Джон Гришэм "Противники"

– Он слабоват, вам не кажется?

Рошель медленно перевернула страницу, потом съела еще одну ложку йогурта.

Уолли шумно отхлебнул из кружки, причмокнул, нахмурился, как будто выпил уксуса, потом взял газету и уселся за стол. Прежде чем Оскар отвоевал здание в суде, кто-то снес несколько стен внизу у входа, создав тем самым открытое пространство. Рошель обосновалась с одной стороны, близ двери, а в паре футов от нее стояли кресла для клиентов и длинный стол, который когда-то использовался для ужина. Тут читали газеты, пили кофе, а иногда даже снимались показания. Уолли любил убивать за этим столом время, потому что его собственный кабинет напоминал свинарник.

Он распахнул «Трибюн», стараясь создать как можно больше шума. Рошель не обращала на него внимания и продолжала что-то увлеченно напевать себе под нос.

Прошло несколько минут, зазвонил телефон. Миз Гибсон, казалось, его не слышит. Раздался еще один звонок. После третьего Уолли опустил газету и поинтересовался:

– Вы возьмете трубку, миз Гибсон?

– Нет.

Телефон зазвонил в четвертый раз.

– Почему нет? – требовательно спросил он.

Она словно не слышала его. После пятого звонка Уолли отбросил газету, вскочил и направился к телефону, находившемуся на стене близ копировального аппарата.

– На вашем месте я бы не стала брать трубку, – заметила миз Гибсон.

Он остановился.

– И почему же?

– Это сотрудник коллекторского агентства.

– Откуда вы знаете? – Уолли уставился в телефон. На экране высветилось: «Номер не определен».

– Просто знаю. Он звонит в это время каждую неделю.

Телефон замолчал, и Уолли вернулся к столу и своей газете. Он спрятался за ней, недоумевая, какой из счетов они не оплатили и кто из поставщиков разозлился настолько, чтобы обратиться в агентство и надавить на адвокатов. Рошель, разумеется, знала кто, поскольку следила за бухгалтерией и знала почти все, но он предпочел ее не спрашивать. Если бы он спросил, то они вскоре заспорили бы о счетах, неоплаченных гонорарах и нехватке денег вообще, а это стремительно переросло бы в напряженную дискуссию о стратегии фирмы в целом, о ее будущем и недостатках партнеров.

Никто этого не хотел.

* * *

Абнер неимоверно гордился своими «Кровавыми Мэри». Он использовал точно отмеренное количество томатного сока, водки, хрена, лимона, лайма, вустерского соуса, перца, соуса табаско и соли. Он всегда добавлял две зеленые оливки и украшал напиток стеблем сельдерея.

Давно уже Дэвид не наслаждался завтраком столь изысканным. После двух творений Абнера, которые Дэвид уничтожил довольно быстро, он глупо ухмыльнулся, преисполненный гордостью за свое решение взять и все бросить. Пьяный посетитель в конце барной стойки храпел. Больше тут никого не было. Абнер мыл и вытирал стаканы для коктейлей, проводил учет спиртного в баре и теребил пивные краники, выдавая комментарии на самые разные темы.

Телефон Дэвида наконец зазвонил. Это была его секретарь Лана.

– О Боже, – произнес он.

– Кто это? – спросил Абнер.

– С работы.

– Человек имеет право позавтракать, разве нет?

Дэвид ухмыльнулся еще раз и сказал:

– Алло.

Лана спросила:

– Дэвид, где вы? Уже восемь тридцать.

– У меня есть часы, дорогая. Я завтракаю.

– С вами все в порядке? Ходят слухи, что в последний раз вас видели, когда вы заскакивали обратно в лифт.

– Это всего лишь сплетни… сплетни.

– Хорошо. Когда вы будете на месте? Рой Бартон уже звонил.

– Дайте мне закончить завтрак, ладно?

– Разумеется. Только не пропадайте.

Дэвид отложил телефон и начал с силой сосать коктейль через соломинку, потом объявил:

– Еще одну порцию.

Абнер нахмурился:

– Возможно, вам надо успокоиться.

– Я и успокаиваюсь.

– Ладно. – Абнер достал чистый стакан и начал смешивать ингредиенты. – Я так понимаю, сегодня вы на работу не собираетесь.

– Не собираюсь. Я бросил это дело. Ухожу.

– Что за работа?

– Юридическая фирма. «Роган Ротберг». Слышали о такой?

– Да. Большая компания, верно?

– Шестьсот юристов в местном отделении в Чикаго. Пара тысяч по всему миру. Сейчас находится на третьем месте в том, что касается размера, на пятом – в том, что касается количества часов, выставляемых по счету на одного юриста, на четвертом – в том, что касается чистых прибылей на каждого партнера, на втором – в том, что касается сравнения зарплат младших юристов, и, несомненно, на первом – в том, что касается количества ослов на квадратный фут.

– Извините, что спросил.

Дэвид взял телефон и спросил:

– Видите этот телефон?

– Думаете, я слепой?

– Эта вещица управляла моей жизнью последние пять лет. Я не мог никуда отправиться без нее. Политика фирмы. Телефон со мной постоянно. Он портил приятный ужин в ресторане. Он вытаскивал меня из душа. Он будил меня ночью в самые разные часы. Однажды он даже помешал сексу с моей бедной женой, которую я и так забросил. Я был на игре «Кабс»[4 - Полное название – «Чикаго кабс», профессиональный бейсбольный клуб, выступающий в высшей лиге.] прошлым летом, сидел на отличных местах с двумя друзьями из колледжа, и в самый напряженный момент второго иннинга эта штука начала вибрировать. Это был Рой Бартон. Я рассказывал вам о Рое Бартоне?

– Пока нет.

– Партнер, который мной командует, вредный маленький ублюдок. Сорок лет, извращенное эго. Подарок Бога клану юристов. Зарабатывает миллион баксов в год, но ему всегда мало. Работает по пятнадцать часов в день, семь дней в неделю, потому что в «Рогане Ротберге» все Большие люди работают без остановки. А Рой воображает себя действительно Большим человеком.

– Приятный парень, да?

– Я ненавижу его. Надеюсь, никогда больше не увижу его физиономию.

Абнер толкнул третью «Кровавую Мэри» через стойку и сказал:

– Похоже, вы на правильном пути, старина. Ваше здоровье!

Глава 3

Телефон опять зазвонил, и Рошель решила ответить.

– Юридическая фирма «Финли энд Фигг», – профессионально отрекомендовалась она. Уолли даже не оторвался от газеты. Секунду она послушала, потом сказала: – Простите, мы не занимаемся сделками в сфере недвижимости.

Когда Рошель заняла свою должность восемь лет назад, фирма на самом деле занималась сделками в сфере недвижимости. Однако вскоре Рошель поняла, что подобная работа плохо оплачивается и главным образом ложится на плечи секретаря, а юристы не особенно усердствуют. Как хорошая ученица, она решила, что сфера недвижимости ей не нравится. Контролируя входящие звонки, она тщательно фильтровала все обращения, и деятельность «Финли энд Фигг» в сфере недвижимости сошла на нет. Оскар бушевал, угрожая уволить ее, но дал обратный ход, когда Рошель вновь упомянула, что может засудить их за некомпетентность. Благодаря посредничеству Уолли установилось перемирие, но еще много недель обстановка была более напряженной, чем обычно.

И другие области применения знаний здешних юристов были отвергнуты благодаря ее тщательной фильтрации. Так, работа по уголовным делам тоже осталась в прошлом. Рошель это не нравилось, потому что ей не нравились клиенты. Дела о вождении автотранспорта под воздействием алкоголя или наркотиков считались нормальными, поскольку их было много, они хорошо оплачивались и почти не требовали ее участия. От банкротства отказались по той же причине, что и от недвижимости: жалкие гонорары и чрезмерная нагрузка на секретаря. За эти годы Рошель удалось существенно сузить сферу деятельности фирмы, и из-за этого до сих пор возникали проблемы. Согласно теории Оскара, из-за которой он сидел без денег почти тридцать лет, фирма должна была браться за все, что попадает им в руки, закидывая невод как можно шире, а потом пробираться сквозь дебри любых трудностей в надежде наткнуться на хорошее дело компенсации ущерба. Уолли считал иначе. Он мечтал о больших проектах. Хотя из-за накладных расходов ему и приходилось выполнять рутинные юридические задачи всякого рода, он всегда надеялся найти способ заполучить златые горы.

– Отличная работа, – произнес он, когда Рошель повесила трубку. – Недвижимость никогда мне не нравилась.

Она проигнорировала его ремарку и вернулась к газете. Эй-Си тихо зарычал. Когда они посмотрели на него, он уже стоял на своей маленькой подстилке, вздернув нос, выпрямив хвост и сузив глаза от напряжения. Его рык стал громче, потом, постепенно, в тишину мрачного утра ворвался отдаленный звук сирены «скорой помощи». Сирены всегда будоражили Уолли, и на мгновение-другое он застыл, искусно анализируя звук. Полиция, пожарные или «скорая помощь»? Этот вопрос всегда решался в первую очередь, и Уолли мог отличить одну от другой за долю секунды. Сирены пожарных и полицейских машин не сулили им ничего хорошего, и он не обращал на эти звуки внимания, но сирена «скорой помощи» всегда заставляла его сердце биться чаще.

– «Скорая помощь», – констатировал он, положил газету на стол, встал и небрежно подошел к двери. Рошель тоже встала, приблизилась к окну и открыла шторы, чтобы быстро осмотреть улицу. Эй-Си все еще рычал, и когда Уолли открыл дверь и шагнул на крыльцо, собака потрусила за ним. На другой стороне улицы Винс Голстон вышел из своего маленького «бутика» и бросил исполненный надежды взгляд на перекресток Бич и Тридцать восьмой. Увидев Уолли, он показал ему средний палец, и Уолли тут же ответил на приветствие.

«Скорая помощь» с визгом пронеслась по Бич, виляя и пробираясь через плотный поток машин, сердито сигналя и угрожая разрушениями и последствиями более серьезными, чем на месте происшествия, что бы там ни произошло. Уолли наблюдал за ней, пока она не скрылась из виду, потом вернулся в здание.

Чтение газет продолжилось, и больше сотрудникам фирмы ничего не мешало: ни сирены, ни телефонные звонки от потенциальных клиентов или из коллекторских агентств. В 9.00 открылась дверь и вошел старший партнер. Как обычно, он был в длинном темном пальто и держал в руках громоздкий портфель из черной кожи, как будто работал не покладая рук всю ночь. Еще он держал в руках зонт, как всегда, несмотря на погоду за окном или ее прогноз. Оскар трудился вдали от высшей лиги, но по крайней мере мог изобразить выдающегося юриста. Темные пальто, темные костюмы, белые рубашки и шелковые галстуки. Его жена покупала эти вещи, настаивая, что он должен выглядеть соответственно своей должности. Уолли, напротив, надевал все, что попадалось ему под руку, когда он открывал шкаф.

– Доброе утро, – угрюмо поздоровался Оскар, приблизившись к столу миз Гибсон.

– Доброе утро, – ответила она.

– Есть что-нибудь интересное в газетах? – Оскара не интересовали результаты спортивных состязаний, наводнения, отчеты по рынкам или последние сводки с Ближнего Востока.

– Оператора вилочного погрузчика придавило на заводе в Палос-Хайтс, – быстро ответила миз Гибсон. Такова была часть их утреннего ритуала. Если ей не удавалось найти хоть какое-нибудь происшествие, чтобы порадовать утром шефа, его плохое настроение заметно ухудшалось.

– Мне это нравится, – заявил Оскар. – Он умер?

– Пока нет.

– Еще лучше. Много боли и страданий. Сделайте у себя пометку. Я проверю ее позже.

Миз Гибсон кивнула, как будто бедняга уже подписал документы и приобрел статус их нового клиента. Разумеется, он таковым не был и вряд ли мог стать. «Финли энд Фигг» редко добирались до места происшествия первыми. Скорее всего жену оператора вилочного погрузчика уже атаковали более агрессивные юристы, которые славились тем, что предлагали деньги и другие блага, чтобы заинтересовать семью потерпевшего.

Ободренный хорошими новостями, Оскар подошел к столу и произнес:

– Доброе утро.

– Доброе утро, Оскар, – ответил Уолли.

– Кто-нибудь из наших клиентов попал в некролог?

– Я так далеко пока не заглядывал.

– Нужно начинать с некрологов.

– Спасибо, Оскар. Еще будут советы по поводу того, как читать газеты?

Оскар уже шагал к своему кабинету. Через плечо он обратился к миз Гибсон:

– Что у меня на сегодня назначено?

– Как обычно. Разводы и пьянство.

– Разводы и пьянство, – пробормотал Оскар, заходя в кабинет. – Что мне нужно, так это хорошая автомобильная катастрофа. – Он повесил пальто на крючок с обратной стороны двери, расположил зонт на полке у стола и принялся разбирать портфель.

Через пару минут рядом возник Уолли с газетой в руках.

– Имя Честер Марино вам о чем-нибудь говорит? – спросил он. – Это из некролога. Пятьдесят семь лет, жена, дети, внуки, причина смерти не указана.

Оскар почесал свою коротко остриженную седую голову и сказал:

– Вероятно. Возможно, он составлял у нас завещание.

– Он лежит у «Ван Изел энд санз». Посещение сегодня, служба завтра. Я осмотрюсь там и разведаю ситуацию. Если он из наших, отправить цветы?

– Нет, пока не узнаем, чем он владеет.

– Точно подмечено. – Уолли все еще держал в руках газету. – Использование тазеров[5 - Электрическое ружье Томаса А. Свифта, предназначенное для обезвреживания преступников без ущерба для их здоровья.] вышло из-под контроля, представьте себе. Копов из Джолиет обвинили в применении тазеров против семидесятилетнего старика, который отправился в «Уолл-март» купить «Судафед» для больного внука. Фармацевт решил, что старик собирается использовать препарат для приготовления амфетамина, и как добропорядочный гражданин позвонил в полицию. Выяснилось, что копы получили кучу новеньких тазеров, и пятеро этих клоунов остановили старика на парковке и припечатали тазерами его в задницу. Состояние критическое.

– Так мы возвращаемся к законам о тазерах, так, Уолли?

– Да, черт возьми. Это хорошие дела, Оскар. Нужно взять парочку в работу.

Оскар сел и тяжело вздохнул.