Миссис Арлингтон отлично изображала оскорбленную невинность, но Алиса интуитивно понимала, что эта женщина разыгрывает перед ней спектакль. Что-то было не так. Скорее всего – та свирепая решимость, с которой она защищала честь сына. Мать всегда знает своего ребенка, а значит, для миссис Арлингтон не секрет, что ее сын никакой не храбрец, а трус и, выбирая между собственной жизнью и честью – не только своей, но и семейной, – он без малейших колебаний выберет жизнь. Будь миссис Арлингтон не в курсе, она бы как минимум засомневалась и разволновалась. Рассказ Алисы должен был подействовать как удар током. Нет, сенаторша не сомневалась, что услышанная история – чистая правда. Она знала это до встречи с незваной гостьей.
– Это не шантаж, миссис Арлингтон, – продолжила Алиса, – а нечто прямо противоположное. И вы это знаете! Речь идет о выполнении договора.
– Договора? Ну так покажите его мне.
Алиса поняла, что проиграла очко, но все-таки сказала:
– Целый полк рейнджеров готов свидетельствовать.
– Значит, договора у вас нет? Вы противоречите себе, мисс Куин. Нужно тщательнее разрабатывать свои выдумки!
Алиса повысила голос:
– Довольно ломать комедию! Вы готовы назвать лжецами всех выживших рейнджеров отряда?
– Да что они знают, эти ветераны? Что могут помнить двадцать лет спустя? Разве что слухи и сплетни, которые всегда ходят о тех, кто на виду. Распускают их завистники, ревнивцы и неудачники. О каждом из нас. Такова участь всех влиятельных семейств. Что вы мне предъявляете? Какой-то неведомый договор? Каких-то сомнительных свидетелей, мертвых или сгинувших неведомо куда? Да у вас нет ни единого доказательства, даже намека на доказательство!
Эмилия Арлингтон впервые с начала разговора забыла о холодной вежливости.
– Уходите немедленно и больше не смейте нарушать мой траур.
Ладно, подумала Алиса, не захотела уладить дело миром, так потом не жалуйся. Она решила пустить в ход аргумент, все время крутившийся в голове, убойный, пусть и не слишком благородный. Не стоило бы прибегать к такому средству, но, возможно, хоть оно убедит эту лицемерку?
– Миссис Арлингтон, – спокойно начала Алиса, – как вы думаете, почему ваш сын покончил с собой? Именно наутро после встречи с ветеранами и награждения фальшивой медалью. Ваш сын – трус, и вам это известно! Он всю жизнь от чего-то бежал. И последнее бегство – в смерть – не спасет его. Нет, Лаки Мэрри умер не напрасно.
Квадратное лицо осталось бесстрастным, как будто сенаторша предвидела выпад Алисы, и ответ она дала хлесткий и неожиданный, чем потрясла собеседницу.
– Верно, мисс, вам на руку, что мой сын умер до того, как вы заявились в мой дом и устроили это маленькое представление. Иначе ваш шантаж не имел бы смысла. Я совершенно уверена, что мой мальчик не сводил счетов с жизнью, но до сегодняшнего дня не представляла, кому могло быть выгодно убить его. Теперь я знаю!
Алиса онемела. Эмилия Арлингтон открыто обвинила ее в тягчайшем преступлении и, как это ни странно, была искренна. Она действительно уверена, что Оскара убили.
Уродина – мелькнула злая мысль. Даже в двадцать лет была страшна как смертный грех, ненавидела свою внешность, потому и не фотографировалась.
Алиса собралась, мысленно встряхнулась и решила закончить разговор.
– Если вы не выполните условия договора, я подам на вас в суд, миссис Арлингтон. И скандала избежать не удастся.
– И с чем же вы туда пойдете? Какие доказательства предъявите? Вас поднимут на смех. Истина конкретна: мой сын был героем войны. Он получил награду за доблесть, и никто и ничто этого не изменит. Фамилия Арлингтон не будет опозорена. Не советую поливать грязью моего сына, особенно теперь. Не сомневайтесь, я достаточно влиятельна и найду на вас управу.
– Полагаю, письма рейнджеров и свидетельства людей, не заинтересованных в этой истории, не заставят вас изменить мнение?
– Ни в коем случае. Я уже объяснила, что думаю о сплетнях.
– Значит, встретимся в суде! Не знаю, искренни вы или нет, все ли вам известно об этой истории или вы только что о ней услышали, но у меня в жизни одна цель: сделать так, чтобы этот долг был оплачен.
– Позвольте уж и мне высказаться, мисс. Я не сомневаюсь, что вы гнусная мошенница, лгунья и интриганка, жаждущая лишь денег. Можете поверить, я кое-что понимаю в людях. Ваша выходка позорит память того самого Лаки, чью честь вы якобы защищаете. Мне теперь тоже осталось одно: оплакивать сына, привилегия горевать вам не принадлежит. Мой муж мертв. Оскар тоже. Я обязана хранить честь этого дома. И честь имени, которое мне доверили!
Она вызвала Марию, та мягко выпроводила Алису и закрыла за ней дверь.
– Змея, – процедила сквозь зубы миссис Арлингтон. – Маленькая гадюка… Мария, – позвала она, – можете договориться о встрече для меня?
– Конечно. С кем, мадам?
Миссис Арлингтон достала из ящика письменного стола визитную карточку и протянула ее Марии.
Тед Силва, мужской и дамский парикмахер, 1351, Фаррагут-Норт.
Заинтригованная служанка подняла глаза и переспросила:
– Сегодня, на вторую половину дня? Тед Силва, парикмахер?
Раздраженная миссис Арлингтон процедила сквозь зубы:
– Вы, кажется, умеете читать, Мария?
О да, читать Мария умела, вот только миссис Арлингтон не посещала парикмахера целых двадцать лет.
Она ненавидела куаферов.
14
Знак четырех
5 июля 1964
Агентство Ника Хорнетта, 11-я улица, 115
Ник Хорнетт стал частным сыщиком из чувства противоречия. В молодые годы родители обуздывали все его причуды и заскоки, чтобы он посвящал свое время исключительно учебе, успешно защитил диплом и преуспел больше них, обычных рабочих химического завода Байзенстайна, расположенного в пригороде Вашингтона. Заботясь исключительно о благе сына, они выбрали для него скучнейшую из профессий – юриспруденцию. Получив диплом, Ник начал приискивать максимально веселое занятие, чтобы компенсировать занудство студенческой поры. И стал детективом, что привело к окончательному разрыву с семьей: мать с отцом прокляли неблагодарного сына, забывшего о принесенных ими жертвах.
Время взяло на себя роль экзекутора: Ник приближался к сорокалетию, жил один, рано поседел и вынужден был все время удлинять дистанцию утренней пробежки, чтобы не растолстеть. Одиночество он переносил неплохо. Семь лет прожил в браке с женщиной, к которой не питал большой любви, но и раздражала она его недостаточно, чтобы расстаться. На счастье супругов, у них не было детей и они окончательно себя не закабалили. Потом произошло чудо: жена Ника влюбилась в его лучшего друга. Оба стыдились случившегося, но повели себя честно и признались, не зная, что оказывают Нику величайшую услугу. Познав трудности и перипетии семейной жизни, он теперь наслаждался свободой.
Седина – Хорнетт предпочитал называть цвет своих волос «соль с перцем» – не только не портила внешность детектива, но придавала ему зрелый и серьезный вид и даже определенный шик, что, безусловно, шло на пользу его профессиональной, а иногда и личной жизни.
У двери звякнул колокольчик, предупреждая, что кто-то поднимается по лестнице и вот-вот войдет в контору. Хорнетт принял позу, которая, по его мнению, лучше всего подходила частному сыщику: ноги на столе, одна на другой, стул на колесиках отодвинут на максимальное расстояние, ягодицы прочно уместились на краешке сиденья. В руке зажженная сигарета. Невозмутимый парень, который никого не ждет, но, конечно же, возьмется за очередное дело. Не какой-то там неудачник, больше месяца не видевший ни одного живого клиента и с нетерпением ждущий хотя бы пустякового расследования. Нет, тот жалкий тип – моя полная противоположность!
Дверь открылась. Вошла Алиса.
О черт! Ник мгновенно почувствовал, что, дернувшись от неожиданности, нарушил шаткое равновесие, а стул на колесиках имел опасную тенденцию отъезжать слишком далеко, лишая зад точки опоры. Ему удалось избежать позора и не встретить прекрасную даму вверх тормашками только благодаря крепким щиколоткам.
А посетительница была воистину хороша… и мысленный возглас «О черт!» означал высший балл по шкале Ника.
Ко мне вообще не каждый день кто-нибудь заходит, а уж такие красавицы… Мой типичный клиент мал ростом, лыс и пузат. Он жаждет приключений, предъявляет фотографию женщины – мерзавки, которая, как он совершенно уверен, его обманывает. Вышеупомянутая мерзавка – обычно жуткая уродина, такая старая и противная, что непонятно, как она сумела выйти замуж. А уж роман на стороне и любовник равносильны чуду вроде двух выигрышей подряд в лотерею. Тем не менее муж уверен в существовании любовника – очевидно, его это успокаивает, поддерживает иллюзию, что жена еще очень даже… соблазнительна. И я начинаю следить за якобы изменщицей, ни о чем не думаю, не реагирую на проходящих мимо красоток, смотрю только на морщинистую каргу. Фотографирую страницу, делаю крупные планы, ругаю последними словами счастливчиков-папарацци, которые приезжают на экзотические острова, забираются на кокосовую пальму и снимают топ-моделей, а те купаются голяком в синих океанских водах.
И вдруг эта богиня… Невозможно, она ошиблась дверью и сейчас спросит, здесь ли сдают в аренду «ягуары» или стригут пуделей, потом улыбнется и испарится.
Мысли теснились в голове сыщика – он всегда думал быстро, слишком быстро. Он считал это большим преимуществом в деле, которым занимался, хотя от мозговой гимнастики у него часто случалась мигрень. Ник скомандовал себе: «Все, хватит, наслаждайся зрелищем!»
Алиса была в достаточно короткой клетчатой юбке, чтобы он мог вдоволь любоваться ее ногами.
Господи боже ты мой, до чего же я люблю женские ноги… Особенно такие стройные!
Ник поднял глаза на свободный зеленый джемпер с треугольным вырезом.
Мне нравится грудь женщин в декольте. Я вообще люблю все, что они показывают… частично. О прекрасная незнакомка, в ожидании всего остального, заявляю, что очарован твоими ножками!
Ник, конечно, думал очень быстро, но Алиса начинала терять терпение, а ему совсем не хотелось проявлять вежливость и предлагать ей сесть. Грех прятать красоту под столом.
– Извините, мисс, задумался… – как во сне произнес Хорнетт. – Садитесь, прошу вас.
Алиса опустилась на стул.
Зачем ты это сказал, кретин? Роль старого порочного увальня тебе неплохо удавалась. А теперь молись, болван, чтобы причиной ее прихода оказалась не измена мужа, которого она продолжает любить. Не хочет с ним расставаться. Пытается избежать скандала. Из-за детей!
Алиса начала рассказывать свою историю – второй раз за день.
Да, женщина с такими печальными глазами (и такими ногами) не могла прийти из-за пошлого адюльтера. О нет, она намного выше этого. Грусть, решимость, достоинство. К тебе явилась не клиентка, малыш Ник, а героиня романа! Соберись и слушай даму.
А дама рассказывала о договоре.
Четыре экземпляра. Знак четырех. Как в романе Конан Дойла. Секрет, договор… Черт возьми, а дело-то почти такое же интересное, как сама дама! Загадочное и увлекательное. Ну же, Ник, улыбнись, сделай умное лицо, прикинься компетентным, кивай, играй мускулами, поверни голову и продемонстрируй седеющие виски – в них все твое обаяние. Делай что хочешь, но задержи ее.
Алиса перешла к миссис Арлингтон.
Дама из конгресса, я верно расслышал? Сенатор от Вирджинии? Интонация была такая, словно я должен ее знать. Надо притвориться, что знаю, но не хочу перебивать. Конечно, кому, как не мне, знать всех конгрессменов? Да я вообще со всеми политиками на короткой ноге – ну, кроме президента… Семья Арлингтон, правильно? Мне знаком только Том Скотт-Арлингтон, который полсезона 1956-го играл за «Пум» из Сан-Диего. Форвардом второй линии.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=55594161&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Подпись к исторической фотографии, сделанной 6 июня 1944 года Робертом Ф. Сарджентом, помощником главного фотографа во время высадки десанта в Омаха-Бич. – Здесь и далее примеч. перев. и ред.
2
«Самый длинный день» – американский черно-белый фильм (1962, две премии «Оскар») о высадке союзников в Нормандии в 1944 г., снятый по книге Корнелиуса Райана. Над картиной работало несколько режиссеров: Кен Эннакин снимал британские и французские сцены, Эндрю Мортон – американские, Герд Освальд и Бернхард Викки – немецкие.
3
Омаха-Бич – кодовое название одного из пяти участков вторжения союзников на побережье оккупированной Франции в ходе операции «Оверлорд» (англ. повелитель) во время Второй мировой войны. Высадка произошла на берегу пролива Ла-Манш, близ города Лонгвиль. Операция открыла Западный фронт в Европе.
4
Замок Дьявола.
5
Тобруки – скругленные бетонированные доты, в которых могли разместиться пулеметчик, минометный расчет или даже башня танка. Тобруки соединялись подземными тоннелями.
6
