Мальчик вздохнул.
– О, он был настоящий садист, хоть и маленький, откуда только, такие берутся. Я не стану рассказывать, некоторые вещи просто ужасны, – он поежился. – На мне полно всяких отметин его игр. Маг не лечил, так, слегка подлатает, кровь остановит и все. Он не желал напрягаться, тратить свои силы на раба. А зачем, само со временем заживет. Знаешь, как долго иногда болело, доставляя мне страдания?
Он походил по кругу, эти воспоминания были для него весьма неприятны.
– Так вот, – пацан махнув рукой, продолжил. – Как-то раз, к нам в гости приехал другой барон, со своим сынком. Он был немного постарше моего хозяина, пухленький такой, глазки узенькие. Увидев меня, почмокал губами. А затем, когда они уехали, мне объявили, что подарили меня ему, для особых забав.
Даже, несмотря на все, что со мной здесь вытворял маленький садист, стало страшно. Меня связали, чтобы не сбежал в дороге, и отправили к новому господину, с небольшим караваном. Но повезло, банда, в которой я сейчас нахожусь, напала на них.
Когда с ними было покончено, мое связанное, обмотанное веревкой тело, нашли в телеге. Атаман не знал, что со мной делать. Они достали меня, развязали, поставив перед собой. Я умолял их оставить у себя. Мужики смеялись, куда мол, ты нам нужен, такой маленький.
Тогда, в отчаяние, быстро схватив валяющийся рядом, на земле нож, я подскочил к одному мужику, из охраны каравана. Он находился совсем рядом, и корчился в предсмертных муках. Одним махом перерезал ему горло, зло уставившись на Атамана. Сделал все так быстро, что они опешили, замерев, недоуменно смотрели на меня. Главный почесал голову, хмыкнул, сказал, что возможно из меня и выйдет толк. Так я остался в банде. А вскоре, мне подобрали лук.
Я никогда не держал в руке ничего подобного, но усердно и много с ним тренировался. В итоге, освоившись, стал ходить со всеми на дело. Прятался в засаде и оттуда прицельно бил. А сегодня, двоих ваших уложил, одного ранил. Ну, как тебе мой рассказ? Чего притих?
Я всхлипнул.
– Знаешь, почему я с тобой разоткровенничался? – Он слегка нагнул голову и прищурился.
– Ну, во-первых, ты ничего не кому расскажешь, просто скоро сдохнешь. Ой, а чего мы так глаза закатываем, смирись, это неизбежно.
Мне действительно стало плохо. Прерывисто и шумно дыша, тело непроизвольно вздрагивало.
– Во-вторых, – продолжил он, не обращая на это внимания, – я хотел тебя продать в рабство, чтобы ты, на своей шкуре испытал, что это такое. О-о, – протянул он, ты даже не догадываешься, насколько этот мир жесток. Поэтому и искал тебя, не дав отсидеться. Сюда приволок, а тут облом. Ну да ладно, посмотрю хоть, как сдохнешь.
Он приблизился вплотную и принялся, глядя мне в глаза, злорадствовать:
– Когда ты повиснешь на веревке, петля вопьется в твою худенькую шею. Сдавить ее так, что ты не сможешь дышать. Засучишь ножками, это будет так весело. Начнешь дергаться, пытаться всеми силами вздохнуть и не сможешь. – Из моих глаз градом полились слезы, тело заходило ходуном от страха.
Он довольно вздохнул. Куда-то сходил, принес большую охапку сена, улегся на нее, вытянув ноги. Закинув руки за голову, уставившись на меня, заулыбался. Ему понравилось, что я все-таки, только что от страха обмочился.
– Наверное, хочется посидеть, отдохнуть, – вновь начал он издеваться, – ноги смотрю, совсем не держат, он как трясутся. Представь, как ты ложишься, вытягиваешь их, истома пробегает по всему телу, хорошо, – и потянулся. – Но, увы, веревка мешает, да? Давит на шею? – Пацан захихикал.
– А ты не мучайся, согни их в коленях, повисни, а затем оттолкни чурбак. Ну чего ты упрямишься? Это же так просто. Будь мужчиной, покончи с собой, все сразу и прекратится. Подергаешься пару минут, повеселишь меня, да и все.
Я зашелся ревом, зажмурив глаза, паника ударила по рассудку.
– Ну ты и упрямый. – Он встал и вновь подошел ко мне.
– Ну, давай, порадуй меня. Согни ноги, пожалуйста, ну разочек. – Он положил свою руку под мою коленку и потихоньку начал нажимать. Я напрягался из последних сил, вздрагивал, дрожа от страха.
– Ну, давай, ну что тебе, жалко, порадуй меня, – не унимался он. – Тебе же трудно дышать. Вон и лицо давно покраснело. Ну, согни колени, повиси немного, мне же так интересно. Доставь удовольствие. Давай, не огорчай меня. – Затем пальцами, сильно сдавил напряженное сухожилие. Я вновь завыл от боли, нога затряслась.
Он сделал шаг назад, лицо предвкушало предстоящее зрелище. Даже слегка губу закусил от удовольствия.
– Ну не бойся, это не страшно. Сгибай, сгибай потихоньку, ну, я же жду, не расстраивай меня.
Продолжая дрожать, моя нога не выдержала и согнулась, а следом вторая. Тут же глаза расширились от ужаса. Я ощутил, как петля, с силой сдавила шею, врезаясь в нее, полностью лишая меня возможности дышать.
– Да. – Закричал довольный пацан, вскидывая руки.
Я дернулся, непроизвольно отталкивая то, на чем стоял. Больше не чувствуя под собой опоры, меня охватила паника. Петля врезалась окончательно глубоко в шею, а вскоре наступила темнота.
* * *
Внезапно почувствовав, что жив, я судорожно, с надрывом принялся глотать воздух. Пытался отдышаться, ощущение петли на шее, которая сдавливала, не давая вдохнуть, медленно исчезало.
"Какой воздух, я же мертв", проскочила странная мысль. Следом пришло осознание, что вернулся в старое тело. Из меня вырвался нечеловеческий вопль отчаяния. Выгнувшись на полу, практически дугой, я заверещал, задергался, вспомнив все. Стало ужасно страшно, ведь только что, действительно умирал.
Веселое лицо пацана, стояло передо мной. События не отпускали, прокручиваясь все заново и заново. Я рыдал, выл, наверное, катался бы по полу, если бы, не был прикован к нему. Мотая головой из стороны в сторону, стонал. Сердце бешено стучало в груди, тело содрогалось. Не знаю, сколько бы еще так корчился, но сознание покинуло меня.
Когда очнулся, вздрогнул от неожиданности.
Картинки прошлых событий уже не были такими яркими, но продолжали вертеться в голове. Слезы сами потекли из глаз. Мурашки побежали по телу волнами. Я даже ощутил, как взмокли ладошки и капельки пота скатываются по ним. От отчаяния, закусив губу до крови, тупо уставился в потолок, тихо подвывая.
Только не паниковать, только не паниковать. Во что я по дурости вляпался, и то, что все это на самом деле, разум никак не мог поверить. Еще теплилась надежда, что все это сон.
Я с силой дернул руками, резкая боль пронзила запястья. Черный, склизкий осьминог страха, медленно полез в разум, проникая своими щупальцами в душу. Во сне не бывает боли, это все наяву.
Внезапно почувствовав, как ужасно хочется пить, повернул голову. На полу, возле стены, лежал мой рюкзак, который сам туда и бросил, еще совсем недавно. Возле него стояла, полупустая пластиковая бутылка минеральной воды. Я попытался сглотнуть, но во рту было сухо.
Забывшись, что руки прикованы, вновь дернулся и захныкал, продолжая глядеть, на так желанную воду.
– Мамочка. – Заголосил я.
Волосы зашевелились на голове. Я могу умереть от жажды? Застонал, как же мне было плохо. В голове всплыли слова темного повелителя: дышать тебе будет чем, а вот остальное не потребуется. Плоть сможет долго существовать, жизнь не покинет тебя.
Я резко отвернул голову в другую сторону. Значит, от жажды не умру, но, как же хочется пить!
Не знаю, сколько бы еще смог себя сдерживать, прежде чем, паника безысходности, обрушилась на меня, разрывая сознание. Все прервала печать, что находилась подо мной.
Она постепенно, вначале тускло, а затем все сильнее и сильнее засветилась. Мое дыхание практически остановилось, от ужаса происходящего.
Я принялся судорожно хватать ртом воздух, пытаясь вдохнуть. Ох, как же меня обуял страх, ведь то, что последует дальше, может быть еще хуже, чем было.
Но, не успев заорать диким зверем, заметил тени. Сознание поплыло, и вновь нахлынуло ощущение, что тебя вырывают из собственного тела и куда-то тащат. Следом, пришла темнота.
Глава третья
Я очнулся, лежа на газоне. Медленно поднявшись на ноги, шмыгнув носом, оглядел себя. А кто я? Мурашки побежали по спине. А где я? Потряс головой, посмотрев по сторонам.
Обычный, внутренний двор, между двух девятиэтажек, куча припаркованных машин, детская площадка.
– Так я же сейчас… – но закончить фразу не удалось. Сильная головная боль заставила зажмуриться. Присев, зажав ее руками, застонал, хорошо, что быстро все прошло.
В голове прояснилось, я вздрогнул. Мне же домой пора. Выпрямившись, посмотрел на джинсы, вот блин, все колени грязные и руки перепачкал. Недовольно поморщился, мать ведь, ругать будет.
А что случилось? Огляделся, земля, трава, никакой ограды или торчащей проволоки, и почему навернулся? Упал, ни с того, ни с сего, да еще и сознание потерял, вот блин!
Пожав плечами, покачав недовольно головой, побежал домой. Надо поесть, переодеться, скоро в музыкальную школу идти.
Открыв дверь, тихо просочившись внутрь, стал прикрывать, но, это же мама!
– Где тебя носит? Быстро мой руки и марш на кухню, еда стынет, а тебе еще на занятия идти.
Я повернулся. Стоит в проходе, подбоченясь и сердито на меня смотрит. Вот как она так тихо появляется?
Увидев мои джинсы, недовольно покачала головой.
– Нет, я понимаю, когда ребенку пять лет, он извазюкался на улице, но Матвей! Тебе же четырнадцать!
– Мама! – Вырвался у меня возмущенный возглас. Но, вздохнув, опустив голову, тихо добавил. – Просто упал, споткнулся, прости.
– Быстро переоделся, я два раза греть не стану. – Повернувшись, она ушла на кухню.
Я покачал головой. Сам до сих пор не пойму, что со мной произошло.
Побежал к себе в комнату, сменил джинсы. Заскочил в ванную, помыв руки, шмыгнул на кухню.
Насытившись, поблагодарив, убежал на занятия. Иду, думаю, пытаюсь понять, что со мной было, только мысли в голове, постоянно скачут.
Уроки сделал, вышел погулять. Пока с Сенькой общались, время быстро пробежало. Надо же было так грохнуться.
Сегодня я немного задержался на улице. Сёмка поведал, что его старший брат ходит на какие-то ритуалы, что-то они там вызывают. Правда, говорит, пока ничего не получается, нужна жертва для призыва. Пробовали курицу, но так ничего и не вышло, но не отчаиваются. Интересно все это, необычно, будоражит.
Мы часто об этом треплемся. Сёма много рассказывает. Брательник с ним нормально общается, ни как у некоторых.
У Петьки, к примеру, старший, его просто бьет. Правда, тот сам, по большей части виноват, язык, что помело, всем все расскажет. Даже не понимает, придурок, что заложил братана предкам. Ну вот, тот ему частенько темную и устраивает.
Блин, сегодня на занятиях, вновь повторять пройденный материал, я вздохнул, а так хочется, что-нибудь необычное изобразить на клавишах.
Дома играть не на чем, живем вдвоем с матерью. Осуществить свою мечту, купить, хотя бы электронный вариант пианино, возможности нет. Она работает в магазине, зарплата небольшая.
Я вновь вздохнул, пробегая очередную улицу. Может и получиться после занятий, что-то изобразить от души, мне иногда разрешают помузицировать. Есть у меня такая тяга, пытаюсь сам сочинять.
Вечером, вернувшись домой, устроился на кровати. Сегодня все-таки показал свою композицию. Преподаватель покивал, но, говорит, сыровато, хотя в целом концепцию одобрил.
Взял планшет, намереваясь почитать что-нибудь, да только мысли о том, что Сёмка поведал, из головы не выходят.
Завтра вечером, у его брата вновь какое-то сборище, где-то на заброшенном кладбище. Нечто магическое хотят сотворить. Подготовку провели, теперь основной ритуал пройдет. Гости к ним приезжают, аж из самой столицы. Надо же, не лень такую даль переться.
Пока постоят в сторонке, посмотрят, а вот через неделю, у них самих что-то намечается, но что и где, никто не знает.
Сёмка болтает, со слов брата, конечно, что где-то у нас в области есть особое место. Какое-то тайное, древнее капище, а там ритуальный жертвенник. Остался, якобы, с древних времен. О его местонахождении никто не знает, лишь легенда, о том, что он когда-то существовал.
Вот ради этого, Москвичи и приезжают. Возможно, все-таки выяснили, где оно расположено. Подключили связи в архивах, людям нужным заплатили, у этих денег много.
А завтра, просто пройдутся с местными, посмотрят, на наших оккультистов. Оценят, что они собой представляют, чем занимаются.
Сёмкин брат разрешил с ним пойти, тот меня зовет. Вот сижу и думаю. Очень хочется, круто ведь, прикольно, все таинственное, оно будоражит. Только, как это сделать, чтобы мать ничего не узнала?
Завтра она вечер работает, придет поздно. Если по-тихому смотаюсь, может и обойдется. Тем более, потом выходной, в школу идти не надо.
Соблазнительно, да еще друг трусит. Говорит, без меня, одному страшно, хоть и брат его там будет. Вот и думаю. Ехать не близко, за город, но у них свои машины. А если не успею домой, до прихода матери? Ой, что тогда будет… Как же быть?
Надо уточнить, во сколько она домой вернется. Бывает, в ночную остается, магазин у них круглосуточный. Правда, всегда заранее предупреждает. Но, вдруг повезет, тогда бы я точно поехал.
На следующий день, вернувшись из школы, первым делом решил это выяснить.
Уселся за столом, уплетаю обед, а сам на нее поглядываю. Как бы так спросить, чтобы не вызвать подозрений?
И надо же, повезло, сама разговор завела.
– Так, Матвей, я приду утром. Чтобы поздно не гулял, понятно?
– Да, а почему ты в ночь? – Ну вот, кажется, с моей поездкой все образуется.
– Подменить человека надо. Заболела она, больше не кому.
Я покивал.
– Да я вечером в интернете собрался полазать, так что, гулять долго не буду. – Соврал, а у самого радостно на душе. Сегодня намечается приключение!
Мать ушла, я тут же отзвонился Семену, обрадовав его. Тот воодушевился, говорит вдвоем не так страшно.
Ну, не знаю, что там страшного нашел. Мне просто любопытно, и по приколу, конечно. Я во всю эту чушь не верю, но сама поездка, на какую-то мессу, будоражит. Прикольно ведь.
Семка сообщил, что будет ждать к десяти вечера, возле своего подъезда, просил не опаздывать.
Да я и не собирался. Перед выходом, надел черные спортивные штаны, темную кофту, чтобы ночью не отсвечивать. Как и договорились, прибежал на место. Живем недалеко друг от друга, всего через три дома.
Возле подъезда уже стоял мой друг, вместе с братом, о чем-то тихо беседуя. Я поздоровался, а буквально через пять минут, подъехала машина.
По дороге мы присоединились к еще двум, они стояли, ждали нас, на выезде из города. Одна была местная, вторая, с Московскими номерами, импортный, черный микроавтобус, с тонированными стеклами.
Ехали по трассе больше часа. Затем свернули на проселочную дорогу, еще минут сорок петляли, пока не оказались в глухомани.
Народ повыскакивал из машин. Я, выбравшись наружу, отошел с Семеном немного в сторону, чтобы не мешать. Небо было абсолютно чистое, ярко светила луна. Невдалеке видно, какую-то старую постройку, больше похожую на покосившуюся избу.
Наши засуетились, принялись доставать из багажника разные вещи. Обрядились в черные балахоны с капюшонами, вынули факелы.
