– Это пожалуйста! – Дуся без труда перетащила девицу к столу, а сама завладела табуреткой. Не обманула та, выдержала ее вес.
– Тебе нужно непременно с сахаром… – Она оглянулась в поисках и нашла старую фарфоровую сахарницу с отбитой ручкой. Которая, однако, была совершенно пуста.
Дуся открыла шкафчик, но обнаружила там только полупустую бутылку подсолнечного масла и пакетик душистого перца, да еще пустую коробку из-под кукурузных хлопьев, из которой как раз выползал шустрый предприимчивый муравей.
– Там… в куртке, в кармане сахар есть… – прошелестела девица, так что Дуся пулей полетела в прихожую и нашла там куртку, которая брошена была просто на пол, поскольку оторвалась вешалка.
Дуся подняла куртку и без труда определила, что побывала она в больнице, только там могла впитать такой тоскливый запах.
Дуся потрясла куртку, и из кармана выпало несколько мелких монеток и три рекламных пакетика сахару, на которых было написано «Бар-Ракуда». И нарисована там еще голова сердитой зубастой рыбы.
Дуся честно поделила сахар пополам, хотя сама любила, чтобы послаще.
После кофе девица малость порозовела и перестала клониться набок.
– Меня Дусей зовут! – сообщила оперативница, ненароком взглянув на часы.
Пора приступать к разговору, время не ждет.
– А меня Алена, – вздохнула потерпевшая, – спрашивай уж, раз пришла. Только я ничего не помню.
С предварительными вопросами разобрались быстро.
Алена жила одна, в этой вот квартире, которая досталась ей после смерти бабушки три года назад. Окончила после школы Колледж коммунального хозяйства, но по специальности работу не искала, а было там секретарское отделение, так вот и решила пока так перебиться.
Работает она секретарем в нотариальной конторе, что находится на проспекте в двух остановках отсюда. Очень удобно, не нужно много времени на дорогу тратить.
– Вот тут написано… – Дуся полистала запись первичного допроса, которую взяла с собой, – что напали на тебя примерно в девять тридцать, и вызов в «Скорую» тогда же зафиксирован. А где ты до этого была? Время-то позднее!
– Да на работе! – слишком поспешно, на Дусин взгляд, ответила Алена. – Изабелла задержала, велела документы перепечатать.
Далее выяснилось, что Изабелла – помощник нотариуса Семибратова, и Алена дело имеет только с ней, та работу требует и вообще строгая очень, никогда навстречу человеку не пойдет.
Перешли, собственно, к нападению. Тут Алена вообще ушла в глухую несознанку – ничего не помню, ничего не видела, ничего не слышала, очнулась только, когда Вера Ивановна, соседка, трясет и зовет: «Алена, Алена, что с тобой, жива ли?»
Но не тот человек была Дуся Самохвалова, чтобы уйти ни с чем. Она точно знала, что потерпевшая что-то скрывает. Точнее, недоговаривает. Может быть, ерунда какая-то, к делу вовсе не относится. А может – что-то важное.
– В сумке что у тебя было? – деловито спросила она. – Деньги, документы?
Выяснилось, что документов в сумке не было и денег не так чтобы много. Косметику, конечно, жалко, мобильник опять же… А ключи Алена всегда в кармане носит.
– Это правильно, – одобрила Дуся и задала следующий, заранее заготовленный вопрос.
Алена отвечала, что никого в подъезде она не встретила, а лифт не работал, что ее совершенно не удивило, потому что он вечно ломается. И если утром, так еще ничего, мастер приезжает, а вечером – так до утра лифт и стоит, так что приходится пешком ходить.
И вот поднялась она и только достала ключи, чтобы дверь квартиры открыть – как сзади удар, и больше она ничего не помнит.
У Дуси в голове тут же возникла мысль, что если лифт не работал, то для чего грабителю было тащиться за Аленой на пятый этаж, мог бы и на первом сумку вырвать, раз уж в подъезде никого не было.
К тому же и не всякий наркоман сумеет до пятого этажа подняться, иной бы и на третьем спекся. А этот, видишь, по голове Алене дал, да еще и убежать сумел. Правда, вниз – это не наверх, но все равно этот наркоман в неплохой физической форме.
Она взглянула на вновь побледневшую Алену и решила прощаться, посоветовав той полежать, авось полегчает.
Услышав, как щелкнул замок, Дуся не спешила уходить. Она посмотрела на дверь напротив, которая тут же отворилась, как будто повинуясь ее приказу.
На пороге стояла бодрая такая старушенция с аккуратно завитыми седыми волосами, подкрашенными фиолетовыми чернилами (Дуся знала, потому что так когда-то делала ее бабушка). У ног старухи отирался рыжий котище устрашающих размеров с самой разбойничьей мордой.
– Хорош! – одобрила Дуся.
– Это вы будете из милиции? – по старой памяти спросила старуха, оглядев Дусю.
– А это вы будете Вера Ивановна Пищикова? – в ответ поинтересовалась Дуся, у нее была отличная память на имена и фамилии, раз прочитает в протоколе – ни за что не забудет.
Старуха молча посторонилась, и кот удалился в глубь квартиры, ступая мягко, но с достоинством.
– Чаю? – спросила старуха.
– Да я уж вроде кофе напилась… – сказала Дуся, осознав, что время все-таки поджимает, и у нее, кроме этого дела, за которое вообще Петька отвечает, своих дел полно.
– Знаю я, какой там у Алены кофе, – отмахнулась старуха, – небось и сахару-то нету… А я тебе к чаю вон печенья дам.
Печенье было дивно вкусное, рассыпчатое, с маком и корицей, Дуся съела четыре штуки, но тут чашка опустела.
– На работу не торопишься? – спросила старуха.
– Тороплюсь, – честно ответила Дуся, – так что давайте коротко.
– Ну что тебе сказать? Алена – девка неплохая, но без царя в голове, и ума у нее немного, – старуха сразу взяла быка за рога, – когда бабушка ее умирала, просила меня за Аленой присматривать. Вот и стараюсь по мере сил… – тут она тяжело вздохнула, – да не очень получается. Хотя… вот ты слушай.
Значит, сижу это я, телешоу смотрю, а тут Барсик чего-то забеспокоился. Он у меня такой умный и вроде собаки все чует, что на площадке творится. Особенно в Алениной квартире, потому что раньше-то он там жил, у бабушки ее.
Ну когда бабушка умерла, то Алена кота, конечно, оставила, только она целыми днями на работе, а он скучает. Болеть даже начал, она и говорит, тетя Вера, возьмите его к себе. А я что? Да ради бога, раз такое положение создалось. Мы с Барсиком ладим хорошо, только он всегда реагирует, когда там дверь скрипнет или шаги раздаются.
Ну, тут и я слышу возню какую-то, а потом вроде крик и упало что-то. Я дверь-то открыла – батюшки мои, что делается! Алена на полу лежит, кровь у нее из головы течет, и мужик какой-то ключи у нее из рук рвет. Я как заору, да только поздно, схватил он сумку, да и дал деру. А я к Алене подошла, кричу, за плечи ее трясу, она глаза открыла мутные такие… Я усадила ее тут же на полу, да и в «Скорую» звонить. Те быстро приехали, даже удивительно…
– Это же выходит, что он ее в квартиру затащить хотел… – медленно сказала Дуся, – раз ключи схватил. А там уж сделал бы что хотел… Так что, Вера Ивановна, считайте, что вы ее спасли, не зря соседке своей слово давали, что присмотрите за внучкой…
– Господи! – старуха перекрестилась.
– Мужик этот из себя какой был? Не запомнили?
– Не разглядела, – с сожалением отвечала старуха, – так вроде росту среднего, худощавый, куртка не то серая, не то черная, вроде бы блондин… а может, седой… нет, не узнаю его…
– Ладно, спасибо вам, пора мне уже.
Проводив свою напарницу, капитан Лебедкин присел за свой стол с твердым намерением разобраться наконец с бумагами, которые заполонили уже не только стол, но и подоконник, и даже валялись на полу, за что Дуся его поругивала.
Лебедкин расчистил место на столе, утвердился на нем локтями и мрачно уставился в окно.
За окном шел дождь, и видны были мокрые крыши соседних домов и лужи на тротуаре.
Лебедкин малодушно отложил рапорт, который нужно было составить в первую очередь, и решил выпить кофе для бодрости и просветления мозгов. У Дуси была в столе банка растворимого, он это точно знал. И вот, когда он вышел в коридор с чайником, чтобы набрать воды, возле самого туалета его перехватил дежурный Коля Еропкин.
– Петя, тут к тебе женщина пришла, – подозрительно довольным голосом сообщил он.
– Какая еще женщина? – попятился Лебедкин, пытаясь прошмыгнуть в туалет, но Еропкин сделал ловкий хоккейный финт и не дал двери открыться.
– Ну баба какая-то чокнутая, – Еропкин наклонился и зашептал: – с заявлением, вроде бы у нее пропал кто-то.
– Кто – муж? Или хахаль? Так тогда чего искать-то, сам придет, когда нагуляется…
– Вот и я о том же! – обрадовался Еропкин. – Так что ты быстренько ее отфутболь, а то все заняты, один ты по коридору гуляешь, сразу видно, делать тебе нечего.
Проклиная себя за то, что не вовремя поперся за водой, Лебедкин понял, что ему не отвертеться. Не пошлешь же дежурного куда подальше, он все же лицо официальное.
– Ну, давай ее ко мне в кабинет! – И, махнув рукой на кофе, побежал вперед, чтобы хоть бумаги с пола прибрать.
Через две минуты в дверь постучали.
Будь на месте Дуся, она бы сразу определила все по этому стуку. Лебедкин же таким умением не обладал, так что только порадовался, что стук робкий, нерешительный.
Не любил он горластых теток, которые тут же начинают орать и требовать чего-то. Или еще плакать начнут. Вот рыдающих женщин капитан Лебедкин просто не переваривал. Равно как и орущих визгливыми голосами. Вот у его бывшей тещи был голос! Любая циркулярная пила позавидует, а болгарка так просто отдыхает… Или вот еще дрель… да если сверло прямо в мозг…
– Можно войти? – послышался тихий испуганный голос.
На пороге стояла женщина. Лет сорока, как навскидку определил капитан Лебедкин, а может, и больше. Скромного такого вида, незаметного.
Впрочем, Лебедкин не приглядывался, хоть Дуся не раз призывала его не стесняться и смотреть женщине в глаза, разглядеть ее как следует. Первое впечатление – самое верное, говорила она. Но Лебедкин не хотел разглядывать женщин, он их сторонился. Хотя при его работе это затруднительно. Или вот как с этой – ясно же, что не укусит, сама его боится.
– Проходите! – Он хотел сказать это сухо и строго, чтобы сразу стало понятно, что капитан – человек исключительно занятой и по пустякам его беспокоить не следует.
Но строго не получилось, потому что по характеру Петя Лебедкин был человек мягкий и от этого часто страдал, потому как лишняя мягкость при его работе только мешает.
Женщина прошла в крошечный кабинетик и села на шаткий неудобный стульчик.
Был в кабинете еще один стул – большой, удобный, устойчивый, но его сделали по спецзаказу, точнее, в подарок Дусе, и она никому не разрешала на нем сидеть, даже начальнику отделения, если бы пришло ему такое в голову.
– Слушаю вас! – Капитан положил перед собой стопку бланков, от чего взгляд у женщины стал еще более испуганный.
– Понимаете… – голос у нее дрогнул, и она опустила глаза, – просто не знаю, что делать…
Капитан Лебедкин рассердился. У него дел невпроворот, а эта тут рассусоливает. А он даже кофе не выпил и рапорт не начинал. И Дуся куда-то пропала…
Тут он вспомнил, что сам же упросил Дусю сходить к потерпевшей по его делу, и устыдился. А посему посмотрел на женщину более приветливо, отчего она приободрилась, глубоко вдохнула довольно-таки спертый воздух кабинета и выпалила:
– У меня сестра пропала!
Ага, значит, все-таки сестра, а не муж и не хахаль, с некоторым удовлетворением отметил Лебедкин. С другой стороны, если муж загулял, то можно тетю и отправить с богом – сидите, мол, гражданка, дома и убирайте квартиру к приходу мужа. Можете еще обед приготовить, так время и пройдет. А если сестра, то все сложнее. Хотя сестричка, может, тоже порядочная пройда…
– Давайте излагайте по порядку! – посуровел он. – Паспорт у вас имеется?
По паспорту звалась пришедшая Анной Игоревной Воробьевой, проживала в городе Дальнереченске, лет от роду имела тридцать восемь, чему капитан Лебедкин немало удивился, поскольку тетка выглядела, на его взгляд, намного старше. Забитая какая-то, изможденная. А может, больная…
– Слушаю вас! – сказал капитан, аккуратно записав в блокнот данные паспорта. – Во-первых, как вы в нашем городе оказались, зачем сюда приехали…
– Я приехала к сестре, она пригласила погостить. Понимаете, мы раньше как-то… в общем, она написала, а я ответила… не сразу правда, письмо долго в ящике провалялось… а потом я прочитала, ну пока мы с ней списались, потом созвонились… она мне и говорит, приезжай, поживешь в бывшей родительской квартире… там никто не живет уже несколько лет…
– Почему? – вклинился Лебедкин, чтобы остановить этот бессвязный и невразумительный поток слов.
Пока что он ничего такого не заподозрил. Ну в растерянности женщина, тем более из другого города приехала, порядков наших не знает. Оттого и нервничает. А может, они с сестрой просто разминулись? В метро там или в магазине, или где еще они были.
– Почему квартира пустая? – спросил он.
– А? – Женщина глянула на него осмысленно. – А отец умер пять лет назад.
– А мать?
– А мама еще раньше умерла. И она тоже.
– Кто – она? – капитан украдкой взглянул на часы.
– Ну… она, его вторая жена…
Услышав про вторую жену, Лебедкин затосковал. Сейчас она начнет долго и нудно рассказывать про все семейство – кто кого бросил, кто на ком женился в незапамятные времена, перечислять детей от первого брака, племянников и соседей… ох, тоска…
– Значит, вы приехали в наш город и поселились в бывшей квартире родителей…
– Я только одну ночь там провела, а утром мы договорились встретиться со Светланой.
– Это сестра? – понятливо уточнил Лебедкин.
– Ну да, Светлана Игоревна Чекан. Это по мужу она Чекан, – заторопилась тетя, – по мужу. Только она с ним развелась. Ну и я тоже…
«С этим же Чеканом?» – хотел ехидно поинтересоваться капитан, но с трудом удержался.
– Из-за этого все и получилось… – продолжала Воробьева, – Светлана была одинока, я тоже… она и пригласила меня пожить, место ведь есть… квартира эта самая…
– Ну и что дальше было? Приехали вы… – Капитан, уже не скрываясь, посмотрел на часы.
– Да, приехала, Светлана меня встретила… знаете, я ведь ее сразу узнала…
– То есть как? – Лебедкин вздрогнул. – Что значит – сразу? Вы что, ее никогда не видели?
– Да… – В глазах Воробьевой мелькнула растерянность. – Получается, так. Дело в том, что мы даже не знали о существовании друг друга.
– Гражданочка! – Капитан постучал по столу шариковой ручкой. – Вы вообще-то в отделении полиции находитесь, так что излагайте свое дело внятно и понятно! Что значит – никогда родную сестру не видели? Вас что – в детстве выкрали?
