– Анвил, – объявил наконец паренек.
Анну передернуло от звучания ее полного имени, но она тем не менее шагнула вперед с улыбкой, которую не могла сдержать. Да, будущее было туманно, но это не портило ее приподнятого настроения. Анна задержала дыхание, дожидаясь, пока рыцарь даст ей билет.
Вместо этого он повернулся и вышел вон.
* * *
Потрясенная Анна не могла пошевелиться. В происходящем не было ни малейшего смысла. Собственно, смысла было маловато и в самом получении пассажирского билета от пустого ходячего доспеха, но в данных обстоятельствах в неполучении билета его не было совсем.
Пенелопа с граблями в руках заглянула в вестибюль:
– Ты идешь? Листья сами себя не сгребут.
– Мне… мне не дали билет, – выдавила Анна.
– Что? – Пенелопа перевела взгляд с Анны на удаляющегося железного рыцаря и обратно на Анну. – И что теперь делать?
Решив, что здесь какая-то ошибка, Анна кинулась вслед за рыцарем. Она выскочила перед ним и замахала руками. Рыцарь остановился, едва не сбив ее, и обратил свой холодный и бесстрастный взор вниз.
– П-п-простите, но вы не отдали мне мой билет, – выпалила Анна.
Камень в шлеме рыцаря сверкнул красным. Она разозлила его? Девочка не двигалась с места, полная решимости и страха, а рыцарь продолжал сверлить ее взглядом. Наконец он просто шагнул в сторону и продолжил свой путь. Анна смотрела ему вслед, ощущая, как ухает вниз желудок. Она понятия не имела, почему рыцарь не дал ей билет, но точно знала: без него покинуть Св. Люпин она не сможет.
Анна огляделась вокруг. Остальные воспитанники разошлись по своим работам, но как она могла чем-то заниматься, пока не разрешилась проблема с ее отъездом?
– Мне надо повидаться с Матроной, – сказала она.
С лица Пенелопы сошла краска.
– Мы уже отстали от графика. Если не начнешь работу сейчас, придется опять отрабатывать двойную смену в шахте. Она тебя заставит пахать до самой последней минуты, пока корабль не отплывет.
Анна кивнула:
– Если в результате я окажусь-таки на борту, то ничего, переживу.
Не позволяя здравому смыслу взять верх, Анна оставила подругу с грудой листьев и решительно двинулась через двор к Усадьбе, пятиэтажному дому из красного кирпича посередине приютской территории. Она взбежала по ступенькам парадной лестницы и вошла внутрь через массивные двустворчатые двери. От главного входа тянулось несколько коридоров, и Анна нырнула в тот, что уходил направо за старинными напольными часами, затем попетляла по извилистым галереям и вышла в длинный зал, ведущий непосредственно к кабинету Матроны. По обеим сторонам зала стояли статуи предыдущих директоров и директрис, все – с пристальным, как живым, взглядом, что усиливало общее впечатление дороги на казнь. Проходя мимо, Анна поежилась.
Дверь в кабинет была открыта, но девочка все равно остановилась снаружи и постучала. Матрона не из тех, к кому стоит врываться без стука. Ответа не последовало, и Анна рискнула заглянуть внутрь.
То была восьмиугольная комната с тремя высокими витражными окнами; в центре стоял большой дубовый стол с причудливой резьбой, от пола до потолка высились стеллажи. Расцвеченный пестрыми стеклами яркий солнечный свет наполнял все помещение, и, куда бы ни глянула Анна, ее чумазое лицо отражалось в какой-нибудь до блеска отполированной поверхности. Единственным живым существом в комнате была огневая ящерица Матроны, мирно сопевшая в корзинке в углу. Звали ящерицу Пёс – по крайней мере, так было написано на ее ошейнике. Пёс был длиной в два фута от носа до кончика хвоста, покрыт черной чешуей, имел два черных крылышка и ярко-зеленые глаза. Летал он так себе – скорее, неуклюже трепыхался в нескольких дюймах над землей, врезаясь в предметы, словно шмель без малейшего пространственного зрения. Анне Пёс очень нравился; жалко, что его нельзя забрать из Св. Люпина.
– Мэм? – позвала она.
Нет ответа.
Анна знала, что ей следует уйти. Она уже опоздала к началу работы. Но ведь проблему билета может решить только Матрона – и девочка решила подождать. Повиновавшись внезапному импульсу, она ступила за порог. Воспитанникам редко разрешалось входить в кабинет без сопровождения, и этот крошечный акт неповиновения в последний день будоражил кровь. На полках стояли тысячи стеклянных полусфер разного размера, под каждой из них хранился уникальный медальон. Анна, бывало, целыми часами протирала и полировала их, всегда под строгим наблюдением, но теперь прокладывала извилистый путь по плиткам пола сама, переживая краткий миг дурманящей свободы. Она остановилась на другом конце кабинета перед полусферой со своим любимым медальоном: серебряным, с изображением дракона. Дракон был выгравирован четкими затейливыми линиями – рисунок портила лишь одна глубокая царапина.
– И что это ты тут делаешь, интересно? – раздался резкий голос.
Анна стремительно обернулась, едва не потеряв равновесие.
В дверном проеме стояла высокая сухопарая женщина.
Матрона.
С подозрительной гримасой на лице она прошествовала внутрь; на каждом втором шаге по плиткам пола стукала серебряная трость. Матрона остановилась прямо перед Анной. Вблизи бело-седые короткостриженые волосы Матроны еще разительнее контрастировали с коричневой кожей. Она стояла так близко, что Анна могла пересчитать все черные нити на ее прекрасно скроенной тунике с высоким воротом. Так близко, что было страшно задеть ее коричневые шерстяные брюки грязным плащом или случайно коснуться изысканных кожаных туфель. На груди Матрона носила подвеску в виде кристалла на золотой цепочке, и сейчас эта подвеска болталась ровно перед Анниным носом.
Матрона указала на стеклянную полусферу правой рукой в перчатке.
– Итак, – произнесла она. – Объяснись.
Голос она не повышала, зато угольно-черные глаза имели свойство заглядывать человеку прямо в душу и заставлять ее сжиматься.
Соответственно, Анна тут же сжалась.
– Я… я ничего не трогала. Клянусь.
Матрона пробежалась глазами по полкам, очевидно, высматривая малейшую улику, указывающую на преступные действия, – какой-нибудь отпечаток пальца.
– Тогда что ты здесь делаешь?
Анна глубоко вдохнула:
– Мне не выдали билет на грузовой корабль.
– Воспитанники получают билет по достижении тринадцати лет. Тебе еще нет тринадцати.
– Я знаю, – согласилась Анна. – Я просто подумала, что по правилам отъезда… и раз уж корабль отправляется так скоро после полуночи…
– Расписание изменилось. Корабль теперь отправляется до полуночи, и я уверена, даже ты можешь сообразить, что это означает: тебе придется пробыть здесь дольше, чем ты рассчитывала.
Сердце Анны бешено заколотилось:
– Остаться? Здесь? В Святом Люпине?
– Где же еще? – обронила Матрона и, очевидно удовлетворенная тем, что ничего не тронуто, отвернулась, дав Анне возможность вздохнуть.
– Но… корабль же вернется только через год, – будущее промелькнуло перед мысленным взором Анны: еще один год в угольной шахте, еще один год полировки каждой финтифлюшки в приюте, и все это без лучшей подруги рядом.
– И почему это должно быть моей проблемой? – отозвалась Матрона.
Тяжело опираясь на трость, она проследовала к столу и села в кресло с высокой спинкой. Когда рука в перчатке опустилась на столешницу, послышался отчетливый звяк.
Анна перешла на отмеченное крупным крестом место перед столом. Слева от него стоял стул, однако, насколько ей было известно, никого и никогда не приглашали на него сесть.
– Но по графику я должна уехать на этом корабле, – сказала девочка. – Мое имя в списке. – Завтра мой день рождения.
– Да, и если бы корабль отходил завтра, то ты непременно бы на нем оказалась. Но, как я сказала, в расписание были внесены изменения, – Матрона подалась вперед. – И чтобы не возникло никакого недопонимания: тебе категорически запрещено даже близко подходить к этому грузовому кораблю. Тебя не должно быть на пристани, рядом с пристанью или в любом месте, откуда хотя бы видна пристань. И вообще, ты можешь находиться только на территории главного комплекса, пока корабль не уйдет.
На глаза Анны навернулись слезы:
– А они н-не могут подождать несколько минут?
– Нет.
– Можно тогда Пенелопа останется тут, со мной?
– Разумеется, нет, – ответила Матрона тоном, в котором ясно слышалась настоятельная рекомендация воздержаться от дальнейших дискуссий. – Если это все, ты можешь приступать к работе.
Анна не верила ушам. Ее и Пенелопу разлучают: она даже не сможет посмотреть, как подруга уезжает. Никаких совместных приключений. Никаких пиратов. Возможно, они вообще никогда не смогут найти друг друга.
Матрона слегка откашлялась.
Анна подняла глаза.
– Что-то еще? – произнесла Матрона.
И в этот момент Анна решила, что просто так она не сдастся.
– Видите ли, я только что закончила ночную смену в шахте, – сказала она. – У меня по графику только помощь Пенелопе в уборке листьев, а потом сон.
– Если ты достаточно бодра, чтобы прийти сюда и беспокоить меня по пустякам, значит, ты достаточно бодра и для того, чтобы отработать всю первую половину дня. И, говоря о работе, я не имею в виду болтовню с подружкой, – Матрона жестом указала на корзинку с Псом. – Можешь начать с того, чтобы вывести эту убогую тварь на утреннюю прогулку.
Анна подавила возражение и прошла в угол. Сняла с крючка над корзинкой поводок и прицепила его к ошейнику Пса. Пес протестующе фыркнул, но все же выкарабкался из корзинки. В норме огневую ящерицу выгуливали два человека. Один держал поводок, а второй тянул, толкал, тащил, умолял – то есть делал все необходимое, чтобы сдвинуть животное с места. Но в последнее время Пес слушался Анну без особой возни.
– И помни, – добавила Матрона, – что ты не покинешь основного комплекса до отправления грузового корабля. Вряд ли нужно напоминать, к каким последствиям приведет неподчинение приказу.
Анна вышла с Псом в кильватере. На этот раз взгляды статуй в длинном зале не тронули ее ни в малейшей степени. Напротив, каждый шаг только укреплял ее решимость. Ей было плевать на предупреждения Матроны. Она здесь не останется. Не мытьем, так катаньем – она покинет Св. Люпин.
Даже если ей придется нарушить все до единого правила Матроны.
«САМОУЧИТЕЛЬ АВАНТЮРИСТА: КАК УСПЕШНО СМЫТЬСЯ» предлагает следующие советы:
1) Дождитесь темноты, когда все уснут, – если, конечно, то место, откуда вы пытаетесь бежать, не охраняется ходячими доспехами, в сне не нуждающимися. В этом случае вам не повезло.
2) Если вам нужен сообщник, выбирайте кого-то бесшумного. Громогласные болтуны, которые только и делают, что треплются о пиратах и покупке замков, с большой вероятностью выдадут ваше местонахождение.
3) Прежде чем попытаетесь переплыть ров, проверьте, не кишит ли он акулами.
2. Огневые ящерицы и огненные шары
Внешняя стена высотой в пятнадцать футов огибала главный комплекс приюта в весьма беспорядочной и причудливой манере, и лишь один железный рыцарь вышагивал по ней – также без всякой системы. Анна вывела Пса из Усадьбы и двинулась вдоль стены в противоположном от рыцаря направлении. Огневая ящерица тащилась позади на бреющем полете, так что приходилось лишь изредка дергать за поводок, чтобы скорректировать курс. Прогуливаясь, Анна всматривалась в другие здания в пределах огороженной территории. Под управлением Матроны от некогда процветающего поместья осталась лишь тень (в точности как это происходило с воспитанниками): из заколоченной пекарни доносился только запах мышей и плесени, в заброшенной кузне одиноко торчали выстуженный горн и ржавые инструменты, а на пыльных полках библиотеки – ряды позабытых книг. Единственное здание за пределами главного комплекса – старая обсерватория на холме неподалеку – пребывало в таком же запустении.
Анна затормозила Пса у главного входа, который представлял собой всего-то кривенькую арку в стене под сенью покосившейся часовой башни. Ржавые металлические ворота были распахнуты и наполовину сорваны с петель. За аркой был перекинут подъемный мост через ров, кишащий акулами (зомби-акулами, поскольку скаредность Матроны не позволяла ей кормить живых). В середине рва мост опускался на край каменной рампы, по которой можно было проделать остаток пути на ту сторону. Через несколько часов все тринадцатилетние воспитанники пересекут мост, спустятся на другой берег рва и пройдут пару миль по отлогой лесной тропинке к пристани. Анна очень надеялась быть в их числе, но пока дела ее шли не очень.
С граблями в руке подбежала Пенелопа:
– Вот ты где! Ну что, получила билет?
Анна помотала головой.
– Что?! – воскликнула подруга.
Анна пересказала услышанное в кабинете Матроны: корабль теперь отправляется до полуночи, и Анне придется остаться в Св. Люпине еще на год.
– Но это же абсолютно несправедливо! – вскричала Пенелопа, махнув граблями так, что ближайшая куча листьев разлетелась во все стороны. – Что нам делать?
– Ну, – начала Анна, оглянувшись вокруг и проверяя, не подслушивает ли кто. – Я подумываю все равно уехать, если только ты мне поможешь.
– Да! – охотно согласилась Пенелопа. – Мы штурмуем замок!
– Э-э, вообще-то, замок штурмуют тогда, когда хотят попасть в него. А я стремлюсь из него вырваться.
– Ладно. Штурм будет планом «Б».
Поскольку во дворе работали другие воспитанники, девочки нырнули в арку и подошли к краю моста, чтобы планировать побег в более уединенной обстановке. Поверхность воды во рву была спокойна, лишь разлагающиеся плавники зомби-акул периодически тревожили гладь, вызывая рычание Пса.
– Можешь попробовать замаскироваться, – предложила Пенелопа.
– Мне все равно понадобится билет, – возразила Анна. – Но я могла бы попасть на корабль в одном из ящиков, если смогу залезть туда после разгрузки товара и до отправки тары обратно на борт.
Пенелопа покачала головой:
– Пустые ящики всегда проверяют. Но я уверена, что смогу закинуть тебя на корабль с причала.
Анна дотронулась до шрама на локте:
– Ты, кажется, забыла инцидент «я уверена, что смогу подбросить Анну на ветки дуба».
Пенелопа расплылась в улыбке:
– Но я была близка. И в любом случае все ведь отлично зажило.
– На этот раз мне бы хотелось избежать самой необходимости что-нибудь заживлять.
– Ну пусть это будет план «В».
