Я невольно улыбаюсь и даже чуточку уважаю Дэвида в это утро. Люблю честных людей, искренних.
– И где же он так усердно работает? – интересуюсь у матери.
– По будням – в гараже при автомастерской, в выходные – бармен в Виктории.
– В Виктории? На острове что ли?
Виктория – столица Британской Колумбии, город, расположенный на острове. Плыть туда нужно на пароме, и вместе с Ванкуверскими пробками весь путь занял бы 2-3 часа!
– Это бар такой в Даунтауне, стилизованный под Викторию. Красиво там, интересно. На стенах старинные фото и современные…
– Обычный кабак, только для мажоров, – вставляет Дэвид, нервно поправляя очки.
– Ты несправедлив к нему! Ты опять несправедлив, Дэвид! Мальчик старается, работает, идёт к своей цели, а ты снова недоволен!
– К какой цели? – интересуюсь.
Искренне. Не думала, что у Нарциссов бывают цели.
– Дамиен мечтает открыть свой ресторан! Представляешь, какой молодец! Летом хочет поехать в Италию в гастрономический тур, обещал привезти рецепт самого вкусного в мире мороженого, – сообщает мать не без гордости.
– Кому обещал?
Неужели они стали настолько близки?
– Мелании, своей девушке. Тебе нужно обязательно с ней познакомиться, Ева! Потрясающая личность, такая красивая – глаз не оторвать. А танцует как! А поёт! И учится хорошо, – последнее с упрёком.
Ну да, я не гений в науке. Но танцую. Четыре года отучилась в школе современных танцев.
Далее следует то, что удивит меня:
– Ева танцует намного лучше, талантливее. Мелания всего лишь повторяет заученные движения, в её танцах нет души, как и в пении, – сообщает Дэвид, переворачивая страницу в своей газете.
– Пфф… – нервно выдыхает мать.
– Ты даже не в курсе, что твоя дочь танцует, не так ли? – он поднимает глаза на мать.
И она подвисает, мечась взглядом между мной и Дэвидом.
– Почему ты никогда мне об этом не говорила? – тут же находит виноватого в своём безразличии.
– Ты не спрашивала, – отвечаю.
Мать поджимает губы и отворачивается, Дэвид нервно ёрзает в своём кресле, скрещивая ноги и покашливая. Явно сожалеет, что упрекнул мать при мне. И я догадываюсь, что между ними есть некоторые разногласия по поводу нас с Дамиеном.
– Просто я очень, очень сильно злилась на тебя, Ева. Столько времени прошло… а я до сих пор не понимаю, как ты могла ТАКОЕ сотворить! Доктор сказал, что если бы удар пришёлся на несколько миллиметров левее, Дамиен бы умер! – выдыхает.
– Ну хватит! Он тоже не был невинным ягнёнком. Они оба виноваты в том, что произошло! – газета летит в сторону. – Мы же решили сфокусироваться на том, чтобы сплотить семью, к чему теперь все эти обвинения?
– Да, ты прав, конечно, Дэйв. Ты прав.
Мать смотрит на меня глазами, полными слёз:
– Не будем вспоминать, что было, сосредоточимся на том, что будет! – выдавливает улыбку.
Loaduponguns – nbspl
Вечером я закрываюсь в своей комнате, пытаясь заняться математикой. Мне срочно нужно улучшить свои отметки, если хочу вырваться из проклятого «семейного» дома и уехать в колледж. Любой. Мне всё равно, по большому счёту, где учиться, и что изучать, главное – поскорее отсюда убраться.
Внезапно слышу негромкий стук в дверь и вопрос:
– Можно войти?
– Входи, – разрешаю, пару мгновений спустя.
Дамиен словно впервые в жизни неспешно обводит глазами синие стены своей бывшей комнаты, сосредоточенно рассматривая более яркие пятна, оставшиеся после того, как кто-то, или же он сам, снял висевшие когда-то плакаты популярных рок-групп и постеров на тему «Звёздных войн». У меня складывается впечатление, что он оттягивает как можно дольше неизбежное – столкновение с моим взглядом. Наконец, это происходит.
– Освоилась? – спрашивает, скорее для проформы, нежели действительно желая узнать, как обстоят мои дела.
– Да, спасибо.
– Я хочу попросить тебя, – сразу переходит к делу, – вернуть салфетку с моим номером. Ты ведь уже…
Он не знает, как закончить мысль, и я опрометчиво ему помогаю:
– Нет. Зачем мне номер, по которому не собираюсь звонить?
Его брови взлетают, а я продолжаю:
– По поводу салфетки: что упало, то пропало!
И добавляю с ехидством:
– Извини!
Он понимает намёк, хватает на лету:
– Ева, – произносит с нажимом на «Е», – эта девушка мне очень дорога. Она первая, с кем у меня возникло желание вообще иметь отношения.
– Тогда зачем совершать кобелиные реверансы?
– Это был просто флирт… – и он даже улыбается. – Невинный флирт!
Я долго не могу отвести взгляд от его физиономии. На секунду жалею о том, что так понравившийся мне парень оказался Дамиеном. Теперь очень трудно спорить с собой, отрицая, насколько он сексуален, как прожигает его тёмный взгляд, как влечёт изгиб губ. Но Дамиен, к счастью, не умеет читать мысли и принимает мою задумчивость на свой счёт:
– Считаешь, у меня слабость к женщинам?
– Мне плевать! – сообщаю, не задумываясь. – Салфетку свою ищи в мусорках в аэропорту. Я уже не помню, в какую именно её швырнула.
– Окей, – поджимает он губы.
Дамиен выходит не сразу, задерживается ещё на пару мгновений, словно раздумывая о чём-то. Затем резко разворачивается и, не говоря ни слова, исчезает за дверью так же неожиданно, как и вошёл.
Глава 9. Азы соблазнения
MichaelKiwanuka – Love & Hate
Thexx – IDareYou
Первая сентябрьская пятница проходит вполне спокойно, не считая ядовитых взглядов в мой адрес со стороны «Мелании и Ко», нарочито громкого смеха всякий раз, когда мы сталкиваемся в коридорах школы, и парочки тупых шуточек по поводу моего платья на уроке математики.
Во время ланча Либби без остановки причитает о том, что Дамиен «облизывает свою сучку так усердно, как никогда». Я сижу спиной к их столику, поэтому счастлива пропустить представление, тянущее за нити, давно похороненные в детстве.
После просьбы Либби «Ева, а можно к тебе домой?» до меня доходит, что подруга уже в курсе нашего с Дамиеном «семейного положения».
– Зачем? – интересуюсь.
– Посмотрю, где и как ты живёшь.
– И если тебе не понравится?
– Больше не приду! – подмигивает.
– Окей, – говорю, – но Дамиена дома не бывает. По крайней мере, я его не вижу.
Либби не дура, и меня это привлекает. И у неё, похоже, имеется аналогичное мнение на мой счёт:
– Знаешь, а ты мне нравишься. Меня всегда тянуло к умным. От этих толстопопых дур уже тошнит. Думаю, мы с тобой споёмся! – прогнозирует.
И если бы мы были сейчас в баре, а не в школе, она запила бы это монументальное постановление о нашей начавшейся дружбе любым доступным алкоголем. Если бы ей его продали, конечно, потому что русая блондинка Либби родом из Манчестера визуально на свои восемнадцать никак не тянет.
Но тем, кто упорно бьётся в одну точку, Провиденье выдаёт подарки.
О том, что Дамиен незапланированно дома, я поняла по лежащим на барной стойке ключам от его Мустанга Шелби и сотовому телефону. Никогда ещё до этого момента он не забывал своих вещей на общей территории, и самым первым его жестом после завтрака всегда было быстрое ловкое сметание их со стола: ключи, бумажник, телефон.
И вот они на столе – прямо перед моим носом.
– Он дома, – делает тот же вывод Либби.
– Похоже, – отзываюсь. – Кофе, чай, погорячее?
– А у тебя есть? – в её глазах уже почти нездоровый блеск, и на меня накатывает волна возбуждения в предвкушении шоу или, как минимум, развлечения.
Ради такого случая я готова даже взять на себя ответственность за несанкционированный набег на бар Дэвида. Наливаю ей виски с содовой, себе содовую с виски – представление лучше смотреть на трезвую голову.
Ждать пришлось недолго: телефон братца зазвонил минут двадцать спустя, что можно считать неудачей – Либби элементарно не успела дойти до кондиции. Экран телефона высветил посылающее воздушный поцелуй фото Королевишны. Пухлые розовые губы, собранные в вульгарное сердечко, заставили мою компаньоншу подавиться лимоном.
Дамиен летел с лестницы как ненормальный – быстро и с грохотом перескакивая ступеньки.
И он был… голым.
Ну, почти: белое полотенце с голубыми вензелями и именем Damien скрывало самое интересное. Но зрелище даже и с этим упущением открылось незабываемое – теперь мне любезно был предоставлен шанс увидеть, насколько же, в действительности, изменился тот самый поганец Дамиен за последние шесть лет.
И он изменился. Настолько, что у ошалевшей Либби в буквальном смысле потекла слюна, и ей пришлось её сглотнуть, некрасиво при этом булькнув.
Конечно, виновник нашего эстетического экстаза всё заметил и абсолютно всё понял: его самодовольная, но при этом едва заметная ухмылка не оставляла сомнений.
– Привет, – промурлыкал змей-искуситель моей подружке. – Ты …
– Либби, – подсказывает она, с трудом оторвав взгляд от его груди.
До этого момента я понятия не имела, что поросль на мужском теле имеет для меня какое-либо значение. Как и вид пресса. Ну вот, что может быть красивого в животе? Или бицепсах? Ну руки и руки – такие же нужные части тела, как и ноги! Но нет же, на этот раз всё иначе, и я даже не знаю, кого сильнее придавило: подругу или меня.
Дамиен чего-то нам обеим желал, кажется, приятного чаепития, но я не уверена.
– Что он сказал? – спрашивает Либби, как только спина с татуировкой между лопаток скрывается из нашего вида.
– Что ты хорошо выглядишь, – отвечаю, отчаянно стараясь вынырнуть из гипноза.
– Серьёзно?
– Угу. Ещё будешь?
– Давай.
Зато я услышала совершенно обычное телефонное «да». «Зато» – потому что это не было «да, любимая» или «да, солнышко», ну, или хотя бы просто «привет», который как ни крути лучше безликого «да».
Через полчаса алкоголь достигает места назначения, и Либби пытается принять судьбоносное решение:
– Что, если я сейчас поднимусь к нему?
– Он трахнет тебя, – предполагаю.
– Думаешь?
– Не сомневаюсь.
– Сучке это не понравится.
– Вряд ли ты обязана ставить её в известность.
– Слышала, что она пела вчера в раздевалке?
– Нет, – вру.
