– Это какой такой позор? – Тайка опешила. – Это батя мой позор?
– А ты как думала – эксплуататор!
– И ты готов меня от него защитить или че?
– Правильно понимаете, Таисия Яковлевна.
Девушка залилась краской.
– Это ты, че ли, в замуж меня зовешь?
– И опять угадали, Таисия Яковлевна.
– Так не отпустит батя меня за тебя, голоштанного.
– Так мы убегем, если люб я тебе.
– Так ить так сразу-то и не скажешь. Танцевать-то с тобой споро. А вот жить-то так?
– А и жить так же станем. Ты девка боевая, да и я горячий. Еще как заживем, всем на зависть.
– А куда ж меня кличешь-то? Или избушка у тебя есть?
– Избушки нет, – Сергей вздохнул обреченно. Но тут же заговорил опять, да еще убедительнее прежнего: – А я тут на окраине деревни баньку присмотрел. Брошенная стоит, вот там и обоснуемся. Она крепкая, я проверил. Не ваши хоромы, это точно, так нас и не так много. Ты огородишко распашешь, а мне, как механизатору, довольствие положено.
– Ох, гладко рассказываешь, парень. Небось и целуешься так же.
– А это я тебе сейчас покажу.
Целовались Таисия с Сергеем, наверное, с недельку, после чего Тайка и приняла решение бежать. А какой еще выход у нее оставался? Целоваться с парнем нравилось, от нравоучений родителей она устала, а главное, на субботу были запланированы сваты.
– Субботины придут, Тимохина родова. Дома чтоб была, – строго предупредил отец.
– А чего я-то? – «Чего», Тайка поняла сразу, но решила немного покочевряжиться.
– А то! По твою душу и придут.
– Бать, Тимоха ведь косой, бога-то побойся!
– И что, что косой? Ты на него не гляди. Ты на дом его гляди, да на трех коров, да на лошадей, да на поле вспаханное. Косой! Тоже мне. Муж, он для чего нужен? – Яков разошелся не на шутку. Стукнул кулаком по столу и навалился на него всем телом. – Чтоб смотреть на него, что ли?! Чтобы пользу извлекать! Самая богатая девка на селе будешь. Мы с Тимохиным отцом уж все оговорили. Дам за тебя птицу домашнюю. Они ведь тоже про косоглазие-то смекают. Так сильно много и не просят. А мы с тобой люди умные, все кумекаем, где да что нам в прибыль упадет.
– Бать, да ты что говоришь-то такое? – Тайка сидела супротив отца вся красная, как свекла. – Это ж ты мне жизнь такую сейчас написать хочешь?!
– Я тебе, Тайка, хорошую и безбедную жизнь сейчас рисую, – отец повысил голос. – И цыц у меня. Парень с руками и с ногами. Не хромает. А то, что смотрит вбок немного, так это привыкнешь.
Таисия вскочила и опрометью кинулась вон из избы.
Из сеней подала голос мать:
– Старый, может, нечего девку-то насиловать. Не люб он ей совсем. Может, и ни к чему. Как жить-то с нелюбимым? Да детей от него рожать.
– Молчи, дур-р-ра! – взбеленился отец. – Много ты понимаешь. Скажи, какой у Тайки выбор? Из зажиточных одни Субботины и остались. Или этих нам посоветуешь, из новых? – Яков выскочил из-за стола и начал бегать по горнице в одном исподнем, грозно размахивая руками. – Это давай. Это нам пожалуйста. Слыхала, вон у Пришвиных? Пока тестя дома не было, зятек сам пришел и все добро в колхоз и отнес. А стала теща за добро свое заступаться, так еще ее поленом по спине отходил. Этого захотела?
– Тоже, нашел, чего вспомнить. Пьяный он в стелюгу был, вот и полез драться, и добро все по дороге растерял, до колхозу и не донес ничего. Ой, Яша, Яша.
– Вот то-то, Настена! Пьяный. А Тимоха и не выпивает совсем. Я приметил. И у людей расспросил. И за девками не бегает.
– Вот и чего не бегает? – Настена встала супротив мужа. – Годков-то ему скоро тридцать? Может, не в порядке что с ним? Поэтому и вбок смотрит, что стесняется. А, Яш?
– Все, Настька, цыц, говорю. Девку лучше свою найди да научи ее, что да как. От бабы тоже многое зависит.
Настена было открыла рот, да поняла – бесполезно. С другой стороны, Яков не самодур, может, и впрямь все продумал. Любит он Таисию, ой как любит. Не пошлет дочь на погибель. Только Тае-то как объяснишь?
Сама Настена тоже выходила замуж не по любви. Просватали в 16 лет, и бывай здорова. Даже на танцы с девками побегать и то не успела.
Но, правда, Яков понравился ей сразу. Здоровый, черноволосый, каждый кулак что ее голова. Боялась его сначала, аж страшно. Понимала, один раз такой кулак ей на бо?шку опустит – останется от нее мокрое место. Но Яков себе такого никогда не позволял, или, видать, понимал все про свою силушку. За косы ее, понятное дело, таскал, как лишнюю рюмку пропустит. Это понятно. Кто ж за это мужика осудит? Должен же он и характер показать, и главенство свое в доме упрочить.
И потом, рожала же Настена одних девок. За что ее по головке-то гладить? Виновата кругом перед мужем. Живет в полном достатке. И скот, и птица, и огород приличный. Работай да радуйся. В доме полная чаша. А она что? Девка за девкой. А потом и вовсе дети перестали получаться. Может, тяжестей больше, чем надо, таскала, может, зимой в проруби ледяной белье полоскала. А только у других баб вон по десять детей. А у нее пятеро дочерей, и все тут.
Настена вздохнула и пошла искать дочь.
= 4 =
– Фекла, подь ко мне, – Таисия нашла Феклу на скотном дворе, та убирала за поросятами.
– Тайка, стряслось что? На тебе лица нет.
– Ой, сеструха, стряслось. Батька меня просватать хочет.
– Батюшки-светы, – Фекла отерла руки о подол фартука. – Да пойдем в дом, расскажешь подробно.
– Да чего там рассказывать. Да если бы еще за кого! За Тимоху Субботина!
– Да уж! Не первый красавец, – Фекла покачала головой. – Тайка, – хлопнула она сестрицу по плечу. – А может, и ничего! Зато делай что хочешь, он все равно все время в другую сторону смотрит. – И Фекла начала хохотать без удержу.
– Че зашлась? Тоже, нашла смешное. Твой Андрей, поди, смотрит куда надо.
– Ну и достается мне на орехи почем зря. Вчерась опять слегка поучил меня. Степка приобнять пытался, – Фекла опять прыснула. – А он, знаешь, парень горячий. Короче, я особо не сопротивлялась. А тут и Андрей нарисовался, будь ему неладно. Степка-то убег. А мне досталось. – Фекла спустила кофту с плеча, и Тайка увидела огромный синяк.
– Ой, мамочки, – ахнула она.
– Никакие не мамочки. Обычная семейная жизнь, Тайка. Поэтому главное, чтоб мужик был с достатком, дом тебе предоставил, чтоб с голоду ни ты, ни ребятишки твои не пухли. А там разберешься. Найдешь для счастья и не косого, не рябого. Закоулков в деревне достаточно, – подмигнула Фекла сестре.
– Ой, и когда ты все успеваешь? Ты все время на сносях, пузом все углы сшибаешь.
– А это мне, сеструха, вообще никогда не мешало. Погоди, в подпол залезу, молока достану, да попьем с хлебом. Я свежий испекла.
Сестры смачно ели еще теплый, вкусно пахнущий хлеб и запивали молоком.
– Фекла, че я пришла-то: убегу я. Меня Сергей Ковалев позвал.
– Это Дуськи-прачки сын, че ли? Ну ты дала! Отец проклянет!
– Думаешь?
– Уверена.
– А и ладно, и так проживем.
– Так они, Ковалевы-то, сами у родни живут. Сергей твой спит под полатями. В избу только ночевать приходит. И ты, что ль, туда же? Под полати? А среди дня где бегать станешь? – Фекла откусила большой кусок хлеба. – Отец ведь, если осерчает, на порог тебя не пустит. Ты ж его знаешь. Тем более если он Субботиным уже обещание дал. Ой, девка, понаделаешь ты дел.
Фекла серьезно посмотрела на сестру.
– Благословения тебе своего не дам. Не по нутру мне твои решения. Обидишь стариков наших. Да хуже того – опозоришь.
– Фекла, родненькая, – Тайка заплакала, – не люб мне этот Тимоха постылый! Ты-то меня пойми.
– А Сергей твой чем лучше, объясни ты мне?! – Фекла в сердцах вскочила и разлила молоко. – Тьфу ты, мать честная! Только что не косой, а так и росточка небольшенького, и носяра – о какой. Поди, и дети такими народятся.
– Носаты не косаты.
– А и то правда, – легко согласилась Фекла.
– Перед отцом иди повинись. Хоть расскажи ему про свое, про то, что на сердце. Может, поймет. Хоть сватовство отменит.
– Нет, так убегу!
– Не дури, девка, не позорь семью. Не наживай врагов ни себе, ни семье нашей. Все пострадаем. Ради чего, скажи ты мне?
– Я по любви замуж пойду. И к Степке, как некоторые, бегать не стану, – с вызовом посмотрела на сестру Таисия.
– Ой, девка, не зарекайся. Жизнь, она знаешь какая. И Сергей твой кто? Что мы про него знаем? Только то, что в ногу со временем идет. Это дело. Тут ничего сказать не могу. Так бы сама пошла, родителям рассказала. А так, все ж на механизатора выучился, на МТС работает. Глядишь, и нам какая скидка от него достанется.
– И здесь выгоду нашла.
– Да для тебя, глупая, выгоду смотрю! Пытаюсь хоть какое-никакое оправдание тебе придумать, – Фекла покачала головой. – Ко мне родня-то прибежит, спрашивать станет. Что скажу, чем успокою? Ой, Тайка, подумать страшно. Хоть бы уж отец от гнева дом не порушил.
– Не порушит. Он свое бережет.
– Мать бы не убил, – тихо добавила Фекла и в упор посмотрела на сестру.
Таисия молчала. В душе и она боялась за мать, понимала, ей удар на себя принимать. Первой достанется Настене. Но решимость не ушла.
– Пойду Сергея искать. Он как раз на станции должен быть, трактора к страде готовит.
= 5 =
Отец простил дочь только через год, после рождения ребенка. И то не сам пришел, не позвал. Нет, обида была уж больно сильна. Но послал щедрые дары. Телку, козу да двух гусей. А Настена сшила мальцу пуховое одеяльце да думку.
По-хорошему, Тайка с ребенком да с мужем тут же должна была бежать бегом в отчий дом, кланяться, руки целовать, прощения просить. И сделала бы точно так. Если бы ребенок был здоров.
Колька родился слабеньким, орал что есть мочи круглые сутки.
– Не выживет, ой, не выживет, – причитала над ним Таисия.
Фекла крутилась рядом, как могла помогала сестре. Но и она видела: не жилец. Сама она похоронила к этому времени троих детей. Такая беда была обычной для деревни того времени. Но ее дети умирали от болезней в детском возрасте. Чтобы вот такими слабенькими рождались, такого у сестры не случалось. На свет нарождались крепышами, любо-дорого смотреть.
Почему Колька родился таким слабеньким? Или недоедала Таисия, или мерзла в худой баньке, кто его знает. Может, и тосковала по родительскому дому. Только получили то, что получили.
– В церкву поедем. Окрестить его нужно, – подытожила Фекла, еще раз рассматривая орущего Кольку на вытянутых руках.
– Обалдела, – с замиранием сердца ответила перепуганная Таисия. – Февраль на дворе, мороз лютует. Не довезем.
– Значит, на то божья воля. А если довезем да окрестим, все изменится. Кроме как на Бога, не на кого нам теперь уповать.
Фекла пригнала лошадь с дровнями. Закутали как могли ребенка в новое пуховое одеяльце, и бабы поехали за десять верст в ближайший приход.
Пурга мела, ни зги не видно. Таисия несколько раз и сама с жизнью прощалась, да и сомнения ее брали, а дышит ли ребеночек, но до прихода добрались.
Отец Ферапонт совершил обряд, прочитал молитвы, положенные по этому поводу.
– На все воля Божья, дочери мои. Молитесь, и снизойдет к вам Господне благословение.
Уже по дороге домой вдруг выглянуло солнце. И Колька не орал как оглашенный, а тихо сопел в одеяльце.
– Че, Тайка, живой? – окликнула Фекла.
– Спит, – с теплой улыбкой ответила сестра.
С этого дня ребенок начал и есть хорошо, и тельце налилось. Правда, неспокойным все ж остался. Да это уж и ничего. Главное, на поправку пошел.
– Сергей, к родителям моим, что ли, пойдем?
– Так и я предложить хотел. Что бы без телки-то сейчас делали? Подспорье-то немалое.
Таисия нарядилась сама, достала вышитую собственноручно рубашку для Сергея, еще раз оглядела свою семью.
– Ну что, с богом.
