Теперь я уже не сомневался, что она прикалывается.
– Таким машинам не требуется много обслуживания.
– Ну, кто-то же должен содержать ее в чистоте. Можно будет ставить ее в вашем гараже? Сейчас я держу ее в районе Шеперд-маркет, а это слишком далеко от моей квартиры.
– Место у меня есть, но это будет незапираемый гараж.
Я все еще думал, что она заливает.
– Иногда по вечерам я езжу очень поздно.
– Я живу над гаражом. И поздно ложусь.
– Сколько вы возьмете?
– Тридцать шиллингов в неделю и пять шиллингов за мойку и полировку.
– Но я столько плачу за гараж.
Я покачал головой:
– Готов поспорить, что не платите.
Она рассмеялась:
– Что ж, я подумаю. Сбросьте цену до фунта, и я ваша[1 - До денежной реформы в английском фунте было двадцать шиллингов по двенадцать пенсов. Один современный фунт делится на сто пенсов. (Здесь и далее примечания переводчика.)].
– Тридцать шиллингов – это дешево, и вы это знаете. На меньшее я не согласен.
– Ну ладно, я подумаю.
Я был совершенно уверен, что никогда больше не услышу про ее «ягуар». И еще я был совершенно уверен, что никогда больше не увижу ее саму после того, как высажу на Бонд-стрит.
Мне очень хотелось вывести наконец эту девицу на чистую воду: пусть поймет, что весь этот треп ей даром не пройдет.
– Что случилось с вашей машиной, если вы сегодня поехали на «бьюике»?
Она подалась вперед и стряхнула пепел под ноги.
– Сестра моего друга опаздывала на ночной самолет в Париж. А он был чем-то занят и попросил отвезти ее в Нортхолт. Бывали когда-нибудь в Париже?
– Когда был в армии. И всего дня три или четыре.
– Понравилось?
– Вроде да. Там все тогда было дорого, но я слышал, что сейчас там вообще цены зашкаливают.
– Ну, там как везде: если знаешь что и как, то ты в шоколаде. Я знаю, где в Париже можно снять дешевое жилье, и у меня там друзья. Так что обхожусь без проблем. И трачу не много.
– Вас послушать, так вы там часто бываете.
– Примерно раз в месяц.
– По делу?
– Да. Я дизайнер и производитель нижнего белья.
Это меня удивило.
– И насколько прибыльный этот бизнес?
– Все отлично. Я не жалуюсь. У меня есть кое-какие связи в Париже.
– А я было подумал, что это все равно что возить уголь в Ньюкасл.
– Это ограниченный рынок, но я свое место под солнцем отвоевала.
– А вы не слишком молоды для владелицы бизнеса?
Она рассмеялась:
– Вы сами довольно молоды, чтобы быть владельцем бизнеса.
– Не знал об этом. Мне тридцать два.
– Женаты?
– Да. А вы?
– Я? Зачем мне замуж? Мне надо думать о карьере.
Я свернул на Вуд-лейн и поехал в сторону Шепердс-Буш. И задумался: а вдруг она все-таки говорит правду?
Что, если у нее действительно есть квартира на Бонд-стрит, бизнес по продаже нижнего белья и «ягуар» и она действительно летает в Париж? Я с внезапным раздражением осознал, насколько давно живу на грани банкротства: уже перестал верить в существование тех, кто хорошо зарабатывает.
А ошибка моя заключалась в том, что я угробил все деньги на этот гараж. Если бы я оставил хоть какой-то рабочий капитал, то смог бы выбраться из болота, в котором сейчас увяз. Купил бы станки, токарный и другие. Вокруг хватает контрактных работ, если у тебя есть нужное оборудование. И вместо того чтобы выбросить все деньги на хитроумное оборудование для мойки машин, смазки под давлением и прочее, чем я сам пользовался пару раз в месяц, мне следовало приберечь средства на случай, если пойдет черная полоса. Но тогда меня переполнял оптимизм и я не верил, что со мной такое может случиться.
А эта сидящая рядом девица могла позволить себе поездки в Париж, раскатывать на «ягуаре» и жить в собственной квартире на Бонд-стрит! Все это было для меня совершенно недостижимо и поэтому бесило. Я для своей работы учился, трудился и практиковался, а теперь не получаю от нее ничего, кроме головной боли и забот. Насколько я мог судить, у моей попутчицы имелся лишь природный талант делать красивые вещи, и он вознес ее на вершину мира.
– Эти часы идут верно? – неожиданно спросила она. – Сейчас действительно настолько поздно?
– Они немного спешат. Сейчас двадцать минут двенадцатого.
– Ну ничего, мне не надо вставать рано утром. Терпеть этого не могу, а вы?
– А я должен вставать, как бы я к этому ни относился. – Мое раздражение пробилось в тоне. – Я открываю гараж в половине седьмого. Рано утром я продаю бензин. Поблизости от меня есть четыре или пять фургонов, и они заправляются перед дневными поездками. Если я не встану рано, то лишусь этих клиентов.
– Что-то тон у вас злой.
– Обычно я так говорю, когда устаю, но дела у меня реально паршивые.
– Может, вы плохо разбираетесь в своем бизнесе?
– И что это значит?
– У меня есть знакомый, владелец гаража. И он много зарабатывает.
– Я же сказал: я выбрал плохое место.
– Он покупает и продает подержанные машины. А на этом рынке крутится много денег.
– Только не сейчас. Вы разве не слышали, что начался экономический спад?
– Не верю я ни в какие спады. Это лишь оправдание отсутствия инициативы. Если не можешь заработать одним способом, заработай другим. Никогда об этом не думали?
Я поерзал, неожиданно разозлившись. Сейчас она начнет втирать, как мне надо вести бизнес.
– Занимайтесь своим нижним бельем. А я займусь гаражом.
Она рассмеялась:
– Да делайте вы что хотите.
Я проехал по Эджвер-роуд, свернул возле Мраморной арки и прибавил скорость на Оксфорд-стрит. Никто из нас не произнес ни слова, пока я не сбросил скорость и не остановился у тротуара напротив Нью-Бонд-стрит.
– Приехали.
– Даже не знаю, что бы я без вас делала. Большое спасибо.
– Не за что.
Я протянул руку мимо нее и открыл дверцу грузовика. Она вышла и закрыла дверцу.
– Я скоро загляну к вам.
– Игл-стрит, четырнадцать. Это по правой стороне.
– Найду. Еще раз спасибо. Пока, Гарри.
– Пока… Глория.
Она перешла дорогу, направляясь к Нью-Бонд-стрит. Я высунулся в окно и стал смотреть девушке вслед. Я так и не смог ясно разглядеть ее лицо. И даже не узнаю ее в другой одежде.
Дойдя до угла Нью-Бонд-стрит, она обернулась и помахала мне, а потом скрылась в тени.
Я закурил, включил передачу и поехал на Игл-стрит.
Во время короткой поездки я думал о ней и гадал, увижу ли ее вновь. Гадал, настолько ли она красива, насколько я вообразил. Вспоминал ее длинные стройные ноги, колени. Я никогда не думал так о женщине с тех пор, как мы с Энн поженились.
Я все еще думал о ней, пока ставил грузовик в гараж и запирал его. Но она вылетела у меня из головы как нечто незначительное, едва я услышал голос Энн.
– Это ты, Гарри?
– Уже иду.
Я поднялся по лестнице в нашу четырехкомнатную квартиру. Энн ждала у входной двери. На ней был легкий шерстяной халатик, который она носила во время нашего медового месяца. За эти годы он довольно износился, и я пообещал ей купить новый, но пока так и не смог: на покупку халатиков денег у нас не хватало.
– Ты задержался, Гарри.
– Я уже думал, что не смогу завести тот чертов рыдван.
Энн двадцать шесть лет, хотя выглядит она моложе. Красавицей ее не назовешь, но у нее приятный цвет лица, большие и серьезные карие глаза и крупный выразительный рот. Она невысокая, пропорционально сложенная, верная, и я часто говорил ей, что она из тех девушек, на которых любой мужчина хочет жениться, а не просто крутить роман.
Энн обычно отвечала, что, значит, в ней нет ни капли гламура и она, наверное, выглядит как какая-то повариха. Может, в ней и в самом деле нет гламура, но зато Энн добрая, – чтобы это понять, достаточно на нее посмотреть. А доброта для меня значит больше, чем гламур, намного больше.
– Сходи вымойся, дорогой. Чай уже готов. Ты голоден?
– Съел бы что-нибудь, если есть.
– Сделаю тебе бутерброд.
Когда я вышел из ванной в небольшую спальню, Энн уже лежала в постели. На прикроватном столике меня ждал чай и несколько бутербродов с рыбной пастой.
Пока я ел и одновременно раздевался, я рассказал Энн о поломке. И лишь выключив свет и забравшись под одеяло, я упомянул Глорию Селби.
Не знаю, почему я был столь нарочито небрежен, но так было.
– На обратном пути одна девушка попросила подвезти. В ее машине сгорело зажигание. На дороге слишком много сломавшихся машин.
– А ей далеко было ехать? – сонно спросила Энн.
– Далеко. У нее квартира на Бонд-стрит. Она дизайнер нижнего белья. По ее словам, это хороший бизнес. Раз в месяц ездит в Париж.
– Я бы хотела, чтобы и мы могли поехать в Париж, Гарри.
– Она, наверное, зарабатывает кучу денег. И ездит на «ягуаре».
– Да? – без особого интереса переспросила Энн.
– Она сказала, что если не можешь заработать одним способом, то сможешь другим. Знаешь, Энн, меня уже начинает доставать, что у нас вечно не хватает денег.
– Знаю, дорогой, но ты не должен постоянно об этом думать. Ты скоро заработаешь. А у нее, наверное, такие же заботы, что и у нас.
– Может быть. Ладно, давай спать. Мне вставать через пять с половиной часов.
– Я поработаю за тебя, Гарри. Мне не трудно.
– Ты ничего не будешь делать в гараже. Спокойной ночи, милая.
