Марианна Красовская "Танцы с бубном и принц в придачу"

А все же Дара справилась с огнем и даже что-то приготовила. Этому Шаардан еще больше удивился. И муку нашла, и масло. То есть он продукты не прятал, все они хранились в мешке. Но ведь девушка не служанка, не рабыня, не жена. К тому же – колдунья. Сильная. И, как ни крути, пока еще гостья.

– Я привез свежей воды, – громко сообщил Шаардан, спешиваясь. – И подумал: должно быть, ты захочешь искупаться? Тут недалеко река.

– А можно? – встрепенулась Дара, сидящая, скрестив ноги, со сковородкой в руках возле костра. Поглядела снизу вверх, откинула за спину темные пряди волос. Под тонкой тканью рубашки колыхнулась грудь.

Утреннее происшествие сломало какой-то барьер. Он увидел в ней женщину, а не просто… ученицу. Это плохо, это недопустимо, это совершенно неправильно! Но обратно в голову похотливые желания уже не затолкать. Хорошо еще, он давно умеет ставить в разуме барьеры. В отличие от Дары.

У нее внутри такая паника, что Шаардан прекрасно чувствует ее мысли и невольно улыбается.

– Я тебя пальцем не трону, – обещает он. – Ты мне совсем не интересна как женщина. Не нужно бояться. Хочешь, клятву дам?

В голове проскальзывает коварная мысль, что клятва – это серьезно, это навсегда. Нужно будет извернуться так, чтобы получилось громко, но пусто. Потому что она все-таки красивая, а кто знает, какой стороной повернется луна? Не стоит отрезать все дороги к удовольствиям.

К счастью, Дара хмурится и поджимает губы, а потом указывает на миску, полную лепешек:

– Я испекла, ешь. Нормально, я ела и все еще жива.

– Благодарю, – быстро соглашается Шаардан. Он и в самом деле голоден. – Не знал, что ты умеешь готовить.

– Я и не умею, – вздыхает Дара. – Но это ведь совсем простое. Масло, мука, вода. Было бы кислое молоко, испекла бы оладьи. А так – просто лепешки.

Шаардан отпускает Звезду и садится на землю рядом с девушкой. Вид у нее нерадостный.

– Расскажешь? – осторожно спрашивает.

– О чем?

– Какая беда связана с этими лепешками?

– А! – машет она рукой. – Не бери в голову. Это из детства. Мы с братом пекли, когда совсем еды не было. Я без матери росла, а отец много пил. Ничего, все давно закончилось.

Шаардан прячет гнев под ресницами. Вот… дерьмо! Он не ожидал такого откровения, в его картине мира подобное даже представить невозможно! Дети не бывают заброшенными. Те, кто остался без матери, растут с тетками или бабками, а если уж круглые сироты – то при дворах эмира или наместника. А если отец позволяет себе не заботиться о потомках – позор такому ничтожеству! Бить его палками на площади – и никто не заступится. Дети – наследие народа. Без них нет будущего.

Дети… жаль, что у шаманов детей не бывает. И жен тоже. Любовь бывает, а семьи нет. Сухая сломанная ветка, воткнутая в землю – далеко от родительского дерева. Выплеснутая в траву вода. Уголек, отлетевший в тьму от большого костра. Шаардан никогда об этом не думал – зачем? Его все устраивало в жизни.

А сейчас, глядя, как тонкая ткань его собственной рубашки ласкает юное женское тело, в голову лезло осознание принесенной некогда жертвы.

Ради всего сущего, это ведь просто колдунья! И сейчас точно не время для человеческих страстей.

– Сегодня ночью останешься одна, – жестче, чем нужно было, сообщил Даре. – Я пойду в долину теней. Спрошу, что нам с тобой делать дальше.

Глава 5. Принятие

Когда он ушел, точнее, сбежал, дышать стало легче. Мне нужна была передышка, и я ее получила. Самое время подумать о том, где я оказалась.

Откровенно говоря, в моем мире меня ждало не самое лучшее будущее. То есть я, конечно, верила, что выучусь, найду хорошую работу и никогда не вернусь в свой город, потому что там делать было совсем нечего. Там – все предсказуемо. Завод, ипотека и контракт на пять лет. Потом, если повезет, замужество и ребенок. В принципе, именно так я и собиралась жить, когда рассматривала выданные судьбой карты. Да, мне не повезло с семьей. Отец – пьяница, брат в тюрьме, но когда-нибудь выйдет. Матери и не помню. Училась не сказать чтобы охотно, ЕГЭ написала средненько, но все же лучше, чем ожидалось. Но у меня был статус сироты, и это открыло мне двери в столичный ВУЗ. А московский диплом везде котируется высоко. Поэтому, вернувшись в родной город, я легко бы нашла работу на машиностроительном заводе. А ипотеку там дают под неплохой процент тем, кто подпишет контракт. И цены на жилье совсем не московские.

На этом плюсы моего плана заканчивались. А из минусов был отец – которого я бросить не смогла бы. И брат, который умудрился загреметь в тюрьму за ограбление какого-то мужчины. Нападали вместе, били вместе, деньги пропили вместе, но остальные в этой дурной компании были несовершеннолетние, а Лехе уже стукнуло восемнадцать. Вступиться за него было некому, и он загремел на шесть лет. А его дружки отделались штрафами. К тому моменту, когда я получила бы диплом, Леха уже вернулся бы домой. И это пугало меня до чертиков.

В Москве люди жили по-другому. И автобусы ходили другие, и в поликлиниках имелись врачи, и даже комнату в общежитии мне дали весьма приличную. В ней не было тараканов и в окне стекло цело. И зарплаты в Москве куда приятнее, и работу найти не так уж и сложно. Словом, я всерьез раздумывала, а не остаться ли мне в столице, но все упиралось в жилье. На свою квартиру я не накоплю никогда. И ритм жизни меня откровенно пугал.

Теперь можно было ни о чем не волноваться. Я все равно умерла. Но в то же время жива, полна сил, вокруг – природа. А рядом безумный тип, который читает мои мысли. И, кажется, магия тут вполне реальна.

Любопытно, что будет дальше. Во всяком случае, Шаардана я уже не боюсь. Он и в самом деле не собирается причинять мне вреда. Между нами связь – и я понимаю, что ни разу за все время я не почувствовала опасности. А еще моя жизнь сейчас зависит от него, одна я не выживу. Я совсем не знаю этого мира. Даже в Москве было легче. Там люди говорили на одном со мной языке. Там все работало хоть и не так, как я привыкла, но все же довольно предсказуемо. И там был интернет.

Тут я пока не представляла даже, как живут люди. Строят ли города или живут в гэрах, как кочевники? Женятся ли или это не имеет значения? Что едят, каким богам поклоняются, на каком этапе развития цивилизация? Впрочем, наблюдая за Шаарданом, можно было хоть что-то понять. Скорее всего кочевники. Явно патриархат. Не пахнет ни водопроводом, ни уж тем более какой-то техникой. Телефон я больше никогда не увижу. Но здесь есть магия. И мне повезло – я колдунья. Можно надеяться на какие-то привилегии, если я, конечно, все не просрала, вздумав приставать к местному шаману.

Надо как-то мириться. Что тут у нас, костер? Как-нибудь справлюсь. Пожрать бы… где-то должны быть продукты. Я, конечно, дура безрукая, но сварить или даже пожарить картошку смогла бы. Вспомнила, что внутри гэра валялись какие-то мешки, пошарилась в них. В одном – одежда. Свежая, кстати. Обнюхала свою сорочку и решила: норм, еще не воняет. В другом же с радостью обнаружила припасы. Муку, подсолнечное масло в стеклянной бутылке с пробкой (о, так тут есть стекло?), сухие белые шарики – тот самый сыр в похлебке, деревянную банку с медом, вяленое мясо, сушеные овощи, какую-то незнакомую желтую крупу. Пожалуй, на суп замахиваться не буду, а вот лепешки можно испечь. Маленькая сковорода, девственно чистая, в мешке тоже нашлась. Похоже, Шаардан ею ни разу не пользовался.

А еще я обнаружила саблю, бережно завернутую в шелковое полотно, но трогать не стала. Оружие есть оружие, кто знает, какие тут запреты.

Дальше было несложно. Костер даже удобнее электрической плитки, во всяком случае, готовить на нем гораздо быстрее. А лепешки я пекла себе с детства. Брат научил когда-то.

Шаман вернулся, когда тесто уже закончилось. На вид спокойный, а внутри – звенит как натянутая струна. Теперь, когда я знала, что тоже могу его чувствовать, получилось понять, где он, а где я. А ведь еще утром я не понимала своего настроения. А возможно, это было его настроение.

– Не хочешь искупаться? – предложил он, и я было обрадовалась. А потом брякнул: – Ты не интересна мне как женщина.

Любая девушка, услышав подобное, обидится. Значит, “наказывать” меня поцелуями – это можно. Но все равно – не интересна. Что же, я запомнила. Была бы бумага, записала бы. Он, сам того не зная, подписал себе приговор. Спать я с ним, конечно, не буду. Ни за что! И даже не потому, что не люблю его и не собираюсь влюбляться. А просто здравый смысл: хрен знает, какие тут болезни. И средства предохранения. И традиции. Залететь в девятнадцать лет – интересного мало. Залететь от чокнутого шамана в мире, где стопудово нет УЗИ, эпидуральной анестезии и акушеров-гинекологов – чистое самоубийство. Да и в отношениях я не сильна, боюсь их как огня.

Мы молча ели лепешки. Это, разумеется, был уже не завтрак, а обед. Солнце стояло высоко, я радовалась ему как ребенок. Ура, мне продлили лето! Ура, меня отведут на речку! Ура, он свалит на всю ночь, и мне будет даровано еще немного отпуска на природе!

А потом Шаардан стал готовиться к своим ритуалам, а я с любопытством за ним наблюдала. Сначала он надел кожаный жилет, расшитый перьями. Заплел волосы в две косы. Повязал на лоб кожаную ленту, ту самую, с голубыми и желтыми бусинами. Вдел в ухо длинную бисерную серьгу.

– Для чего все это? – не утерпела я. – Это магические атрибуты?

– Не мешай. Тебе не пригодится. У тебя источник внутри. Мне же нужно будет просить у Матери-Природы.

Я насупилась, а потом в красках представила, как заплетаю ему проклятые косы. И как сама вдеваю серьгу. И как осторожно касаюсь пальцами острых скул. И разумеется, я мысленно называла его по имени, чтобы он совершенно точно увидел.

Все равно я не нравлюсь ему как женщина, так что ничего мне за это не будет.

Он издал тихий смешок. Поставил перед собой три маленькие керамические чаши, насыпал порошков, добавил воды. Сел на землю и прикрыл глаза.

Опустив пальцы в одну из чаш, нараспев произнес:

– Желтый – цвет огня.

– Почему не красный?

Он медленно провел пальцами по щеке, оставляя желтую полосу.

– Потому что красный – цвет крови. Цвет жизни. Красный внутри, зачем его рисовать? Нужно будет – просто разрежу ладонь.

– Ясно, – поежилась я.

Пальцами второй руки он провел от лба по носу и подбородку голубую линию, разделяющую лицо пополам.

– Голубой – это вода. Вода – самое ценное на земле. Она основа всего.

Здесь я была с ним согласна.

Мизинцами обеих рук Шаардан нанес на щеки и крылья носа густые синие штрихи.

– Угадаешь, что это значит?

– Небо, – тут же закивала я. – Или воздух.

– Верно. Там, на небесах, живут духи предков. Они присматривают за нами, глупыми, но не вмешиваются, пока мы не попросим.

– А попросить может только шаман? – догадалась я.

– Да. Только я.

– Ты что, единственный шаман?

– В Шамхане – да. В Рурахе – не знаю. Нужен зеленый – цвет листвы.

– Смешаешь желтый и синий? – мне было ужасно интересно то, что он говорит.

– Умная.

– Тебе помочь?

– Ну… дай мне воды сполоснуть руки. Остальное сам.

Я принесла бурдюк и полила ему воды на пальцы. Он перелил краску из одной миски в другую, перемешал и нанес несколько спиралей на лоб и виски. Теперь все его лицо было раскрашено. И снова стало непонятно, сколько ему лет. Поднял на меня страшные черные глаза – я и забыла уже, какие они бездонные. Поднялся. Вылил остатки краски на землю. Накинул на плечи тигриную шкуру, что лежала свернутой в одном из мешков. Взял в одну руку бубен, а в другую посох. Где он их прятал? Почему я, несколько часов назад рывшаяся в его пожитках, ничего из этого не видела?

– Мне точно не придется раскрашивать лицо? – с подозрением спросила я.

– Наши женщины красят глаза и губы, – усмехнулся Шаардан. – Если вдруг пожелаешь – сделаешь то же самое. Но тебе не нужно.

– Почему? – я догадывалась, что он скажет, но хотела услышать.

– Ты и без краски красивая.

Да! И этот мужчина будет мне внушать, что я ему не интересна? Ха-ха!

– Меня не будет долго, – предупредил шаман, отворачиваясь. – Возможно, до завтрашней ночи. Не пугайся. Я всегда возвращаюсь. Но если вдруг что-то случится, то через два дня приедут люди моего отца. Расскажешь им все.

– Как расскажу? – заволновалась я. – Я же не знаю вашего языка.

– Дара, ты сейчас на нем разговариваешь. Я начал рассказывать тебе про краски на шамханском. Ты даже не заметила этого.

Я вытаращила глаза и попыталась проанализировать его слова. Разве можно заговорить на чужом языке и не заметить этого? Мистика! Шаардан растворился в наступающих сумерках – оказывается, день уже подходил к концу, а я переводила взгляд с костра на гэр, с гэра на траву, с травы на засохшие уже лепешки. И мысленно называла их странными, непонятными словами. В голове будто бы заработал синхронный переводчик. Блин, вот бы так с физикой или сопроматом! Связался разумом с преподом – и уже знаешь предмет! Ой нет, вот сопромат точно мимо. Ни за что не хочу знать, что там на самом деле в башке человека, который меня ненавидит. А вдруг у него больные фантазии? Хватит мне Шаардана с его демонстрациями.

Интересно, смогу ли я его сейчас почувствовать? Если мы связаны, то какой радиус действия у этой связи?

Мысленно позвала его по имени, потянулась в ту сторону, куда он ушел, и внезапно ощутила тепло и запах полыни.

– Дара, мешаешь! – раздалось в голове тихое, но весьма раздраженное. И вдруг, с удивлением: – Как ты это сделала?

– Прости, – послала ему я и оставила беднягу в покое.

Стало быть, все правда. Магия существует, и она во мне. И еще – мне теперь не страшно. Шаардан где-то рядом, я в любой момент могу до него достучаться. Пусть себе гуляет по теням, а у меня вот – одеяло. И снова хочется есть, желательно – что-то более существенное, чем лепешки. Что, снова готовить? Кто-то обещал мне перепелок! Но напоминать не буду, хотя могу. Мужик, можно сказать, на работу ушел. Завтра спрошу. Пока же возьму котелок, налью туда воды, брошу пару полосок вяленого мяса, пригоршню желтой крупы и несколько шариков курута. Это сухой соленый сыр – знание само пришло в голову. Он питательный, хранится почти вечно и похлебку не придется солить. Обнюхала специи, выбрала те, что приятно пахнут. Узнала куркуму и перец, обрадовалась. Сушеная морковь тоже показалась знакомой. Вместо похлебки у меня традиционно получилась каша. Ничуть не удивительно, я и суп всегда варила такой, что ложка в енм потом стояла. Кстати, Муське нравилось. Она называла его “Юппи” – “просто добавь воды”. Плюхаешь поварешку лапши с картошкой и морковью, разводишь кипятком – и горячий обед готов. Удобно и просто.

Мысль о Муське царапнула сердце. Где она? С кем? Хоть бы у нее все было хорошо! Я изо всех сил буду верить, что мы встретимся!

Длинный день подошел к концу. Я поужинала (это вкусно, между прочим!), прикрыла котелок крышкой и пошла спать в гэр – под одеялом. Никакие кошмары меня не мучили, Шаардан не беспокоил. Кстати, здесь комаров нет – еще одно преимущество нового мира.

Ненавижу комаров!

Глава 6. Магия вокруг

Утром я проснулась в замечательном настроении. В голове ясно, на небе – белые мазки облаков, вокруг – тишина и простор. Ни гудения машин, ни чужих голосов, ни запахов выхлопных газов. Я – в отпуске. На курорте. Почему бы не позагорать?

Муська загорать не любила, у нее кожа белая, тонкая. Чуть что – сразу веснушки. И на солнце покрывалась красными пятнами-ожогами, которые потом чесались и облезали. А я же легко и красиво покрывалась ровным бронзовым загаром. Последнее лето выдалось неважным. В июне экзамены, в июле я работала в сувенирном ларьке по двенадцать часов в день, весь август лили дожди. Ни разу на пляж не выбрались, да что там – скорее уж заржавела, чем загорела. Зато теперь можно наверстать. Тем более что Шаардан вернется только к вечеру.

Я закатала штаны по самое некуда и скинула сорочку – из живого тут только птицы, бабочки и жужжащие над котелком мухи. Никто не увидит. Раскинула одеяло, упала на него, прикрыла глаза. Блаженство, настоящее блаженство! Я в раю.

– Прикройся, я пришел, – спустя некоторое время выдернул меня из нирваны хриплый голос Шаардана. Я распахнула глаза и села: он стоял надо мной и внимательно рассматривал все то, что я никак не собиралась ему демонстрировать. Судорожно укуталась в одеяло, вся напряглась, но он уже отвернулся и скинул на траву тигриную шкуру.

– Есть что пожрать? – привычный мужской вопрос вывел меня из ступора. Я вскочила, оправила шаровары и быстро натянула рубашку, посылая ему мысленно свое возмущение.

– Только поноса мне не желай, – фыркнул он, пытаясь умыться. – Засядем оба. Кстати, сегодня сделаю тебе отхожее место.

– Придурок, – проворчала я, вдруг расслабляясь. – Каша есть, будешь?

– С мясом?

– Конечно. И с сыром.

– Звучит сомнительно, но я голоден как тигр. Греть не надо, так съем.

– Ты быстро, – упрекнула я его. – Обещал только к вечеру.

– Так вышло. Меня ждали. Не пришлось никого звать.

Он обернулся. Краска с лица не смылась, только размазалась разноцветными пятнами. Да еще и рубаха вся испачкалась. У Шаардана теперь были зеленые губы и голубой нос. Смешной и такой живой. Не то что в тигриной шкуре! Даже его страшные глаза кажутся уже не источниками тьмы, а просто… темными.

– Все плохо? – улыбается он зелеными губами, и я невольно хихикаю.