– Давайте не будем забегать вперед, договорились? Садитесь за рычаги и насладитесь поездкой. Ваши танки были на заводе, верно? Вот в тот проезд вы и свернете. А дальше посмотрим. Но обещаю, долго вас мучить мы не будем.
– Товарищ лейтенант, мы что, на немецком танке поедем? – дошло до Кошкина. – Прямо к нашим?
– Нет, боец, мы не настолько безумны, чтобы на этом чудовище ехать к нашим. Нужно только выйти из опасной зоны… Шлыков, что сидишь? Хватай нашего друга – и на место механика-водителя, а то он сам никогда не решится. Да держи под прицелом, чтобы не увлекся…
Глава третья
Не верилось, что они это делают! Кальцман трясся, зубы выбивали немецкую чечетку. В бок упирался ствол автомата, Шлыков следил за каждым его движением. Нужно было срочно убираться, пока дорога пуста. Танк обладал неплохой обзорностью. Резкий запах бензина разъедал ноздри. Т-4 пылил по дороге, окутанный смрадом. Шубин покрикивал: «Не так быстро, герр Кальцман, где ваши нервы? Хотите вызвать подозрение ваших соратников? Сворачивайте направо, куда вы так разогнались?» Под гусеницами уминались кирпичные обломки, что-то падало. Боевая машина вписалась в узкий проезд, заваленный мусором. Мимо бежали кирпичные стены, рваные глазницы оконных проемов. Закрадывалось опасение, что гауптман хочет на полной скорости направить танк в стену, разбить его в лепешку! Шлыков покрикивал, как искушенный надзиратель, прессовал стволом ребра. Глеб не выдержал – поднялся в башню, цепляясь за противокумулятивные экраны, распахнул крышку люка. Трясся пулемет, закрепленный в турели. Дай бог, чтобы не пришлось им воспользоваться! Т-4 покорял развалины завода, приблизился к южной ограде, лежащей в руинах. Посторонних в округе не было. По дороге, откуда они ушли, тяжелые тягачи буксировали зачехленные орудия. Расчетам не было дела до одинокого танка – тем более своего.
– Товарищ лейтенант, куда дальше? – крикнул Шлыков. Глеб захлопнул крышку люка.
– Прямо, герр Кальцман! Медленно перебирайтесь через завал – и к лесу! Если не ошибаюсь, на опушке есть пролесок!
Танк, ревя, как мастодонт, перевалил через бетонные обломки и двинулся дальше – вразвалку, «косолапя» на ямах и холмиках. Вдоль опушки тянулась дорога, немцы ею не пользовались – проезжая часть заросла чертополохом, валялись ветки и стволы деревьев. Для стального чудовища эта масса гниющей растительности была не помехой, пришлось лишь сбросить скорость. Шубин распахнул люк. Теперь завод находился слева, а лес – совсем рядом, и в него вливалась еще одна дорога! Но протиснется ли танк? Это не имело значения! Шубин выкрикивал команды, и Кальцман послушно их выполнял. Такое ощущение, будто танк прорубал просеку! Трещали молодые деревья, гусеницы вдавливали в почву мелкие кустарники. Казалось, еще немного, и танк увязнет, застрянет в бутылочном горле. Но он продолжал движение, прорывался сквозь лес. Посмеивался Герасимов: для танков тупиков не бывает. Пробьем – будет дорога! Погоня задерживалась, но уже очевидно, что немцы почуяли недоброе у себя под носом. На выезде из чащи танк чуть не встал дыбом – наехал на пень, вывернул его из земли, с лязгом повалился обратно на гусеницы. Распахнулось пространство – волнистый луг, метров шестьсот до ближайшего осинника. Где Кольцово? Не хотелось бы с ветерком промчаться по главной улице села. Нет, Кольцово правее, а к востоку от села – сплошные леса, что Шубина вполне устраивало. Он прокричал, что нужно идти через поле и меньше всего озадачиваться отсутствием дороги. Но дорога здесь была, тянулась через луг и обнаружилась метров через двести, за стеной луговых трав ковыльного типа. По ней катили два мотоцикла концерна БМВ, набитые вооруженной публикой!
Не только Шубин их заметил. Разведчики загомонили, припали к прорезям. Напрягся гауптман, шкодливо забегали глаза. Но взвыл от боли, когда ствол автомата просверлил дыру в ребрах. Шубин продолжал командовать – иногда забывался, переходил на русский. Хорошо еще, что здесь собрались не все германские вооруженные силы! Боевая машина взгромоздилась на дорогу, двинулась навстречу мотоциклистам. Встречные опешили – что за блуждающий танк? Но самого страшного не заподозрили, просто удивились. Они ушли с дороги, чтобы пропустить разведчиков. Мотоциклисты носили прорезиненные плащи, на лицах – огромные защитные очки, фактически маски. Каждая коляска была оснащена пулеметной точкой. Танк невозмутимо прогрохотал мимо, проплыли вытянутые лица. Мотоциклисты перекликнулись, пожали плечами. Опасность осталась позади, в этот момент Глеб и обнаружил, что мотоциклетное войско разворачивается и устремляется в погоню!
Он кусал губы, всматривался в узкую щель. Противник не стрелял, но погоня приближалась, пулеметчики на всякий случай прильнули к прицелам. До леса оставалось метров триста, когда они уперлись в зад, но объехать не могли, ширина дороги не позволяла. Мотоциклисты что-то закричали, замахали руками, призывая остановиться. Стало интересно – что они подумали? Танк не останавливался. Головной мотоцикл ушел вправо, преодолел покатую канаву и вынесся в поле. За ним второй – хорошо еще, что шли гуськом, а не обжали с двух сторон! Немцы шли параллельным курсом, продолжали кричать. Экипаж не реагировал. Скорость движения едва ли превышала тридцать километров в час. Лес находился справа, дорога огибала его восточную оконечность. Немцы злились – они уже поняли, что с этим танком что-то не так. Прогремела предупреждающая очередь. И снова экипаж не дул в ус. У немцев кончилось терпение, они вырвались вперед, обогнали танк и взгромоздились на дорогу. Теперь они были совсем рядом, мотоциклисты выворачивали шеи. А вот это Шубина вполне устраивало! Он вылез из башни, припал к пулемету. Испуганно вскрикнул солдат, сидящий на закорках. Очередь обрушилась на всю троицу. Крикун и пилот выпали из седел, пулеметчик завалился носом. Машина, потерявшая управление, ушла в сторону, вынеслась за пределы дороги и перевернулась. Танк давил мертвых. Гауптман что-то негодующе хрипел, но Шлыков не дремал: «Форвертс!» Второй мотоциклист ударил по тормозам, стал разворачиваться. Заорали луженые глотки. Солдат за спиной пилота сделал попытку спрыгнуть, но уже не успевал – всей своей 25-тонной массой танк смел мотоцикл вместе с содержимым… и вторая очередь не понадобилась. Мотоцикл отбросило. Извивались под гусеницами еще живые люди, но крики быстро стихли. Шубин спрыгнул в нутро танка – как же надоели эти метания вверх-вниз!
– Ну что, братцы, как тут у вас?
– Глухо, как в танке, товарищ лейтенант! – засмеялся Герасимов. – А убедительно вы их, нечего сказать!
– Да, я старался… Герр Кальцман, вы еще с нами? Что случилось с вашей бодростью духа? Уходите с дороги, объезжайте край леса!
За этим краем снова было поле – по счастью, небольшое, а главное, куда ни глянь, полностью свободное от вражеских частей и подразделений! Самое время прекратить искушать судьбу.
– Товарищ лейтенант, что у нас с идеями? – осторожно спросил Кошкин.
– Полный мешок идей, боец! Герр Кальцман, напрямую к лесу! Вы еще не устали с нами? Ничего, скоро все кончится, обещаю!
– Подходит к концу увлекательная поездка? – поскучнел Герасимов.
– Понравилось кататься? Извини, товарищ, любишь кататься – люби и саночки возить. Приготовиться к высадке!
Езда на танке превращалась в беготню от смерти. За четыре минуты танк преодолел поле, вонзился в шиповник на опушке, протащил за собой несколько кустов и молодых деревьев. Теперь он был не так заметен с поля.
– Герр Кальцман, глушите двигатель!
Немец откинулся на сиденье, повисли руки. По лбу катились градины пота. Он пережил огромное унижение, и тяга к жизни уже не являлась приоритетной. Шубин первым выбрался наружу. Еще потряхивало, кружилась голова. Вонь от сгоревшей двуокиси заглушала ароматы осеннего леса.
– Мужики, подавайте Кальцмана! Герр гауптман, сами выйдете или кантовать прикажете?
Пленник вылез самостоятельно, бледный как смерть. Его качало. Гауптман угрюмо смотрел в отверстие ствола направленного на него автомата. Спрыгнули с брони остальные, сбросили тяжелые вещмешки с рацией. Хозяйственный Шлыков прихватил немецкий медицинский набор и нераспечатанную пачку безвкусных овсяных галет.
– Ты как это есть собрался? – поморщился Герасимов.
– А мы их под водочку, – подмигнул Шлыков. – Да, кстати, насчет водочки, – наметанный глаз безошибочно вычислил фляжку на поясе гауптмана. – А ну, замрите, господин хороший… – Он отцепил ее от пояса, открутил колпачок, понюхал и сделал уважительную мину.
– Дай-ка, – Герасимов отобрал у товарища фляжку, тоже приложил нос, – нормально, кстати, пахнет, это точно не шнапс.
– Французский коньяк, – сообщил Кальцман, презрительно оттопырив губу. Люди поняли без перевода, дружно заулыбались.
– Так, слюни подобрали, – нахмурился Глеб, – советские разведчики на задание выпившими не ходят, все помнят? Коньяк разрешаю реквизировать в качестве трофея, надеюсь, герр Кальцман нам это позволит. Убери трофей подальше, Петр Анисимович, и все об этом забыли. Объявляется марш-бросок – направление юго-восточное. Выйдем из опасной зоны – свяжемся с нашими. Ну что, безлошадные, за мной?
Снова мелькали овраги и балки, разреженные осинники сменялись труднопроходимыми ельниками. Немец задыхался, его гнали без жалости. Группа скатилась в овраг и несколько минут лежала, восстанавливая дыхание.
– Кошкин, наверх. Сиди и слушай. Немцы будут искать своего офицера. Но минут пятнадцать форы у нас есть.
Допрос проходил в жесткой форме – время поджимало. С господином Кальцманом провели достаточно времени, но близким другом он от этого не стал. Шубин сразу предупредил: не будет полезных сведений – будет очень больно. Немец полностью обессилел, был выжат морально и физически. То, что он наделал, пребывая за рычагами танка, подействовало на Кальцмана угнетающе – он давил своих солдат! Смерть была не за горами, и он готов ее принять. Но только не через боль. Задыхаясь, закатывая глаза, он выдавливал из себя ценные сведения. Танковую группировку возглавляет полковник Зильберт – разведчики уже имели честь его лицезреть. Под началом фон Зильберта – три танковых полка – во всех машинах полные баки горючего; несколько батальонов моторизованной пехоты, десяток самоходных артиллерийских установок – и вся эта мощь движется к Неклидово, не встречая сопротивления. Группировке придан моторизованный батальон частей усиления Ваффен-СС – для зачистки прилегающих к дороге деревень и прикрытия колонны с флангов. У немцев есть подробные карты местности и проводники из числа местных жителей, перешедших на сторону великой Германии. К 17.00 танковая армада должна выйти к указанному рубежу и на колхозных полях западнее населенного пункта вырваться на оперативный простор. Далее – по дороге вдоль реки Тыворга выйти к населенному пункту Черкасово и перекрыть дорогу отступающей русской дивизии. Данная операция – составная часть крупномасштабной кампании вермахта, призванной запереть западнее Вязьмы все имеющиеся у русских войска. В действии – план верховного командования вермахта под условным названием «Тайфун», предусматривающий полную ликвидацию обороны и стремительное продвижение к Москве. Немец справился с собой и смотрел свысока: дескать, ничего вы этим не добьетесь, машина вермахта перемелет вас в мелкую пыль. Самое противное, что этот тип был прав, положение складывалось ужасное. От мысли, что может произойти через день-другой, холодок бежал по спине. Фланговые удары противника достигли цели – произошел охват обороняющихся под Вязьмой армий, и с каждым днем росла угроза оказаться в котле. Огромное количество войск совершенно не имело пространства для маневра, а отступать к Москве приказа не было. Вязьму оборонял маленький гарнизон, в городе много раненых, госпитали переполнены, и в одном из этих учреждений работает Лида Разина…
– Какое было задание лично у вас, герр Кальцман? Что делали ваши танки на заводе?
– Мы получили приказ командира батальона майора Вейлинга. На бетонном заводе могли прятаться русские диверсанты. Нам пришла радиограмма: в районе действует разведка русских. В последний раз их видели у деревни Кольцово, где они уничтожили двух солдат и взяли в плен фельдфебеля. Эти русские представляли угрозу, и командование приказало прикрыть южные подходы к дороге. Подобный же приказ получила пехотная рота гауптмана Штрауха, но они действовали восточнее…
Эти русские действительно представляли угрозу. Интересный вопрос: выльется ли данная угроза в провал операции полковника Зильберта? Шубин взглянул на часы. Время, в принципе, с ножом у горла не стояло. Дорога на Неклидово – не ровное шоссе. У полковника Моисеевского будет время выдвинуть на рубеж и замаскировать всю имеющуюся артиллерию. Герасимов собирал радиостанцию, Шлыков полез наверх, забросил на куст антенну. Связь была с помехами, эфир трещал, как печка-буржуйка. Шубин твердил до хрипа в горле: «Десна, Десна, я Волга, где вы, мать вашу?!» В голову забирались самые страшные мысли: полк разбит, развеян по ветру, и победа уже никогда не будет за нами! «Волга, Волга, я Десна! – порвал эфир трескучий голос сержанта-радиста Листвянского, – докладывайте!» Голос срывался от волнения, Шубин рапортовал рублеными фразами: «Срочно доложите в штаб дивизии! Противник движется к Неклидово от села Старшиново! У него не меньше полусотни танков, самоходные орудия, бронетранспортеры и достаточное количество пехоты, чтобы доставить дивизии серьезные неприятности! Выйдя из леса, колонна пойдет вдоль реки – там нет другой дороги! Удачный момент для артатаки – когда немцы скопятся у моста в районе деревни Камыши. Там узкая дорога, проходит через низину, возможность маневра ограничена полосой оврагов, которые не сможет форсировать даже хваленая германская бронетехника! У командования от силы полтора часа – нет времени зарываться в землю и проводить разведку! Фашисты планируют быть в Неклидово в районе пяти часов пополудни, поэтому у вас есть все шансы выдвинуть артиллерию на левый берег Тыворги и расстрелять колонну…»
«Волга, мы поняли! – кричал в трубку возбужденный сержант Листвянский. – В штаб дивизии уже радируют! Все необходимые меры будут приняты! Ситуация в нашем полку сложная, но пока не критичная! Удается отбиваться, несем потери! Батальоны отходят на рубеж Звонарево – Кабинетное – есть приказ форсировать реку Маетную и временно закрепиться на ее правом берегу! Выходите к Звонарево, вас будут ждать… если успеете это сделать за несколько часов…»
– Товарищ лейтенант, немцы знают, что мы захватили их офицера-танкиста, – с сомнением заметил Герасимов, – а также догадываются, что молчать он не будет. Не поменяют свои планы?
– Не думаю… – Шубин невольно задумался. – Колонна разогналась, набрала обороты. Другого маршрута у немцев нет, а если все менять, искать другие дороги, то дивизия успеет выйти из опасной зоны и их план не сработает. Немцы могут ускориться, но… по таким дорогам… не думаю, что они смогут помчаться сломя голову. Разбирайте с Кошкиным рацию, она уже не понадобится… Это что за шум? – Шубин насторожился. Пленного не было – Шлыков отволок его за изгиб оврага, и теперь оттуда доносились подозрительные харкающие звуки. – Словно свинье режут горло тупым предметом…
– Так и есть, товарищ лейтенант, – театрально вздохнул Герасимов, – Петр Анисимович давно не точил свой нож…
За глиняной глыбой, оторвавшейся с козырька оврага, сидел на корточках Шлыков, поглядывал как-то виновато и вытирал лезвие о штаны немецкого офицера. Герр Кальцман умер не самой приятной смертью. Конечности выкручены, на шее кровавый «галстук». Пальцы, сведенные судорогой, еще подрагивали.
– Не удержался, Петр Анисимович?
– Не удержался, товарищ лейтенант. Как тут удержишься? Чего время-то терять? Или еще хотите поговорить? Вы вроде знак украдкой подали…
– Нет, все правильно, молодец, Петр Анисимович. Все, мужики, теперь пулей…
– Поправку на ветер будем давать, товарищ лейтенант? – оскалился Кошкин.
Горы бурелома встали баррикадой. Шлыков пробивал дорогу, поминая бога, душу и, естественно, мать. Промчаться пулей конечный участок пути, к сожалению, не удалось. Привал был короткий, жадно курили.
– Харчеваться будем, товарищ лейтенант? – осторожно поинтересовался Кошкин.
– Не наедаемся, боец? – фыркнул Шубин. – Может, тебе еще и коньячку, что лежит у Шлыкова в вещевом мешке? Не делай, Петр Анисимович, сложное лицо, мы прекрасно помним, что там у тебя. И не забудем, не надейся. Еще рывок, мужики. Километр пройдем, там и поедим. А, возможно, выпить разрешу граммов по тридцать – чисто в физкультурном плане, чтобы бежалось легче…
Повалились дружно, без команды – едва услышали немецкую речь. Акустика странная – словно находились в концертном зале, где звуки отражаются от потолка. Лес был смешанный, не успевал просыхать под скупыми лучами осеннего солнца, и под ногами разверзлось сочное месиво – ветки, валежник, ворохи слипшейся листвы. Практически под носом оказалась лесная дорога – чуть не выскочили на нее. Рядом находились немцы! Сыпались фразы, содержавшие беззубые немецкие ругательства. Иногда начинал работать мотор, срывался на визг со скрежетом и глох. Помеха была досадной. Десять минут назад на развилке проселочных дорог засекли грузовую машину, набитую пехотинцами, – она тащилась по ухабам, потом остановилась, высадила солдат – судя по амуниции и вооружению, собравшиеся явно не в баню. Полковую разведку фашисты не заметили, группа убралась у них под носом, но остался неприятный осадок: не хотят ли эти вояки прочесать лес в восточном направлении? Не факт, что искали именно их, просто зачищали занятую территорию, но все равно неприятно, когда у тебя за спиной цепь автоматчиков. В таких условиях как-то странно устраивать привал и потреблять коньяк. Шубин приказал уйти с дороги и бежать по лесу. Чутье настаивало: свои где-то близко. И вот досада, вынужденная остановка – лесную дорогу едва не проглядели, спасибо немцам, что предупредили о своем присутствии…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=57477981&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
