любимого человека. Миронов знал, что идея поселка будущего ей тоже нравится. Правда, Лена была категорически против экономии воды и прочих коммунальных благ.

– Мы же не европейцы, которые из-за дороговизны сначала в тазике умываются, потом моют посуду, а потом эту же воду в унитаз смывают, – говорила она. – Моя однокурсница Полина вышла замуж за немца, так когда она приезжает в Москву проведать маму, первым делом несколько часов в ванне отмокает. В Германии она не может себе позволить понежиться в полной горячей воды ванне. Это так дорого, что становится непозволительной роскошью даже для вполне обеспеченных людей. У Полины муж врач, так и то они не могут потянуть такой расход. Мне бы не хотелось так жить.

– А помнишь, когда мы ездили летом в Турцию, там была семья немцев, которая специально раз в год приезжала на курорт, чтобы наплескаться в ванне и бассейне на весь год вперед. Они еще рассказывали, что специально так делают, гордясь своей экономностью и хитростью. Мол, в турецком отеле «все включено» им воды не жалко, – подключилась как-то к очередному обсуждению Сашка.

– Да и в африканских лоджах с водой напряженка, – кивнул Миронов. – В ноябре двадцать четвертого года в некоторых густонаселенных провинциях ЮАР, например таких, как Гаутенг, где расположены Претория и Йоханнесбург, Западный Кейп, в котором находится знаменитый Кейптаун с его портом, а также Квазулу-Натал с городом Дурбан, ввели режим экономии воды, за нарушение которого власти выписывают штрафы. Это связано с кризисом поставок водопроводной воды, для разрешения которого правительство утвердило создание специального Национального комитета. В две тысячи двадцать третьем году поставщики воды в ЮАР Rand Water и Johannesburg Water призывали жителей Йоханнесбурга разумно расходовать воду и, например, принимать душ не долее двух минут. Также в рекомендациях было мыть автомобили только по выходным при помощи ведер с водой и избегать полива газонов и садов питьевой водой.

– И что, в твоем поселке будущего тоже так будет? – уточнила Лена. – Это же бред и глупость. И в той же Африке, я уверена, дело вовсе не в недостатке воды, а в человеческом факторе. Африка окружена океаном, в котором триллионы тонн воды, и существует немало стран, где давно решили проблему с питьевой водой, установив опреснительные установки. Взять хотя бы Арабские Эмираты. Так что любой дефицит – вещь искусственная, и его можно избежать, будь на то твердая воля. Я в этом убеждена. А вся эта экономия – чистое скупердяйство и жлобство. А еще лицемерие, за которым нет ничего, кроме желания всех этих экоактивистов сделать карьеру.

Лена говорила запальчиво, видно было, что тема действительно задевает ее за живое. Миронов предпочел заговорить о другом.

– А вы знаете, что одна из главных загадок для ученых всего мира – откуда на Земле вообще появилась вода? – хитро улыбаясь, спросил он.

– Нет, – призналась Сашка и с любопытством уточнила, – и откуда?

– А никто так и не ответил на этот вопрос однозначно, – прищурился Виталий. – Одна из теорий, названная космической, гласит, что вода прилетела на Землю вместе с астероидами и кометами. Считается, что необходимый для ее формирования кислород образовался в недрах звезд спустя миллиард лет после Большого взрыва, то есть задолго до появления Земли, а затем при взрывах сверхновых его выбросило в межзвездное пространство, где в газовых облаках сформировались молекулы воды. Другая теория, наоборот, гласит, что вода была на планете с самого начала. По мнению ее сторонников, четыре с половиной миллиарда лет назад температура Земли была свыше тысячи градусов. Водород, чтобы не испариться с поверхности, соединился с серой и спрятался в глубине планеты в виде сероводорода, что позволило ему сохраниться, пока Земля не остыла. Потом освобожденный водород объединился с кислородом, так и появилась вода. А еще существует гипотеза, согласно которой вода на Земле возникла из так называемого первобытного тумана, который принимал участие в формировании Солнечной системы. По этой теории, Земле повезло иметь достаточное количество микроэлементов, которые в конечном итоге способствовали появлению воды на планете.

– Виталий Александрович, и откуда вы только все это знаете? – завистливо выдохнула Сашка.

– Книги в детстве читал, – засмеялся Миронов. – Ну и позже тоже. И сейчас регулярно просматриваю не только художественную литературу, но и научно-популярные журналы. Это, Александра, знаешь ли, полезно. В том числе и видным российским блогерам.

Он всегда подшучивал над Сашкой, но делал это по-доброму, а потому необидно. Про экономию воды они в тот день забыли, но Виталий взял на заметку, что у его семьи этого блага цивилизации должно быть вдоволь. Что ж, значит, при планировании поселка будущего надо учесть этот момент. Пока же он сосредоточился на том, чтобы максимально точно рассчитать количество помещений в своем будущем доме.

Его план в виде технического задания тоже следует передать разработчикам проекта. Итак, просторная кухня и столовая при ней, чтобы собираться всей их дружной большой семьей. Гостиная с библиотекой, камином, необходимым в холодные вечера, мягкими удобными диванами и домашним кинотеатром. Их с Леной спальня, обязательно с гардеробной комнатой и отдельным санузлом. Детская для Мишки и рядом вторая комната, игровая, в которой в будущем поместится школьный уголок. По соседству комната для няни. Спальня для Александры, большая, вместительная, чтобы влез большой шкаф, и светлая, что необходимо для съемки стримов.

Две гостевые комнаты: для Таганцевых и их детей. И еще две запасные, на тот случай, если в дом приедут и другие гости. К примеру, Натка крепко сдружилась с первой женой Миронова, Варей, у которой теперь большая и дружная семья с двумя детьми ее избранника, а также с надеждой на скорое пополнение. Итого: дом на девять спален. Нет, лучше на десять, с запасом.

– У тебя своеобразные представления о «скромном» доме, – в очередной раз съязвила Лена, с которой он снова поделился своими планами. – Десять спален – это вполне себе большой семейный дом, коих и на Рублевке не так много встретишь. И при таком-то масштабе ты еще пытаешься экономить воду?

Миронов на ее подколки не обижался. Он был настроен решительно, искал подрядчиков на разработку проекта «Поселка будущего», а также выходы на правительство Подмосковья, где, как он был уверен, обязательно заинтересуются его амбициозным проектом. Он был готов вложиться в стройку, как только найдет подходящее место с достаточным количеством свободной земли.

?

С первого июня у меня работал новый помощник. Анечка, к которой я за полгода успела уже привыкнуть, перешла на работу в прокуратуру, чем была крайне довольна. Молодых и симпатичных прокуроров – как женатых, так и свободных – там оказалось предостаточно, так что романы можно крутить напропалую, не то что в скучном суде.

Мысль о том, что придется снова привыкать к новому человеку и обучать его с нуля, меня не радовала, но, поразмыслив, я решила, что все к лучшему. От Анечки с ее характером я успела здорово устать. Ее привычка совать нос во все, что ее не касается, безапелляционно высказывать свое мнение и не признавать никакие авторитеты меня утомила.

Новый помощник закончил университет в прошлом году, успел попрактиковаться в адвокатуре и решил, что хочет строить карьеру судьи, понимая, конечно же, что начинать придется с самого нуля – с должности помощника, и путь наверх будет долгим и тернистым.

Звали его Тимофей, Тима. И звучание этого имени напоминало мне о моем помощнике Диме, ныне коллеге-судье Дмитрии Горелове, который свою дорогу через тернии к звездам все же проложил. Из Димы, к слову, получился вдумчивый, бесстрашный, очень взыскательный судья, который просто блистал на своем новом поприще, за год с небольшим сумев стать звездой Таганского районного суда.

Я с улыбкой вспоминала то время, когда Дима все откладывал и откладывал подачу документов на сдачу квалификационного экзамена, и была горда, что имею самое непосредственное отношение к его успехам. Это мое упорство и даже занудство все-таки заставило Горелова поменять амплуа вечного помощника на гордый статус федерального судьи.

Что ж, теперь мне предстояло провести работу по огранке алмаза во второй раз. При первом же знакомстве с Тимой я поняла, что это возможно. Парень оказался замечательным. Высокий, худощавый, вихрастый, с открытым славным лицом, на котором уютно себя чувствовала целая россыпь конопушек. Ко всему прочему он был еще и умненьким, то есть не повторяющим, как попугай, вычитанные в учебниках догмы, а рассуждающим, вдумчивым, не жалеющим времени на то, чтобы собрать информацию и докопаться до истины.

Его главной страстью, помимо работы, оказался искусственный интеллект. Первым делом он продемонстрировал мне установленное на телефон приложение с сервисом, которым он постоянно пользовался. Мои задания собрать фактуру по тому или иному запросу он выполнил молниеносно, причем результат меня удивил своей точностью и глубиной. При этом времени на это ушло гораздо меньше, чем если бы он искал информацию вручную.

По крайней мере, подготовленные Тимой материалы меня вполне устроили. Анечка возилась бы в три раза дольше, а полученная для меня фактура требовала бы перепроверки и была бы оформлена с ошибками, в том числе грамматическими. Немного подумав, я попросила Тиму научить меня новомодным «приблудам» и общению с ИИ. Я решила, что еще не так безнадежно стара, чтобы не быть открытой всему новому. Плох тот судья, который не готов учиться всю жизнь. Я же всегда готова.

Тима показал мне нейросеть, разработанную специально для юристов: судей, адвокатов и специалистов по недвижимости, позволяющую оптимизировать всю работу, от заключения контрактов до сложных сделок. Конечно, судьи пользовались ею еще не в должном объеме. Я подозревала, что вообще стану одной из первых. Это и понятно, судьи, как правило, люди уже не юные, и, пожалуй, трудно найти более консервативную профессию. Что ж, тем приятнее быть первопроходцем.

Анализ документов ИИ проводил за секунды. Отлично, и глаза напрягать не надо. Нужные законы, прецеденты и статьи в огромных базах теперь тоже находились всего за пару кликов. Более того, оформляя судебные решения, Тима с помощью искусственного интеллекта создавал тексты, как заправский профи.

– Нейросети – это юриспруденция двадцать первого века, – назидательно рассказывал Тима, выгружая мне очередной результат работы искусственного интеллекта. – Анализирует документы и находит решения за секунды, минимизирует ошибки, учитывает все нюансы права, использует все свежие законы и судебную практику, в том числе и ту, до которой у вас еще с год не дошли бы руки.

Он покосился на меня и тут же поправился:

– У нас не дошли бы руки. Да и вообще нейросети избавляют от рутины, существенно упрощая работу юриста.

С последним было трудно поспорить. В результате нововведений у нас обоих высвободилась уйма свободного времени. За две недели совместной работы я практически перестала брать домой бумаги, чтобы закончить оформление документации в установленные сроки, отпуская пораньше няню и больше времени уделяя Мишке. Это не могло не радовать.

И даже в рабочее время, благодаря моему новому помощнику, у меня появилось больше свободного времени на любимый кофе и связанные с ним передышки. Кстати, и здесь Тима открыл для меня новое – вместо привычного капучино, с которым я обычно чередовала эспрессо, он теперь готовил мне модный флэт уайт.

– Вау, это что? – вопросила моя подруга и коллега Машка, заглянув как-то к нам с Тимой на огонек. – Вроде обычный кофе, но гораздо вкуснее. Какой-то новый сорт?

– Нет, сорт обычный, – я пожала плечами. – Тот же, что и всегда.

– Ага, как же, – засмеялась Машка, сделала еще глоточек и блаженно зажмурилась. – Всегда ты покупала молотый кофе «Жардин». Но после того как стала женой богатого мужа, перешла на кофе премиум-класса. Думаешь, я не знаю?

Если честно, постоянные намеки на мой изменившийся социальный статус меня задевали. Особенно из уст Машки, которая так-то моя подруга. Она прекрасно знает, что всего в своей жизни я добилась сама, а в отношениях с мужчинами никогда не искала выгоды. Мне просто повезло, что на моем жизненном пути встретился такой человек, как Миронов. Но повезло не в том, что Виталий богат, а в том, что он является прекрасным человеком, заботливым мужем и любящим отцом.

– Я еще не стала женой богатого человека, – пожала плечами я. – Свадьба только в августе. Так что кофе я по-прежнему покупаю на свои деньги. Пусть даже и премиум-класса. Тот, что мы пьем, это «Блюкафе» с Ямайки. Я его использую уже с полгода, так что ты его, разумеется, пробовала.

– Пробовала и даже хотела домой купить, – кивнула Машка и сделала еще один глоток. – Но цена кусается. Он в два раза дороже других сортов. И не лукавь, Леночка. Кофе ты покупаешь на свои деньги, потому что тебе просто не надо тратить свою зарплату на ежедневный быт. После того как ты переехала к Миронову, практически за все в повседневности платит он.

– Я по-прежнему оплачиваю коммуналку в своей старой служебной квартире, которую пока так и не сдала, – зачем-то начала оправдываться я. – И с няней рассчитываюсь тоже я. И денег на продукты с Виталия не беру. Конечно, многое заказывает он, но если я иду в магазин, то покупаю продукты на свои деньги.

Вид у Машки был довольно скептический, но я не хотела ссориться. Я прекрасно понимала, что статус жены богатого человека имеет свои недостатки, в которые, несомненно, входит и человеческая зависть. Просто не хотелось верить, что на нее способна и моя ближайшая подруга. А с другой стороны, почему бы и нет. Ничто человеческое Машке не чуждо. У нее непростая жизнь, и, несмотря на то что они оба с мужем работают, денег у них впритык.

– Вернемся к кофе. Ты пила его уже десятки раз. Просто Тима сварил его по-новому. Это не привычный капучино, а флэт уайт.