– А Лариса Витальевна отключилась? – шепотом уточнила Мария Сергеевна.
– Отключилась, не переживайте, – ответил Сева.
– Я сейчас умру. – Классная руководительница по-прежнему лежала в позе морской звезды.
– У вас урок через четыре минуты, – заметила Сима, которая всегда следит за временем и расписанием занятий.
– Симушка, спасибо, что напомнила. Мне бы встать для начала.
– Мария Сергеевна, а завтра зарядка с Ларисой Витальевной будет для всех или только для вас? – уточнил Сева.
– Я не знааааю, – простонала учительница. – Кто это вообще придумал?
– Вообще-то вы, – деликатно заметил Сева.
– Да, но я же не знала, что так будет! Дети, дорогие, если я завтра не выйду на утреннюю зарядку, соврите Ларисе Витальевне что-нибудь убедительное. На ваше усмотрение. Скажите ей, что у меня внеплановый урок. Придумайте любую причину! Я в вас верю!
Мама в своем репертуаре, или Врагу не сдается наш гордый «Варяг»
Наша любимая бабушка, моя мама, самоизолировалась в квартире на другом конце Москвы. Ей семьдесят один год, так что она входит в группу риска. Когда все только начиналось и еще не было пропусков на передвижение и строгих карантинных мер, мама планировала уехать на дачу, как делала это всегда. Она переезжает на дачу, находящуюся в ста тридцати километрах от Москвы, в конце апреля и живет там до конца октября. По ее собственным словам, в московской квартире она не живет, а «выживает».
Я пыталась разработать план действий.
– Мам, я буду к тебе приезжать и оставлять продукты под дверью, – сообщила я.
– И что дальше? – удивилась мама.
– Дальше ты будешь выходить и забирать пакеты. Бесконтактная доставка называется, – ответила я.
– И что? Даже не зайдешь? И я должна на тебя в дверной глазок смотреть? Нет, я не согласна.
– Хорошо, есть вариант волонтерской помощи. Или я буду заказывать для тебя доставку из магазина.
– У меня есть другой вариант. Я уезжаю на дачу!
– Мам, там до магазина ехать тридцать минут. У тебя нет машины. Я к тебе не накатаюсь! Давай ты для моего спокойствия еще побудешь в Москве!
– Хорошо, – как-то подозрительно легко согласилась мама.
Кажется, у меня была видеоконференция, когда она позвонила.
– Что случилось? – спросила я, лихорадочно выключая звук конференции.
– Случилось то, что люди – идиоты, – ответила мама.
– А конкретно? – уточнила я.
– Конкретно они юмора не понимают! – сказала она и передала телефон какой-то женщине, от которой я узнала следующее.
Моя мама пришла не в местный магазин, который рядом с домом, а в дальний, потому что ей вдруг отчаянно захотелось шпината. А шпинат – только там. Естественно, у родительницы не было ни маски, ни перчаток. Но она замоталась шарфом и надела солнечные очки. Стоя в очереди, она то ли кашлянула, то ли чихнула. И на весь магазин сообщила, что только что вернулась из Италии. Пошутила. Мама всегда была поклонницей черного юмора. Естественно, люди решили вызвать милицию и врачей, чтобы маму забрали куда следует.
– Вы совсем без чувства юмора? – кричала мама. И предложила позвонить мне, своей дочери, чтобы я подтвердила – ни в какой Италии мама не была. Я подтвердила. Поклялась.
– А вы точно в этом уверены? – уточнила звонившая женщина.
Конечно, я твердым голосом ответила, что уверена на двести процентов. Мол, мамин загранпаспорт у меня перед глазами, прямо в руках держу. Хотя, если честно, еще каких-нибудь десять лет назад мама вполне могла внезапно уехать за границу и так же внезапно вернуться.
– Мам, пожалуйста, сейчас сложное время, все в депрессии, на нервах. Держи при себе свои шуточки. И зачем ты вообще пошла в магазин?
– За шпинатом.
– Ты шпинат не ешь! Ты его терпеть не можешь. Как и крапиву, щавель и что там еще есть…
– А вот сейчас захотелось! И щавель, кстати, тоже! Может, в лес сходить крапивы молодой нарвать?
Через день мама позвонила мне сама и объявила, что в ближайшие три часа останется без связи.
– А где ты будешь крапиву рвать? В лесу? – уточнила я.
– Пойду устрою одиночный пикет, – ответила мама.
– Против чего?
– Не важно. Просто пойду устрою пикет.
Еще минут двадцать я отговаривала ее от пикетов, голодовок, забастовок и прочей публичной активности.
– Мам, давай я приеду, пожалуйста. Продукты привезу, приготовлю, уберу, – чуть не плакала я.
– Нет, дверь тебе не открою. Чтобы ты потом моих внуков заразила? Ни за что!
– А Любе ты дверь откроешь? – спросила я, находясь уже в полном отчаянии.
– Любе? Конечно! И приготовлю для нее! Кажется, она мой борщ хвалила. Сейчас сбегаю за свеклой! – радостно воскликнула мама и нажала на отбой.
Я не знала, как реагировать – то ли плакать, то ли смеяться. Ради меня мама не собиралась бежать за свеклой, и я точно знала, что она не откроет мне дверь. А приезда Любы будет ждать.
Люба была маминой сиделкой после того, как моя родительница попала в тяжелую аварию. Тогда она категорически отказалась ехать к нам и потребовала доставить ее в собственную квартиру. Мне она не разрешала ни помыть ее, ни покормить. Каждый мой приезд заканчивался скандалом – я плакала, мама кричала. И тогда я нашла Любу, которая умела справляться с мамой и ее настроением.
– Люба, дорогая, привет, это Маша. Можешь говорить?
– О, Машуль, приветик! Что, Олечка Ивановна опять чудит? Слушай, я как чувствовала! Вчера про вас вспоминала! А тут ты звонишь! И что наша мамуля?
– Мамуля в своем репертуаре. Отказывается категорически от моей помощи. Волонтеров не признает. Доставку из магазина тоже. Собирается выйти в одиночный пикет. Заявила в магазине, что вернулась из Италии, – ее чуть в милицию не забрали, а оттуда в Коммунарку. На тебя согласилась. Побежала в магазин покупать свеклу, потому что ты вроде бы однажды похвалила ее борщ.
– Ой, умираю, не могу. Узнаю Олечку Ивановну! Скучала по ней. Прям не хватало. Все такие приличные, вежливые, никакого стресса. А с вами – каждый раз как в сумасшедший дом. Приеду, не волнуйся!
– Спасибо тебе огромное, я уже с ума сошла. Не знаю, чего от нее ждать.
– Ха, так никто не знает! Завтра буду! Ну вот бывает же так! Только вчера вас всех вспоминала, а тут ты звонишь!
Любу мама встретила с распростертыми объятиями. С борщом и котлетами. К счастью, Люба поступила как всегда – сама решила, по каким дням она станет приезжать, какие продукты привозить, и поставила маму перед фактом. У меня отлегло от сердца. Я знала, что холодильник будет забит всеми продуктами, включая шпинат с щавелем и свежесорванной молодой крапивой.
Я звоню маме каждый день – иногда утром, иногда вечером. Видимо, на мне отразилась всеобщая паника. Тут я позвонила в девять утра, она не ответила. Не ответила ни через час, ни через два. В двенадцать я позвонила Любе – узнать, когда та связывалась с мамой в последний раз. Люба присылала маме какие-то картинки, цветочки, зайчиков, поздравления со всеми праздниками – от религиозных до светских, включая День железнодорожника. Если бы я прислала маме подобную открытку, она бы решила, что ее дочь сошла с ума. А Любины послания ей нравились.
– Позавчера, с Днем то ли строителя, то ли монтажника поздравляла, а что?
– Не могу до нее дозвониться, – призналась я. – У меня сердце что-то не на месте. Неспокойно. Она всегда отвечает, пусть не сразу, но перезванивает.
– Ой, да я тут за одной бабулей приглядываю. Ровесница твоей мамули. Из ванной выходила и упала. Три часа одна лежала. Слава богу, ничего не сломала, только гематома на все бедро. Но я теперь при ней, – ахнула Люба.
– Люб, вот умеешь ты поддержать.
Я тут же представила себе, как мама вылезает из ванны, падает и непременно головой или шеей об ванну. И лежит три часа.
– Соседям позвонить нельзя? – спросила Люба.
– А то ты не знаешь, что нельзя! Она со всеми соседями переругалась!
– Это да.
– Люба, давай ты ей тоже будешь звонить. Вдруг она тебе ответит? Мама мои звонки иногда игнорирует.
Маме звонили все – я, Люба, внуки, любимый зять. Она никому не отвечала.
К трем часам дня я ходила по потолку. Снова позвонила Любе.
– Да если бы что-то случилось, тебя бы нашли! Ты не волнуйся, мы тут Нину Ивановну хоронили, связи есть на этом… как его… не помню, как называется кладбище. Там Витек работает. Нормальный мужик. Телефон конторы ритуальной я тебе скину – для Нины Ивановны все в лучшем виде сделали. Мне скидку обещали. Щас, вот, нашла, у меня телефон прямой есть – Сашка симферопольский.
– Звучит как лагерная кличка.
– Да нет, он из Симферополя! Земляк!
– Люба, ты не из Симферополя, какой земляк?
– Да какая разница?
– Так, подожди, не своди меня с ума. Какой Витек, какой Сашка симферопольский? Я поеду к маме сейчас. Просто хотела спросить, ты сможешь мне помочь?
– А куда ж я от вас денусь? Только ты не можешь поехать.
– Почему?
– Потому что ключи запасные от ее квартиры у меня! А для тебя еще один комплект она делать запретила. Чтобы ты ей на голову не упала случайно, когда она не ждет. Домофон у нее не работает. Давно отключила его. Консьержки в подъезде нет. У подъезда стоять будешь и ждать, кто выйдет?
– Господи… я и забыла. Ну постою у подъезда.
– А потом? В квартиру как попадешь? Она дверной звонок тоже отключила, если что. Вскрывать? Слушай, что-то я тоже начала волноваться. Прям как с Ниной Ивановной.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=57457267&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
