Галина опять потрогала карандашом свой висок.
Висок был бледный, чуть впалый. На карандаш упала тёмная прядь.
– Так не ваши карты? – спросила Галина.
– Да нет. Я играть-то не умею, говорю.
– А что умеете? – Галина разговаривала отстранённо, думая о чём-то другом.
– Не знаю… – Артём посмотрел на прядь и, сам от себя не ожидая, пошутил самой дурацкой шуткой, которая могла ему прийти сейчас в голову. – Целоваться умею.
Галина отняла карандаш от виска, словно он мешал бы ей поднять удивлённые глаза.
Иронически осмотрела Артёма. Отёк с той половины лица, где его подшивали, ещё не спал окончательно… нос этот припухший, потный лоб, грязные волосы, сухие губы… прямо смотрящие глаза, где наглость и лёгкий испуг замешались одновременно…
Она сделала короткое движение карандашом: выйди отсюда, дурак.
* * *
На обитом, затоптанном, из двух деревянных брусков пороге Информационно-следственного отдела Артём некоторое время озирался в поисках своего красноармейца.
Подумав, решил вернуться обратно – не хватало ему ещё одного нарушения.
“Как это назовут? – думал Артём устало. – Побег из-под стражи?”
Его остановили на посту внизу:
– Кого ищешь?
Сопровождавший Артёма красноармеец сидел тут же, трепался о чём-то со старшим поста.
– Его, – указал Артём.
– Чего тебе? – спросил красноармеец.
– Меня отпустили назад в лазарет, – сказал Артём.
– И чего мне? Донесть тебя? – спросил красноармеец, пихнув старшего поста: посмотри на чудака.
Оба зареготали, показывая тёмные рты с чёрными зубами.
– Компас не дать тебе? – крикнул постовой вслед, и зареготали снова.
“Из морячков”, – предположил Артём равнодушно, словно чуть подмороженный.
На улице стояло вечернее соловецкое солнце, пронизывая лучами тучи. Лучи мягко и скользко шли по-над кремлёвскими стенами, и всё в воздухе казалось подслащённым.
По пути в лазарет Артём размышлял обо всём одновременно, словно избегая думать о самом главном, – но эти попытки были тщетными.
“…Солнце так светит… – вспомнил и передразнил Афанасьева, – только на санках кататься по такому закату…”
“…Боится, что заложу его… – без улыбки смеялся над Афанасьевым. – Три рубля дал! Хитрый рыжий сволочуга…”
Но зла на ленинградского поэта всё равно не было.
Вспомнил про владычку Иоанна с мешком, в котором лежала посылка, и подумал: “…Сейчас немедленно всё сожру… удушусь, а съем – всё равно в роту идти… Может, оставят переночевать в лазарете?.. Пасть доктору Али в ноги?.. Нет, не выйдет…”
И дальше думал: “Как же люди могут полюбить Бога, если он один знает всё про твою подлость, твоё воровство, твой грех? Мы же всех ненавидим, кто знает о нас дурное? Я эту суку Галину ненавижу. Она знает, что меня можно прижать. Она меня прижала! Что делать теперь?”
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/zahar-prilepin/obitel/?lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Сноски
1
– Сегодня холодно.
– Холодно и сыро.
– Это не погода, а лихорадка.
– Не погода, а чума (фр.).
2
– В труде спасаемся? (фр.)
3
– Именно так! (фр.)
