– Радик, а тебе правда уже почти двадцать? Не верится! На вид семнадцать едва, а то и всего шестнадцать.
На самом деле юноше только в мае исполнилось девятнадцать, но выглядел он и впрямь года на два моложе. Впрочем, внешний вид тут не главное. Вернувшись из армии, Родион все чаще ловил себя на мысли, что ему с прежними дружками-сверстниками, даже туристами, и поговорить толком не о чем: дела и проблемы их казались такими детскими, что хоть плачь, хоть смейся! Снять на танцах девку, да как бы мама не узнала! Выпросить у отца бабок на бензин, покататься «на тачке», выпить да на дискотеку, а потом всем рассказывать: «Да мы там… блин… все, что горит…»
Детский сад! За год службы Родион от такого отвык, повзрослел. А ведь поначалу и не заметил. Казалось, вот вернется, и все будет по-старому: посиделки в подъезде или в песочнице, пиво, девки… «Травку» и все такое Родион, слава богу, на дух не переносил. Но вот вернулся на гражданку и понял: что-то изменилось. Пиво в грязном подъезде и прочие развлечения подростковой компании показались провинциально-скучными, бессмысленными. В конце концов, коли уж на то пошли, лучше тогда в приличном кабаке посидеть! «Ой, Радик… А нас туда пустят? А вдруг матыга узнает?» «Матыгой» недоросли величали нежных матушек, а подружек – Натахами да Маняхами, разве что с добавлением школьных кличек.
Да, вырос Родион из всего этого…
– Радик! Ради-ик! Ты вообще здесь или нет? О чем задумался?
– О типах социального действия Макса Вебера.
– Я серьезно!
– Да и я серьезно. – Молодой человек приподнялся на локте и пояснил, стараясь не рассмеяться: – Действия бывают целерациональные, ценностно-рациональные, аффективные и традиционные…
– Ну тебя на фиг! Издеваешься?
– Ничуть! Повторяю, мне ведь сессию зимой сдавать.
– А, ты же у нас теперь студент-заочник, понятненько! – Валентина обиженно надула губы. Правда, скоро опять спросила: – А из «Фабрики звезд» тебе кто нравится?
– Девчонки там, говорят, ничего. А песен я не помню.
– А! Ты «Арию» и «Король и Шут» слушаешь! Ведь слушаешь, да? – не отставала упрямая Валька.
– Иногда.
– И черную одежку носишь, я видела. Ты что – гот?
– Почему сразу гот? – удивился Радик. – Ношу черное, потому что на нем грязь меньше заметна. Попробуй-ка под машиной в белом поваляйся! Да и вообще, зачем мне кем-то считаться? Готы, брейкеры, геймеры, байкеры, блоггеры… Баловство это все, детский сад!
– Ой, какие мы взрослые! У меня знакомый есть, Женька Федосеев, ему двадцать один уже, и он гот! И цепи носит, и одежду черную, даже ногти в черный цвет красит.
– Видел я Женьку, – молодой человек лениво зевнул и потянулся. – Он ведь, кажется, в пединституте учится?
– Ну да, в филиале.
– Гуманитарий хренов. Знаю я, как там учатся, можешь мне не рассказывать! К тому же Женьку пока предки содержат…
– Он, между прочим, в прошлом году летом сам на машину заработал!
– Это на старую-то «шестерку»? Которая тридцать тысяч стоит? – презрительно усмехнулся Родион. – Так я тебе, Валя, скажу: если бы его родители не кормили, да приходилось бы ему квартиру снимать, да за учебу самому платить – хрен бы он купил, а не машину!
– Вот всегда ты так! Циник ты, Родион! На всякую светлую идею у тебя топор припасен! Не в честь Раскольникова назвали?
– Нет, Валентина, не циник я, а просто немножко лучше знаю жизнь. Хоть какой-никакой, опыт уже есть. А у Женьки-гота что, кроме маминой юбки? Э, Валя! У тебя, между прочим, каша сейчас убежит!
– Ой! Воду поможешь слить?
– Давай помогу.
Разговаривать стало некогда – пришлось заняться делом. К тому же Коля проснулся, включил в автобусе радио, повеселее стало, а затем и ребята из поселка вернулись – все довольные, принесли конфеты, тортик, пиво.
– О, Валентиныч! Пивко! – Коля уже протягивал кружку.
– Пейте, пейте! – Благодушно махнул рукой капитан команды, Михаил Валентинович, которого многие называли просто дядя Миша.
С густой черной бородой, коренастый, он чем-то напоминал пирата, тем более что почти всегда носил тельняшку, находя ее самой удобной одеждой. Турист был заядлый, а скольких пацанов и девчонок увлек за собою – и не сосчитать!
– Что, обед готов? Нет? Вот бездельники! Радик, вы что тут с Валькой делали-то? Ладно, ладно, не смущайтесь! Давай, Родион, кружку… А ты куда тянешь? Вырасти сперва! Брысь, кому сказал! Так… Вы пока пейте, а я ведомость заполню. Чего про кого не помню – спрошу.
Пиво, сваренное на местной воде, вкус имело несколько непривычный, но приятный. Родион сдул пену, сделал долгий глоток и, посмотрев на блаженно улыбающегося водителя, хмыкнул:
– Что, Коля, к марийцам-то сегодня пойдем?
– Они сами придут! – Валентиныч обернулся. – С ответным визитом.
– Ох, опять водку с брусникой пить! – грустно вздохнул шофер, обхватив растрепанную после сна голову руками.
– А как ты думал? – Родион хлопнул его по плечу. – Национальный марийский обычай. Как они там поют-то? Если есть на свете рай – это их марийский край!
– Эй, ухари! – снова оторвавшись от ведомости, Михаил Валентинович обвел компанию строгим взглядом. – Коля-то может расслабиться, ясное дело, а некоторым другим завтра КТМ бежать. А ночью – ориентирование. Радик, тебя куда записать?
– В ночь! Люблю на звездное небо смотреть. Главное, чтобы без всякого там гнусного северного сияния и прочих пошлостей.
– Ой, ой, сияние-то тебе чем не угодило?
– Да надоело за год.
– Ха – за год! Люди там всю жизнь живут. Та-ак… Значит, записываю на ночное… Миронов Родион Данилович… Радик! Данилович или Даниилович?
– Даниилович. По паспорту так.
– Кстати, после обеда можете прогуляться, дистанцию посмотреть. Только с пяти часов они уже КП[2 - КП – контрольный пункт – точка на маршруте, спрятанная на местности, но обозначенная на карте, выдаваемой каждому участнику; при прохождении маршрута нужно найти как можно больше КП и получить в карточку соответствующую отметку, что называется «взять КП».] будут ставить.
– А кто еще бежит, кроме меня? – поинтересовался Родион.
– Кроме тебя? – Валентиныч почесал затылок. – Да кто захочет. Валька, краса моя, побежишь?
– Побегу!
– А вы, барышни?
– И мы сбегаем. – Усевшиеся уже за стол девчонки разом кивнули.
– А вечером сегодня у нас еще «узлы», – снова задумался капитан. – Радик, пойдешь на «узлы»? Там недолго. Еще вон и Катьку отправлю. А, Катерина Олеговна? Сходите?
– С Родей – хоть куда!
Катерина – высокая, стриженная в короткое «каре», крашеная блондиночка была уже вполне состоявшейся двадцативосьмилетней дамой, имеющей мужа и двоих детей, сына и дочку. Подобные ей, кстати сказать, во всех командах составляли большинство. Трудилась Катерина Олеговна, опять-таки, как и основная масса участников, в системе народного образования, героически преподавая в средней школе литературу и русский язык. Когда-то и Радик у нее учился, а потому покраснел, что, конечно же, не прошло незамеченным.
– Ой, какие мы стеснительные! – промолвила Катерина Олеговна. – Ну прямо Алеша Карамазов!
– Да, да! – охотно поддержал шутку кто-то из парней-студентов. – Радик у нас вообще на Алешу похож.
– Ага! – Родион тут же перешел в наступление. – А кое-кто на Смердякова смахивает или на этого… на папашку ихнего… Как…
Он хотел сказать, «как твой отец-лабазник», но осекся – не любил никого обижать, тем более в дружеской беседе.
– Ладно, ладно! – поднявшись, учительница погладила Родиона по голове. – Он у нас парень умный, все КП возьмет. Верно, Радик?
– Да уж конечно!
Снова налили пива, выпили, поболтали.
– Радик! Не пора нам дистанцию смотреть? – взглянув на часы, напомнила Катерина Олеговна, или скорее просто Катя.
– А пойдемте, – охотно согласился парень.
По старой школьной привычке он все еще обращался к ней на «вы», на что она порой обижалась – мол, не такая уж я и старая!
– И я с вами… – рванулась было Валя, но тут же разочарованно махнула рукой. – Ой… я же дежурная…
– Иван Михалыч с ними пойдет. А? Прогуляешься, Михалыч?
– Да не знаю… Можно и сходить.
Иван Михалыч, молодой патлатый мужик, тоже работал в школе, только в другой.
– И мы пойдем! – встрепенулись студенты.
– Ну, вот и народ набрался! – ухмыльнулась Катя. – Одеваться не будете?
– А кого тут стесняться-то?
– Тоже верно.
Так и пошли. На Катерине Олеговне были лишь голубые шортики и красный лифчик от купальника, как ходили все женщины в туристском лагере.
Для проведения слета местные власти отвели большой луг, тянувшийся вдоль лесополосы, на берегу порожистой речки, где густо росли ива и бузина. А вокруг расстилалась степь, плоская как стол, покрытая плантациями подсолнечника, кукурузы, томатов и прочих культур, бурно произрастающих на благодатном юге. Плохо было с дровами – в безлесную местность, где только вдоль дорог тянутся специально высаженные тополя и кустарники, их приходилось завозить, а в лесополосах, состоявших из платана, березы и сосны, запрещалось вырубать даже сушины.
Вдоль посадок, насколько хватало глаз, виднелись разноцветные палатки, окруженные пестрыми флажками и броскими рекламными плакатами спонсоров. В тени деревьев притулился транспорт – легковушки, «газельки», автобусы. Над каждой группой палаток гордо реял вымпел с названием команды, а скорее местности, откуда она прибыла. Ленинградская область, Марий Эл, Ростов, Татарстан, Челябинск – кого только не было. Вся Россия здесь! На стендах, которыми была уставлена главная поляна, уже висели списки команд и всякие распоряжения. Народ свернул туда – почитать и ознакомиться, и Родион вслед за остальными. Впрочем, о стендах сразу забыли, углядев разложенные на импровизированных прилавках и просто на траве продукты и пиво. К ним и припустили со всех ног.
– Мужики, а водка есть, или только пиво? – первым делом спросил у торговцев Иван Михалыч.
– Обижаете! Конечно, есть. Вам какую – «Пять Озер», «Путинку», «На бруньках»?
– Ой… – Иван Михалыч в досаде хлопнул себя по лбу. – Деньги-то… Парни, у вас есть?
– Не… Забыли! То есть не думали, что тут уже все привезли.
– Черт… Что же делать-то? Может, без меня сходите?
– Хорошая идея! – тут же одобрила Катерина Олеговна. – Идите-ка вы все, ребята, за денежкой, коль такое дело. А мы с Радиком по дистанции прогуляемся, верно, Радик?
– Прогуляемся, – Родион кивнул. – Парни, пива мне купите, я денежку отдам, как приду. Да! Совсем забыл: Валентинычу скажите, что в семь часов по КТМ совещание.
– Вот и славненько! – проводив убегающих парней взглядом, улыбнулась Катерина Олеговна. – Нет, в этом году куда лучше, чем в прошлом, помнишь? Ах, ты же не был. В этот раз и место красивее, и река рядом, и вообще… О погоде уж молчу – повезло, что солнышко. А до нашего приезда, говорят, дожди беспрерывно шли – вон в реке воды-то сколько!
– Да, – согласился Родион. – С погодою повезло. Тепло, жарко даже – и не скажешь, что конец августа.
– Тут же юг, Радик!
Двигаясь по грунтовой дороге через луг до шоссе, все примечали – где лучше установить КП?
– Вон там я бы поставила, – прикидывала Катерина и показывала рукой. – И вон там, у сосенки… И обязательно – за тополями.
– А границей, верно, будет шоссе.
– Ну да. А еще река и… вон то болотце.
– Интересно, оно проходимое? – задумался юноша. – В случае чего, можно было бы хорошо срезать.
– Да… – Учительница посмотрела в ту же сторону. – Пожалуй. А пойдем посмотрим!
– Пойдем… те…
– Да хватит «выкать» уже! Побежали!
Болотце оказалось не очень серьезное, по краю вполне можно было пройти. Родион хотел установить метку – камень или палку, но раздумал: не очень-то честно получилось бы.
– Что там все высматриваешь, Радик? Садись, отдохнем.
– Да я и не устал особо… хотя…
Пожав плечами, молодой человек уселся наземь рядом с Катериной Олеговной. И вдруг почувствовал, как между ним образовалась некая связь – пока едва ощутимая, но крепчавшая с каждой секундою. И оба прекрасно все понимали…
– Радик, посмотри, что у меня там, на спине… под лопатками… ниже…
Они занялись любовью прямо здесь, в траве, самозабвенно и страстно. Молодой человек расстегнул на Кате купальник, а она только того и ждала и без слов привлекла его к себе, поцеловала в губы, стаскивая с парня футболку и штаны.
А Родион уже не видел вокруг ничего – ни шоссе, ни тополей, ни болотца, – только бездонные серо-голубые глаза женщины, ее стройное тело, вздымающуюся в волнении грудь…
Потом они долго лежали рядом… и снова овладевали друг другом… а потом, одевшись, не сразу поднялись.
– Ты мне нравился еще с восьмого класса… – тихо призналась Катя. – Такой был скромник, совсем дитя. Но я тебя уже тогда хотела! Представляла себе… Греховная страсть, правда?
– Не знаю, – молодой человек пожал плечами.
