Вернись ради меня
Хейди Перкс
Психологический триллер (АСТ)
Стелла Харви потрясена: в саду дома, где она родилась и провела детство, найдены человеческие останки. Останки Айоны Биркс – девушки, приехавшей когда-то на родной остров Стеллы на отдых…
Что же произошло тогда на острове, где, казалось бы, все жители знают друг о друге всё? Неужели один из этих мирных, респектабельных, дружелюбных провинциалов – жестокий убийца, годами ускользавший от правосудия? Но кто? Эти вопросы не дают Стелле покоя.
Она возвращается на остров и начинает собственное расследование, еще не подозревая, как далеко могут зайти люди, чтобы защитить свои секреты.
Особенно если скрывают смертельную тайну…
Хэйди Перкс
Вернись ради меня
© Heidi Perks, 2018
© Перевод. О. Мышакова, 2019
© Издание на русском языке AST Publishers, 2020
Остров Эвергрин
9 сентября 1993 года
Мы уезжали в шторм. Море вздымалось гигантскими валами разъяренных волн, ливень лупил по ногам не хуже пуль. Папа наверняка знал, что в такую погоду на материк не переправляются, однако, стоя в лодке, отчаянно взмахивал рукой, чтобы мы могли схватиться за нее и спуститься. Капюшон его красного дождевика сорвало, мокрые волосы облепили голову. Перекрикивая ветер, отец требовал, чтобы мы садились, но мы застыли на краю причала.
Лодку раскачивало так, что трос скрипел, и я заметила, как другой рукой папа покрепче вцепился в стальной поручень лестницы.
– Стелла, спускайся! – позвал он.
Над головой оглушительно раскатился гром, и небо словно раскололось ослепительными изломами молний. Сзади, между высоких сосен, на секунду отчетливо показался наш дом, будто в фильме ужасов. Я крепче прижала под плащом своего серого мишку. Мне не хотелось покидать единственный дом, который я знала, однако я еще не видела папу таким решительным: стиснутые челюсти, желваки на скулах. Я даже не подозревала, что он может быть таким неумолимым и требовательным, и невольно попятилась.
– Я никуда не поеду! – закричала стоявшая рядом Бонни. – Мы все погибнем!
Она придерживала под горлом низко надвинутый капюшон, но я могла различить ее призрачно-бледное лицо в лунном свете. Сестра всю жизнь мечтала уехать с острова, но не так же!
– Никто не погибнет, нужно ехать! – крикнул папа в ответ. Повернув голову ко мне, он добавил чуть мягче: – Все будет в порядке, обещаю.
Папина лодка, на которую мы должны были перебраться, последние шестнадцать лет служила ему паромом. Отец ежедневно за полчаса преодолевал на ней расстояние между Эвергрином и Пул-Харбором, и, если кто-то и мог доставить нас на материк целыми и невредимыми, так это он. Но мы никогда не выходили в море в такую погоду. Мама вообще не выпускала нас из дому в грозу.
– Ну почему нельзя подождать до утра? – взмолилась Бонни.
Я со страхом смотрела на бушующее море – белая пена яростно летела в нас, как плевки.
– Потому что… – начал папа. – Господи, да лезьте уже в лодку, обе! – он протягивал руку то мне, то сестре, поглядывая через мое плечо туда, где мама спускалась по причалу. Опустив голову и спрятав руки под пластиковое пончо, она катила за собой чемодан.
– Где Дэнни? – закричал отец, когда очередная вспышка молнии осветила все вокруг, заставив нас с Бонни подпрыгнуть. Я принялась считать, но успела сказать лишь «два», как оглушительно бабахнул гром. Буря надвигалась все ближе.
Брат нехотя тащился за мамой, закутанный в бесформенный черный плащ, свисавший до земли с его неуклюжего тела.
Бонни снова закричала, указывая на море, где между вздымавшимися огромными валами зияли глубокие провалы. Такого мне еще не приходилось видеть. Новый оглушительный треск расколол воздух, и я взвизгнула, когда крупная ветка с одной из сосен упала рядом. Я отпрыгнула, и порывистый ветер понес ветку по пристани.
На секунду папа замолчал, провожая ее глазами. По моим мокрым от дождя щекам текли слезы – сердце разрывалось при мысли покинуть любимый остров. Мне страшно хотелось, чтобы папа понял – что бы там ни было, оно того не стоит.
– Дэвид, я думаю, нам следует подождать, – произнесла мама срывающимся высоким голосом, глядя на море. – Уедем на рассве…
Мы затаили дыхание, но отец оторвал глаза от упавшей ветки и гневно уставился на маму:
– Нет, Мария, мы едем немедленно!
– Да что случилось? – вмешалась я. Папа всегда был ласковее и покладистее мамы, позволял нам поиграть лишних полчаса или съесть шоколадное печенье, даже если мы уже почистили зубы. – Мама!
Почему она больше не пытается его остановить? Она лучше, чем кто-либо другой, понимала, что этот остров был частью меня. Я не выживу без Эвергрина! И мама любила его не меньше.
Она взглянула на меня. Страх, плескавшийся в ее глазах всего мгновенье назад, сменился пугающей бесстрастностью.
– Мама… – повторила я дрогнувшим голосом, ожидая, что она велит нам возвращаться в дом. Однако вместо этого твердая мамина ладонь направила меня к сходням. На последней ступеньке я остановилась, но мама подтолкнула сильнее, и мне ничего не оставалось, кроме как пробежать вперед, оставив без внимания протянутую папину руку. Я с размаху села на одну из скамеек под навесом.
Дэнни молча сошел в лодку и сел позади меня, отвернувшись к оконцу. Он не смотрел ни на кого из нас, хотя в этом не было ничего необычного.
– Я не хочу ехать, – заявила я, поочередно заглядывая в лица старших. Только Бонни посмотрела на меня, присаживаясь рядом. Я чувствовала, как дрожала ее нога возле моей, – впервые мы с сестрой были так близки.
Сбросив капюшон, я в отчаянии глядела на остров через поцарапанное стекло нашей лодки, которую нещадно хлестал дождь. Мое сердце разделилось надвое – казалось, что одна его половина осталась на острове.
Слезы еще текли по щекам, когда от ураганного ветра лодка сильно накренилась. Бонни вскрикнула. Я за что-то схватилась, чтобы не слететь с лавки, и выронила своего серого мишку. Может, сестра и права и мы не доберемся до материка, но отчего-то папа твердо решил попробовать. Мне стало все равно, утонем мы или нет.
В одиннадцать лет я была не готова принять наскоро придуманные родителями объяснения нашего внезапного бегства с острова. Я не верила, что это к лучшему, и не понимала, почему нас куда-то тащат в такой шторм.
– А мы вернемся? – прошептала я сестре.
Дрожащая рука Бонни нашла под дождевиком мою.
– Нет, – ответила она, – не думаю, что мы когда-нибудь вернемся.
Настоящее
Глава 1
Мои клиенты сидят на диване: ее руки намертво скрещены на груди, а он сидит, подавшись вперед и опустив сцепленные кисти между широко расставленных ног. Расстояние между супругами такое, что я легко уместилась бы между ними, и на каждом из сеансов они отодвигаются друг от друга все дальше.
Женщина так сжала зубы, что на ее скулах заметны желваки. Я удивляюсь, что сегодня она не плачет – на прошлых консультациях не обходилось без слез. Муж то и дело бросает взгляды на супругу, и всякий раз у него дергаются брови, будто он либо задается вопросом – когда все так разладилось, либо соображает, что предпринять.
– Я не знаю, что еще сказать, – мямлит он. Жена с усмешкой качает головой, еле слышно что-то буркнув. – Ну, прости меня, – спохватывается он.
– О Господи! – кричит она, вскидывая взгляд к потолку. Видимо, сегодня решила удержаться от слез во что бы то ни стало.
Ненавижу этот момент, однако минутная стрелка миновала цифру шесть – Таня уже ждет, чтобы закрыть офис. Администратор уходит последним.
– Боюсь, что… – начинаю я, но клиентка, не дослушав, вскакивает с дивана и хватает кардиган, уныло свисающий с подлокотника:
– Знаю, наше время истекло.
– Мне очень жаль, – говорю я искренне. Я готова повести их в паб и позволить выговориться, но это абсолютно непрофессионально. – Может быть, в заключение вы хотите что-нибудь сказать?
– По-моему, сегодня он сказал достаточно.
Муж, закусив губу, поднимается и, не глядя на меня, подбирает куртку.
– Вам доводилось раскаиваться в том, что вы спросили о чем-то, чего не желали знать? – тихо произносит клиентка, идя к дверям.
– А вам? – спрашиваю я.
Она делает едва заметное неопределенное движение головой.
– Теперь я уже не могу этого не знать, не так ли?
Я киваю. Да, отныне ей придется жить с осознанием, что муж ей изменил. Я раздумываю, не предложить ли клиентке прийти на следующий прием одной, но она уже говорит с Таней, записываясь на совместную консультацию через неделю.
Когда супруги уходят, я запираю кабинет и подхожу к столу администратора. Таня, поправляя очки с толстыми стеклами, что-то резво печатает на клавиатуре и не поднимает взгляд, пока я не подхожу к ней почти вплотную.
– Я, пожалуй, пойду, – говорю я. – Простите, что задержалась.
Звонит телефон. Таня смотрит на часы, но берет трубку.
– Офис Стеллы Харви!
Я до сих пор испытываю удовольствие, слыша эти слова. Пока администратор объясняет структуру цен на прием у семейного психолога, я в который раз прикидываю, сколько могла бы сэкономить на ее жалованье. Таня, так сказать, идет в счет аренды – соседние кабинеты снимают физиотерапевт, педикюрша и целитель рейки [1 - Рейки – вид нетрадиционной восточной медицины. – Примеч. ред.], но ни один из нас не работает полный день, и я не верю, что мы не можем обойтись без администратора.
Повесив трубку, Таня поворачивается к компьютеру, чтобы закрыть программу.
– Потенциальные клиенты, – сообщает она. – У молодых супругов проблемы с дочерью. Они собираются перезвонить на следующей неделе.
– Спасибо. Какие планы на выходные?
– Мы с Майком едем к его родителям. А у вас?
– Завтра обедаю у Бонни.
– Как она поживает? – Таня поднимает брови.
Я смеюсь.
– У нее все отлично. Муж в отъезде, вернется через пару дней, – зачем-то добавляю я, хотя не могу и предположить, как скажется на Бонни отсутствие Люка: обрадует ее это обстоятельство или, наоборот, разозлит.
Таня кивает, поджав губы, без сомнения вспоминая тот единственный раз, когда она встретилась с моей сестрой. Таня явно не была очарована, но я давно перестала беспокоиться о защите Бонни. В какой-то момент мне стало безразлично, что думают о ней другие. Я потеряла почти всех близких, поэтому меня нельзя винить за желание общаться с сестрой.
Кроме того, никто никогда не понимал наши отношения. Даже я не смогла бы объяснить все нюансы. Мы полные противоположности, но восемнадцать лет назад, после ухода Дэнни, я поклялась, что никогда не брошу сестру. Тогда мне впервые пришло в голову – может, Бонни не виновата, что она такая?
В детстве мама, думая, что я сплю, заходила поправить мне одеяло. Она опускалась возле кровати на колени, и я чувствовала на лице ее теплое дыхание, а обволакивающий аромат «Шанели» еще долго ощущался в комнате.
– Стелла, мое дитя, – шептала она, мягко поглаживая меня по волосам. – Мне бы вполне хватило одной тебя…
Может, на Бонни мамы просто не хватало.
Мы с Таней вместе выходим из офиса. Она поворачивает направо, а я перехожу улицу, чтобы срезать дорогу через парк, мимо собора. До моей квартиры на окраине Манчестера идти двадцать минут.
Мне нравится ходить пешком, даже в январе, когда улицы освещают только фонари и от холода горят щеки. На ходу я обдумываю сессии, намеченные на следующую неделю, и, как всегда по пятницам, даю себе слово уделять больше внимания развитию собственного бизнеса.
