И хотя на фоне «Ягуара» старый «Пежо» казался не слишком драгоценным, Алекс её всё же услышал и с неохотой вернулся из нирваны.
– Так, а что вы всё ещё здесь стоите? – искренне удивился он и хлопнул по плечу своего спутника – худенького юношу в очках, возвращая его в реальный мир. – Могли бы к нашему приезду уже разведать обстановку, посмотреть, что здесь да как… Кстати, привет, Джейн!
– Привет, Алекс.
– Нет, ты слышала? – обратилась Шарлотта ко мне, и я увидела, что она не злится по-настоящему, а просто развлекается. – Мы теперь ещё и виноваты! И вообще…
За это время Алекс с видимой неохотой оторвался от созерцания «Ягуара», вытащив из салона картонную подставку с четырьмя стаканами и пакет, от которого немедленно поплыл умопомрачительный запах. Шарлотта осеклась на полуслове и с интересом принюхалась. Алекс с некоторой опаской протянул ей стаканы, всем своим видом демонстрируя, что при первом знаке опасности бросится наутёк.
– Кофе? – уточнила Шарлотта, изучая стаканы, а затем потянулись к пакету. – Пончики? Вы поэтому задержались? Вы прощены.
Мартин тихо хмыкнул. Стаканы и пакет быстро пошли по кругу. Горячий кофе в такой холод показался настоящим спасением. Алекс ещё пытался сострить на тему, что пончики нам с Шарлоттой не полагались – мол, мы девушки и должны следить за фигурой – но тут уже ему пришлось отбиваться от нас обеих. Торопливо признав, что он был не прав, он предложил сменить тему, и тут Мартин решил отвлечь наше внимание, спросив, кто ещё сюда приехал. Позабыв о шутливой ссоре, мы дружно посмотрели сперва на «Ягуар», а затем заглянули в низину, где по-прежнему виднелись две фигуры.
– «Пришельцы»? – предположила я.
Алекс покачал головой. Сейчас, сконцентрировавшись на работе, он внезапно преобразился – праздное безделье куда-то пропало, он сосредоточился, а его глаза прищурились. На дорогущее авто и на людей внизу он теперь смотрел холодно-оценивающе.
– Сомневаюсь. Это место расположено слишком далеко от людских глаз, чтобы кто-то мог так быстро собраться и приехать. Патрик нас прислал сюда после сообщения своих загадочных «источников». Случайные прохожие не появились бы здесь так быстро.
– Могут возникнуть проблемы? – вскинулся Мартин, торопливо поправляя очки.
– Вряд ли. Но ждать, когда они отсюда уедут, большого смысла нет…
– Пойдёмте, что ли? – предложила окончательно замёрзшая Шарлотта, доставая из машины кофр с фотоаппаратом и техническими причиндалами. – У меня в двенадцать свидание, и я не хочу его пропустить.
Её слова отвлекли Алекса, и в следующую секунду он каким-то волшебным образом снова стал похож на «своего» рубаху-парня.
– Да? – немедленно заинтересовался он. – И как там поживает Роб?
– Понятия не имею, мы с ним давным-давно расстались!
– А свидание тогда с кем?
– С Томом!
– А!.. – глубокомысленно изрёк Алекс. Мы втроём уже стояли у склона, за которым начиналась низина, и дожидались Мартина, достававшего из багажника своё оборудование – колбы, чехлы с пинцетами, щёточками и кисточками и прочую мелочь. – Ну, Роб, Том – разница невелика…
Шарлотта фыркнула, но спорить не стала. Сам того не подозревая, Алекс очень чётко сформулировал её позицию насчёт того, что все мужчины абсолютно одинаковы.
Через несколько секунд к нам уже подошёл Мартин. Перехватив поудобнее сумки с необходимыми вещами, мы начали спускаться вниз.
Глава 2
Спуск в низину занял неожиданно много времени. Идти приходилось очень осторожно, широко расставляя ноги и размахивая руками в попытке удержать равновесие. Ноги скользили по склону – трава производила обманчивое впечатление. После недели дождей земля была влажной, чавкала под ногами, и ботинки проваливались в неё. Холодный ветер задувал за шиворот, так что не всегда помогал даже повязанный вокруг шеи платок, дул в уши, обдавал противной мелкой изморосью лицо. Пальцы немедленно заледенели, и я пожалела, что оставила дома перчатки и шапку. Волосы на голове, утром уложенные в какую-никакую, но всё же причёску, давно превратились во что-то невообразимое и отчаянно мешали видеть, а открывать зонтик было просто самоубийственно – ветер его бы сразу вывернул наизнанку и унёс в голубые дали вместе с владельцем. От кроссовок комьями отваливалась грязь.
Хорошо на природе весной.
Когда мы наконец-то очутились внизу, высокие шнурованные ботинки Алекса, кеды Мартина, сапожки Шарлотты и мои кроссовки выглядели примерно одинаково. Какое-то время мы потратили, счищая с них землю. Шарлотта приглушённо ругалась себе под нос, поскольку её каблуки чистились хуже всего. Впрочем, сколько я её помнила, на каблуках она ходила всегда по причине очень маленького роста, и я бы не очень удивилась, если бы узнала, что другой, «бескаблучной» обуви в её гардеробе нет вовсе.
– Ладно, всё равно это бессмысленно, – наконец вынес вердикт Алекс, и мы, махнув рукой на грязь, пошли дальше.
Внизу было заметно холоднее – несмотря на большой платок, обёрнутый вокруг моей шеи два раза и все мои попытки закутаться в куртку, меня всё равно пробрала дрожь. Наша цель представляла собой древние, разбросанные кругом камни разного размера, группировавшиеся вокруг одного центрального – широкой, плоской, врытой в землю каменной плиты, напоминавшей могильную. Расстояние между камнями было маленьким, но достаточным, чтобы там мог пройти один человек, и в целом местный Стоунхендж занимал сравнительно небольшую площадь. На то, чтобы обойти его кругом, ушла бы всего пара минут.
У одного из особенно крупных валунов Шарлотта остановилась, поставила на него кофр и начала настраивать фотоаппарат. Алекс неторопливым прогулочным шагом прохаживался рядом. Мартин окидывал зорким взглядом камни, пытаясь увидеть в их постановке какой-то смысл. Я недоумённо оглядывалась, пытаясь определить, что именно здесь должна анализировать я, и в этот момент из-за самого дальнего камня, который был здесь самым высоким и большим, вышли те двое, кого мы заметили ещё наверху. Они целенаправленно двинулись в нашу сторону, и теперь я могла разглядеть пришельцев – мужчину и женщину, подробнее. Увиденное заставило меня вопросительно вскинуть брови.
Пожалуй, Алекс всё же ошибся, и эти двое действительно были только любопытствующими, поскольку иного объяснения появлению такой колоритной пары я придумать не могла. Мужчина был выше меня на голову, – что было примечательно, учитывая мой рост почти шесть футов – молод и красив самой настоящей киношной красотой, которую нигде, кроме телеэкрана, и не встретишь, так что я невольно приостановилась, рассматривая его во все глаза. Тёмные волосы были небрежно растрёпаны ветром, некоторая бледность относилась к разряду «интересных», небольшая щетина казалась вполне себе мужественной, глаза горели, как у Чайльд Гарольда. Вдобавок ко всему, по дорогущему кашемировому пальто и щегольским ботинкам, которые я видела только в модных каталогах, временами изучаемых Теей, сразу становилось понятно, что перед нами стоял владелец того самого «Ягуара», который произвёл на ребят столь неизгладимое впечатление. Ботинки, правда, были всё в той же грязи, но менее шикарными они от этого не становились.
С ума сойти. До сегодняшнего дня я думала, что подобные мужчины встречаются только в любовных романах.
Его спутница производила гораздо менее сильное впечатление и настолько не подходила ему, что я сразу решила, что она либо водитель, либо, на худой конец, личный камердинер. Хмурая тётка неопределённого возраста в обычном дождевике и резиновых сапогах весёлого жёлтого цвета остановилась рядом со своим начальником и недружелюбно посмотрела на нас. На голове у неё был повязан платок, целиком скрывавший волосы, и я решила, что ей в районе сорока. Впрочем, учитывая погоду и место, куда мы приехали, пожалуй, она подготовилась к вылазке лучше нас всех.
– Доброе утро! – весело поздоровался красавец-мужчина, и я торопливо одёрнула саму себя, сообразив, что совсем невежливо глазею на него. – Вы заблудились?
– Доброе, – вежливо ответил Алекс. Всеми переговорами с посторонними во время подобных «выездов» занимался он. – Нет, мы приехали осмотреть это место. Мы историки.
– Студенты? – с живым интересом уточнил тот.
– Мы из исторического кружка, – уклончиво ответил Алекс. Похоже, он тоже решил, что эти двое – всё же обычные зеваки, и с ними в подробности можно не вдаваться.
– Что ж, не уверен, что вы найдёте что-нибудь интересное, – пожал безупречными кашемировыми плечами незнакомец. – Мы здесь облазили всё вокруг и не увидели ничего, достойного внимания. Да, Роуз?
Тётка совершенно равнодушно наклонила голову, что можно было интерпретировать как угодно.
– Но мы, пожалуй, попытаемся, – грудным, «специальным» голосом вмешалась Шарлотта, выходя вперёд и не отрывая заинтересованного взгляда от мужчины напротив. Похоже, даже её, несмотря на показное безразличие к мужчинам, сошедший со страниц романа герой-любовник заинтриговал. – Ведь часто самые необычные вещи оказываются скрыты, находясь на виду.
До этого момента Шарлотта стояла позади нас, и заметить её с её маленьким ростом, который не исправляли даже каблуки, было не так просто. Но сейчас, когда она вышла вперёд, мужчина посмотрел на неё с внезапно вспыхнувшим любопытством. Оценил узкую юбку и стройные ноги. Особенного пристального взгляда удостоился фотоаппарат в руках подруги. Затем владелец «Ягуара» склонился в лёгком, несколько старомодном поклоне:
– Вы совершенно правы, мисс. Могу ли я узнать ваше имя?
– Насколько я помню правила этикета, первым представляется джентльмен, – непринуждённо заметила Шарлотта, мгновенно принимая правила игры.
– Прошу простить мне мою грубость, – тот покаянно склонил голову, и я тихонько вздохнула. Этот жест – совершенно книжный, киношный, театральный и ещё бог знает какой – в реальной жизни смотрелся очень странно, но от этого не становился смешным или неуместным. Наоборот, всё больше хотелось верить в то, что прекрасные принцы всё же существуют и иногда попадают на нашу скучную и прагматичную планету. – Меня зовут Майкл Фостер. Это Розмари Блэквуд, – он кивнул на свою спутницу, которая даже не пошевелилась, когда он её назвал.
– Шарлотта Соммерс, – представилась подруга и неопределённо махнула рукой в нашу сторону. Неопределённо – потому что всем её вниманием в тот момент владел бог Аполлон. – А это мои друзья – Алекс Купер, Мартин Дрейк и Джейн Эшфорд.
– Очень красивое имя, Шарлотта, – заверил её Майкл Фостер, оставив меня и ребят без какого-либо внимания. Где-то внутри что-то разочарованно ёкнуло – ну почему он даже не взглянул на меня, когда они с этой Розмари только подошли, зато стоило показаться Шарлотте, как он сразу обратил внимание на неё? – но жалеть себя сейчас явно было не время. – Так, значит, вы фотограф?
– Верно, и было бы неплохо наконец-то приступить к работе, – решительно отозвалась Шарлотта, следуя всё тем же правилам. Согласно им, теперь следовало дать понять кавалеру, что на нём одном свет клином не сошёлся, и у красивой умной девушки и без него найдётся, чем заняться.
– Я провожу вас, – немедленно вызвался кавалер, хотя провожать тут было всего два шага и заблудиться было в принципе невозможно. – Роуз, ты пока не скучай.
Они вдвоём неторопливо направились к центру нагромождения камней. Тётка последовала за ними на небольшом отдалении. Алекс опёрся на один из валунов – угрозы эта парочка, похоже, не представляла, и можно было расслабиться. Мы с Мартином переглянулись. Он философски пожал плечами, и мы тоже отправились разглядывать камни, выискивая что-нибудь необычное. Разбросанные булыжники, возможно, несли какую-то историческую, археологическую или сверхъестественную ценность, но ничего интересного для меня, как для филолога, не представляли. Оставалось непонятным, зачем Патрик выдернул меня в такую рань из дома. Время от времени до меня доносились смех и отрывки разговора Шарлотты и её нового знакомого, а также звук затвора фотоаппарата. Тётка бродила поблизости. Мартин присел у одного камня и теперь внимательно его разглядывал, а потом и вовсе достал из сумки прозрачный контейнер, щёточку и аккуратно принялся соскабливать что-то с булыжника. Шарлотта и герой исторического романа отошли куда-то к дальним камням, а я наконец-то смогла подойти к центральному, больше похожему на надгробие, и именно в этот момент поняла, почему мне позвонил Патрик.
– Любопытно, – протянул подошедший вплотную Алекс. Я, увлёкшись рассматриванием, не услышала его появления и сильно вздрогнула. – Это как раз по твоей части?
– Пожалуй, – задумчиво отозвалась я, а потом достала из сумки блокнот, ручку и начала перерисовывать изображённые прямо на камне символы. Конечно, Шарлотта потом пришлёт фотографии, но мне всегда было легче думать, когда я писала своей рукой.
– Но ведь ты, насколько я помню, переводчик с древнеирландского, – осторожно вмешался Мартин, который приблизился к камню и теперь с любопытством его изучал. – Однако разве это…
– Это не древнеирландский, – подтвердила я. – Это руны. Древнегерманская письменность, которая возникла ещё в первом веке нашей эры, а в одной провинции в Швеции использовалась вплоть до девятнадцатого века.
Пока я говорила, Мартин достал из рюкзака какой-то инструмент, напоминающий длинную иглу, и осторожно потыкал ей в одну из рун. Затем сковырнул немного краски, внимательно посмотрел на неё и понюхал. Очки съехали на кончик носа, и он нетерпеливым жестом водрузил их на место.
– Это сочинение явно появилось здесь не в девятнадцатом веке, – уверенно заявил он. – Краска свежая. Чем именно писали, пока не скажу, тут надо анализ проводить.
– Кровью? – с интересом предположил Алекс. Мы втроём оценивающе посмотрели на ряд чёрных значков, и он сам с видимым разочарованием ответил на свой вопрос. – Нет, не похоже…
– Посмотрим. Но это точно не краска из хозяйственного магазина, – Мартин закончил собирать образец в пробирку и обратился ко мне. – Джейн, а ты уверена, что это наш случай? Может, просто какие-нибудь любители скандинавистики развлекались?
Я подошла ближе, пристально вглядываясь в значки на камне, словно от этого они могли стать понятнее, и там сам бы собой появился перевод. Собственно, рун было не так много: всего восемь символов в ряд, вокруг которого находились ещё четыре – один сверху, один снизу и два по бокам.
– Пока не могу сказать. С одной стороны, это вполне может быть нашим делом, поскольку большинство магических ритуалов и заклинаний, как нам известно, возникло много веков назад, и записывали их на древних языках, которые когда-то были вполне живыми – латынь, древнегреческий, древнеирландский, иврит… Руническая письменность старше всех германских древних языков, даже готский возник позже. А перед нами ещё и старший футарк – самый старый из рунических алфавитов, насколько я могу судить. Так что это мог быть магический ритуал.
– Ты и в рунах разбираешься? – с уважением спросил Мартин.
Откуда-то сзади раздался взрыв смеха, и я на секунду обернулась. Шарлотта и прекрасный принц продолжали флиртовать. Спутница Фостера скучала рядом, и те двое не обращали на неё никакого внимания.
– На самом деле не очень, – честно призналась я, отвернувшись от них и возвращаясь к местной «наскальной живописи». – Что-то нам рассказывали в университете, о чём-то я читала сама.
– Но раз ты можешь даже определить, насколько древний этот алфавит…
– Потому что это довольно легко! Я определила только потому, что вон та руна, – я ткнула в один символ, – которая называется «Перту», не встречается в младшем футарке. Плюс, сами древние германцы для магических целей использовали только старший футарк. Руны из младшего алфавита использовали исключительно для мемориальных надписей. А прочесть и перевести я это сходу не могу, поскольку не все руны помню наизусть. Мне надо посидеть дома со справочниками. Но я могу ошибаться, и на самом деле ничего сверхъестественного здесь не произошло.
– Почему?
– Потому что руны нарисованы, а не вырезаны, – пояснила я. – Очень часто германцы их именно вырезали – на дереве, на костях, камнях, металле. Поэтому все руны состоят из углов и прямых линий – так их легче вырезать. Почему же здесь их написали?
Парни неопределённо пожали плечами, но я и не ждала от них ответа. Мы провели у центрального камня ещё минут десять. Мартин взял на анализ краску с ещё нескольких рун, я на всякий случай сфотографировала надписи на телефон. Когда время стало приближаться к десяти утра, Алекс решительно отправился возвращать Шарлотту с небес на землю. Шарлотта подтвердила, что её работа сделана, и что она готова ехать. Мужественное чело прекрасного принца омрачило искреннее огорчение, к которому не смог бы придраться и театральный актёр с сорокалетним стажем, и мы все вместе стали подниматься по склону к машинам.
– Вам удалось обнаружить что-нибудь, заслуживающее внимания? – непринуждённо обратился к нам Майкл, когда мы, достигнув вершины, принялись приводить в порядок обувь и убирать вещи в багажники.
– Увы, – развёл руками Алекс. – Помимо тех каракулей на плите – ничего. Зря прокатились.
– Не согласен, – энергично возразил Майкл, горящим взглядом глядя на Шарлотту. Она делала вид, будто ничего не замечает, но на губах проскальзывала довольная улыбка, которую ей не удавалось скрыть. – На мой взгляд, совсем наоборот. Это утро…
Что-то в его словах вдруг прозвучало на редкость фальшиво, словно у актёра, который вжился в роль и до этого великолепно её играл, но в какую-то секунду запнулся и выбился из образа. Это произошло так стремительно, что я решила – мне показалось. Захотелось послушать, что он скажет дальше, чтобы определить, была это игра или нет. Но ничего не получилось. Его молчаливая спутница, которая до этого держалась позади, вдруг негромко сказала:
– Майкл, нам пора. К полудню нам надо быть в Суррее.
– Конечно, – после секундной запинки произнёс тот. Мне показалось, что в его глазах на мгновение промелькнула настороженность, словно он пытался определить, не заметили ли мы что-нибудь подозрительное. Но ребята были заняты своими делами – Алекс протирал тряпкой лобовое стекло «Пежо», Шарлотта аккуратно убирала в кофр объектив фотоаппарата, Мартин что-то искал в салоне машины. Кажется, одной мне почудилось, что что-то не так. Затем Майкл снова засиял голливудской улыбкой во все сто тридцать два зуба.
– Ты совершенно права, Роуз. Господа, – он кивнул Алексу и Мартину. – Прекрасные дамы, – этот поклон адресовался только Шарлотте. – Я был рад с вами познакомиться. Надеюсь скоро с вами увидеться, Шарлотта.
Неразговорчивая Розмари не проронила ни слова, и они вдвоём сели в «Ягуар». Судя по печальному лицу Алекса, он отчаянно переживал, что не может попроситься с ними. Утробно заурчал мотор – Алекс вздохнул ещё печальнее – и роскошный автомобиль неторопливо, словно перебирая колёсами, стал отъезжать. Я с удивлением отметила, что на водительском месте сидел сам сказочный принц. Значит, нелюбезная тётка не водитель. Тогда кто? Вооружённая до зубов личная королевская охрана?
– Да, утро прошло весьма плодотворно, – с глубоким удовлетворением сообщила Шарлотта, едва «Ягуар» скрылся из виду.
– Ты бы поосторожнее, – посоветовал Алекс, строго глядя на неё сверху вниз. – Он, конечно, очень любезный и воспитанный, да ещё на такой тачке, но ты же, надеюсь, не поверила, что он влюбился в тебя с первого взгляда?
Пожалуй, я знала пару девиц, которых этот вопрос оскорбил бы до глубины души, да и, наверное, любая женщина почувствовала себя уязвлённой, если бы ей в лицо заявили, что в неё невозможно влюбиться с первого взгляда. Но Шарлотта совсем не обиделась.
– Ну конечно нет! – спокойно отозвалась она. – Даже если бы и влюбился, мне пришлось бы его разочаровать, поскольку для меня любовь – понятие очень эфемерное, я в неё почти не верю. Но он очень образованный собеседник, и его заинтересовало моё видение мира как фотографа. В частности, всего этого, – она махнула рукой в сторону низины, где остались камни.
– Вы с ним договорились снова встретиться? – спросила я.
– Да. Мы хотим сегодня вечером созвониться.
– А как же Том или Роб?
– Одно другому не мешает, – с глубокой убеждённостью отозвалась она. – И с тем, и с другим я только познакомилась. Теперь надо пообщаться с обоими и решить, кто из них мне больше нравится.
В целом за Шарлотту можно было быть спокойной – она не потеряла голову, и новый знакомый явно не завладел всеми её мыслями. Но мне не давало покоя увиденное. Было что-то неестественное в поведении этого Фостера незадолго до прощания, словно фальшивая нота в хорошо исполненной арии. Одно дело, если он был просто красивым богатым мужиком, которому прекрасно известно, какое впечатление он производит на женщин, и беззастенчиво этим пользуется, от души наслаждаясь происходящим. И совсем другое – если он тщательно играет какую-то роль…
И, вероятнее всего, у меня началась паранойя. Может, я просто завидую, что ему так сильно понравилась Шарлотта, а не я?
– Поедем? – предложил Алекс, и я потрясла головой, возвращаясь в реальность. – Полагаю, прямо сейчас ехать к Патрику смысла нет, поскольку Мартину нужно изучить краску, Шарлотте отобрать фотографии, а Джейн – перевести надпись. Я могу позвонить Патрику и сказать, что мы приедем к нему часов в шесть вечера. Он, конечно, за это время с ума от нетерпения сойдёт, но тут ничего не поделаешь. Все согласны?
– Вполне, – рассеянно отозвался Мартин.
Я только кивнула. Шарлотта несколько секунд напряжённо поразмышляла, прикидывая в уме, успеет ли она до шести и съездить на свидание, и поработать, и наконец, со вздохом согласилась:
– Ну, хорошо.
– Тогда всем до вечера.
Глава 3
Домой я вернулась часам к двенадцати. День был в разгаре, и к этому времени немного распогодилось – ветер стих, а сквозь тучи осторожно проглядывало солнце. Выйдя из своего «Гольфа», я вежливо поздоровалась с пожилым соседом, который был занят тем, что подстригал лужайку перед домом. Вопреки ожиданиям, машина Теи была припаркована у дома, а квартира встретила меня не тишиной, а бодро играющей в отдалении песней современной попсовой группы.
– Привет! – прокричала я вглубь квартиры, сняла куртку и принялась стягивать грязные кроссовки. – Я вернулась!
Музыка смолкла, и некоторое время царила тишина – словно Тея пыталась понять, правда ли кто-то пришёл, или ей послышалось. Затем дверь открылась, и в коридор выглянула моя младшая сестра. Из одежды на ней были только трусы и лифчик, а в руках она держала какую-то майку и телефон, и я поняла, что попала домой в самый судьбоносный момент – выбор одежды для выхода.
– Привет.
– Ты не на работе? – удивилась я.
– Пациентов утром не было. Я сейчас иду гулять с девчонками и… – тут она взглянула на дисплей телефона и охнула, – и я уже опаздываю на пятнадцать минут! Ты не обижайся, что я пока не расспрашиваю, как ты съездила, хорошо?
– Окей, – согласилась я, подхватила свою сумку и пошла к себе. Тея скрылась в комнате, откуда теперь доносилась странная возня, словно кто-то штурмовал шкаф с одеждой, а тот героически сопротивлялся.
