– Обстоятельства изменились. Нам надо будет подняться на поверхность, сделать кое-что. Вместе.
– Что именно?
– Расскажу по дороге.
– Нет уж, больше я в твои игры не играю.
Я встала и подошла к девочке.
Обняла.
Маша дорожала всем телом.
Но жара не было. Наоборот, девочка была холодной, как лед.
«Как теперь ее оставлю?!»
– Нет. – Ответила я.
– Это в твоих же интересах.
– Это почему еще?
– Только так мы сможем вернуть Катю живой, – отец сделал акцент на последнем слове. Специально, чтобы стало понятно: мне придется пойти с ним.
– Да чтоб тебя! – простонала я.
***
Света наблюдала за разговором отца и дочери со стороны.
Но при этом не могла отделаться от мерзкого ощущения в душе – будто ее предали.
«Она просто дочь ему. И все!» – пыталась успокоить себя девушка.
Но вот это «и все» было особенно мерзким. Если их отношения потеплеют, то все ее надежды быть и дальше «правой рукой» хозяина лагеря пойдут прахом.
Эта роль вполне может достаться дочери.
Наверняка достанется дочери.
И все ее ухищрения с оральными «переменками» тут не помогут. Анна вполне может надавить на больные чувства старика. Внучки, похоже, уже задели нужные струны – Костя стал восприимчивее к стрессам.
Стал вести себя как тряпка.
А так раскисать в лагере нельзя!
Народ скоро это почует.
С Кости еще не спрашивали за ту группу, что не вернулась с поверхности. Их убили «черные».
Благо, все убитые были одиночкам. Не семейными. Костя специально, видимо, отбирал народ в рейд с таким расчетом, чтобы никто их не хватился, если что.
Но все равно – люди же пропали!
Рано или поздно начнутся вопросы,
А сейчас – еще трое мертвы. И у Андрея есть подруга. Она еще ничего не знает.
Но это вполне можно исправить!
Света еще раз посмотрела на отца и дочь.
«Зря ты так со мной», – подумал она.
И зашагала внутрь лагеря.
***
– Ты в курсе, что я хотела тебя убить?
Отец удивленно поднял бровь:
– Ты хотела? И что тебя остановило?
– Твое безумие, – ответила я. – Я вижу, что ты искренне веришь в тот бред, который несешь.
– Я в него не только верю, но уверен – и ты встанешь на мою сторону, когда узнаешь всю правду.
– Что еще за правду?
– О том, что происходит на поверхности.
– И что там происходит?
– Этот город, это, по сути, испытательный полигон для тех, кто…
– …управляет миром, – закончила я за него. – Я знаю. Мы с Сашей уж докопались до сути. Знаю, что «черные» работают на «олимпийцев» – структуру, связанную с Мировым правительством.
– Так и не спросил, а что стало с этим?..
– С кем?
– Ну, с твоим этим Сашей, или как там его?
Я сразу замолчала, вспомнив, как муж пожертвовал собой, чтобы мы с девочками остались живы.
А отец хотел загубить эту жертву.
Сделать ее бесполезной.
– Он погиб, да?! – отец заметил, как изменилось мое лицо. – Прости, я не знал.
– Ты не знал?! Ты же все про нас типа знаешь. Только откуда – хотелось бы понять. Даже имена девочек вон откуда-то взял, хотя и не видел их с самого рождения. Откуда тебе вообще известны их персональные данные?
Скулы отца напряглись.
– Послушай, это долгая история, а мне нужно, чтобы ты пошла со мной. Сейчас! Это срочно!
– Опять ты говоришь, что «это – долго». Но, блин, еще полчаса назад, я бы с удовольствием полоснула тебя бритвой. И посмотрела, как ты медленно подыхаешь, захлебываясь в крови. Так что – потрудись-ка объяснить, пожалуйста!
Отец «пережевал» и эту информацию скулами. Молча.
– Да, я бы тебя убила, что смотришь? Я действительно этого хотела. А может, и хочу до сих пор.
– Оружие я тебе не дам, – сказал на это отец.
И развернулся, чтобы уйти.
– Куда ты?
– К себе. Надо собраться.
– Но мы еще не договорили…
Отец резко развернулся ко мне.
Взял за плечи и с силой встряхнул.
– Послушай, пока мы тут тарахтим не по делу, твоя дочь остается в плену. Не думаю, что там ей очень уж комфортно. И мы не сможем помочь ей без этой вылазки, что нам предстоит. Просто не сможем! Так что – собирайся, по дороге расскажу.
– Нет, я никуда не пойду без Маши. Ты забрал у меня одну дочь, вторую я тебе не отдам.
– Я?! Я никого не забирал, это все Бес.
– «Бес»?! Это еще кто такой?
– Старый знакомый, – ответил отец, но развивать тему не стал.
– Это он ее держит, да?! Дай мне пистолет. Я сама с ним разберусь. Отстрелю мудаку яйца.
– Я же сказал, что не дам оружия. Даже не проси. Ты не понимаешь – наличие пистолета не убережет тебя от него. Бес знает свое дело. Он – профи. Убийца. Блин, я мог бы весь лагерь сейчас послать против него. Но когда у него оружие и заложник – это все фактически бесполезно. Неужели ты думаешь, что я не думал об этом?! О зачистке тоннеля? Еще раз: единственный вариант для нас сейчас – это выполнить ультиматум.
– А дальше что?
– А дальше… я его убью, – бросил отец.
Буднично.
Будто сказал, что пойдет в магазин за хлебом.
– «Убьешь» знакомого?
– Такой вот знакомый, – парировал отец. – Ладно. Все, хватит болтать, пора на выход. У нас не так много времени до того, как все начнется.
– Начнется? Что-то еще может начаться? По-моему и так все хуже некуда.
– Вторая волна, – ответил отец.
И пошел к палатке, оставив меня переваривать новую информацию.
Пока было ясно одно: сейчас все плохо, но дальше будет еще хуже.
***
Когда я зашла в палатку, Маша уже спала.
Присела рядом с ней.
Взяла руку – холодная.
Поцеловала дочку в лобик.
«И как я оставлю сейчас? Как?» – думала я.
Но в то же время, по словам отца, другого способа помочь Кате не было – только подняться наверх.
Опять меня ставили перед выбором, который я делать не хотела.
Тихонько застонала возле дочери.
Та забормотала во сне.
Но не время распускать нюни – я уже решила, что девочка пойдет со мной. Точнее – поедет.
И пусть отец делает с этим, что хочет.
Я не могу оставить здесь Машу. Еще не хватало лишится и второй дочери тоже.
А за Катей мы еще вернемся.
Но сначала принесем то, что нужно это уроду Бесу.
А потом я помогу отцу открутить киднепперу яйца за то, что он сделал с дочкой.
Я размотала длинную простыню, сложила ее в длинную полосу, а потом примотала к себе спящую девочку. Получилось, что она висит на мне, как будто в слинге.
Так, как я носила ее раньше в поликлинику.
