Юлия Ляпина "Хранитель"

Хранитель
Юлия Ляпина

Необычная магия требует от юной Фарины постоянного присутствия Хранителя. Непросто привыкнуть к угрюмому парню, который может делать все, что угодно, лишь бы сохранить твою жизнь и твой дар. А еще… А еще он ужасно храпит, кидает ножи на звук и напивается, когда думает, что ты не видишь… Разве такой Хранитель нужен будущей великой магине?

Юлия Ляпина

Хранитель

Глава 1

Я узнала об особенностях своей магии в десять лет. Ничего не поняла, конечно, просто в один из дней разобиделась на младшую сестру и выпалила: «убирайся», направив кулак в её сторону. Малышку снесло, и спасли её только пышные юбки няни, в которые она влетела. Отцу доложили сразу же. Когда растут дети магов, любая мелочь имеет значение, а то что произошло со мной, мелочью не было. Потом я рыдала, обнимала Мюриэль и просила у нее прощения, но в тот момент, когда я на нее сердилась, я могла испепелить сестру на месте!

Отец вызвал меня в свой кабинет. Это было огромное мрачное помещение, полное книг, темной мебели и закрытых шкафов. Я дрожала, прячась за юбкой своей гувернантки, но та присела в реверансе и, повинуясь знаку владетельного лорда, вышла, оставив меня с ним наедине. Я задрожала еще сильнее. По комнате пронесся холодный ветер и стих – высокий лорд взял под контроль свою магию. Отца мы все почитали и боялись. Не знаю почему. Сильный маг, он всегда контролировал свой дар. Он не был жесток, нас редко наказывали, но его властная рука чувствовалась везде: и в поместье, и в столичном доме.

Мать, яркая солнечная фея, не обращала внимания на его суровость, но даже она блюла внешние приличия, храня сдержанность, когда их могли увидеть посторонние. Мы, дети, только до пяти лет могли становиться свидетелями их нежности друг к другу, а после все оставалось за дверями спальни и личных комнат. Впрочем, чопорное общество не одобряло и тех крох, которые все-таки просачивались наружу. Маги, обладающие огромной силой, должны были уметь сдерживать ее везде и всегда. А я не справилась…

Слезы сами собой подступили к глазам, нос распух, вот-вот должен был раздаться первый «хлюп», но отец неожиданно присел рядом со мной в низкое кресло и заглянул в лицо. Долго смотрел, как текут слезы, дрожат губы и наконец сказал:

– Фарина, я знаю, что сдержать свою силу непросто, но ты должна. Старшая и более сильная магичка, ты несешь больший груз ответственности. С этого дня ты будешь каждое утро гулять с Мюриэл.

Мои глаза распахнулись так широко, что заболели веки:

– Отец… Это же опасно… Я могу нечаянно повредить сестре… – жалко пропищала я, задыхаясь от ужаса.

– Вот именно, – высокий лорд вынул из кармана белоснежный платок и промокнул мои слезы, – ты будешь знать, что можешь причинить зло и научишься контролировать свою силу. Иди Фа, мои приказы не обсуждаются.

Я ушла. Только потом я узнала, что на Мю надели самый мощный защитный амулет, какой только отыскался в нашей сокровищнице. Нянька и гувернантка также присматривали за нами, как и домашний маг, но тогда я этого не знала и боролась с собой каждый день. Мне требовались неимоверные усилия воли, чтобы заставить себя выйти в сад, чтобы просто играть с Мюриэл, не реагируя на ее капризы и слезы.

У меня получилось! Были ситуации, когда я стояла, зажмурив глаза, сжав кулаки, боясь даже пошевелиться, чтобы не выпустить огромную, распирающую меня силу, не перелить ее в заклинание, выжигающее все вокруг. Порой после прогулки я убегала в дальнюю часть парка и громко кричала, спуская пар. Однажды меня там обнаружил деревенский мальчишка и посмеялся, увидев облако горячего пара:

– Эй, а ты только облака умеешь? А если сладости? Или дождик?

Я озадачилась вопросом. На мальчишку фыркнула, конечно, но вечером дома засела за учебники и в следующий раз, когда Мю довела меня до крика, я выпустила злость облаком разноцветных конфетти. Это произвело впечатление. Няньки тотчас доложили отцу. Он спустился из своего кабинета, положил тяжелую ладонь мне на голову и произнес всего одно слово:

– Молодец.

С этих пор мне стало невероятно легко – любую вспышку эмоций я превращала в нечто необычное, волшебное. Дождь из конфет, клубничное озеро, шоколадные чашки полные горячего молока. Я не замечала, с каким страхом косится на меня прислуга, все это казалось мне детской забавой, возможностью порадовать близких – и только. Уже потом я узнала, что материализация – самая сложная часть магии, требующая огромных сил, воображения и особенного таланта.

Это веселое время закончилось, когда мне исполнилось четырнадцать. Настроение в тот день было тягостным – болел живот, кружилась голова, ныла поясница, словно я застудила ее накануне, гоняя по парку в короткой куртке. За окном начинался дождь, я угрюмо смотрела в окно, представляя, что капли – это лезвия, летящие с небес, вонзающиеся в тугую землю… Крик боли и ужаса отрезвил меня. Я открыла глаза и увидела человека – он корчился, прибитый к земле несколькими клинками, и страшно кричал, потому что вместо струй дождя в него летели новые лезвия…

Я тоже закричала, представив, что стальные полосы разбиваются, будто хрустальные, и забилась от боли – юбка окрасилась алым. Очнулась в своей постели. Рядом сидела бледная мама, за ее спиной возвышался отец. Невысокий кривоногий человек в черном балахоне, сильно пропахшем лекарствами, слушал мой пульс. Заметив, что я очнулась, все вздохнули с облегчением.

– Как видите, все в порядке, высокий лорд, Вашей дочери настало время избирать хранителя.

Отец поморщился, мама прижала к губам кружевной платочек, а я спросила:

– Тот человек, под дождем, он жив?

– Жив, – успокоил меня лекарь, Вы очень вовремя обратили заклинание, юная леди. Несколько шрамов только украсят мужчину.

Глава 2

Вот теперь я выдохнула и смогла прислушаться к тому, что говорили взрослые. Говорили они негромко, но очень эмоционально, поэтому я, как маг, чрезвычайно чувствительный к эмоциям, все слышала. Оказывается, мой дар «проявителя» уникален еще и тем, что достается только женщинам. У мужчин не хватает воображения или таланта, но за всю историю магии мужчины только раз десять получали подобный дар.

А вот женщины рождались проявителями гораздо чаще. Примерно одна магиана на три-четыре поколения знатных семей. Причем маги-мужчины выдвинули теорию, что таких способных было больше, но прежде они погибали в период развития магии. Сначала ребенку очень трудно контролировать силу эмоций, не вредя окружающим, а потом, в период созревания тела, девушке нужно много мужского внимания. Очень много и вполне материального. Они неосознанно искали его и получали в обществе клеймо шлюх, теряя от огорчения свой дар.

Прежде пытались решить проблему, приставляя к юным магичкам нянек из опытных немолодых женщин. Но это приводило к страшным вещам. Занудная бонна доводила «проявителя» до убийства. Позже выяснилось, что до стабилизации дара женская суть магии конфликтует с женским началом «няньки», и это еще один аргумент в пользу мужчины. К тому же, эмоциональная девушка легко могла навредить себе, услышав пустой разговор, ведь материализация порой происходит спонтанно.

Решение нашел один из магов, в семье которого родилась такая особенная девочка. Он приставил к ней хранителя. Молодого сильного мужчину, умеющего радовать душу и тело. Да, невинность магиана не сохранила, зато увеличила свой дар в разы, и много лет была самым сильным оружием королевства, ведь она могла материализовать любой предмет – от клинка до пушки, да и золото не было для нее большой трудностью.

Тот же самый маг, проживший невероятно долго, сумел отыскать других «проявителей» и даже составил методику отбора хранителя и обучения магинь. Девочек связывали с хранителем особыми узами, и до совершеннолетия два человека буквально не расставались, разделяя эмоции, магию, саму жизнь.

Я затряслась, как испуганный кролик, узнав, что настал мой час выбирать хранителя. Отец рычал, стискивал кулаки и хлопал ставнями, выпуская свой дар. Мама жалобно всхлипывала, ее сияние гасло и загоралось вновь. Она знала, что не все обладательницы дара доживали до представления ко двору. Жизнь непредсказуема, а дар подталкивает «проявительницу» к рискованным поступкам. Маг-лекарь, присланный императором, успокаивал, уговаривал, приводил аргументы и настаивал, что мое время пришло.

– Вы же видите, высокий лорд, Ваша дочь уже достигла нужного возраста. Ей необходим Хранитель! Никто не заставляет Вас смотреть на все это. По закону Вы вообще можете забыть о существовании леди Фарины, отдав ее жизнь под опеку императора!

От грозного рычания моего отца в ответ на эту аргументацию присели даже замковые стены.

– Ни за что и никогда! – выпалил высокий лорд. – Моя дочь останется моей дочерью в любом случае!

– Прекрасно! – лекарь был сама безмятежность, но его эмоции бурлили от странной смеси предвкушения и довольства. – Вы можете сами проконтролировать выбор Хранителя, а после отправьте девочку в отдаленное поместье, чтобы избежать сплетен. Учителей и необходимые зелья предоставит Император. Главное, сейчас сохранить дар и разум леди Фарины.

Отец сдался. Точнее, уступил. Но на своих условиях. На следующий день в наш дом начали прибывать молодые люди. Все они были благородного происхождения и воспитания, многие закончили Магическую Академию или Императорский Военный Корпус. Высокие и низкие, полные и худощавые. Они спрыгивали с коней, пошатываясь от усталости, выбирались из карет и дилижансов, двое или трое даже пришли пешком, сославшись на переход порталом. Многие были знакомы между собой и радостно приветствовали друг друга во дворе нашего замка.

Я тихонько наблюдала за гостями с галереи или из окна своей комнаты. Мама и отец нашли силы и время поговорить со мной о грядущем испытании. Особенно четко ситуацию обрисовал отец:

– Следующие четыре или пять лет ты будешь связана с человеком, которого никогда не знала, Фа. Я приложу все свои знания и усилия, чтобы отсечь тех, кто жаждет славы или денег. Тех, кто будет кичиться своим назначением, тех, кто попытается привязать тебя к себе, чтобы пользоваться твоим даром. Но главный выбор должна будешь сделать ты. Прошу тебя не увлекаться внешней красотой, не вестись на комплименты и улыбки. Просто представь, что этому человеку ты должна будешь доверить жизнь и честь. Верь себе.

После этой речи отца мы обсудили поведение и способы, которые должны были помочь сделать выбор. Поэтому я и скрывалась от претендентов. Мне необходимо было составить свое собственное мнение о тех молодых мужчинах, которые наводнили наш дом. Поначалу это казалось нетрудным. Благодаря своему дару, я слышала практически все, что говорили гости, а которым отец и мама предоставили полную свободу, давая им возможность показать себя во всей красе. И, как следовало ожидать, лишь немногие догадались, что дата выбора назначена условно.

Глава 3

Сначала отпала большая компания друзей, умудрившихся ночью удрать в деревню и разорить там трактир. Лорд Тариер выставил их из дома, напоследок произнеся несколько емких слов о поведении тех, кому предстоит служить империи.

Следующий претендент был удален по моей просьбе: я услышала плачущий шепот служанки, которую он взял в свою постель, не спросив ее согласия. Еще двое не смогли сдержать родовой гонор и устроили дуэль на заднем дворе, за что немедленно и были изгнаны. Хранитель должен иметь холодную голову, чтобы оберегать подопечную. Ничто не должно отвлекать его от цели, даже родовые склоки.

Постепенно количество гостей уменьшалось, словно само собой, а ведь никто из них еще не встречался со мной лично! Я проводила время в своих комнатах, покидая их только в наряде горничной. Огромный чепец с вислыми «ушами» прятал лицо, а бесформенное платье маскировало фигур и осанку. Я старалась вести себя незаметно, беззвучной тенью скользя вдоль стен, но шумные молодые лорды не обделяли вниманием никого.

Один отчитал меня за то, что я просто попалась ему на глаза. Второй сунул в карман передника монету, потребовав, чтобы я пришла к нему в комнату, когда взойдет луна. Третий просто шикнул так, что я подпрыгнула от ужаса и убежала под его раскатистый смех. Все эти мужчины вскоре уехали, несмотря на ворчание лекаря присланного Императором, чтобы присмотреть за отбором.

Гостей развлекали, устраивая конные скачки, прогулки на деревенские ярмарки и танцы. Я не появлялась в зале, но гостям этого не говорили, мои сестры, подруги и соседки с удовольствием танцевали, смеялись и кокетничали, не снимая одинаковых черных полумасок. Мелкое неудобство, которое компенсировалось любезностью кавалеров и моими фокусами. Стараясь создать впечатление, что я нахожусь в зале, я выбиралась на галерею и аккуратно посыпала танцующих цветами из люстры или разбрызгивала в воздухе капли воды так, что они сверкали, точно бриллианты.

На самом деле, мне не хватало сил превратить воду в настоящие камни, но придать брызгам вид камушков могла, и эта игра помогла вычислить еще парочку «лишних» – тех, кто принялся набивать карманы.

В конце концов в замке осталось всего семь человек. Один из них, лорд Десмонд, был настоящим роковым красавцем. Черные брови, карие глаза, модные тонкие усы и смоляные локоны, лежащие на плечах. Всегда безупречный вид. Я любовалась им, как произведением искусства, и не понимала, отчего так хмуриться отец и почему морщиться мама, когда лорд под различными предлогами настойчиво выяснял у слуг, где находятся мои покои. Слуги держались, но лорд не оставлял своих попыток.

Поразмыслив, я решила один день следить только за ним. Это принесло свои плоды. Прежде чем безупречный красавец вышел к завтраку, его камердинер и пара наших горничных буквально сбились с ног, приводя в порядок его одежду. Слуга даже получил оплеуху за плохо выглаженную рубашку и упавшую запонку. Это меня не насторожило, ведь когда я сама собиралась на танцевальный вечер или в гости, я тоже волновалась и могла заплакать или засмеяться.

За завтраком лорд Десмонд вел себя безупречно – поцеловал руку моей маме, и галантно произнёс несколько комплиментов тетушкам и дуэньям, прибывшим вместе с моими ровесницами. На мужчин-претендентов он обращал мало внимания, но, когда вставал, неловким движением сбил соусник прямо на скромный коричневый камзол соперника – лорда Илейна. Я заметила, что тот расстроился. Горничные шептались, что он прибыл с практически пустым сундуком, так что испорченный камзол был для него большой потерей.

После трапезы лорд Десмонд отправился на прогулку в парк, где собственноручно собрал букет роз, обещая вручить их только леди Фарине. Сестры и подружки лишь качали головами, не выдавая меня. Букет и сам жест мне понравились, а вот то, что случилось потом, сразу переменило мое отношение к этому гостю.

После чая мужчины отправились проехаться верхом. У нас всегда была хорошая конюшня, и гостям выделили спокойных крепких меринов и кобыл. Желая порисоваться, лорд Десмонд попросил себе жеребца – крупного рыжего, с темной гривой и блестящими карими глазами.

Дамы выстроились в стороне, не сводя глаз с красивых всадников, и тут жеребец споткнулся, заставив рисующегося лорда податься вперед, чтобы удержать равновесие. Шляпа с роскошным белым плюмажем упала в грязь, и кто-то из претендентов сказал что-то ехидное по этому поводу. Напасть на соперника на глазах дам Десмонд не мог, зато мог наказать за свою оплошность коня. Он огрел жеребца хлыстом – раз, другой… Несчастное животное взвилось и затанцевало на месте. А лорд не останавливался! В его глазах полыхала такая злость, что мне стало страшно, и я убежала, покинув укромный уголок, откуда наблюдала за происходящим. Меня душил страх, хотелось спрятаться, укрыться… и на дорожку посыпались огромные тяжелые покрывала, похожие на те, под которым я, будучи совсем малышкой, пряталась, когда мы с Мюриэл играли в гостиной. В панике я бежала, не разбирая дороги, пока меня не подхватил на руки отец.

Прижав к себе, он унес меня в комнаты, велев подать ромашковый чай. Только через полчаса я перестала трястись, а слуги собрали все покрывала, которые тянулись по полу коридора до самых моих покоев.

– Фарина, – в голосе высокого лорда слышалось беспокойство и легкая усмешка, – ты обеспечила замок теплыми одеялами на всю грядущую зиму. Расскажешь, что тебя так напугало?

Я рассказала. Выплеснула свой страх и боль коня, разочарование в лорде Десмонде и разрушение очередного детского представления о том, что красивые люди не могут быть плохими. Под конец рассказа я уже лежала пластом, не в силах шевельнуть рукой, а на ковре громоздилась груда вещей – хлыст, золотистый ковер, похожий на шкуру коня, зеркало, театральные усы, манжеты от рубашки, горсть камушков, похожих на слезы, и почему-то… конский хвост!

От долгого терпения моя магия выплеснулась без смысла и толка, оставив меня обессиленной и заплаканной. Отец тихонько гладил мою ладонь и говорил:

– Я рад, что ты увидела нутро этого человека, прежде, чем он стал твоим хранителем. Фа, ты же понимаешь, что всадник, бьющий лошадь, так же легко ударит любое слабое и беззащитное существо?

– Да, папа, – я всхлипнула и тут же получила чашку ромашкового чая и маленькие пирожные с любимым фруктовым кремом.

Большое преимущество моей магии, которому завидовали все сестры, и даже мама, – есть можно было всё, что угодно, и в любом количестве. Все силы выплескивались на материальное воплощение моих эмоций.

– Знаешь, почему проявительницам назначают Хранителя, и почему я был против?

– Нет. У тебя нет времени возиться со мной?

– Нет, Фарина. Хранитель, действительно, должен сберечь тебя. Ты очень важна для нашей страны во всех смыслах, но, особенно, – в политическом. Никто не будет воевать с королевством, в котором есть девушка, способная за один день создать сотню пушек или тысячу ружей. К сожалению, есть люди, которые готовы похитить тебя, запереть в подземелье и выкачивать силы на изготовление золота или драгоценных камней. Пока твоя магия нестабильна, это очень легко сделать, а жизнь нашей семьи на виду. Тебя могут украсть или шантажировать нашими жизнями, чтобы ты слушалась похитителей. Еще есть люди из других государств, которые готовы будут убить тебя, лишь бы ты не помогала своей родине. Именно поэтому Хранитель не просто будет рядом с тобой. На церемонии мы отречемся от родства, чтобы наша кровь не помогала врагам в поисках. А Хранитель даст клятву беречь и защищать твой дар даже ценой собственной жизни.

– Папа, – на глазах снова вскипели слезы, – почему все эти лорды приехали в наш дом, надеясь стать Хранителями? Ведь они могут погибнуть!

– Мужчина, аристократ и воин, всегда готов отдать жизнь за свою страну или свою семью, строго сказал высокий лорд.

Я невольно выпрямилась и поставила чашку на столик. Таким тоном отец говорил с нами, когда сообщал что-то крайне важное.

– Ты пока не понимаешь, как обстоятельства могут заставить человека идти на риск, но я тебе немного расскажу, – отец смягчился, прижал меня к себе и продолжил: – быть Хранителем – это большая честь. Обнищавший род может пополнить свою казну, заключить выгодные браки или даже переехать в столицу, если из него произойдет Хранитель, выполнивший свой долг до конца. Более знатные или состоятельные рода присылают младших сыновей или племянников, которым не светит большое наследство. Семья не пострадает от потери одного мужчины, а прибыль во всех смыслах может быть большой. И потом, если Хранитель выживет, он приобретает большое влияние на великую магиню, способную создать всё, что угодно. Разве ты откажешь старому другу в паре бриллиантов или золотых монет? И этим тоже могут воспользоваться. Я не хочу отпускать тебя, моя девочка, потому что ты моя дочь. Потому что мы с мамой будем ежесекундно волноваться за тебя и несколько лет ничего не будем знать о тебе. Но доктор прав – настало твое время. И слухи уже поползли. Вчера на границе наших владений перехватили небольшой отряд наемников…

Отец тяжело вздохнул и погладил меня по голове:

– Выбирай, девочка, и постарайся не ошибиться.

– Папа, ты же можешь помочь мне!

– Не могу, – высокий лорд покачал головой, и глаза его стали совсем мрачными. – Окончательный выбор сделает твоя магия, поэтому я даю тебе время узнать о претендентах как можно больше. А теперь отдыхай. Вечером снова будут танцы.

Глава 4

Отец ушел, слуги забрали все, что валялось на ковре, а я все не могла уснуть, несмотря на успокоительный чай. Мне было трудно сделать выбор. Я перебирала имена, лица и не могла никому отдать предпочтение. Измучившись, я вызвала горничную, привела себя в порядок и пошла к маме.

Будучи солнечной феей, мама невероятно любила тепло и солнечный свет. В ее покоях были самые большие окна нашего замка, а гостиная располагалась на полностью застекленном балконе. Крыша и три стены были сделаны из огромных прозрачных полос, вставленных в красивые резные рамы светлого дерева. Если встать у самого края каменного основания, казалось, что ты летишь, купаясь в ласковых лучах дневного светила.

Мама была тут. Как всегда, в очень простом светлом платье, украшенном лишь легкой вышивкой. По настоянию отца, рядом лежала драгоценная фесская шаль – она придавала леди Зарине величественности в случае прихода гостей, но главное – оберегала ее от сквозняков, которые частенько летали в доме повелителя ветров. Я села на скамеечку у маминых ног, положила голову ей на колени и честно рассказала, что не хочу расставаться с семьей и не знаю, кого выбрать. Мама долго гладила мои волосы, утешала, а потом вспомнила о своем знакомстве с отцом и предложила устроить поездку в лесной домик.

На следующий день гостям объявили, что юная леди Фарина желает попрощаться с родной землей и поэтому собирается объехать большую часть поместья с ночевками в охотничьих заимках и трактирах. Юные барышни, приглашенные скрыть мое присутствие или отсутствие, очень обрадовались. Наследницы высоких родов редко покидают дома или загородные замки до отправки в школу или представления ко двору. В назначенный день они громко шушукались, смеялись и бросали на молодых людей кокетливые взгляды. Претенденты отвечали им сдержанными улыбками и строгими взглядами.

С нами ехали отец, мама, доктор и несколько людей, постоянно живущих в замке – папин секретарь, мамина помощница, моя гувернантка и няня Мюриэл. Красивая дорога, лесная тень, удобные легкие повозки, пикники на полянах – все было сделано для того, чтобы молодые люди раскрылись и показали себя.

Я бегала и смеялась с подружками, остро осознавая, что, скорее всего, такое веселье устроено для меня в последний раз. Наверняка, будут другие праздники, пикники и поездки, но уже не будет этой беззаботной легкости. Едва у меня появится Хранитель, все узнают о моей силе, и я не моу предсказать, как будут ко мне относиться прежние подруги.