Я записывала различные неприятные определения на тему, какими бывают мамы, и в тот момент смогла придумать, как построить свою книгу. Ее открывают два раздела, которые вы можете считать теорией. Это общие соображения, рассуждения вслух. У меня нет психологического образования, но я опытный эксперт, тренер, журналист. Я человек наслышанный, насмотренный и, надеюсь, неглупый.
Надеюсь, вы, прочитав эту книгу, поделитесь со мной ссылками на книги, ютьюб-каналы и подкасты других экспертов, которые также могут дать нам много полезного. Обобщающие теоретические установки, которые я даю в книге, навеяны после прослушивания лекций профессора Колумбийского университета Светлана Комиссарук[1 - Лекция Светланы Комиссарук на канале «Возраст счастья»: «Как не растерять себя в заботе о детях и родителях» (https://www.youtube.com/watch?v=bYXTFrdEbfQ&t=2s).]. Я буду часто ссылаться на ее работы в книге.
В книге будет много моих личных наблюдений и выводов. Да, нон-фикшен часто называют литературой, в которой эксперты пересказывают друг друга по кругу, но я предпочитаю работать, основываясь на собственном опыте. Недостаток это или достоинство – решать вам.
После двух разделов «размышлений вслух» вы найдете практические главы. Их будет ровно столько, сколько характеристик дали мои ученики своим мамам. Одна глава – одна характеристика. И одно «спасение» – что делать, чтобы не только выжить с такой мамой, но и попытаться наладить с ней взаимоприятное общение.
Далее будут разделы, посвященные сложным случаям, когда необходима помощь специалиста.
Финал книги – советы взрослым и взрослеющим мамам, как себя вести с детьми, если они уже тоже взрослые.
Раздел 1
Мысли вслух. Откуда все взялось?
Глава 1
Детские обиды
Однажды мой сын сказал: «Не бывает взрослых людей без детских обид». Его слова кольнули меня. Я всю жизнь старалась быть мамой, которая сможет воспитать детей, ни разу не причинив им боль. Я думала: «Да, моя мама совершала ошибки, когда растила меня и брата. Но я-то эти ошибки учла. Я-то их уже не совершаю!»
И вдруг – сын! Мой любимый, обожаемый сын говорит, что у него есть детские обиды на меня. «Какие, скажи!» – прошу его. Он смотрит на меня добрыми глазами и произносит: «Мама, зачем тебе это знать? Пойми, у каждого человека есть детские обиды, и каждый человек должен сам их пережить».
Дети почти обожествляют мам, они любят их бесконечно. Но, даря мамам безграничную любовь, они в ответ ждут от них невозможного.
«Моя мама самая лучшая, она может все!» – хвастается дошкольник. А мама не самая лучшая. Она просто хорошая. И может она многое, но не все. И в какой-то момент мама срывается. Она забывает обещание. Или кричит на ребенка посреди улицы. Или не понимает его переживаний (потому что устала, ее вымотала работа, ее обманула подруга… да потому что ее переживаний никто не понимает!) – и ребенок обижается на маму так же сильно, как любит.
«Мы взрослеем, растем, – продолжал сын. – Мы должны получать и раны, и даже детские травмы. Для нас это тренировка перед взрослой жизнью». И я согласилась. Мы не можем вырасти без детских обид. Другое дело – как к ним относиться и как их переживать.
Я задумалась: а какие у меня были обиды на маму? Вспоминала с трудом. Потому что я давно перевернула все те страницы моего прошлого, которые мешают жить! Собственно, этот навык дает мне право писать эту книгу.
В детстве я часто болела ангинами, много лежала в больницах, мне вырезали гланды. но мама никогда не навещала меня. У нее была работа – дела, конференции, проекты. А мне всегда хотелось, чтобы мама была рядом. Живая, умная, веселая – она в любой ситуации становилась центром вселенной. Когда у нас за столом собирались гости и мама вдруг выходила из комнаты, все разговоры замолкали: никому не хотелось острить и делиться новостями в ее отсутствие. Сейчас я понимаю: она обладала мощной харизмой.
Только представьте обиду ребенка, который лежит в больнице и не может глотнуть от боли, и в этот момент к соседям по палате приходят мамы с яблоками и апельсинами. Хотя уже и апельсины не нужны. Пусть мама придет без апельсинов. Пусть вообще ничего не принесет, но только пусть придет, пожалуйста!
Мама ни разу не пришла ко мне в роддом, а я родила первого ребенка в 19 лет, и все трое моих родов были сложными. Меня однажды навестила ее сестра, а мама – нет. Я почувствовала большую детскую обиду, хотя уже была взрослой.
Что такое детская обида? Это когда мама нужна прямо сейчас, сильно-сильно, а ее нет. Или ждешь поддержки, а получаешь равнодушие или критику. В общем, примеры не нужны, подобные ситуации есть в опыте у каждого.
Можно ли стать идеальной мамой и не совершать ошибок? Думаю, что нельзя. Я тоже не идеальная мама, хотя очень старалась.
Старшей дочери было всего 10 лет, когда каким-то чудом ей предложили путевку в спортивный лагерь. Я сильно сомневалась: девочка росла интеллектуалкой, ей было сложно сходиться со сверстниками и у нее не было хороших спортивных данных. Но у нас росло уже трое детей, и их летний отдых стоил больших денег и усилий. А тут путевку предложили бесплатно!
Я успокаивала себя: девочка здоровая, едет с подружкой, сама попросилась. Но сердце тревожилось, и я несколько раз обращалась к своему отцу с просьбой отвезти меня в лагерь с визитом. У папы была машина, но ему было некогда. А без машины добраться до лагеря было нереально.
Все меня успокаивали: ничего страшного не случится за 10 дней! Но я как в воду смотрела. Дочка вернулась еще более зажатая, грустная, у нее обострилось косоглазие. «Я так ждала, что приедет белая дедушкина “Волга”!» – сказала она мне.
Эту обиду она вспоминала часто, даже во взрослом возрасте. И я каждый раз заново переживала, конечно же. Забавно, но у меня сразу паровозиком возникала обида на папу, который мою просьбу посчитал глупостью.
Моя вторая дочь, когда ей было около 35 лет, сказала: «Мама, папа, на моем детском небосклоне нет ни облачка. Я не могу вспомнить ни одной детской обиды на вас». Однако она неоднократно рассказывала своим друзьям историю о том, как мечтала победить в детсадовском конкурсе «Лучшая ромашка». Но мы с мужем так и не сделали ей костюм. А другие родители своим детям сделали! Она рассказывала эту историю весело, с невероятными подробностями. А я думала: ей очень хотелось этой победы, а мы не помогли! Это плохо!
То, что история детской обиды превратилась в веселый рассказ, – заслуга дочери. То, что мы не сделали костюм, – наша ошибка. Которая могла бы стать обидой, но не стала.
Были ли обиды у сына? Думаю, были. Но он твердо решил мне о них не рассказывать. Однако мне самой тоже есть что вспомнить. Когда Пете было 13 лет, он сказал, что хочет пройти обряд крещения. Так сложилось – ни я, ни муж, ни старшие дети не были крещеными.
«Конечно, да», – ответила я. У нас в семье так принято: глубокие, продуманные желания детей должны исполняться. Но я спросила: «А почему? С чем связано твое желание окреститься?» – «Иногда мне надо с кем-то поговорить». Он посмотрел мне в глаза.
Это не прозвучало как обвинение: мы с сыном много разговаривали. Но, если уж быть объективной, подростковый период сына попал на пик нашей с мужем профессиональной востребованности, и мальчику не хватало нашего внимания.
«Все нормально, мама. Но, когда я оказываюсь один в комнате, мне с кем-то надо поговорить. – Он понял мою тревогу. – Я хочу поговорить с Богом». Меня не пустили на обряд, но я многое пересмотрела в своей жизни, сидя на скамейке возле церкви, где крестился мой сын.
Думаю, что букет детских обид есть у каждого, кто читает эту книгу. И практически все обиды оправданные. Да, наши мамы – не ангелы. Они не понимали нас, манипулировали нами. Но есть ли смысл в том, чтобы лелеять эти обиды?
Обида – чувство непродуктивное. Оно разрушает того, кто испытывает это чувство, но не обидевшего. Да, в детстве иногда было больно. Но мой сын прав: если человек научился справляться с этой болью и «проживать» ее – значит, он прошел этап взросления. Если не научился – не прошел. Так закаляется и сталь, и характер.
Глава 2
Чувство вины – свойство хорошего человека
Лучшее определение понятия «человек», на мой взгляд, дал Карл Маркс. Он сказал очень коротко и очень точно: человек – это социальное животное. Сегодня мне очевидно: чувство вины, которое модно демонизировать и практически приравнивать к неврозу, на самом деле полезно.
Как говорит профессор Колумбийского университета Светлана Комиссарук, чувство вины – это корректировка, которую включает наш мозг, когда понимает, что мы делаем что-то не так[2 - Программа «Нам надо поговорить» на канале RTVI, интервью на тему «Как справиться с постоянным чувством вины» (https://youtu.be/E2MaHgPtOtA).].
На тренингах по развитию персонального бренда меня часто спрашивают, какое мнение более «правильное» – то, которое человек составил о себе сам, или то, которое сложилось о нем в обществе? «То, которое человек составил о себе сам, – отвечаю и тут же добавляю: – При условии, что этот человек – Робинзон Крузо, а Пятница на острове еще не появился». Как только появляется Пятница, становится важнее то, что думает он о Робинзоне, а Пятнице – то, что думает о нем Робинзон.
Мы постоянно вступаем в контакт с другими людьми и постоянно получаем от них обратную связь. Причем не всегда вербально: в компании о чем-то шумно говорили, потом вы сказали какую-то реплику – и все замолчали, ощущая неловкость. Или вдруг вы что-то сказали, а человек встал и ушел. Или не ушел, а отодвинул от себя тарелку с супом.
И мы понимаем: неудобно получилось. И в этот же момент включаются два чувства. Первое – чувство вины. Второе – чувство сопротивления.
Сопротивление помогает нам сохранять устойчивую самооценку. Оно говорит: «Но я же хороший! Я же хотел как лучше! Это они не поняли, обиделись на ровном месте, сглупили!» И хорошо, что чувство сопротивления в нас есть, иначе самооценка наша по тридцать раз в день взлетала бы до небес и опускалась в бездну.
А чувство вины говорит: «Никто не просил твоего мнения. Да, она странно одевается (или: «Да, он говорил глупости»), но это ведь ее одежда (и его глупости). Зачем ты стал(а) назидать и поправлять?»
И чувство вины тоже полезно. Оно помогает нам улавливать реакции общества на нас самих – и под воздействием этих реакций становиться лучше, работать над собой[3 - Программа «Нам надо поговорить» на канале RTVI, интервью на тему «Как справиться с постоянным чувством вины» (https://youtu.be/E2MaHgPtOtA).]. Ведь никто из нас не рождается идеальным, никто не идеален сейчас и не станет идеальным в будущем. Но стремиться к тому, чтобы стать лучше, – отличная тактика.
Мне было трудно принять мою неидеальность. Я так много работала, я столько сил отдавала семье и быту, я так старалась, чтобы быть отличным журналистом, замечательной женой, понимающей мамой и благодарной дочерью… Но все равно бывали моменты, когда я получала от близких обратную реакцию, которая недвусмысленно показывала: сейчас ты сделала что-то не так.
У меня сразу включалась защита: «Но я же хотела как лучше! Я не виновата! Это просто случайность!» Вообще, это свойство оптимистичных и амбициозных людей – не испытывать чувства вины. Они многого достигают в жизни, но близким с ними не слишком легко.
Ушло немало времени на то, чтобы понять: я могу быть неправа. Могу доставлять неудобства тем, кого люблю. Могу ошибаться. Могу обижать. Могу – не в смысле «имею право», а в смысле – я действительно порой так невольно делаю, хотя совсем не хочу доставлять неудобства, обижать и совершать ошибки. Я осознала это, стала внимательнее прислушиваться к тому, что мне говорят родные и близкие, разрешила себе испытывать чувство вины.
Итак. Чувство вины, как и чувство сопротивления, полезны. Но полезны они лишь в том случае, если работают в паре. Человек, который не испытывает чувства вины, очень тяжел в общении. Он всегда прав. Его мнение всегда истинное. Он не умеет ошибаться и раздает советы направо и налево.
Среди наших мам есть такие. Но о том, как вести себя с «идеальной» мамой, мы поговорим во второй части книги. Пока же я могу дать лишь один совет: никогда не давать советов, если их не просят. Это трудно, хотя возможно.
Но и человек, не испытывающий чувства сопротивления, тоже крайне тяжел – и для себя, и для окружающих. Он мучается бесконечными угрызениями совести, страдает из-за нанесенных кому-то обид, о которых сами обиженные уже давно забыли. Хроническое, гипертрофированное чувство вины не позволяет ему развиваться – точно так же, как и гипертрофированное чувство сопротивления ставит между человеком и окружающими бетонную стену отчуждения.
Что же делать? Не позволять другим навязывать себе чувство вины. Не оправдывать любой свой поступок. Не говорить: «Я никогда не могу найти правильных слов, чтобы…», «Я никогда не смогу показать свою любовь к.», «Они вечно не понимают, что.», «Они все говорят глупости про.».
Принять как данность[4 - Программа «Нам надо поговорить» на канале RTVI, интервью на тему «Как справиться с эмоциональным выгоранием» (https://youtu.be/E2MaHgPtOtA).]: никто из нас не идеален, но каждый может стать лучше, если будет работать над собой. Совершать ошибки. Чувствовать свою вину за них, расстраиваться, анализировать и стараться больше такие ошибки не совершать. Совершать другие. И не пытаться переделать маму, даже если она – тот самый «вечно правый» человек[5 - Программа «Нам надо поговорить» на канале RTVI, интервью на тему «Как общаться с пожилыми родителями» (https://youtu.be/E2MaHgPtOtA).]. Но об этом – в следующих главах.
Глава 3. Зависимость от матери – это естественно
Пожалуй, один из самых обидных упреков, который может услышать в свой адрес взрослый человек: «Да ты до сих пор зависишь от своей матери!» Даже «зависишь от отца» звучит не так обидно. Но давайте разбираться, так ли это плохо – чувствовать зависимость.
Лицо мамы – первое, что видит ребенок, как только начинает осваивать собственное зрение. Сначала он видит его размыто, в перевернутом виде. Но уже к трем неделям его мозг понимает, как «переворачивать» изображение на сетчатке, и с этого момента мир становится для него таким же, каким видим его мы.
Мама – это безусловная любовь, это тыл, поддержка и принятие. Мама – это, как говорят психологи, свой взрослый. Без которого в раннем детстве вообще не выжить!
Мне всегда было очень трогательно читать, что в тяжелые минуты армейской жизни юные солдатики вспоминают именно маму (даже если у них уже есть возлюбленные!) и мысли о маме придают им сил.
Материнская любовь остается с человеком на всю жизнь, вне зависимости от его поступков. Он проиграл все деньги, начал пить, он сел в тюрьму… мама все равно его любит. Переживает, ругает, проклинает – но любит.
Я много стихов написала своей маме. Один из них начинается так:
Мама-мамочка родная,
Первый звук и первый друг.
Для меня любовь такая,
Что не скажешь враз и вдруг.
Ребенок не может представить своей жизни без мамы. Как говорила одна женщина про своего двухлетнего малыша, «для него мир делится на “мама” и “прочие”». Но потом мы становимся взрослыми – и появляется запрос на такую книгу.
Почему же мы так тяжело переживаем конфликты со своими матерями? Ведь мы порой ссоримся с супругами. Мы теряем друзей. Мы катастрофически не сходимся характерами с начальником. Но мало кто будет мучиться оттого, что детская дружба плавно сошла на нет. Погрустим, но. ничего страшного. Да и конфликты с начальством – неприятно, обидно, но, согласитесь, если конфликт становится невыносимым, вы всегда можете уйти на другую работу.
От переживаний по поводу отношений с мамой мы не можем никуда уйти. Любую ссору с мамой мы переживаем очень тяжело.
Все наше детство мама была источником любви, на силе которой мы росли. Благодаря ее поддержке мы начали ходить и говорить. О важности материнской заботы пишут во всех учебниках дошкольной психологии. Часто приводят такой пример. В первой половине ХХ века роль материнской любви была еще не столь изучена. Считалось, что младенцам до года для нормального развития важно лишь быть сытыми и здоровыми. Поэтому в детских домах нянечки малышей только кормили и мыли. Они не улыбались им, не разговаривали, не пели им песенки. И дети не развивались – стимула не было. Точнее, развивались те малыши, к которым нянечки внезапно прикипали душой и вольно или невольно начинали с ними играть, общаться, тетешкать их.
Даже если материнская любовь «включилась» не сразу, она все равно бесконечно нужна ребенку. Когда я была журналистом, меня заинтересовала тема семейных детских домов. Я снимала об этих семьях фильмы, делала сюжеты. С героями одного моего фильма мы дружим до сих пор.
Это Галина и Анатолий Басмановы, родители троих детей, которые взяли еще пятерых приемных. Всем детям к моменту, когда они пришли в семью, было уже по 4–7 лет, у них остались их «родные» фамилии (родители очень хотели, чтобы все дети стали Басмановыми, но увы: усыновляешь ребенка и даешь ему свою фамилию – значит, он теряет право получить квартиру от государства).
Их приемным детям сейчас уже за тридцать. На фотографиях в соцсетях они со своими родителями. Кто с Галей, кто с Толей, кто сразу с Галей и Толей. Родители своей любовью проломили стену страшных воспоминаний раннего детства и стали для детей опорой в жизни.
Сейчас, кстати, все чаще отцовская любовь становится такой же, как материнская. Прежде в обществе папа считался «маминым заместителем», но сегодня и папы, и мамы абсолютно равны в своей близости к ребенку. И это отлично видно в фильме Алексея Пивоварова о детских домах[6 - Фильм проекта «Редакция» «Приемные дети и приемные семьи: что они говорят о нас с вами?».] в России. Там есть сюжет о папе-одиночке. Этот мужчина хотел взять из детдома одного ребенка, но у малыша оказались братья-сестры… И папа взял сразу всех. Надо видеть, с какой любовью дети смотрят на своего папу!
У каждого человека (кстати, и у каждого животного) есть потребность в защите, опоре и любви. В детстве эту потребность удовлетворяет именно мама. Но, став взрослыми, мы перестаем нуждаться в той опеке, что дают родители дошкольникам.
Более того, мы должны стать самостоятельными личностями настолько, чтобы самим дарить своим детям любовь, поддержку и опору.
Личность инфантильная, зависимая на такую поддержку не способна (ей самой опора нужна!). Поэтому и звучит так обидно упрек: «Ты зависим от своей матери». Это означает: «Ты не стал взрослым. Ты не можешь продолжить свой род».
Но что делать? Ведь мы, повзрослев, не перестаем любить своих родителей! Пересмотреть отношения. Спокойно и по-взрослому «переписать» правила общения с родителями. Испытывать не зависимость от матери, а привязанность к ней. Привязанность – это чувство взрослого, самостоятельного человека. Привязанность – это «на равных». Зависимость – это чувство человека незрелого, который смотрит «снизу вверх».
Поэтому, если вы чувствуете, что привязаны к родителям, я вас поздравляю – ваши отношения вышли на взрослый этап[7 - Программа «Нам надо поговорить» на канале RTVI, интервью на тему «Как общаться с пожилыми родителями» (https://youtu.be/E2MaHgPtOtA).]. Если вы зависимы от родительских требований и капризов, значит, нужно что-то менять.
Раздел 2
Мысли вслух. Что в наших силах
Глава 4
Работаем над воспоминаниями
Вы никогда не задумывались над тем, что у вас и ваших родителей разные воспоминания о вашем детстве?
Это может показаться парадоксом, а может прописной истиной – спорить бессмысленно: воспоминания об одном и том же событии у всех разные. На эту тему снято множество фильмов и написано множество книг. Муж и жена рассказывают о своей ссоре так, что кажется, будто они вообще ссорились с другими людьми – настолько не совпадают их «свидетельские показания»!
Зачастую наши обиды возникают исключительно из-за того, что мы видим ситуацию под разными углами зрения. Даже среди супругов или друзей такое не редкость. Что говорить о воспоминаниях из детства!
Во-первых, детство наше закончилось далеко не вчера, а чем дальше мы уходим по временной шкале от события, тем больше оно мифологизируется, обрастая несуществующими деталями и смыслами.
Во-вторых, наши мамы были взрослыми, а мы детьми и в силу возраста не могли оценивать ситуацию здраво. Дети могут расстроиться из-за абсолютной мелочи вроде намокшего бумажного самолетика и совершенно не переживать из-за того, что папа потерял работу.
И в-третьих, мы не можем знать, какими были реальные мотивы наших мам.
Помните, в первой главе я рассказывала, как обидно мне было лежать в больнице, видеть, как к другим детям приходят мамы, а ко мне нет? Какое отчаяние меня охватывало! Но я не помню, сколько лежала в той больнице – может быть, всего три-пять дней? И я не помню, где в то время была мама, – может быть, она, астматик, тоже лежала в больнице? А может быть, была в командировке? И главное, ко мне каждый день приходили или папа, или бабушка с дедушкой. Я не была брошенным ребенком, просто сердце сжималось от тоски по маме.
Кстати, сама мама не любила, когда мы приходили в больницу к ней. Она считала, что о близких нужно заботиться всегда, а не только когда те болеют; хороводы с бульончиками и апельсинами вокруг ее койки в палате казались ей ханжеством.
Каждый раз, когда вас вновь эмоционально захлестывает старая детская обида, старайтесь увидеть ситуацию глазами вашего обидчика[8 - Программа на канале Проект {Л} (Лазарева – проект от родителей родителям), интервью на тему «Дайте право на ошибку! Роль родителей в школе».]. Помните: у каждого свои воспоминания!
Эта правда открылась мне случайно, и тоже благодаря маме. Однажды она рассказывала своей знакомой, как тяжело ей было жить, когда у меня родилась первая дочка. Мама говорила, что она тогда очень мучилась. В трехкомнатной квартире жили семеро человек: она с папой, мой брат Игорь, мы с мужем и новорожденной дочкой, моя больная бабушка плюс наша огромная собака. Игорь то и дело приводил к себе друзей. Было тесно – настолько тесно, что маме даже негде было переодеться. Еды не хватало – настолько не хватало, что мама периодически покупала и приносила домой большие свиные или телячьи головы. Мы рубили их, чтобы варить собаке, но часть костей шла на наши щи-борщи.
Я слушала маму, и меня захлестывали бурные эмоции. Я понимала, что мама права: ей ведь и правда было негде переодеться. Мы укладывали в нашей комнате ребенка, собирались все в зале (а он одновременно был и родительской спальней!). И она действительно тащила домой эти ужасные головы. Но я видела тот год по-другому.
