Любое наше самое маленькое действие на этой планете имеет последствия. Каждый вечер, приходя домой, я вычищаю из-под ногтей целые запутанные истории рождения, спаривания, смерти и разложения и пытаюсь все это смыть.
Проще об этом не думать.
* * *
Каждый день я работаю с землей, ухаживая за саженцами и выпалывая сорняки. Это постоянная игра с хаосом, легкое его преображение с целью сделать окружающее пространство чуть более ярким: посадка красных или белых цветов; использование хаоса по максимуму, когда нам кажется, что это красиво, и разрушение этого хаоса, когда все выглядит неаккуратно. Уничтожение кротов и вызванного ими явного хаоса – одна из тех сезонных работ, которые происходят ежегодно определенным предсказуемым образом.
Существуют взаимосвязанные ритмические циклы, отстукивающие свой ход: еженедельное скашивание травы, ежегодная обрезка роз; обрезка глицинии три раза в год; ежегодная обрезка кустов лавра в августе; сбор яблок осенью, когда они говорят мне, что уже созрели.
Ожидание заморозков, когда я начну обрезать фруктовые деревья; выкапывание и хранение георгинов после двух заморозков, а потом высаживание их после того, как миновала опасность заморозков. Изготовление компоста, планировка цветочных клумб, выбор растений и покупка семян зимой. Посадка растений, прополка и очистка участка, уход за однолетними, двулетними и многолетними растениями, а также установка ловушек для кротов зимой и ранней весной.
Год размечен на четверти в точках солнцестояния и равноденствия. И эти точки размечают год для любого, кто связан с природой. Они – начальные точки времен года. Ритмы, длинные циклы и короткие, их переплетение, рожденное постоянно меняющейся погодой, продолжительностью светового дня и температурой воздуха. Каждая такая точка – это конец одного цикла и начало следующего. Каждую осень я вычищаю граблями красные листья из-под одного и того же клена и складываю их в одну и ту же компостную кучу. Если не считать того, что это, конечно же, не одни и те же в точности листья, дерево или компостная куча, что были в прошлом году.
Кроты, которых я ловлю в тех же подземных ходах, – это не те же самые кроты, что я ловил в прошлом году. Эти накладывающиеся друг на друга и переплетающиеся циклы не могут не заставить меня задуматься о событиях того или иного дня. Все, что мне остается делать, это размышлять. Моя жена Пегги часто уходит из дома по работе, мои дети выросли и живут своей независимой жизнью в своих собственных домах. А я регулярно провожу целые дни абсолютно один – иногда два, три, четыре дня подряд, – когда у меня нет возможности высказать свои мысли вслух.
Но у меня есть кошка.
* * *
Сегодня утром я замерз как собака. Сейчас все еще темно. Возможно, я слишком стар для таких ранних подъемов, но сон перестал быть моей любовью. Я потерял ее навсегда. Она отказывает таким старым людям, как я. Это происходит потому, что вредные химические вещества в окружающей среде кальцинировали мою шишковидную железу. Я прочитал об этом в Интернете.
Вот так это происходит, объясняют они. Ртуть, кальций, фтор. Говорят, что нужно есть больше химических препаратов, чтобы нейтрализовать их. А еще советуют потреблять в пищу больше куркумы.
Мои неполные мечты врываются в мою полусонную жизнь, я теряюсь в лабиринте подземных ходов, одинокий и загнанный, лежа там холодный, как лягушка. У меня забит нос (из-за аллергии на какие-то вещи в доме). И я долго смотрю, как сумерки рассеиваются, и кажется, что из черноты уже проступают микроскопические точки серых облаков, пока еще неразличимых до рассвета, когда взойдет солнце. Мои мышцы болят, они расслаблены: вчера я работал весь день, а прошлой ночью выпил виски. Я раздумываю над тем, чтобы скинуть одеяло. Но задерживаюсь в этой приятной теплоте еще на мгновение, всего на одно крошечное мгновение, а затем выталкиваю себя из кровати. Зрение медленно переключается с черно-белой на цветовую гамму. Мне кажется, я даже вижу этот процесс.
Во всем мире все вокруг бесцветное, пока солнце не встанет.
Проблеск розового в сером небе, и вот я уже начинаю думать о кофе, и эта мысль побуждает меня выбраться из постели. Пока в кружку с шипением льется кофе, я беру на руки кошку, которая мяукает, чтобы привлечь мое внимание, и мы согреваем друг друга. А я ищу ту радиостанцию, где не будет ни ужасных новостей, ни излишне бодрой музыки.
За всю мою жизнь у меня было много кошек. За те тридцать с лишним лет, что мы прожили с Пегги, у нас постоянно жили кошки. Когда мы поженились, сразу взяли в дом животное. Эта кошка – Мими, пухлая и чувствительная, свернулась у меня на коленях, пока я чешу ее.
Мой кофе почти готов, я испытываю легкое недомогание, возможно, у меня аллергия и на кофе. На Радио 4 Экстра идет комедия о проблемах семьи, которая никогда не знала, что такое страх или голод.
Уже почти полностью рассвело. Темное время суток сейчас длится дольше светового дня – холодно, декабрь. Легкий ветерок шуршит сухими листьями. Я бы мог зажечь камин и остаться дома вместе с Пегги и кошкой и наслаждаться отдыхом. Но меня, как всегда, тянет на воздух. Я не домосед, и нужно кое-что сделать: одни ловушки поставить, другие – проверить.
* * *
4 утра.
Я проснулся в темной холодной комнате
И не мог отдышаться после плохого сна,
В котором я не мог дышать.
Потоком разных мыслей —
Расстоянием между нами,
Чувством потерянности,
Тягой к полетам —
Забитую мою голову,
Словно забитую песком раковину,
Выбросило на белую подушку.
Волны моего дыхания шумно притекали и утекали,
Преодолевая закрытые чертоги моего разума.
Утопаю.
Через 2 часа включится отопление.
Через 4 часа взойдет солнце.
Через 5 часов проснется Пегги.
Я вглядываюсь в редкий зимний лес,
Где закопанные вещи останутся тайными,
Пока земля не переполнится,
Пока не возвысятся здания,
И я чувствую, что я утопаю.
С щелчками и с шумом
Включается отопление.
Два темных часа уже пролетели,
А я все смотрел на звезды
Холодные, далекие – они всегда здесь.
Или это приснилось мне?
Я уже и не знаю.
За чистой звездной ночью
Наступает нежеланный рассвет.
Он крадется через весь Руквуд.
И среди уже голого леса
Под каждой покрытой инеем крышей
Просыпаются люди,
Затем чистят машины.
Грачи садятся на ветки
В ожидании лучей солнца,
А мне все так же сложно дышать.
Пегги шевельнулась.
Ее голова, такая теплая и тяжелая,
Закатывается на мое плечо,
Пока люди чистят машины,
А вороны толпятся словно горсти пепла.
Жуки выползают на улицы.
Вороны начинают каркать.
Незамерзшая река рядом с нашим домом
Как текла вчера, так течет и сегодня,
А утреннее дыхание Пегги,
Ровное и глубокое,
Удерживает меня в кровати
На подушке и под одеялом.
Поток, я думаю о потоке.
И пытаюсь не утонуть.
Свет редко пробивается через шторы.
И Пегги открывает свои слипшиеся глаза.
А холодная от ночной погони за мокрицей
Между покрытой снегом травы,
