В шесть рук («медная» в белом парео держалась на отдалении) меня осторожно освободили от веревок на запястьях и сняли с крюка. Вытащили, аккуратно подхватив под колени и локти, из клетки. И, полностью обессилевшую, уложили на пол.
Я послушно рухнула щекой на камни: шагу ступить не могла. Онемевшие ноги, еще утром просившие прогулки, теперь не имели к тому способности.
В ухо заливалась пена, меня омывали прямо тут, на камнях. Грубая губка больно скребла по коже. Прислужницы методично исполняли приказ, но вовсе не заботились о комфорте «товара».
Сквозь раздувающуюся красную штору я видела, что и других пленников подвергли похожей процедуре.
– Уу-у-у… – провыла я, катаясь щекой по мокрому полу. Уже непонятно было, где мои слезы, а где их вода.
– Тише, масая, – строго велела Заранта. – Сначала первое омовение, потом второе, затем лечение. Мы тебя выходим, если не будешь сопротивляться. Твои раны заживут, силы вернутся. И ты сможешь достойно служить господину.
– Гасан… тварь немытая… У него будто на каждую девушку рог наточен! – прошептала презрительно другая служанка. С короткими красными волосами и небольшими «молочными» рожками.
– Мой, Тира, да помалкивай. Не для нашего это ума, – пробубнила «медная».
– А вы видели его масляные кривулины на макушке? Какая с ним быть захочет? – фыркнула соседка Тиры. У нее имелись витые изумрудные рожки, украшенные сережками. – Уверена, все его удовольствие и есть: связать да на крюк нанизать.
– А потому что больше нанизывать не на что, – хихикнула третья и постучала по своим синим пенькам, обрубленным под корень.
Смыв первый слой грязи, три рабыни синхронно подхватили меня под локти и поставили на ноги. Но, догадавшись, что сама я шагу не сделаю, подозвали четвертую. Отряхнув ладони, Заранта взяла меня за плечи, другие девушки переместились к спине и ногам… И, «уронив», в восемь рук понесли меня на улицу.
Плюх! – без предупреждения уронили во второй раз. В овальную купель, врытую прямо в сухую землю. Под палящим солнцем вода успела нагреться (а может, не остыла за ночь), так что почти бурлила.
В местной духоте хотелось занырнуть в прорубь. В ледяную речную воду с ласкающим кожу течением. Да хоть в Неву! Но не в корыто же со стоячим кипятком?
Видимо, тут все горячее. Воздух. Земля. Вода… Мужики с рогами.
Бултыхаясь в неприятно теплой воде, я щурилась и глядела по сторонам. Красная выжженная земля теперь была на уровне носа. В задымленном небе, несмотря на утренний час, мерцала яркая звезда – красная.
Знакомый вулкан разносил кошмарную гарь. Но лава пока не текла. К счастью ли?
– Не к добру она взошла… – протянула одна из рабынь.
Набирая в деревянный ковшик посеревшую воду, она поливала мне на волосы. Попадала то в нос, то в глаза, то в уши.
– А господин считает, что к добру, – строго высказалась Заранта, прохаживаясь вокруг купели и контролируя процесс моего отмывания.
– Господин и пришлых любит, – скривилась та, что с красными волосами. – А от них только беды и есть.
– Вот возьмет в дом жен из высоких родов, они мигом порядок наведут, – мечтательно протянула девушка с изумрудными завитками на макушке. Качнула звонкими серьгами, разнося мелодию по пустоши. – А то ишь – всякий раз с торгов новую игрушку приносит. Самому глядеть, гостям показывать… «Диво дивное». Ну что в ней дивного? Даже рогов нет. Стыд какой!
– А нам ее потом отмывай, кусачую, – сетовали у правого уха. – Обряжай в новое – взамен того, что по дурости порвала.
– Господина потом на смех даже низшие кланы поднимают. Помешался, мол. А высшие ему дочерей не отдают…
– Говорят, Азо выдохнется скоро, – «красная» беспокойно поглядела на вулкан. – А господин «сердцем» разбрасывается на всякую ерунду… Большой уже – в куколок играть! Надо родовую честь отстаивать, пока осмелевшие синие всех нас не перепортили… Сначала Ранья, а потом кто? Ты, Лайха? Или ты, Ваиса?
– Цыц на вас, болтушки. Делом займитесь, пока господин не осерчал, – вернула их к работе «медная».
– Или того хуже… Падаль всякую покупает. Тварь хаотическую, маскировочной магией за пришлую выданную, – шепотом напомнила невольница с синими обрубками, проигнорировав старшую. – Помните, что творилось, когда та мерзость очнулась? Да она нас чуть не сожрала!
Все три рабыни настороженно поглядели на меня. Точно я планировала из чана выпрыгнуть и их по очереди сожрать.
Ненормальные!
Хотя я бы поела чего-нибудь, да… И попила б. Осознав, что мне стаканчик не подадут, я по ноздри опустилась в воду и принялась жадно хлебать.
Да плевать, что грязная! Стану козленочком – мне же лучше.
Глава 6. Оковы в подарок
Ахнет
Как в тумане дарр Тэй добрел до спальни. Он бы охотно задержался у клетки и поглядел, как отмывают его покупку, но… Странное что-то творилось внутри. Под ребрами. Словно там хара когтями ковырялась, царапая плоть по живому.
Его пошатывало и, пресвятая нийяра, даже подташнивало. Ранение? Возраст? Или многовато переживаний?
Бездна… Да откуда у высшего демона переживания? Давай, Ахнет, топай, пока масаи не увидели твоей слабости…
Не всякий выживет после ритуального дзона, пропоровшего брюхо. Но он на то и потомок Верховного, чтобы быть крепче прочих. И его кровь – не вода!
Лидеру клана слабости не положены. Он лишь одну себе позволяет… И то – даже низшие демоницы с отпиленными рожками тайком шепчутся да у виска крутят. Он слышал. Мог бы наказать, но не стал.
Пускай. Все их пересуды – не для измены, а от заботы. У каждой масаи свое представление о том, что для господина хорошо.
Ахнет устроился в кресле, принимавшем его могучее тело ласково, как любимая женщина. Зажмурился и вспомнил, как глядела на него девчонка из клетки. Испуганно. Как на чудище.
Глаза припухшие, так, что и цвета не разберешь. Веки красные, словно плавники каэры. Щеки все в розовой сыпи. Волосы невнятного грязно-бурого оттенка. Такую к гостям с подносом неловко выпустить… Только к фурьям в загоны.
И кто из них чудище?
Оставалась надежда, что, когда с приобретения сдерут защитный слой грязи, под ним окажется что-то посимпатичнее.
Какие иномирские боги дернули ее купить? Пожалел, что по пути поломают? Что смердящий Гасан заморит ее до торгов? Ну не каждую полудохлую тварюшку надо спасать. Да еще ценой двух мешков сердцем!
Поначалу Ахнет было решил, что нашлась его потеряшка… Может же хара хоть раз повернуться к нему правильной стороной? Но потом присмотрелся. Нет, кажется, обманулся.
Лежа в Красной пустыне, бредя от жары и боли, он видел существо, подобное сиятельным. Чужим богам Веера. Словно сама Имира, эрренская богиня, похищенная и присвоенная Таурантосом, спустилась к нему с небес.
Белое золото волос, мягкий пух завитков на висках, нежные черты, славный румянец. Кожа светлая, как выпаренная из морей соль. А глазки дивно голубые. Чистые и желанные, как вода в пустыне.
Но в клетке сидела совсем другая девушка. Платье на ней было коричнево-серым, ни один волосок не блестел утренней звездой. И глаза – мокрые и красные.
Ни разу не сиятельная!
Из легенд рода он знал, что Имира была по-юношески прекрасна, златовласа и хороша каждой чертой. Нийяра Верховного, жестокой нитью Судьбы вплетенная в историю Керракта… Она так давно не появлялась на небосводе, что многие успели забыть – и имя, и легенду.
В Ахнете, наследнике верховной крови, где-то в глубине огненного сердца жила надежда. Что однажды он встретит свою нийяру – такую же прекрасную, чистую и светлую. Потому и тянул с отбором, с женитьбой…
Но вдруг в его жилах давно уж вода, и никакой истинной яры ему вовсе не положено? И никогда его вулкан не запылает в полную силу? Тогда, поплевав на горячие ладони, придется смириться, что единственной не существует. И заменить ее десятью. Пройти обычный брачный ритуал клановых лидеров…
Это должно укрепить Азо. Усилить жар. Дарр Тэй и так слишком долго испытывал терпение вулкана и не давал наследников.
Но десять невест! И у каждой шлейф из дрянной родни! Ахнет озадаченно почесал рог. Даже для него многовато. Высшие демоницы – не масаи, у ног сидеть не станут. А он, видит Верховный, не привык, чтобы ему не подчинялись.
– Господин… – Вбежав в покои, Заранта виновато опустила глазки.
– Ну что еще? – прокряхтел Ахнет, придерживая рукой мерзко ноющий бок.
Все-таки рана. Или старость. Что-то из двух.
– Ваша новая масая…
– Я еще не решил, – оборвал дарр Тэй. – Масая она или…
Или что-то большее. Дерево, железо, медь или… золото?
Если уж по-честному, то золотые браслеты давно просились на ручки Заранты. Но она, как ни странно, не стремилась к новому званию. Ни одним намеком не выдала, что этого хочет. Да и сам Ахнет с трудом мог представить умненькую помощницу в необычной роли.
Но если наденет золото на безрогую… Ох, не понравится это его клану. Как и другим, с которыми он еще не сторговался на предмет породистых демониц.
Ситуация щекотливая. В другое время Ахнет плевал бы на пересуды, но сейчас его путь зависел от решения высших.
– Она напугана, мой господин. Не дает выкупать себя и… – помявшись, Заранта показала ему клубок мокрой голубой ткани. – Мы еле с нее стащили. Куда это теперь? Отстирать отстирали, но…
«Медная» размотала сверток, демонстрируя подранное платье во всей кошмарной красе. Из клубка на пол выпала синяя лента и какой-то кружевной лоскуток.
– Выдай ей тогос в цветах моего рода, – велел Ахнет, нагибаясь к синей ленточке. Жмурясь каэрой, выбравшейся на берег и учуявшей запах добычи.
Заковыристые буквы на карточке пытались что-то ему сообщить, но этот язык демон не знал. Так что забросил ленту в сундук с сокровищами, а прочее велел уничтожить.
Теперь он владеет ей.
Мысль отдавалась приятной слабостью, щекоткой разбегающейся по телу. Ахнет все для себя решил. И в смысле браслетов, и по поводу прочего…
– Она лечиться отказывается, – вздыхала Заранта за его плечом. – Бешеными нас обозвала. Дерется! Хоть и вяло, но…
Ну, с дикарками у Ахнета разговор короткий.
***
Маша
Эти… мерзавки… стянули с меня не только платье, но и белье! Опомниться не успела, как лишилась и бейджа переводчицы, и последних трусов.
А эти, с позволения сказать, «козы» (на язык просилось что-нибудь более бранное, но на ум не приходило) уже растопырили руки, собираясь вытащить меня из воды. Абсолютно голую и для кого-то тщательно отмытую.
Почувствовав после омовения прилив сил, я уперлась руками в стены купели и воинственно зарычала. Хотя, может быть, заскулила. Неважно. Все равно не помогло.
Похоже, я была не первой пленницей в их практике, не желавшей покидать купель. Мгновенно сориентировавшись, сверху мне на голову накинули широкую красную тряпку. Будто чехол для попугая, чтобы ночью не верещал! Пока я в ней билась, норовя утонуть, меня вытащили из лохани, пронесли несколько метров и отбросили на деревянный пол.
Тряпка сползла с глаз, и я увидела, что сижу враскоряку посреди крытой веранды. Обнаженная. Отмытая. Перепуганная. Между низким топчаном с подушками и столиком с закусками. А ткань, ставшая оружием в коварных женских руках, – всего лишь одна из штор.
Сама я, вероятно, шла на десерт.
У меня едва пар из ноздрей не валил – от обиды! И от жары. И еще потому, что в окружении красных тряпок я чувствовала себя быком на корриде. А эти, местные, окружали меня, покачивая рогами и пощелкивая крышечками на подозрительных круглых шкатулках.
Заранта, старшая, куда-то испарилась. И в ее отсутствие «обраслеченные» совсем отбились от рук.
– Ты чего дерешься? Это для кожи. Чтобы зажила, – обиженно сопела красноволосая, которой я случайно заехала мокрой пяткой еще в купели.
И так она на меня ошалело глядела, словно рабовладелец ни разу на нее руку не поднимал! А я, между тем, заметила, что у нее все плечи в ссадинах и на губе кровоподтек. Так что ни в жизни не поверю, что у «господина» такое же большое сердце, как его рога.
Приблизившись, девицы попытались содрать с меня тряпку и намазать кожу какой-то красной пудрой. В ответ я завыла сиреной, забилась под стол и, стащив сверху пустую серебряную тарелку, загородилась ей, как щитом.
– А такой тихой казалась, – сетовала та, что с витыми рожками. – Мы ее мыли, мыли, а она!..
– Точно тварь хаоса замаскированная, – покивала болтушка с синими пеньками. – Чуть отвернись – сожрет!
Пока я возмущенно шипела на них из-под стола, девицы решали, кому за мной лезть. Вздохнув, Тира опять взяла огонь на себя.
– Только сунься. Рога обломаю, некрасивой станешь, – прошептала я, угрожающе помахав тарелкой.
Хотя у меня едва хватало сил держать ее на весу. Да и в глазах предательски темнело. Вот и моя привычная слабость подоспела.
Обладательница козлиных рожек самоотверженно ринулась под стол, и я поджала голые пятки под себя. Как чуяла, что она меня за щиколотки решит вытаскивать!
Обломать я ей, естественно, ничего не успела. Поди под этим столом развернись.
– Оставьте, – громыхнуло сверху. – Что тут происходит?
Служанка замерла в полуприседе.
– Мы хотели нанести «пыльцу первой ночи», – виновато объяснилась Тира.
Какой еще, к демонам, ночи?!
– А она не дается, господин, – поддакнула девица с зелеными завитушками. – Хочет в синяках ходить. Но мы же знаем, что синяками вас не порадовать. Вы только сильнее расстроитесь.
