– Миди, садись поешь. Все дети уже позавтракали, разбежались кто куда.
– Мне ещё творог варить надо. – заглядываю в большую кастрюлю. Молоко уже скисло, стало простоквашей, самое то. Ставлю на медленный огонь.
Ребека, накрывает на стол и буквально заставляет меня сесть.
С ней у нас сложились теплые, дружеские отношения, она всегда, тайком от директрисы, подкармливала меня.
– Что с академии? Они прислали тебе ответ? – откусила пирог с картошкой.
– Нет, хотя уже достаточно давно отправляла им все документы.
– Ты давно проверяла почтовый ящик?
– Вчера вечером.
– Может сейчас пришел? Поешь, сходи, посмотри. Я уверена, тебя должны принять. Ты так усердно занималась, ты достойна академии.
– Спасибо, Ребекка, чтобы я делала без вашей поддержки, даже не знаю.
– И тебе спасибо, моя дорогая. – она ободряюще пожала мне руку. – Доброе слово и кошке приятно.
После завтрака, сливаю сыворотку, подвешиваю творог стекать, иду проверять почту.
Наши почтовые ящики находятся в холле. Один для учеников, другой для сотрудников.
Прикладываю большой палец к сенсорной панели почтового ящика, через такой ящик, мы можем получать письма, посылку, где бы не находились.
Панель мигает, загорается зелёный свет.
Пришло! Наконец-то!
С волнением достаю письмо. Оно какое-то странное, нет печати академии и подписи главного волшебника. Читаю, из-за переживаний, суть письма не сразу доходит до меня, приходится перечитывать несколько раз.
ЭМА.
"Настоящим письмом, сообщаем вам, что комиссия, рассмотрела вашу заявку и была вынуждена отказать. Эдвинская Магическая Академия, заинтересована в поиске абитуриентов, имеющих хоть какую-то магическую стихию.
Извините, но обычных людей мы не допускаем до обучения.
С уважением главный волшебник ЭМА профессор Эдгард Аманатидис.
– Ха – ха – ха! – слышу смешок из-за спины, поворачиваюсь. Передо мной стоит Дарея, и довольно улыбается.
– Правильно, нечего делать в НАШЕЙ академии всяким убогим. – бледнею.
– Что значит: " нашей? "
– А то, что я поступила туда, а ты так и будешь свинаркой. Достойное для тебя занятие.
– Так иди и радуйся, что ты ко мне пристала?
– Я и радуюсь, неудачница! – Дарея повернулась, виляя бедрами направилась к компании оборотней, обняла руками двух сразу и по очереди целовала, потом развернулась ко мне и с ухмылкой: "Видишь! Я лучше во всём!" Вышла на улицу. Опять по лесу шататься будут.
Как же так получилось, что я опять не удел?
С поникшей головой вернулась к Ребекке, она сразу поняла, что всё плохо для меня.
– Неужели не приняли? – она опустилась на стул.
– Даже Дарею взяли, а она едва школу закончила, если бы директриса не дала взятку учителям, её бы оставили на второй год. А я так старалась Ребекка, у меня даже начали получается легкие заклинания. – у неё загорелись глаза.
– Можешь показать? – я оглянулась, увидела на окне завядший цветок, подошла к нему, сделала несколько пассов руками, открывая энергетический поток, влила в цветок свою энергию.
Ребека подошла ко мне, и с удивлением смотрела, как пожелтевшие листочки опали, и на их месте медленно вылезли новые, стебель его окреп, наверху появился бутон и распустился. Красные цветы издавали насыщенный, головокружительный аромат.
– Святая Деметра… – Ребекка прикрыла рот руками. – Потрясающе, Миди! Я уже не надеялась, что он оживёт. Что я только не делала, какими удобрениями не поливала. У тебя определённо талант! – покраснела, не привыкла, чтобы кто-то меня хвалил.
– Спасибо, Ребекка, но толку от этого? Для чистки сарая, он мне не поможет, а директриса сказала: это единственное, на что я способна.
– Не слушай всякие глупости! Я верю в тебя, девочка моя. – она приобняла меня за плечи.
– А! Вот ты где! – услышала писклявый голос директрисы. – Ты мне нужна, пойдём со мной в кабинет.
Обменявшись с Ребеккой непонимающими взглядами, пошла следом за грымзой. Поднялись на второй этаж, мы шли по обшарпанному коридору.
В детском доме ремонт не делали со времён правления мамы, хотя поговаривали, что деньги выделялись.
Вошли в шикарно обставленный кабинет, напоминавший больше королевский. Огромные арочные окна до пола, дорогая позолоченная мебель, на стене большущая картина с изображением директрисы в полный рост.
Сколько же она стоит? Подпись на картине гласила, что это работа известного художника.
– Садись. – директриса указала рукой на красное, кожаное кресло. Безвкусное, на мой взгляд, как и все здесь, хоть и безумно дорогое. Позолоченные вставки неуместны, цвет совсем не подходил к персиковому цвету стен.
– Я слышала от Дареи, что тебя не приняли в академию? – проболталась уже. – Собственно, как я уже говорила: ты бездарь. Но я всегда забочусь о своих подопечных. – закатила глаза, заботится она, как же! – И только по доброте душевной, хочу сделать тебе предложение. – она постучала золотой ручкой по столу. – Ты будешь работать на меня, так же, как и прежде, но будешь получать сто эдвиров за месяц. – это такие гроши, даже разносчики еды получают в разы больше. – Не благодари меня. – она кинула в меня контракт. – Подписывай.
– Даже не собираюсь. Я не буду на вас работать, и дело даже не в мизерной зарплате, и не в невыносимо тяжёлой работе, мы с вами просто не сработаемся. Через три дня выпускники разъедутся по академиям, я тоже покину вас.
– И что ты будешь делать? – насмешливо спросила она.
– У меня есть небольшое наследство от мамы. – на этой фразе, глаза директрисы вспыхнули алчным блеском.
На самом деле это копейки, скорее подачка, по сравнению с теми золотыми запасами, чтобы были у нас. Всё разграбили: наш огромный дворец забросили, теперь там обитают бомжи, и асоциальные личности. Нет, чтобы с толком использовать здание, хотя бы школу сделали, или отдали бы сиротскому приюту.
У всех сирен был непревзойдённый вкус, и за тринадцать поколений, накопилось огромное количество дорогих изделий, имеющих не только материальную, но и историческую ценность. Всё перешло в руки убийц моей матери.
– Я не собиралась пользоваться этими деньгами. – они как плата за убийство мамы. – Но, похоже у меня нет выбора, потом я планирую найти работу в столице… – директриса расхохоталась.
– Не смеши меня! Твоим планам не суждено сбыться!
– Почему?
– Твои документы у меня, без них, тебе никуда не уехать. А я не собираюсь тебя отпускать. Не хочешь работать за деньги, будешь делать это за еду. – в гневе соскочила с кресла.
– У вас нет такого права! Держать меня! Это незаконно!
– Чихать я хотела на закон! Здесь я устанавливаю правила, и ты моя любимая рабыня, прикажу, и ты ботинки мне вылижешь, не то, что хлев! Свободна!
Развернувшись на пятках, вышла из кабинета, напоследок, громко хлопнув дверью.
Несправедливо! Неужели этому не будет конца? Я так всю жизнь проживу, буду видеть только горы навоза кругом?
Нет! Я не собираюсь с этим мириться! Пора творить судьбу собственными руками! Я принцесса, хоть и бывшая, во мне течёт кровь гордой женщины. Императрица никогда бы не склонилась, и я не буду!
Какие, однако, амбиции у этой директрисы! Кем она себя возомнила? Надо же сказать: ботинки я ей вылизывать буду! Не дождется! Во мне созрел план побега из детского дома, ставшим мне адом.
Уеду, найду себе жильё, за год подготовлюсь лучше, и на следующий, непременно поступлю в академию.
Мама всегда говорила, что образование должно стоять на первом месте. Быть невеждой не пристало ни принцессе, ни простому человеку.
А пока, сделаю вид, что смирилась со своим положением.
Иду в огород, выполняю задание директрисы: копаю грядки, поливаю саженцы, вечером, чищу сарай, кормлю скот, дою коров.
Директриса ходит радостно улыбается, довольная тем, что я подчинилась.
В дом иду, спотыкаясь, так устала, ноги ватные, руки не поднимаются.
Иду мимо закутка, слышу смех Дареи.
– Кевин не надо… от твоих поцелуев у меня уже губы болят.
– А от поцелуев Криса нет? – зло спрашивает оборотень.
– Не ревнуй, малыш. – она примирительно поглаживает его по плечу.
Кевин, стоит спиной ко мне, он прижимает Дарею одной рукой, второй, гладит её по талии, потом целует в шею.
Остановилась, мне стало завидно. Пока я пашу, как ломовая лошадь, приобретая новые мозоли на руках, кто-то развлекается по полной программе.
У них есть мечты, цели, стремления, а у меня одна цель: добраться до кровати, не упав от усталости по дороге и проспать дня два.
Увидев меня, Дарея засмеялась и похлопала по плечу Кевина, со словами:
– Посмотри на эту лохматую, чумазую уродину.
Кевин повернулся, и то же раскатисто рассмеялся надо мной.
– Что смешного? – скрестила руки на груди, приподняла бровь.
– Ты так убого выглядишь. – сказал Кевин. – Бери пример с Дареи, – та довольно улыбнулась, – она всегда хорошо выглядит, ухоженная, накрашенная. А ты? Умываться, что не научили? Ты платье бы одела, а то ходишь постоянно в этих джинсах.
– С удовольствием поменяюсь местами с ней. Даже интересно посмотреть, во что превратится твоя Дарея, убирая навоз, в платье и на таких высоких каблуках. Убираться у скота: это наша общая обязанность. Я делаю мужскую работу, копаю огород. Видимо парни в нашем детском доме до такой степени хилые, что это им не под силу.
Он прекратил смеяться, его глаза засверкали гневом.
– Что сказала, убогая?
– Сказала, что ты способен только тискать девок по углам!
– Хочешь докажу обратное?
– Тебе слабо! Ты и одного дня не выдержишь.
– Спорим?
– Давай. Завтра ты сделаешь всё за меня, а я посмеюсь.
– Ещё посмотрим! – он ушел, толкнув меня напоследок.
– Завтра в пять утра, у хлеба. – кричу ему вдогонку. Он резко разворачивается.
– Что в такую рань то? – жалобно сказал он.
– Коров доить нужно, если не хочешь, чтобы они замостители. Так как? Ты признаешь, что слабее девчонки? – приподнимаю бровь, насмешливо улыбаюсь.
– В пять, так в пять. – пошёл наверх.
– Кевин… – растерянно кричала Дарея. – Куда ты?
– Отсыпаться пошёл, ему завтра вставать рано.
– Убогая! Как тебе удалось развести его на слабо?
– Может не такая уж и убогая? А красотка? – подмигиваю ей. – Переключись на другого. Этот парень будет занят весь день, и на тебя ему сил не хватит.
Стою, зеваю. Солнце только встало, на улице туман, от выпавшей росы сыро и промозгло: ёжусь, закутываюсь сильнее в тёплую кофту. Жду Кевина. Неужели передумал? А я так хотела отдохнуть сегодня. Коровы требовательно мычат, ждут еду.
Я уже хотела приниматься за работу, когда увидела сонного Кевина.
– Привет. – буркнул он. С улыбкой оглядела его. – Что? – непонимающе посмотрел на меня.
– Ты серьёзно будешь убираться в этих дорогих ботинках?
– А что? – вздохнула, закатила глаза, выдала ему пару резиновых сапог.
– Я это не одену! Они не подходят к брюкам. – рассмеялась.
– Ты не на фотосессию собираешься. Не выпендривайся, одевай!
