– Не нужно. Идите. Я сам нанесу, оставьте шкатулку, – велел рогатый. – Мне она не посмеет противиться.
Да еще как посмеет!
С моего места я видела его ровно до пояса. Взгляд упирался в кожаные брюки, топорщившиеся как-то уж совсем неестественно. Будто содержимое тоже было накладным.
– Правда, хара? – Перед моим носом материализовалось огромное черноглазое лицо: рогатый изволил заглянуть под стол.
Я нервно мотнула головой: никаких «да». Если я кому и дамся в руки, то только квалифицированному психиатру. Я вполне созрела. У меня и визитка есть.
– Как скажете, господин, – прошуршали все трое и испарились, словно мираж в дыму. Может, они и были галлюцинацией.
– Ну что… вылезешь или сам достану? – ухмыльнулся гад, с легкостью приподнимая стол одной лапой.
В другом его кулаке была зажата круглая шкатулка-пудреница. Размером с коробочку из-под теней. Он ее и открыть-то не сможет, не поломав.
О боги! Надо было позволить девушкам. Или самой измазаться. Как представлю вот эти огромные пальцы на своей коже…
– Можно я тут останусь? – взмолилась я, отчаянно тараща глаза на хозяина невозможных бугров. Они тут у всех накладные или как?
– «Тут оставаться» надо было раньше, Рия, – вздохнул он, ехидно искривляя губы. – Я же говорил не отходить! Ну и в кого ты такая непослушная?
Нервно щелкая ресницами, я покрепче прижала к себе мокрую красную штору и получше вгляделась в рабовладельца. Говорил? Не отходить?
Погоди-и-ите…
– Нашлась, потеряшка. Но лучше бы не сбегала, – ворчал он. – Как видишь, судьбоносная тропа все равно привела тебя ко мне. Если бы рядом осталась, тебя бы не измучили черноторговцы, не напугали монстры хаоса, а я не потерял бы два мешка керракского золота.
Я возмущенно взвыла. Потому что, во-первых, больше всего меня сейчас пугал монстр, вооруженный шкатулкой с алой пудрой. А во-вторых… я его наконец узнала!
Да это же он! Мой «Момо»! Просто косички расплел, перья вынул и смыл боевой раскрас…
И еще прут из живота достал.
Все-таки накладной был? У-у-у! Гад. Гад!
Нет, серьезно… Я ж поверила в его маскарад. Платьем своим бинтовала, ощупывала, осматривала. Думала, раненого человека бросила посреди песков – за что мне кармический ответ прилетел почти сразу. И хлестко наподдал по самым чувствительным местам.
А этот… он… Да если бы рана была настоящая, он бы сейчас под капельницами лежал!
– Меня зовут Ахнет, – представился «раненый», лукаво жмурясь.
– Ах…
Нет, это невозможно. Оно все настоящее? Не приклеенное?
Мужик безуспешно пытался разглядеть меня в тени приподнятого стола и выставленной щитом тарелки. Я с таким же интересом таращилась на него.
– И где? – обвиняюще указала пальцем на голый живот, отмеченный татуировками.
Среди навороченных рисунков имелся припухший шрамик. А должна быть дырка от арматурины! В то, что здоровенный великан зажил за одну ночь, я поверить не могла.
А во что могла? В коз рогатых, кипятком плюющихся? В вулкан, чья гарь разъедала глаза?
– Ах, это… Твои нежные пальчики сотворили чудо, – с серьезным видом издевался мужик, препарируя взглядом краешек красной шторы на моем колене. – Вылезай. Намажемся пыльцой, примерим браслеты… Я осторожно. Обещаю.
– Позовите Заранту. Пожалуйста. Я буду послушной, – всхлипнула я, косясь на мозолистые лапищи. Обещает он!
Одна его рука придерживала парой пальцев тяжелый стол, вторая методично превращала в пыль крошечную шкатулку. Меня он «осторожно» разве что в пюре перетрет!
– Ну уж нет, хара. Послушной надо было раньше быть, – коварно прохрипел рогатый. – А теперь будем тебя наказывать. Ла-а-асково. Самую капельку.
Под его требовательным взглядом я положила тарелочный щит на пол. Прижимая ткань к груди, осторожно выползла на свет и отступила от рабовладельца на три шага.
Сопротивляться смысла нет: на ватных ногах далеко не убегу, а при желании он меня одной лапой как муху прихлопнет…
– Расслабься, Рия. Страшно не будет, – пообещал он, приближаясь. – Это пыль моего сердца. Она лечит.
Ахнет измазал палец в красной пудре и мягко вдавил в мою щеку, изъеденную сыпью. Тронул прокушенную губу, погладил расцарапанный висок. Опустился к голому плечу, нанес пыль на роскошный синяк…
Пудра никак на теле не ощущалась. Чего нельзя было сказать о горячих мужских пальцах! Казалось, от них остаются ожоги, хоть мы и стояли в тени.
– Где болит? – вкрадчиво поинтересовался варвар.
Мы одновременно посмотрели вниз. Основное поле деятельности находилось под мокрой шторой, облеплявшей меня на манер платья… Там, под ней – ноги в красных полосах, живот в ссадинах, изодранные колени. На запястьях следы от веревок, локти отбиты о коряги…
Он правда собирается это все намазать? Я со стыда сгорю быстрее, чем от местного климата.
– Терпи, – велел он, когда тело начало колотить в новом приступе паники.
– Пожалуйста… я сама…
– Нет.
– Я быстро. Вы дайте мне шкатулку и отвернитесь… Прошу!
Он медленно покрутил головой, приклеенной к крепкой, жилистой шее. Тем же клеем, что и рога.
Губы мои жалобно искривились. Нижняя оттопырилась, и я почувствовала, как в рот заливается соленая влага. Я уже реву, да? Вот так сразу?
После смерти родителей двух капель выдавить из себя не могла… Как отрубилось все. А в этом странном месте только и делаю, что сырость развожу да поскуливаю.
Но ведь есть из-за чего?
– Не реви. Твой господин не любит, когда мокро, – проворчал Ахнет и, пораскинув рогами, уточнил: – На щеках.
Видимо, в остальное время в их пустыне влага – все-таки ценность. Вот и не стоит тратить ее понапрасну, Маша!
Хотела поинтересоваться, как часто «господин» говорит о себе в третьем лице, и порекомендовать хорошего психиатра (у меня визиточка есть)… Но не осмелилась. Без того дурно.
– Мне нехорошо, – призналась, когда он навис над моим носом, закрыв широкими плечами красную звезду и приличный кусок потолка.
В глазах и впрямь стремительно темнело. Точно рогатый закрыл от меня голым торсом вообще весь белый свет.
Шершавые пальцы накрепко привязывали меня к реальности. Прикосновения не приносили боли, но были… убийственно ощутимыми. Оно – вот это все – настоящее! И бугры, и пустыни, и рога, и вулканы…
– Голодна?
Я неуверенно кивнула. После панической атаки и нервного срыва толком не разберешь, отчего живот крутит. Но, возможно, пара булочек с корицей и стакан газировки улучшат мое самочувствие.
Оставив нас с мокрой шторой дрожать посреди веранды, Ахнет отошел к столу с закусками. Достал из ножен тонкий кинжал, отрезал от куска запеченного мяса небольшой ломтик и прямо на острие поднес к моему рту.
Я изумленно заморгала. Меня еще мама отучила с ножа есть: опасно.
Впрочем, бесить рогатого гиганта куда опаснее…
– Ешь, хара. Этот саер не отравлен, – по-своему объяснив мое напряжение, пробасил Ахнет.
Ах, был еще и такой вариант…
Мясо исторгало пряный аромат, ноздри сводило голодом. Целые сутки крошки во рту не держала! Не справившись с искушением, я оторвала руку от груди и попыталась двумя пальцами подцепить ломтик.
– Нет, Рия. Ты будешь есть только из моих рук, – сообщил Ахнет и отвел нож назад. – Иначе накажу. Ты не первое мое приобретение… С безрогими дикарками я обращаться умею.
Да сам он дикарь. Рогатый!
Они действительно считают, что это красиво?
Так вот: ни черта. Это страшно до мурашек на пятках!
– Опять в клетку посадите? – уныло поинтересовалась я.
– Твою предшественницу сажал…
Мой нервный всхлип оказался громче, чем рассчитывала. Чудесно я угодила из одного плена в другой! И никакой благодарности за мое сочувствие его ранам.
А я-то искренне переживала за Момо-как-то-тама, пока он, обморочный и уязвимый, валялся на красном песке. С рогами, посаженными на жидкие гвозди, и татуированными буграми из папье-маше… Вчера все казалась дурацкой нереальностью, и у меня оставались силы волноваться за других.
Теперь я думала только о себе. О своем выживании в мире красных вулканов и рогатых тиранов, желающих обраслетить все, что попало в лапы.
– Нет, хара. Тебя не посажу. Никаких клеток, никогда, – вдруг пообещал он, кинув быстрый взгляд на мои запястья. Некрасивые кровоподтеки от веревок заживут не скоро. – Однако, если тебе не дороги руки, я могу на время их у тебя забрать… На всех моих браслетах есть специальные отверстия для цепочек. Стягиваешь вот тут и…
Он ухватил непослушную руку, пока не обраслеченную, жаждущую снять кусок мяса с клинка. Завел за мою спину. Присмотрелся ко второй, прижимавшей штору к груди. А под тряпкой-то я совсем без всего… Нет-нет, эти пальцы мне очень нужны!
Я послушно открыла рот и позволила покормить себя, как зверюшку в зоопарке. Чудом не порезалась.
Маньяк.
Но заботливый…
Но маньяк!
– Умница, – похвалил Ахнет и отпустил руку на свободу. Я сразу нашла ей работу и крепче прижала штору. – Сядь. Так потихоньку и научишься.
– Ч-чему?
Я опустилась на низкий топчан и настороженно замерла. С подозрением смотрела, как он отпиливает новый кусочек мяса, окунает в размолотые пряные травы и щедро смачивает его в красном соусе.
– Слушаться своего господина, – ухмыльнулся рогатый, всовывая мне в рот очередную порцию.
Теплый ветер гонял по веранде мелкий песок. Зачерпывал в пригоршни и бросал в лицо, заставляя едкую пыль оседать на губах и ресницах, как горячий пепел.
Даже мясо тут было с привкусом гари, словно этот кусок коптили прямо на вулкане. А красный соус был остр и жгуч, как сама лава.
– Азо сегодня в славном расположении духа, – прохрипел рогатый, послав задумчивый взгляд пыхтящему красному жерлу. А потом зачем-то постучал себя по голой груди. – Чувствует, что я встретил тебя. Слышишь, как жарко дышит, как возбужденно сопит? Ему, как и мне, не терпится познать новую масаю.
Я с тревогой поглядела на красную гору, дымившую на всю округу. Как именно вулкан по имени Азо рассчитывает меня познать? Уж не жертвы ли они приносят, закидывая безрогих прямо в алое жерло?
С варваров станется!
Наигравшись в заботливого кормильца, Ахнет отбросил кинжал и навис надо мной. Ткнул двумя пальцами в плечо. Легонько, но я ахнула и вся целиком завалилась на диванчик.
– Надо нанести «пыльцу», – жмурясь сытым котом, напомнил «господин». – Потом подберем тебе браслеты, хара. К ночи раны заживут, и ничто не будет тебя отвлекать.
До той ночи еще бы дожить… А потом и пережить. И кстати, зачем мы так торопимся меня отмыть и избавить от ран?
Загорелая лапища сдвигала край шторы все выше и выше по колену. Слабость, порожденная голодом, жарой и страхом, наполнила мои мышцы киселем. Я едва смогла приподняться на локтях и вяло возразить.
– Нет, – помотала головой, жалобно корчась. – Нет, пожалуйста!
– Забудь это слово, хара, если не хочешь со мной поссориться, – проворчал Ахнет, продолжая сматывать мокрую ткань кулаком.
Горячий ветер забирался под штору и присыпал песком все, что еще «пыльцой» не обмазано. Один миг – и туда же всунется загорелая пятерня.
Кошмар. Какой-то кошмар… Меня трогал совершенно незнакомый мужчина. Там, где я и знакомому бы не позволила!
Последний, кто меня так касался, был Пашка. И это было давно. Так давно, что я уже позабыла, как ощущаются на бедрах горячие мужские руки.
Губы затряслись, тошнота усилилась, и перед глазами растеклась ночь. Секунду назад над красной пустыней ярко светило солнце… Как вдруг все исчезло: и потолок, и багровая звезда, и бугры из папье-маше.
– Рия? – озадаченно прохрипели из темноты.
– Мне… мне… нехорошо…
***
Очнулась я в светлой комнате, закрытой от улицы плотными белыми шторами. Для выхода в коридор тут даже имелась дверь.
Посреди чьей-то спальни стоял персональный купальный чан, вмонтированный в каменный пол. Его бортик доходил Заранте до пояса.
