– Ага, ага… Опять не согрешили?
Под пытливым взглядом дипломированного биолога Денис попятился за дерево. Я молча сдернула с веревки просторное пляжное полотенце и швырнула его любимому. Тот ловко поймал тряпичный ком и снова выступил на лужайку уже в изящном махровом саронге, независимо насвистывая и непринужденно помахивая пустым ведром, в серебристых боках которого слепяще заплескалось солнце.
– Сынок, если ты по воду, возьми коромысло, – посоветовал, выступая на сцену, папуля.
Наш летний дом строился как мини-отель, так что у каждой из комнат на первом этаже есть свой выход во двор. Это очень упрощает и оживляет сценографию: любой из участников нашего бесконечного Марлезонского балета может присоединиться к действию на основной сцене быстро, без задержки.
– Воды мы с вечера принесли, – припомнила я.
Вообще-то в доме есть водопровод, но папуля – он у нас гурман и кулинар-изобретатель – считает идеальной для приготовления пищи колодезную воду. Колодец старинный, общий, он находится не у нас во дворе, а выше в гору, и под давлением папули (он тоже тиран и деспот) мы ходим к нему с ведрами как минимум раз в день. Ездили бы на машине, но в авто не довезти воду в ведрах, а транспортировать живительную влагу в пластиковых баклагах папуля не дозволяет: говорит, это портит вкус водицы.
– Кстати, где вода? – спохватилась я, сообразив, что мой милый помахивает пустым ведром.
– Я вылил ее на себя, – неохотно признался Кулебякин. – Мне срочно нужен был холодный душ!
Папуля сочувственно крякнул, бабуля понятливо хмыкнула и наставительно сказала:
– Говорю же, сдерживать естественные порывы очень вредно!
– В самом деле, Денис, это уже чересчур, – в проеме открытой двери под крылом красиво поддернутой тюлевой занавески возникла мамуля в элегантной хлопковой пижаме классической тюремной расцветки – в широкую вертикальную полоску. – Если воздержание дается так тяжело, до истошного ора…
Тут я впервые с внезапным подозрением подумала: надо бы разобраться, а не сделали ли мои любимые родичи ставки на наш с Денисом жаркий спор о допустимости добрачных сексуальных отношений? Мы, значит, сошлись в бескомпромиссном поединке, а они из него тотализатор устроили?
Причем, похоже, мамуля на моей стороне, а папуля поддерживает Дениса – не зря же он, я видела, тайно подливал майору в чай настойку душицы, а она снижает либидо! Я знаю об этом от бабули, она у нас в ботанике спец…
Хм, выходит, бабуля с папулей заодно? Точно, они включили тотализатор. Надо выяснить, каковы ставки, может, получится на этом подзаработать…
– Я не орал! – Под пристальными взглядами окружающих майор малодушно дернулся, задел древесный ствол пустым ведром и отбросил его в сторону. – Я просто вскрикнул! Потому что на меня жаба упала!
– И не задушила? – меланхолично, с легкой ноткой сожаления вопросил, присоединяясь к нам, зевающий Зяма.
– Доброе утро! – не вполне искренне пискнула лохматая и помятая Алка, выныривая из-под руки супруга.
– «Плюх» – это жаба была? – сообразила я, вспомнив звуки, сопровождавшие Денискин крик. – Она в ведре сидела, да? Бедная, вот же она, наверное, испугалась!
– А как испугался я! – возмутился Денис, но проявлений сочувствия не дождался.
– Какая жаба? Где? – Бабуля, знатный любитель живности, путаясь в тюлевой занавеске на двери, спешно полезла во двор.
За ней тут же увязался Барклай. Он тоже любит жаб – бескорыстно, не как еду. Чай, не французский бульдог.
– Там! – Кулебякин просторно махнул рукой, примерно указывая трудный жизненный путь беспощадно напуганной жабы.
Бабуля, согнув спину и шурша травой, цепко пошла по следу и вскоре с претензией возвестила:
– Да никакая это не жаба! Денис, у тебя что по зоологии было? Это самая обычная озерная лягушка, видно же: окраска серо-зеленая с темными пятнами и светлой полосой…
– Но она же здоровенная! – возмутился бывший двоечник Кулебякин.
– Бывает до семнадцати сантиметров в длину! – охотно согласилась бабуля. – Беги, моя хорошая, скачи, моя девочка…
– Гав! – бухнул Барклай.
– Моя девочка! – подпрыгнула на месте Трошкина, которая уже Кузнецова. – В смысле, мой мальчик. Ребенок мой!
– А что с ним? – оглянулся Зяма.
– Он молчит! – Алка вывернулась из-под мышки рослого супруга, нырнула в комнату. Через пару секунд вышла оттуда, как маленький балетный лебедь – на цыпочках:
– Странно, он спит!
– И ничего странного, – авторитетно заявила бабуля, перекрестив и отпуская с миром многострадальную озерную лягушку. – От природы у нас у всех в семье крепкие нервы!
– Психозы – дело наживное, – согласился папуля.
– Не дай мне бог сойти с ума, уж лучше посох и сума, – цитатой поддакнула мамуля.
– А что у нас на завтрак? – прямолинейно спросил Зяма.
И день покатился, как шар в боулинге, с веселым грохотом сбивая все предварительные настройки и планы. Наверное, уже тогда мне следовало насторожиться, но я не почуяла неладного. Слишком занята была корыстными мыслями о подпольном семейном тотализаторе со ставками на меня и Дениса…
Папуля, наш кормилец, приготовил простой и полезный завтрак: сырники с медом и сметаной, фруктовый салат, чай-кофе, – но я не успела поесть со вкусом, с толком и расстановкой.
Алка налетела на меня, как маленький смерч, подхватила и потащила:
– Бежим купаться, у меня есть полтора часа!
Я только успела натянуть купальник и схватить полотенце. Даже солнцезащитный крем не нанесла, чтобы не задерживаться и не отягощать дополнительно нелегкую жизнь матери трехмесячного младенца.
Ой, не зря Зяма с Алкой долго сопротивлялись желанию наших родителей продолжить славный род Кузнецовых!
Вымогая у молодоженов внука или внучку, папуля и мамуля клялись, что будут всячески помогать счастливым родителям, и не обманули – впряглись в воспитательный процесс добросовестно, но даже при их поддержке взрослым детям приходится тяжело.
Зяма постоянно ходит сонный, как осенняя муха, а крошка-худышка Алка отощала и побледнела так, что могла бы без грима сняться в каком-нибудь фильме про привидение. И это притом, что папуля очень старается ее откормить!
Нет, лично я с детьми спешить не буду. И очень тщательно проверю свой чемодан перед отъездом в свадебное путешествие. Алка-то в их с Зямой романтическом вояже забеременела из-за того, что кое-кто по недомыслию вытащил из ее багажа косметичку-аптечку с разными таблетками, включая противозачаточные…[1 - Читайте об этом в романе Е. Логуновой «Собачье танго».]
Ладно, будем говорить честно: этим вредителем случайно стала я, и осознание собственной вины не дает угаснуть моему чувству ответственности. Я тоже помогаю Алке с малышом. Ну, как могу…
На сей раз от меня требовалось немного: безропотно оставить недоеденный завтрак и сопроводить подружку к морю. Не на городской пляж – мы не успели бы сбегать туда-обратно за полтора часа, а в укромную бухточку у подножия горы, на которой стоит наш летний дом. Минут пятнадцать вниз по склону, полчаса – вверх, сорок пять минут чистого времени на водные процедуры.
– Извини, я дернула тебя, потому что Зяма сегодня не мог пойти со мной, у него срочные правки, заказчик, как обычно, хочет странного, – безостановочно болтала Трошкина, наслаждаясь редкой возможностью говорить сколько угодно и в полный голос, без боязни потревожить малыша.
Я молча кивала, тоже получая удовольствие от прогулки, даже если она происходит в ускоренном темпе.
Наш летний дом чудесно расположен: почти на вершине горы, складчатые бока которой покрыты бурой шерстью сухой травы. В ней прячутся плиты забытого старого кладбища, камни древних крепостных стен, бетонный дот времен Второй мировой, колодец с чистой ледяной водой, заброшенные фундаменты сооружений, так и не ставших домами…
Тут невыгодно строить: гора крутая, ее склоны ползут, нужно ставить подпорные стены, а это сложно и затратно. Внизу-то, конечно, натуральный муравейник, многочисленные постройки стоят всклейку, без зазоров, а ближе к вершине просторно, у нас и соседей-то всего ничего – три обитаемых дома, да и те сейчас пустуют. Их хозяева приезжают в Крым только на пике сезона – в июле – августе.
– Давай через крепость? Успеем, – коротко глянув на наручные часики, предложила Алка.
Она тоже любит этот путь. Он чуть длиннее, но гораздо живописнее и интереснее.
Заросли ежевики и дикого хмеля защищают подступы к старой башне, в проломы каменных стен плещут синью небо и море. Поскользнешься на пыльной осыпи – повиснешь над бездной: внизу открытый зев катакомб. Вверху – грозовые облака, пролетающие тенью коршуна, прорывающиеся серебряными стрелами молний, истаивающие в радугу…
– С вечера был прогноз на грозу, синоптики обещали ее ночью, но что-то ошиблись, – опасливо посматривая на небо, тарахтела Трошкина. – А я специально окно и дверь закрыла поплотнее, чтобы Кимка не испугался грома и молний. Как думаешь, мы попадем под дождь?
– Какая разница? – Я посмотрела на море: оно волновалось, но не штормило. – Все равно мокрые будем, купаться же идем.
– Ты думаешь, это безопасно? – заколебалась Алка. – Мы не утонем?
Она очень ответственно относится к своей новой роли заботливой матери и фанатично оберегает любимого сынишку от всех и всяческих рисков, включая опасность остаться сироткой.
– С чего бы нам тонуть? – Я бросила на горячие камни полотенце, скинула босоножки и сарафан, пошла к воде.
Кроме нас с Алкой, на каменистом пятачке никого не было. Здесь вообще мало кто купается, место не самое привлекательное: ни тебе простора, ни курортной атмосферы, ни пляжной инфраструктуры. Слева – полуразрушенная каменная башня, зеленоватая снизу, где ее неутомимо лижут волны. Справа – какая-то закрытая территория, огороженная ржавым сетчатым забором. Между ними – укромный закуток, частично занятый остовом разбитой лодки, который удобно использовать в качестве лавочки. Мне нравится думать, что это только наше место. Такой скромный частный пляжик.
– А вода теплая, нет? – продолжала волноваться Алка. – Волны могли нагнать холодную, боюсь простудиться, мне нельзя болеть.
– Ничего они не нагнали, – пробуя воду ногой, ответила я в защиту волн. – Хотя…
– Что? – Трошкина перестала выпутываться из одежек и замерла, как встревоженный суслик.
Я привстала на цыпочки, всмотрелась в морскую даль. Хотя какая это даль – метров десять от берега…
– Что? Что там?! – не успокаивалась Алка.
Я молча вернулась к ней, забралась в разбитую лодку и залезла, пошатываясь, на остатки ее задней части. Корма это называется, да? Лучше бы, конечно, впереди встала, героичнее смотрелась бы – как деревянная дева на носу бригантины, но там доски совсем прогнили, дева бы грохнулась. А у девы же маленький племянник, и нельзя подвергать его риску оказаться близким родственником скудоумной тетки-инвалида…
– Индия! – не выдержав, рявкнула Алка. – В чем дело, якорь мне в глотку?!
Ага, значит, героическая морская тема мне все же удалась, раз уж благовоспитанная Трошкина заговорила как старый пират.
– Лезь сюда, – предложила я и протянула руку, помогая установке на бывшей лодочной корме второй недеревянной девы. – У тебя зрение получше, смотри туда. Мне кажется – или там что-то плавает? Вроде все волны синие и катятся, а одна зеленая и стоит…
– Да это же лодка! – Мелкорослая Трошкина нервно подпрыгнула и чуть не сверзилась за борт. – Перевернутая лодка, она плавает вверх дном!
– А так бывает? – Я искренне удивилась. – Чего это она плавает, если вверх дном, должна же затонуть?
– Ты не о том думаешь!
– А о чем надо думать?
– Думать не надо!
Трошкина спрыгнула с лодки и закопалась в свои тряпки.
– Надо это… Свистать всех наверх! – Она достала и продемонстрировала мне свой мобильник. – Перевернувшаяся лодка – это серьезно, там же могут быть люди! Надо их спасать!
– Так ты спасателям свистнешь? – уточнила я намерения подруги и подсказала: – Номер экстренной службы 112.
– Держи. – Подруга сунула мне мобильный и принялась одеваться. – Звонить будешь ты. Знаю я эти экстренные службы, они пока приедут, пока свидетельские показания снимут, а у меня ребенок маленький, его скоро снова кормить. Я пойду, ладно? И вместо себя к тебе Дениса пришлю.
– Отличный план, – согласилась я и, не мешкая, набрала 112.
Трошкина убежала. Я немного позагорала, но в воду лезть не стала – мало ли, вдруг там и правда утопленники плавают, не нужна мне такая компания.
Минут через сорок – я уже оделась, потому что солнышко поднялось высоко и начинало припекать, – пришли Денис с Барклаем. Милый принес мои несъеденные сырники и сок, так что, когда появились ребята из МЧС, я с аппетитом уплетала свой поздний завтрак и, боюсь, в глазах спасателей выглядела особой бестрепетной и нечуткой.
Нежная барышня в такой ситуации должна была нервно прохаживаться вдоль линии прибоя, звучно хрустя пальцами и всхлипывая. А если и сидеть, то не на заботливо сложенной вчетверо майке спутника, а прямо на голом сыром песке, в неуемной тревоге напрочь забыв о необходимости заботиться о своем женском здоровье.
С другой стороны, а что такого я нашла? Всего лишь перевернутую полузатопленную лодку. Был бы то выброшенный волнами полуистлевший пиратский бриг со скелетами на борту, я бы, наверное, впечатлилась. Скелетов я еще не находила. Части тел – да, было дело…
– Спокойно, – сказал мне Денис, хотя я и так не нервничала, и вытянул из-под меня свою майку, чтобы спрятать под ней свой мускулистый торс.
Милый тоже успел позагорать, не терял времени даром.
– Майор Кулебякин, ГУВД Краснодарского края, – представился он спасателям. – Там в воде перевернутая лодка. Увидели где-то час назад, с того времени она с места не сдвинулась.
– Конечно, не сдвинулась, там же камни здоровенные, застряла небось, – обменявшись с Денисом рукопожатием, ответил старший из прибывших. – Видно, штормом прибило. Ну да вы не местные, откуда вам знать-то… Так, Семен, давай туда.
Парень в гидрокостюме пристегнул к поясу трос на карабине и полез в воду.
– Иди уже, я тут сам, – обернулся ко мне Кулебякин.
Я бы, разумеется, не ушла и посмотрела, что будет дальше, но мне, уж извините за интимную подробность, после выпитого сока очень хотелось в туалет. А не бежать же в чахлые кустики на глазах у бравых парней!
– Чур, ты потом все мне расскажешь! – строго нашептала я на ухо Денису и вынужденно удалилась.
Дома, уже посетив удобства, я поймала и приперла к стене мамулю – не фигурально, а буквально.
Стена была желто-серая, сложенная из местного ракушечника – рельефная и шершавая, и сарафан с открытой спиной вполне позволял мамуле прочувствовать фактуру и момент.
Собственно, она сама, по доброй воле прислонилась к этой стене в тенистом уголке двора и зафиксировалась на ней, как большая наклейка: волосы распущены, плечи расправлены, руки раскинуты, глаза закрыты, на лице выражение горделивое и страдальческое одновременно. Не иначе вошла в образ прекрасной вампирши, томящейся в оковах в мрачном замковом подземелье.
У нее в новом романе в главной роли как раз принцесса кровососов фигурирует, сдается мне, мамуля немало привносит в этот образ от себя лично. Так сказать, добавляет фантазиям подкупающей достоверности.
– Попалось, исчадие? Теперь ты все расскажешь! – грозно возвестила я и находчиво побренчала шампурами с мангала, имитируя пугающий звон пыточного железа. – Признавайся, сколько ты поставила на меня?
Принцесса вампиров приоткрыла один глаз, оценила угрозу, презрительно фыркнула и демонически захохотала:
– Ха! Ха! Ха!
– Вижу, на понт тебя не взять. – Я отложила шампуры и почесала в затылке.
