Кристина Воронова "Забытый мир"

***

– Мам, можно я с охотниками в соседний оазис пойду? – начал канючить Шахрияр, наматывая круги вокруг уже немолодой, но всё ещё красивой женщины. Счастливая жизнь подарила ей только морщинки возле рта и глаз, так часто она улыбалась. В волосах цвета самой ночи серебрились первые признаки старости. – Мне целых четырнадцать лет, я уже мужчина! И мне стыдно за твою юбку прятаться от окружающего мира.

– Какая пафосная речь, – женщина похлопала, склонив голову набок и внимательно изучая лицо любимого, хоть и приёмного сына. Сердце её щемило. Она понимала, что в поисках приключений Шахрияр будет стремиться всё дальше и дальше. Тем более, что он с детства мечтал увидеть море и самые настоящие деревянные корабли, которые бесстрашно лавировали между волн. Да он и на скромную лодку рыбака согласился бы. Лишь бы осуществить свою мечту. Да, Алиша понимала, что сегодня он, возможно, вернётся к ней и уже пожилому отцу, завтра тоже, а через несколько лет уже вряд ли. Или погибнет во время своих вылазок, или сбежит с караванщиками, как поступали многие юноши и девушки до него, или просто станет великим путешественником – почему бы и нет?

Такие, как он, точно не умирали в своей постели.

– Иди уж, великий охотник, – покачав головой, отозвалась она, пытаясь скрыть слёзы. Плакать она давно разучилась. Ещё тогда, когда почти ребёнком её продали в бордель собственные родители. Потом, когда очутилась в липких ручонках злобного евнуха, поставщика гарема падишаха. Конечно, неприятный толстяк в роскошной одежде долго кривил нос, но, как говорится, если искать исключительно девственниц, то падишаху придётся либо поститься, либо переключаться на детей. Тем более, что тот падишах как раз любил зрелых девушек и молодых женщин, которые не отличались скромностью в постели. Жёны-девственницы, половина из которых были его двоюродными сёстрами, и так у него имелись.

Женщина привыкла терять и собственное тело, и даже душу, но отпускать ребёнка, дарованного ей богами, не хотелось. Но выбора не было. Либо она разрешит, либо Мустафа позволит, либо же он сам удерёт.

Лучше уж сохранить иллюзию выбора, чем оказаться поставленной перед фактом. Родительский авторитет терять не хотелось.

В оазисе оказалось многолюдно. Несколько молодых охотников из их селения прижались друг к другу, сжимая в руках топоры, луки со стрелами и ножи. С одной стороны караванщики – это новые товары, одежда, новости годовой свежести. С другой – возможные работорговцы и разбойники. Чтобы выжить в пустыне требовалось уметь переступать и через себя, и через других, при необходимости питаться мясом и кровью не только верблюдов, но и рабов. Или даже собственных товарищей, которые совсем недавно прикрывали спину во время очередной стычки с разбойниками, а в голодное время становились добычей.

Возле родника толпились торговцы и погонщики, чернокожие рабы, подгоняемые окриками и кнутами, стройные женщины, закутанные до самых глаз в плотную чёрную одежду. Да и глаза скрывала газовая вуаль, трепещущая на ветру.

Многие караванщики опускались на колени, словно собирались молиться, и жадно пили воду просто ртом или зачерпывая руками. Другие набирали драгоценную влагу в кувшины. Рабам доставались только брызги воды, случайно попадавшие на их маслянистую кожу.

Шахрияр с грустью и злостью наблюдал за этим неприятным зрелищем. Словно бы его родное селение грабили.

– Удивительно у вас тут, – полный купец с широкой, словно лопата, угольно-чёрной бородой приветливо, без агрессии, обратился к ним. – В пустыне жара, будто в пекле, мы даже ни одной змеи не увидели за все три месяца пути, едва от песчаной бури успели убежать. А тут у вас просто рай! Мне даже показалось, что я птиц видел. Но, наверное, показалось. Какие птицы в пустыне? Здесь даже падальщики не водятся, так как звери повымирали, одни голые скелеты валяются. Или это нам так повезло? Шайтан, небось, водил нас кругами. Хорошо, хоть сюда добрались, иначе, наверное, вообще бы померли. А тут у вас растительность зелёная и вода чистая. Вода! До моря-то месяц пути, если повезёт дорогу правильную найти.

– Дяденька, а вы пирамиды видели? – с жадностью спросил Шахрияр, немного осмелев.

– Видел. А как же не увидеть? – передёрнулся тот.

– И какие они?

– Для каждого, сынок, они разные. Каждый их видит по-своему. Некоторые так вообще считают, что это иллюзии из-за жаркого солнца, когда как следует черепушку-то припечёт. Злые мороки, ниспосылаемые злобными духами пустыни. Всякое говорят.

Что именно увидел он сам, торговец не сообщил, а Шахрияр не решился настаивать.

Он застыл на месте, погрузившись в мечты. Море! Как же он хотел его увидеть. Мать когда-то жила возле моря, правда, по её словам, судьба её была печальной. И на море она мало смотрела, не до него ей было. Да и привычной казалась Алише эта картина. Как им самим бесконечные волны песка. Барханы, дюны, песчаные бури – для него это тоже было привычным, как и для караванщиков. Но те, в отличие от него, видели и самое настоящее море, а не только маленькое озеро на месте домика проклятой ведьмы. Да и купаться в нём строго-настрого запрещалось. Из него даже воду не набирали, чтобы растения и цветы поливать. Не говоря уже о том, чтобы пить. Говорили, что вода отравленная.

Самые непослушные дети не рисковали ослушаться старших. Даже те, кто впоследствии убегал с караванщиками.

Ну, кто убегал, а кого крали.

Кому как повезло – или не повезло.

Шахрияр знал, что молодых девушек из их селения часто ловили "на живца". То есть, в караван для этого набирали привлекательных молодых мужчин, которые и сманивали местных красавиц сладким обещанием жениться. Естественно, что "жёны" оказывались в гаремах или становились рабынями-служанками.

Шахрияру всегда казалось, что он умнее глупеньких молодых девушек и юношей, для каждого из которых у караванщиков находилась своя сказка. Забирать молодёжь силой мало кто рисковал. Поговаривали, что королева мёртвых окутала защитным покрывалом эту деревушку, и те, кто пытался навредить её жителям, погибали в пустыне: от болезней, из-за песчаных бурь или нашествий разбойников. Либо просто не могли больше отыскать ни единого оазиса.

Поэтому и приходилось караванщикам изощряться, чтобы молодые люди присоединялись к ним по собственному желанию.

А там и обмануть можно, и на рынке рабов продать. Когда караван покинет пустыню. Ведь могущество королевы мёртвых тоже не было безграничным. Это если верить, что она существует. Но многие караванщики и купцы были суеверными.

Но Шахрияр с каждым днём всё чаще мечтал о море. Хотел ощутить морскую соль на губах, а не песок. Хотел услышать клич пиратов: "На абордаж!", узнать, как выглядит чайка и что такое буря. Какой бывает морская буря, а не песчаная.

ГЛАВА 2

Юноша внезапно подумал, что ему настолько сильно хотелось приключений, что он зачастую сам их для себя и придумывал. И поэтому ему нравились древние легенды и сказки.

Он невольно улыбнулся, вспомнив очередную сказку, которую недавно рассказал в кругу своих друзей и подруг. Он и так пользовался большой популярностью в деревушке – надо же, ребёнок пророчества! Но сказки и другие развесёлые истории сделали его практически местным кумиром. Зачастую и караванщики с удовольствием слушали его выдумки, награждая мелкой медной монеткой. Правда, куда их девать, он так и не придумал. Была, правда, мысль проделать в них дырочки, смастерить ожерелье и подарить какой-нибудь красавице. Матери, например. Других идей не было.

В их деревушке деньги были не в ходу. Ценился только труд и натуральные продукты. Тем старикам, кто уже не мог работать, помогали всей деревней. Иногда Шахрияр не понимал, отчего юноши и даже девушки убегают с караванами, поддаваясь на нехитрые уловки сладкоречивых купцов. Он искренне считал своё поселение лучшим местом в мире. Пока был маленьким. Сейчас же ему представлялось, что он птица с обрезанными крыльями, которая стремится улететь к своим диким собратьям.

Также он замечал, что его просили что-то рассказать, чтобы вырвать минуты отдыха, немного расслабиться и отвлечься от работы. Впрочем, ему всегда нравилось рассказывать что угодно. Он словно погружался в придуманные истории, и иногда ему даже казалось, что однажды он так увлечётся, что куда-то исчезнет, пропадёт, растворится. Словно с каждым словом, сорвавшимся с губ, он терял часть себя. И постепенно становился кем-то другим. Примерял разные маски: и героев, и злодеев.

Вот и сейчас приятели окружили его и попросили рассказать очередную историю, сытые и вялые, напившиеся водой до такой степени, что их животы напоминали толстые бурдюки с драгоценным маслом или вином.

Охотники, решившие пока повременить с ловлей животных, устроились неподалёку от источника. Купцы и даже рабы тоже начали прислушиваться. Шахрияр уступил настойчивым просьбам и жалобным взглядам и начал рассказывать новую историю.

– Заснул как-то купец в оазисе. А рядом самый настоящий шайтан притаился. Купец схватил кинжал и приставил к груди чудовища: "Стой, кто тут шастает по ночам, дела чёрные замышляет?!" – закричал он на него. "Я тебе руки-ноги отрежу!" – продолжил угрожать тот.

"Не бей меня, добрый господин! – бухнулся тот на колени, аж земля задрожала. – Я любое твоё желание исполню".

"Хочу всегда иметь то, что делало бы меня счастливым", – пожелал купец, подразумевая большой дом, много дорогих иноземных товаров и красавицу-жену.

"Будет сделано, мой господин", – поклонился шайтан и исчез.

А купец тот всегда имел в запасах кувшин пьянящего вина. И вскорости больше ничего для счастья ему и не нужно было. Вот так отомстил ему шайтан. Не связывайтесь, дети, с разными шайтанами, белыми, серыми, красными. Все они опасные.

Приятели дружно рассмеялись, и даже некоторые купцы заулыбались.

Один швырнул ему очередную монетку. Ловко поймав её, Шахрияр только головой покачал, усмехнувшись. "Значит, ожерелью – быть!" – подумалось ему.

Али Баба, один из самых активных после него юношей в селении, заговорщицки поманил остальных, знаком показав отойти подальше от чужих ушей. Они залезли в какой-то кустарник, в котором расцветали прекрасные белоснежные цветы и одновременно созревали невиданные алые плоды. Очень вкусные, но ядовитые, если сожрать больше десяти за раз. По крайней мере, смельчак, отведавший горсть ягод одновременно, потом удобрял песок до самого дома.

Шахрияр подозревал, что Али собирается в скором времени их покинуть, отчего больше других интересовался монетами, которые завалялись у кого-то из жителей селения. И, в отличие от остальных, не обменивал у караванщиков фрукты, воду и мясо на приправы, одежду, оружие и другие полезные в хозяйстве вещи, а копил серебро. Даже медные монетки у Шахрияра пытался выклянчить. Но тот не поддался – его, и всё тут. Честно заработанные деньги за ловкие движения языка. Кто виноват Али, что тот не умеет сказки рассказывать? Да и охотником тот был посредственным, а большую половину фруктов и ягод сжирал, не донеся до покупателей.

– Ребята. Друзья! – внезапно заговорил Али Баба вдохновенным голосом. – Все вы знаете, что я собираюсь в ближайшее время покинуть сию мрачную обитель, сиречь наше убогое поселение. А для этого мне нужна одежда хорошая, меч острый, чалма и прочие нужные вещи.

– В рабы, что ли, захотел? – мрачно заметил Сафир, курчавый высокий юноша с очень тёмной кожей.

– Почему сразу в рабы? – обиделся тот, а затем подбоченился, даже подбородок задрал. – Может, я великим путешественником стану, новые земли открою? Или хотя бы купцом. А на худой конец можно и в охрану караванов пойти. Тоже, я слышал, платят неплохо.

– А деньги тебе зачем? – вмешался худенький Шахзаман. – Да и в нашем селении сейчас хорошо. Дома у каждого есть, у многих дети рождаются. Животные тоже размножаются на диво. Всегда есть вода и еда. Что ещё надо для счастья?

– Узко ты мыслишь, мой друг, – покровительственно заметил тот. – Мужчина должен подвиги совершать, а не пахать на земле. Или ты уже о тихой старости задумался? Я лично не собираюсь помирать в своей постели. Так что, друзья, вы мне поможете или нет?

Охотники мрачно переглянулись. Проблем с караванщиками не хотел никто. Но они понимали, что Али Баба и так уже по самые уши в неприятностях, и лучше уж его подстраховать, чтобы не загнулся перед началом новой жизни. Вот это было бы обидно для каждого отрока, сумевшего удержать в руках оружие.

– Ладно уж, – Шахрияр, который понимал Али лучше всех, ответил за всех, будучи безоговорочным лидером. – Говори, что задумал.

– В общем, так, этот караван – я уже разузнал – везёт драгоценные пряности. Мой план прост, как всё гениальное: я предлагают ночью одеться потеплее и прокрасться к одному из мулов. Именно на мулах они перевозят самый драгоценный груз, так как верблюдов у них осталось мало, почти все пали в пустыне. Так вот, если вскрыть одну из сумок как можно незаметнее, то вполне можно получить…

– Ага, всё, что тебе причитается, – хмыкнул Шахзаман. – Чёрную метку, как у пиратов. Или сразу кисть правой руки отрубят, как это делается у наших соседей.

– В общем, людей в караване не слишком много. Старая цыганка, но это не интересно, наш Шахрияр лучше сказки рассказывает. К работорговцам лучше не подходить, хотя их всего двое, остальные сгинули в пустыне вместе с верблюдами. Вот повезло-то кому-то! Особенно тем, кто так и не стал рабами по их вине. К охранникам тоже подбираться не стоит. Купцы могут быть очень опасными. Многие из них научены с разбойниками управляться и свой груз защищать до последней капли крови. Хоть большинство из них очень и очень богатые. Камушки драгоценные у них на пальцах и шеях поблёскивают. Но такую вещь продать потом сложно будет. Убьют ведь, чтобы не расплачиваться золотом, и никто следов твоих в бескрайней пустыне не отыщет. Да и искать не будет. Пряности сбыть проще, они не настолько драгоценные, как золотые цепи с рубинами с кулак толщиной.

– И дальше что? – не выдержали остальные.

– Ночи нужно дождаться, вот что, трусливые вы задницы. А также хотя бы одну гиену домой притащить или змею, чтобы никто ничего не заподозрил. А то отправились поохотиться, а ничего так и не принесли. Или вдруг нам огненные крабы попадутся? Правда, они любят раскалённый песок, их трудно поймать, так как они сразу закапываются на большую глубину. Зато вкусные и полезные, да и хранятся долго.

– Интересно, кто эта красавица? И почему без покрывала? – Шахрияр уставился поверх головы приятеля.

– Где? – спросил Али. Остальные парни тут же начали крутиться во все стороны, в поисках незнакомой красотки.

– Да там же! – он ткнул пальцем и даже ногой притопнул, раздосадованный. – Красавица с удивительными волосами. Прямо как у меня! Ещё у неё кожа жёлтая и глаза тоже.

– Да нет тут девушек без чадры! – разозлился Али. – Только вот какая-то сгорбленная старуха, закутанная, как и все, обед разносит.

– Да вы что, издеваетесь, что ли?! – взъярился тот. – Или внезапно ослепли? Как такую красивую женщину можно не заметить?

Касым, полный и эмоциональный парень, схватил Шахрияра и Али, стоявших рядом, за головы и развернул к себе лицом. – Что это с вами? Одному красавицы мерещатся, другой на старуху заглядывается. Вам что, солнце голову напекло? Так вы же в шляпах.

Шахрияр машинально коснулся плетёной шляпки из высушенных растений. Придумка Алиши насчёт подобных головных уборов пришлась по вкусу абсолютно всем.

– Ничего не понимаю, – пробормотал парень, снял шляпу и запустил пятерню в густые волосы. – Может, у меня и вправду галлюцинации начались? Такие назойливые, что даже шляпа не помогает?

– Бывает, – пожал плечами Али, изображая бывалого мужика, который и не такое видел. – Обман зрения или мираж. Мы же в пустыне всё-таки, хоть и в оазисе.

***

Стемнело быстро. Незадачливые охотники едва успели вернуться с добычей: им действительно попались огненные крабы, благодаря чему они стали настоящими героями дня. Алиша так вообще расцеловала пасынка, что тот выдержал стоически, думая только о предстоящем "небольшом дельце".

Ночной холод проникал в тело даже через одежду. Песок оказался скрыт тонким слоем льда – по какой-то странной причине местные растения, даже покрытые льдом, спокойно переживали ночи, чтобы утром без проблем "размораживаться". Кроме того, начался сильный ветер, предвестник песчаной бури. Чёрные облака заполонили красно-чёрное небо, напоминающее свежую рану, воспалённую, кровоточащую.

Шахрияру всё это мрачное великолепие представлялось предвестником грядущего несчастья. Сердце сжималось, а руки вздрагивали; ладони покрывались раскалённым потом, несмотря на холод.

Али нахохлился. Как выяснилось, остальные их приятели позорно струсили, закрылись в своих домах и отговорились разными глупостями. Мол, живот болит, холодно и спать хочется. Да и вообще: вы собираетесь удирать, вам и пряность красть. А нам этого не надо. А то вы убежите, а эти караванщики вдруг решат отомстить. Или вернутся спустя год. И что тогда делать? Лишаться выгодного обмена? Ради двух глупцов с ветром в голове?

Шахрияр впервые задумался над тем, насколько его приятели жалкие существа. Как и те люди, среди которых они живёт. Терпят то, что их сыновей и дочерей сманивают и крадут, но сами боятся хоть как-то отплатить за эти преступления.

– Пошли, что ли? – Али весь дрожал, и, кажется, сам был не рад, что всё это затеял. Но отступить мешала гордость.

– Давай, – Шахрияр снова вспомнил о море и решил, что попытается исполнить свою мечту. Всё лучше, чем видеть странные сны, придумывать сказки – будто баба старая или пожилой слепец – и мечтать. И жить среди ничтожных трусов.

Он подумал, что такой шанс ещё когда представится. В конце концов, всё же не одному рисковать.

И всё-таки на сердце было неспокойно.

– Если хочешь, можешь домой уйти, за юбку матери спрятаться, – произнёс Али надменно. Однако эффект портили пляшущие от страха и холода посиневшие губы, ясно виденные в свете кроваво-алой Луны, которая казалась чьим-то недобрым глазом, наблюдавшим за ними.

– Иди сам к мамочке! – огрызнулся Шахрияр. – Я же сказал, что пойду – значит, пойду. Я слово держу, даже если дал его такому идиоту, как ты.

– Ну, как хочешь, – Али по-прежнему делал вид, что ему наплевать, следует за ним кто-то или же нет.

Шахрияр внезапно подумал, что с таким гонором его приятель долго не проживёт в большом мире. И если в деревушке его закидоны ещё терпели, то уж чужие люди точно бы высказали всё, что думали. И уж точно не пошли бы вместе с ним на дело. На любое дело. Даже в кусты по-большому.

Шахрияр фыркнул и направился следом за Али. Он твёрдо решил довести дело до конца, даже и со столь ненадёжным, глупым и слишком эмоциональным спутником. Юноша внезапно подумал, что именно Али ещё слишком мал, что именно ему стоило ещё пару годков как минимум подержаться за мамину юбку. Чтобы не наделать глупостей, которые могли бы привести к гибели.

"Если раньше у нас все мёрли от жары и постоянной засухи, то теперь исключительно из-за собственной глупости", – мелькнуло у него в мозгу.

Но всё-таки неадекватное поведение приятеля добавляло беспокойства.

Двое вчерашних мальчишек крались к стоянке каравана. За их спинами крепко спали все те, кто их знал и любил, не подозревая ни о чём. Правда, Алиша беспокойно ворочалась во сне, да и Мустафа под её боком постоянно крутился. Но они не проснулись, поэтому предотвратить бегство сына так и не смогли.

Проходя мимо колодца, недалеко от которого останавливался каждый караван – на месте заброшенной ещё в давние годы части деревушки – они стали двигаться ещё медленнее. Домов там почти не осталось, поэтому в полутьме можно было заметить кучку палаток, прижавшихся друг к другу. Погонщики же улеглись спать на мешки со своими вещами, рядом с беспокойно спавшими животными, даже во сне удерживая руки на рукоятках кривых кинжалов.

– Ты слышишь? – Али насторожился, его голос дрожал и ломался. – В колодце словно что-то зашуршало. Но там ведь не мог кто-то спрятаться? Может быть, зверёк какой-то упал и выбраться не может?

Он затравленно оглянулся.

– Кажется, я перенервничал. Представляешь, мне показалось, что погонщики и охранники внезапно открыли глаза и уставились на меня стеклянными, мёртвыми, красными глазами. Кошмар какой! Зря мы всё это затеяли!

– Это ты затеял, а не мы, – задрожал Шахрияр, пытаясь внушить себе, что дрожь по телу вызвана холодным порывом ветра.

– Да знаю я! – заорал тот, даже ногой топнул, как маленький капризный ребёнок.

– О, давай, ещё покричи! Может, ты ещё не всех разбудил, – начал бушевать Шахрияр. – Какие тебе приключения и подвиги? У тебя ещё материнское молоко на губах не обсохло, молокосос.

– Как ты меня назвал?!

– Как слышал, так и назвал. Или ты у нас ещё и глухой? Ты никчемный, понял? Ничтожество, – Шахрияр сам не знал, что вызвало в нём такую ярость. Возможно, страх? Ведь впервые в жизни он чего-то боялся так сильно, и это приводило в неистовство. – Сам иди домой, понял? Забейся в угол и плачь. Или попроси своих коз защитить тебя, если родители не смогут.

– Поцелуй меня в зад! Я пришёл сюда не для того, чтобы позорно уйти ни с чем, так и знай. Чтобы ты всё загрёб себе, да? Не получится. Тут моя судьба решается, и я никуда не уйду, даже если сюда припрётся сама Королева Мёртвых!

Шахрияр замолчал. Ему казалось, что все силы ушли на этот бесполезный спор. И ещё он удивился, что они не перебудили весь лагерь, устроив разборки с воплями и проклятиями. Отличные из них воры, ничего не скажешь. Тихие и незаметные, как ночные тени. Да уж!

– Ладно, раз мы уже тут, пошли, что ли, – тихо произнёс Шахрияр, ощущая себя, как в дурном сне. Он и сам слышал, что его голос звучит очень неуверенно. "Зря мы на это решились", – в его душе накапливался страх.