– Убили его, – о смерти Глеба Иннокентьевича говорить особенно не хотелось.
– Упокой, Господи… – генерал медленно перекрестился. – Мы познакомились с Глебом еще когда он был студентом, а я – юнкером. О генерале Ирмане не спрашиваю – мне уже сообщили. Да, мы заплатили очень дорого… Постойте, Степан Иванович, но, если корабль стартовал, почему не выходит на связь Тускула?
Степа промолчал. Отвечать было нечего.
– Мы отвезем вас обратно, – генерал жестом указал на авто. – Вы где квартируете?..
– Я… – Косухин замялся – говорить о Валюжениче не хотелось. – У одного знакомого. Студента…
– Студента? Постойте… – генерал хмыкнул. – А его часом не Валюженич зовут? Американский поляк, археолог, учится в Сорбонне, недавно приехал из Индии? Интересно выходит, Степан Иванович! Берг сообщил, что этот студент – американский разведчик, который собирается чуть ли не завербовать Наталью Федоровну… Ладно, сделаем так. Я отвезу вас к Валюженичу, а Бергу сообщу, что вы ликвидированы. Завтра рано утром вы и господин Валюженич должны уехать из Парижа. Дня на три. А там – посмотрим!..
Тэд уже начал волноваться, но, увидев Косухина, мгновенно успокоился и потащил его ужинать, сообщив, что ради приезда гостя он приготовил семейное блюдо – бигос по-польски. Степа, решив не портить приятелю аппетита, проглотил тарелку этой экзотической пищи, а затем, как бы случайно, поинтересовался, нет ли у американца дел подальше от Парижа. Тот даже не удивился.
– Оу, Стив! То я… То моя праця наукова, розумешь…
– Ты… Не спеши, Тэд…
В этом вопросе требовалась полная ясность, и Косухин сосредоточился, вспоминая советы старика. Но то, что так просто выходило у проклятого беляка Арцеулова и потомственного буржуя Шарля, получалось у Степы с немалым трудом. Наконец, он приспособился и начал понимать.
– Тут такое дело, Стив, – принялся объяснять Валюженич. – Я, пока ездил на Тибет, пропустил чуть ли не год, и мсье Робер того и гляди выкинет меня за безделье. Экзамены я сдал, но надо срочно закончить семестровую работу по археологии, а для этого требуется съездить в Бриньоган, в местный музей. Если бы не твоя телеграмма, я был бы уже там.
Был принесен атлас, и Степа ознакомился с местоположением полуострова Бретань и маленького городка Бриньогана, приютившегося на самом берегу Атлантического океана.
– Дня за три управимся? – как бы между прочим поинтересовался он.
– Если постараться… – несколько удивился Валюженич. – Стив, а что случилось?
Ответить на такое оказалось нелегко. Косухин задумался.
– Тэд, ты это… ну, доверяешь мне?
Американец явно обиделся:
– Ты же знаешь, Стив, что я, как потомок великопольских шляхтичей и американских янки, испытываю биологическую ненависть к русским!.. Значит, мальчику Тэду опять ничего нельзя рассказать?
– Да расскажу я все! – вздохнул Степа. – Потом, в этом… Бриньогане. Хорошо?
– Ладно, Стив, – сменил гнев на милость археолог. – Недаром мне говорили, что с большевиками нельзя иметь дел… Жду приказаний, мой бригадир! Выезжаем завтра?
Степа подумал и кивнул.
– О'кей! С вокзала позвоню Шарлю, иначе, если мы с тобой исчезнем, он мобилизует своего отца-сенатора, а тот – всю французскую полицию вместе с Сюртэ женераль и Вторым бюро Генштаба…
– Ладно, – неохотно согласился Степа. – Но скажи ему, чтоб помалкивал. И вот еще. У тебя… оружие имеется?
– Откуда? – крайне изумился американец. – Я ведь мирный обыватель!
Произнеся эту фразу, Валюженич подмигнул, а затем извлек из шкафа замотанный в тряпки револьвер и несколько обойм.
– Рядовой Валюженич к бою готов!.. Кстати, о визите к Бергу, как я понимаю, расспрашивать тоже не следует?
Косухин лишь молча покачал головой. Бог весть как отреагировал бы горячий парень Тэд на его вечернее приключение! И хорошо, что они уезжают к черту на кулички! Менее всего Степе хотелось подставлять под пули наивного «акэолоджи». Только бы стая потеряла их след…
Тэд поднял Косухина в половине шестого. Он спал еще меньше: рюкзак был уже собран, у порога лежали две аккуратно завернутые в мешковину кирки. Вычищенный револьвер забрал себе Степа. Последней была уложена большая карта Бретани с каким-то пометками и пухлая тетрадь. Проблема была лишь с деньгами. У студента таковые оказались на исходе, а посему решили поменять Степины фунты-стерлинги, но не в Париже, а в банке города Ванна, где как раз следовало делать пересадку.
…Пока такси мчало их на вокзал, Косухин прикинул, что для поездки в обыкновенный провинциальный музей кирки не нужны – но не стал заострять на этом внимания.
С вокзала Валюженич позвонил в особняк Карно, разбудил видевшего сладкий сон Шарля и кратко проинформировал о происходящем. Тот попытался задавать вопросы, но затем капитулировал, пообещав молчать, словно рыба, и ничего не предпринимать.
В купе второго класса Тэд и Косухин оказались вдвоем. Американец предложил поспать, заметив что, наука «акэолоджи» требует умения спать в любое время дня и ночи, дабы в нужный момент быть готовым действовать в полную силу. Степа полностью одобрил правила сей мудреной науки. Валюженич немедленно уснул, а Косухин долго глядел на мелькавшие за окном деревеньки, на добротные дома, крытые красным шифером, в очередной раз жалея, что его знакомство с Францией складывается так неудачно. Даже рассказать оставшимся в России друзьям-товарищам, и прежде всего давнему приятелю Кольке Лунину, будет, считай, и нечего. Разве что, обрисовать забавную сценку на лесной поляне, но за подобными впечатлениями можно было не ехать так далеко.
После полудня отоспавшийся Тэд решил ввести своего недостаточно подкованного в науке «акэолоджи» приятеля в курс дел. Степа приготовился слушать: о Берге говорить было рано, а кроме того, ему и в самом деле стало любопытно. При всем презрении к вредному сословию интеллигентов, красный командир уважал науку, которая, как известно, приближает светлое будущее всего человечества.
Для начала Валюженич попытался объяснить название своей семестровой работы. На этом рассказ замер – и надолго, ибо американец писал на тему: «Атрибутация памятников Псевдоартуровского круга на примере Бретани». Не помогали не мимика, ни скудный Тэдов запас русских слов.
– Ты бы попроще! – взмолился Косухин, мысленно ругая проклятый царизм, не давший возможности получить должное образование. Слово «атрибутация» его особо пугало.
– Ну, Стив!.. Куда уж проще? – Валюженич вздохнул и начал говорить медленно, выделяя каждое слово. – В Западной Европе бытуют легенды о короле Артуре. Он жил давно и правил королевством, которое называлось Логрис. Этот Логрис, по одним данным, находился в Англии, но по более древним – во Франции, в Бретани. Пока понятно?
– Валяй дальше! – покуда и вправду было понятно.
– В Средние века Артура очень почитали. В Бретани было много мест, которые легенды связывали с его именем. В церквях и в частных домах хранилось много артефактов, которые, якобы, относились к Артуру и его рыцарям. Все эти вещи – более поздние, но очень интересно, как в Средние века люди себе представляли Артура и все, что с ним связано.
– Ага, постой! – кое-что начало доходить. – Ты описываешь эти, чердынь-калуга, артефакты…
– Йе! Оружие, украшения, одежда…
– Ну, это я понял, – задумался Степа. – Ты, значит, ездишь по музеям…
– Я уже почти все сделал. Только Бриньоган остался. Музей там очень старый, создан еще при Людовике XVI-ом.
– Угу-угу, – Косухин сделал вид, что поверил, а затем внезапно, как это делал при допросах пленных, рубанул: – А кирками ты, Тэд, решил чего, в витринах музейных ковыряться?..
– Кирки?.. – растерялся Валюженич. – Понимаешь, Стив… Э-э-э…
Он затих, потом вздохнул и начал рассказывать о главном.
За эти пару месяцев Валюженич объездил почти всю Бретань – и не зря. В одном из архивов ему удалось найти рукопись XII века, в которой совсем по-другому рассказывалась история Логриса.
– Понимаешь, Стив, в этой рукописи сказано, что логры – не люди. Они трикстеры, оборотни. Пришли откуда-то с востока, настоящее их название – дэрги. Там даже приводится несколько заклинаний. Похоже, это действительно какой-то древний язык… В общем, эти логры-дэрги повелевали обычными людьми, причем творили настоящие чудеса. Во всех легендах об Артуре сказано, что он смог вытащить впаянный в камень меч одной рукой…
– Так это же сказки! – пожал плечами реалист Степа.
– Йе, конечно! Но что интересно: я рассказал об этих дэргах шефу – мсье Роберу, а он показал мне выписку из одной византийской рукописи, где говорилось о том же, только дэрги там назывались «дарами». Значит, эту легенду знали и в Византии!
– Дары! – что-то знакомое промелькнуло в памяти. Дэрги… Дары… Дхары… Ну, конечно! Родион Геннадиевич!
Тэд удивленно умолк, а Степа медленно, чтобы не сбиться, стал пересказывать все, что сумел вспомнить: об учителе-дхаре из таежного села, о поселке Якша на Урале, где живут потомки дхаров и молятся возле какого-то Дхори Арха, о Перстне Духов, которых Родион Геннадиевич называл «вагры»…
Валюженич слушал с открытым ртом, затем судорожными движениями выхватил тетрадь стал быстро записывать.
– Стив! Что ж ты молчал?
– Да откуда мне было знать, что это, чердынь-калуга, тебе интересно? – резонно возразил Степа. – Ну, легенды… Ты же сам говоришь, что дэрги пришли с востока!
Как раз к месту вспомнилось, что Родион Геннадьевич говорил о своей статье, которая была издана в каком-то академическом журнале…
– Наверное, «Известия Императорской Академии Наук»! – Тэд сделал пометку в тетради. – У нас в библиотеке есть все комплекты, пересмотрю за час. Хорошо, что я научился немного читать по-русски! Ну, Стив!
Косухин, впрочем, не числил за собой особых заслуг. Дары-дэрги – особого толку в этих сказках он не видел. К тому же пока ничего не было сказано о кирках…
Тэд вздохнул:
– Оу, Стив, ты заставляешь меня признаваться в покушении на закон!..
…В этой же рукописи американец прочел о том, что логры-дэрги владели четырьмя священными реликвиями, чья волшебная сила позволяла удерживать власть над людьми. Первая из них – знаменитый меч Артура.
– В поздних рукописях его называли «Эскалибур», – пояснил Тэд, – но в этой книге он назван просто Темный Меч. Он давал силу поражать врагов на расстоянии…
Косухин согласился, что подобное оружие вполне могло бы пригодиться и в двадцатом веке.
– …Потом – знаменитое кольцо Артура, перстень, заклинавший духов…
Степа вздрогнул. Серебряный Охс Вагрэ – Перстень Духов, тот, что носил Арцеулов, о котором спорили Богораз и Семирадский! Кольцо, привидевшееся Степе на руке Берга!..
– А какой он, перстень этот? – осторожно спросил он.
– Оу, серебряный с большим белым камнем. Этот камень мог менять цвет.
Описание не подходило. На перстне Арцеулова никаких камней не было – лишь массивная серебряная печатка с двумя змейками. Да и можно ли верить всяким сказкам?
– Кольцо и меч последние логры унесли с собой на восток. По легенде у них была еще одна, самая главная, реликвия – Венец Логров. Этот Венец позволял предвидеть будущее и знать о прошлом…
– Так ты его, чердынь-калуга, выкопать решил? – хмыкнул Косухин. – Даешь, «акэолоджи»!
– Венец Логров был разбит во время последней битвы Артура с Мордредом. Его осколки пропали бесследно. Но у дэргов оставалась четвертая реликвия – ножны…
Валюженич открыл тетрадь и показал Степе рисунок:
– Так было в рукописи. Эти ножны защищали владельца от любого оружия. Перед последней битвой их похитили у Артура, поэтому он получил смертельную рану. В Бретани в музеях хранятся две пары таких ножен – конечно, все более поздние…
– Подделки! – разочаровано протянул Косухин. – Вот если бы знать, где настоящие…
– Если б знать… – согласился Валюженич и, внезапно склонившись к самому уху Степы, прошептал: – Я знаю!
– Чего-о? – не поверил тот.
– Я знаю, где настоящие, Стив! В рукописи сказано! Там даже рисунок места, где они спрятаны! Понимаешь?
– Ну, это еще бабушка надвое сказала! – махнул рукой недоверчивый Косухин. – Да с этого самого XII века могло ничего не уцелеть!
– Уцелело, Стив! Я проверял! Это церковь святого Иринея неподалеку от Бриньогана, она разрушена в годы революции, но стены и фундамент уцелели, понимаешь? Там сейчас пусто, развалины!..
– А закон?
– Ну, вести раскопки без разрешения нельзя… Стив, я буду копать сам. Ты останешься в городе.
– Вот еще, чердынь! – возмутился Степа. – За кого ты меня, Тэд, принимаешь? Нет, Тэд, ты точно – гнилой интеллигент. Ладно, поищем твои ножны. И это все?
– Мало? – удивился Валюженич. – В рукописи еще сказано, что, потеряв реликвии, логры лишились своей силы и были покорены людьми. Но что сила вернется к ним, если удастся собрать все четыре реликвии вместе…
– Сказки! – зевнул Степа. – И тебе, Тэд, за эту бузу деньги платят? Я б на это и гроша, чердынь-калуга, не дал, разве что когда коммунизм настанет и всем будет по потребностям…
На это несознательный Валюженич заявил, что ждать придется слишком долго, и Степе пришлось пуститься в длительные разъяснения по поводу основных теоретических положений единственно верного учения.
…До Ванна добрались лишь к вечеру. Пришлось заночевать в привокзальном отеле, потратив последние деньги с тем, чтобы наутро зайти в банк. С банком чуть было не вышла неувязка. Когда забывший о бдительности Степа вывалил перед кассиром пачку фунтов, у того на лице появилось такое выражение, что Косухин чуть было не схватился за револьвер. Положение спас Валюженич, вернее его американский паспорт. Лицо кассира мигом приняло совсем иное выражение, фунты были разменяны на франки, а Степа еще раз обругал себя за беспечность.
По пути на вокзал, воспользовавшись часом свободного времени, Тэд свернул к серой громаде Ваннского замка и провел Степу вдоль огромных стен, показав полуразрушенные башни и старинные, обитые проржавелым железом ворота. Археолог сыпал именами герцогов бретонских, творивших в этих стенах свои феодальные безобразия, а Косухин лишь качал головой, прикидывая, что взять замок мудрено даже сегодня, разве что с помощью батареи тяжелых гаубиц. Напоследок американец поведал историю какого-то Робера д'Артуа, который данный замок штурмовал и здесь же нашел свою смерть. Валюженич пояснил, что сей Робер д'Артуа, оказывается, был авантюрист, спровоцировавшим Столетнюю войну. Узнав об этом, Косухин рассудил, что печальный финал милитариста более чем закономерен.
В Ванне оставалось еще много любопытного, но следовало спешить на поезд. Вагон оказалось забит фермерами, ехавшими с Ваннской весенней ярмарки, и путешественники забились в угол купе, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Впрочем, их соседи были заняты разговорами, разве что то и дело пытались угостить Тэда и Степу местным кальвадосом, который оказался на поверку жуткой кислятиной.
В Бриньоган поезд пришел после полудня. Подождав, пока высыпавшие из поезда фермеры разойдутся, Валюженич предложил пройтись к морю и наметить дальнейший план действий. На берегу, где сушились на кольях старые рыбацкие сети и замерли вытащенные на берег черные баркасы, в этот час было безлюдно. Погода испортилась. Дул холодный ветер, небо покрылось тяжелыми тучами, по серой поверхности моря одна за одной шли высокие, в гребешках пены волны.
– Не похоже на Индийский океан! – поежился Валюженич. – А вообще-то, хорошо. Люблю море!
– Вроде Балтики, – рассудил Степа. – Невесело тут, чердынь-калуга!
– Оу, это замечательные места, Стив! Здесь высаживались викинги Эриха Рыжего! Представляешь?
– Не-а, не представляю, – улыбнулся Степа. – Я ведь, Тэд, неученый совсем!
Валюженич тоже усмехнулся:
– Ничего Стив, кончиться ваша дурацкая война, я прижму своего папашу, Шарль – своего, и мы определим тебя в Сорбонну. Ну, если захочешь, – в Кембридж.
– Куда, чердынь-калуга? Не, товарищ акэолоджи, у меня дела. Пока во всем мире Коммунию не построим!..
– Стив! Слушай, да это же сказки! – не выдержал Валюженич. – Ты же умный человек! Как можно верить в эту эсхатологию?
– Во, слова выучил, – покачал головою Степа. – Это не сказки, Стив. Просто за это надо дорого заплатить.
– Догадываюсь чем. Если, к примеру, головой Ростислава и твоей – то я не согласен. Своей, кстати, тоже.
