Нина Савченко не знала, как помочь любимой дочке, и эта неизвестность ее тоже напрягала. Она очень хотела, чтобы ее единственная – из четверых детей – дочь оставалась дома и жила не так далеко от семьи, но, с другой стороны, что они могли ей тут дать, какое будущее ожидало их дочь в Украине? Нина была простой учительницей в школе, ее муж был учителем физкультуры, и у них не всегда хватало денег даже на еду. Руслан болел, и ему нужно было покупать дорогие лекарства. Они старались сделать все возможное, чтобы их дети были обеспечены всем необходимым и ни в чем не нуждались, но они были не всесильны. Конечно, если бы существовал хоть крошечный шанс для ее Аленки продолжить карьеру на родине, они бы сделали все возможное, чтобы она могла остаться. Но этого шанса не было, и она прекрасно это понимала. Ее муж понимал это тоже, и это понимала сама Алена. Нина Савченко должна была отпустить свою дочь. Она понимала, что в другой стране у Алены будет больше шансов заявить о себе и стать счастливой. И если ее Алена будет счастлива, то и они будут счастливы за нее, даже если дочке придется жить далеко от них.
Их Алена всегда была маленьким бойцом, и было бы несправедливо препятствовать ее развитию. Нина Савченко, как никто другой, знала, насколько решительна бывает ее дочь. Когда они с мужем Валентином отвели трехлетнюю Алену на озеро за домом и поставили на коньки, дочка сделала первый шаг и упала. Не успели они попытаться успокоить ребенка, как девочка встала, не то что не заплакав, но даже не пикнув, и сделала еще один шаг по скользкому льду.
Ее коллеги по школе постоянно выговаривали ей, что они с мужем при своих скромных зарплатах выбрасывают столько денег на такое «дорогое» увлечение дочери. Зачем? Но родители верили в Алену и хотели, чтобы она обрела счастье. Даже если бы сейчас они остались единственными на земле, кто продолжал в нее верить, они бы продолжали ее поддерживать и верить, что все у нее получится.
И они это делали. Как-то раз Аленины тренеры заявили ее родителям, что на сборах их дочь привела в свою комнату мальчиков вместо того, чтобы тренироваться. Нина Савченко не поверила ни единому слову. «Мама, мне же только 11, какие еще мальчики?» – недоумевала Алена.
Это подружка, с которой Алена делила комнату на сборах, пригласила мальчиков к ним в гости. Алене это не нравилось, они только отвлекались и тратили время. Но ей не надо было оправдываться перед мамой. Нина Савченко сама прекрасно знала, что ее дочь каждую свободную минуту проводит на льду и никакие дискотеки ее не интересуют, поэтому она даже не подумала бы приглашать кого-то в комнату. Уже в свои 11 лет Алена была полностью сконцентрирована на фигурном катании. Это была ее мечта, это была ее жизнь, лед был для нее всем.
И как теперь она могла украсть эту мечту у своей дочери, просто ради того, чтобы та жила рядом? Они должны были отпустить Алену попытать счастья в другом месте, как бы тяжело это им не давалось. Ее муж был с ней абсолютно согласен. Нина и Валентин Савченко были самыми преданными поклонниками дочери, но и критиковали ее, когда считали нужным. Пусть попробует найти свое счастье в другой стране, у нее обязательно все получится. В конце концов Нина прекрасно знала свою дочь, которая сделает все возможное и невозможное, чтобы добиться успеха с немецким тренером и со своим новым партнером.
– Немцы найдут тебе хорошего партнера, Аленка и все будет хорошо, – улыбнулась Нина дочке, которая после этого звонка все никак не могла успокоиться.
Алена, вскочив с кровати, бегала по комнате туда-сюда, жестикулировала и рассказывала о темнокожем парнишке.
– Мам, ты только представь, из нас получилась бы отличная пара, тебе не кажется?
– Алена, успокойся! Все будет, как будет. Узнаешь потом его имя – сюрприз будет, – Нина хотела немного остудить пыл дочки, чтобы та потом не сильно расстроилась, если бы ее поставили в пару с кем-то другим. – Я думаю, у них есть много сильных фигуристов…
– Он темненький, а я светленькая… вместе будем смотреться классно. Ну правда же? – Алена уже представляла себя с этим парнем на льду и прокатывала в голове первые программы.
Мама улыбнулась и посоветовала все же набраться терпения и подождать, когда ей сообщат имя парника. Через несколько дней Алена наконец-то узнала имя предполагаемого партнера, его звали Робин Шолковы. Она сразу нашла его фотографию в Интернете. И это был тот самый темнокожий юноша! В скором времени Алена Савченко должна была начать первые тренировки с Робином Шолковы.
Глава четвертая. Привет, Хемниц!
«Каждый день дарит шанс сделать то, о чем давно мечтал»
Даже уже сидя в самолете, улетающем в Германию, Алена вспоминала, как в Интернете ввела имя Робина. Это был он!
«Мама, это не шутка!» – закричала она тогда.
Вот теперь Алена была уверена, что все у нее получится и она сделает все от нее зависящее, чтобы они с Робином подошли друг другу. Робин был на несколько лет старше ее, но такая разница в возрасте в парном катании была неудивительна. Наверное, она не сможет с ним поговорить сразу в силу незнания немецкого языка, но разве в спорте нужны разговоры? Их выступления скажут больше, чем какие-то слова.
Алена едва дождалась дня отлета, ведь для этого надо было утрясти столько формальностей. Она начала учить немецкий, запомнила некоторые слова и грамматические правила, но этот язык оказался очень сложным. Она могла сказать «привет» и «как дела?», но на этом ее познания заканчивались, и ей пришлось бы импровизировать, если бы завязалась беседа.
Ее подруга Таня, с которой Алена тренировалась уже девять лет, купила ей билет на самолет. Все девочки в их группе дружили, и Алена была очень благодарна Тане за такой подарок. С этим билетом Алена могла слетать в Хемниц на двухнедельную пробную тренировку. Таня предложила оплатить перелет, потому что знала – в семье Алены было туго с финансами и подруга не могла позволить себе покупать такие дорогие билеты.
И вот она наконец в самолете! Алена посмотрела в окно. Лайнер был готов к взлету и медленно катился по взлетно-посадочной полосе. Она тоже была готова к старту в прямом и переносном смысле этого слова. Двигатели взревели, самолет разогнался и плавно взлетел. Алена снова посмотрела в иллюминатор – здание аэровокзала становилось все меньше и меньше, и она была уверена, что где-то внизу стояли ее родители, которые отвезли ее в аэропорт, и глазами провожали взмывший в небо самолет. Она будет скучать по ним. Но она должна быть сильной. Ведь сейчас она была предоставлена только самой себе и рассчитывать могла тоже только на себя.
Они летели над облаками, Алена могла увидеть солнце над линией горизонта. Когда-нибудь и она сама заберется высоко к солнцу, ведь по сути она летела не просто в Хемниц, а в новую жизнь, и этот шанс она просто не имела права упустить. Алена закрыла глаза. Все будет хорошо, сказала она себе, но не для того, чтобы успокоиться, она на самом деле была убеждена в этом на сто процентов. Это был неоспоримый факт. Да, она не знала ни слова по-немецки, летела в чужую страну, и в ее кармане было всего десять долларов, больше родители не могли ей дать с собой в дорогу. Вспомнив про десять долларов, Алена сразу проверила карманы – не дай Бог, купюра могла вылететь из куртки при прохождении контроля в аэропорту. Деньги были на месте. Но теперь все зависело от нее самой, а уж она-то постарается сделать все для того, чтобы их пара с Робином состоялась.
В зале прибытия она сразу же увидела и узнала Робина. Он встречал ее в аэропорту. Алена подошла к нему и улыбнулась.
«Привет!» – сказал Робин, забрал ее сумку, и они направились к выходу. Он говорил что-то еще и еще, Алена же просто вежливо улыбалась в ответ, потому что не понимала ни слова. Все, что она учила, вылетело из головы напрочь. Робин говорил, а она смотрела на него и уже представляла их в поддержке. Он продолжал говорить, но его речь звучала для нее как тарабарщина. Она даже не могла различить отдельные слова. Для парника Робин был не слишком высок, насколько она могла судить. Штаны у него были немного приспущены в дань моде, и «эта мотня» делала его еще меньше, чем он был на самом деле, или это еще казалось из-за его косичек-дредов? Алена все представляла, как он будет ее поднимать, и продолжала украдкой наблюдать за ним. Скорее всего, ей придется сбросить несколько килограммов, чтобы они могли легко выполнять поддержки. Робин спросил ее что-то, она опять не поняла, но улыбнулась в ответ.
В Хемнице для нее приготовили однокомнатную квартиру-апартаменты, в которой были встроенная кухонька, ванная и туалет. И это все для нее одной! Алена не могла поверить, что все так удачно сложилось. Раньше в этом здании, где находилась ее квартира, была размещена школа-интернат, а теперь его перестроили, и здесь селились спортсмены, которые тренировались в этом городе. Все это Алена узнала и поняла позже, сейчас же она просто радовалась отдельной комнате и улыбалась. В трехкомнатной квартире в Обухове они жили вшестером – мама, папа, три брата и Алена, плюс собака Стив и четыре попугая. А здесь, в этой квартирке, она была одна! Алена могла читать, спать, танцевать, слушать музыку, заниматься бегом, когда ей вздумается. И каток был недалеко. Робин показал ей ближайший супермаркет и помог с первыми закупками. Алена поблагодарила его – в конце концов слово «спасибо» она знала – и теперь с нетерпением ждала первой тренировки.
Однако Алену, когда она появилась на катке следующим утром, сразу на лед не пустили… Сначала тренер велел ей взвеситься. Вердикт оказался неутешительным – она должна была похудеть на целых 10 килограмм! Алена и сама понимала, что ей придется немного сбросить вес, но не столько же? Однако она только кивнула в знак согласия и пообещала себе, что раз надо, значит сбросит. У нее было достаточно свободного времени на то, чтобы заняться похудением, ведь тут у нее не было друзей, родители и братья остались далеко, поэтому она могла идти в любой парк и бегать там хоть целые дни напролет.
Первая тренировка ей очень понравилась. Инго Штойер проинструктировал ее и Робина, рассказал, что делать и какие парные элементы они должны попробовать в первую очередь. Конечно, не все начали пробовать сразу на льду, сначала нужно было поупражняться в зале. Но уже после первых попыток стало ясно, что у пары есть потенциал и они сработаются. Их движения были слажены, они могли работать в одинаковом темпе, Алена приземляла все пробные выбросы. Позже она сама не смогла бы точно перечислить, что и как они тренировали в первую очередь. Ей хотелось попробовать все и сразу, отшлифовать все элементы до совершенства, повторяя их снова и снова. И, наверное, к этой цели стремились все трое – она, Робин и тренер. Инго, так она называла его в своих мыслях, был очень внимателен и скрупулезно следил за тем, как они выполняют его указания. Единственное, что тормозило всех троих – языковой барьер Алены. Она не сразу понимала, что тренер хочет изменить, а ему было сложно объяснить ей, что она выполняла не так или над чем надо было поработать подольше. Тем не менее они старались найти взаимопонимание, и когда слова не помогали, в ход шли руки и ноги – они показывали друг другу прямо на льду, что и как нужно было сделать или видоизменить. Алена пыталась запоминать некоторые слова, которые Инго использовал чаще всего. В раздевалке она их записывала в специальный блокнотик, чтобы потом дома перевести, понять и выучить.
«Прибавь темпа на этом заходе, – крикнул Инго. – Шнеллер!» «Быстрее!» – поняла Алена. Это слово она записала одним из первых и сразу запомнила его.
Она на мгновение посмотрела на Робина – они начали заход на параллельный прыжок, затем оттолкнулись, сделали крутку и приземлились. Штойер, казалось, был доволен результатом. Робин и Алена должны были на этой тренировке снова и снова повторять сальхов, чтобы наконец выполнить его параллельно. И вот сейчас, насколько Алена могла судить со своей точки зрения, он таковым и оказался.
Спустя две недели Инго сказал ей, что доволен ее работой и результатами, и спросил, хотела бы она продолжить работу с ним и Робином. Алена была тоже более чем довольна сотрудничеством и кивнула. Некоторые слова Штойер говорил по-русски, поэтому она сразу уловила суть разговора. Кроме того, с самого начала было так оговорено, что по окончании двух недель будут подведены итоги. Теперь она могла рассчитывать на более длительное сотрудничество, но для этого ей придется ненадолго вернуться в Украину, потому что ее туристическая виза истекала через пару дней. Потом она сможет вернуться обратно в Германию уже по студенческой визе, которую необходимо было оформить. Она не совсем понимала, как все будет организовано, но это было не главное.
Лишь спустя три месяца Алене Савченко выдали новую визу, и она смогла вылететь в Германию. Но и ей нужно было это время, чтобы утрясти множество вопросов. Сотрудники консульства в визовом отделе особо не спешили, Алена же в это время договаривалась с украинской федерацией фигурного катания. Ей необходимо было получить разрешение на смену спортивного гражданства. Ведь теперь на международных соревнованиях она собиралась выступать за Германию.
А получить такое разрешение спортсмену не всегда легко. Конечно, Алена была бы счастлива представлять Украину, но что она могла поделать, если ее родная страна не давала ей ни единого шанса? Если бы она получила разрешение, она должна была провести в так называемом карантине только один год, не принимая участия ни в каких международных соревнованиях. Если же ее страна отказалась бы отдать спортсменку добровольно, то пришлось бы ждать целых два года, прежде чем начать выступать за другую страну. Многие спортсмены, в том числе парники, а это Алена знала не понаслышке, потерпели на этом поприще фиаско, и некоторые пары не состоялись лишь потому, что партнер или партнерша не получили разрешение.
Алена его получила. Ее отпустили, но не обошлось без курьеза, хотя на самом деле ей было не до смеха. Чтобы она смогла получить разрешение и сменить спортивное гражданство, украинские чиновники потребовали от нее отдать соревновательное платье и коньки, потому что якобы они были оплачены федерацией. При этом никто не вспомнил, что те пары коньков, в которых она каталась все эти годы, покупали ее родители. Да и вообще Алена с трудом представляла, что будет с ее старым платьем и коньками и кому они, собственно, могли пригодиться. Но до этого не дошло. Ее родители доказали, что платье было куплено на их средства, поэтому Алена оставила его у себя.
Конечно, многие скажут, что стоимость платья или коньков – это не такие большие траты, но когда приходится экономить буквально на всем, каждая гривна на счету. Для семьи Алены это были большие деньги. Быть может, для кого-то 500 евро – это всего лишь мелочь на карманные расходы, которую можно растратить за один вечер, для других же эта сумма была неподъемной. Алена с детства училась ценить каждую гривну или копейку, поэтому такая стоимость казалась ей высокой. Если бы она была футболисткой, ее бы продали за много тысяч евро, но в фигурном катании не существовало системы трансферов, и таких сумм, какие отдают за футболистов, ни за кого из фигуристов не выплачивали. Но, что ни говори, мысль о том, что ее хотели отдать в Германию практически за стоимость одной пары коньков и платья, заставляла ее смеяться, как бы грустно это и не звучало. Но она не хотела зацикливаться на всем этом и сконцентрировалась на своем будущем и предстоящих тренировках в Германии.
* * *
Через три месяца она наконец-то вернулась в Хемниц, в свою маленькую квартирку. Алена не сразу узнала, что сам Инго занимался обустройством ее комнаты. Она понятия не имела, откуда он достал мебель и другие вещи. Быть может, что-то перевез из своего дома или позаимствовал у друзей. Тем не менее все, что нужно человеку для житья, он нашел. Алена чувствовала себя очень уютно в этой квартире и была невероятно благодарна Инго за это.
По прибытии в Хемниц Алену сразу же записали на языковые курсы в университет, и она ездила туда каждое утро. Только вот на этих занятиях кроме нее не было никого, кто бы начинал изучать немецкий язык именно с нуля. Остальные студенты могли более-менее свободно изъясняться и понимали преподавателя. Алена же не только не могла сказать ни слова, но и не понимала, о чем шла речь и что им объясняли. Все, на что она была способна – это различать отдельные слова. Поэтому она сидела на уроках и рисовала цветочки в тетради. При этом Алена даже не помышляла прогуливать занятия или вообще перестать ходить на эти курсы из-за того, что они не приносили желаемого эффекта. Конечно, она могла бы использовать это время, чтобы лишний раз пробежаться в парке или поупражняться в зале, вместо того чтобы сидеть и разрисовывать тетрадь. Но Алена продолжала ходить на занятия.
Все дни Алена проводила на катке, а потом, часто даже после десяти часов вечера, бежала в лес. Именно здесь она могла бегать, не обращая ни на кого внимания, тут ее никто не мог увидеть. Она натягивала на себя по пять пар штанов, чтобы больше потеть и сбрасывать лишние килограммы, и бегала. Ей было все равно, что, наверное, она выглядела при этом смешно, но именно в лесу Алена могла побыть наедине со своими мыслями. Что интересно, страха она тоже не испытывала, бегая в темноте по пустынным тропинкам. Несколько килограмм Алена уже сбросила, но ей все равно нужно было и дальше работать над собой.
На жизнь и карманные расходы ей в это время выделяли 10 евро в день, на которые она должна была покупать продукты и всякие мелочи. Но Алена не тратила свои 10 евро ежедневно, ей и не нужно было столько. Поэтому она их копила, чтобы по возможности помочь родителям в финансовом плане или попозже купить себе что-нибудь из одежды. Лишь спустя два месяца после прилета Алена впервые смогла позвонить родителям из телефонной будки в центре города. Она рассказала им, как у нее шли дела, о своей маленькой и такой уютной квартире, об уроках немецкого языка, о тренировках. Со смехом поведала, как она общалась с Робином и Инго с помощью рук и ног, расспросила, что делают ее братья. Все члены ее большой семьи хотели перекинуться с ней парой слов – папа, мама, Ростик, Руслан и Валентин. Даже Стив радостно лаял где-то на заднем плане.
– Со мной все в порядке, не волнуйтесь вы так, – Алена продолжала заверять своих родителей, что все у нее хорошо. Она не хотела, чтобы они беспокоились или боялись за нее.
– Но если что-то случится или тебе нужна будет помощь, обязательно позвони! Обещай нам! – родители переживали, что их Алена оказалась так далеко от них.
– Все будет нормально, я уже взрослая девочка, – смеялась Алена.
Когда Алена вернулась в квартиру, она пересчитала свои сбережения и поняла, что международный разговор из автомата обошелся ей в целых 20 евро. Каждую минуту Алена забрасывала в автомат новые монетки, но разговор с семьей был для нее намного дороже, чем эти деньги. Ведь она услышала голоса родителей, поделилась с ними своей радостью, узнала, что и у них все было хорошо. Здесь, в Германии, она чувствовала себя одинокой, и – когда уходила с катка – ей не с кем было даже поговорить. Эти телефонные звонки стали отдушиной, которая была ей столь необходима, – они придавали сил, поддерживали и мотивировали. С деньгами она разберется: где-то сэкономит, что-то не купит. Единственное, что Алене не давало покоя – это немецкий язык. Но и тут она была уверена, что со временем справится и с этой проблемой. Даже если на курсах ей придется разрисовывать тетрадь цветочками еще несколько месяцев.
Глава пятая. Шаг за шагом
«Мерцающий огонек надежды на немецком небосклоне парного катания»
«Этот чемпионат Германии очень важен для нас, вы должны полностью выложиться и заявить о себе», – Инго Штойер дал установку своей новой паре и сам вышел на лед. На катке Хемница во время вечерней тренировки было тихо, лишь Алена и Робин, держась за руки, раскатывались по кругу и готовились к основной тренировке. Остальные фигуристы, которые работали в группе Инго Штойера, покинули лед около часа назад, поэтому эти 50 минут каток принадлежал только Робину и Алене.
На льду Инго показал несколько шагов, которые хотел бы увидеть в новой программе, поставленной спортсменам. Сегодня он, Алена и Робин работали над произвольной, подготовленной для предстоящего чемпионата Германии этого года. На международные соревнования их пока не допускали из-за Алениного карантина. Тем не менее им необходимо было накатывать программы и начать накапливать соревновательный опыт как можно раньше, чтобы после отмены карантина они сразу могли выйти на международный уровень.
Алена внимательно слушала указания Инго, пытаясь очень точно воспроизводить все движения, какие он показывал. Инго, являясь и хореографом, и тренером в одном лице, всегда сам ставил программы своим подопечным, и поэтому сразу мог оценить, каким образом лучше подать свою пару. Для Алены такой подход поначалу казался необычным, потому что в Украине для них со Стасом программы ставили специально приглашенные для этого хореографы, и только потом они под руководством тренера накатывали их, оттачивая все элементы и движения. Штойер же все держал на контроле сам. Он знал все слабые и сильные стороны спортсменов и видел, какие движения или последовательность шагов лучше подчеркнут те или иные элементы и усилят эффект пары как таковой.
С произвольной программой под музыку из легендарного фильма «Касабланка» Алена и Робин должны были впервые предстать перед профессиональной публикой как пара и, конечно, запомниться и заявить о себе. К счастью, Савченко и Шолковы разрешили принять участие хотя бы в чемпионате Германии 2003 года. Своим выступлением они хотели сразу обозначить, что у них большие амбиции и они будут стремиться к высоким результатам, с каждым выступлением поднимаясь на ступеньку выше.
Штойер сам выбрал музыку для их произвольной программы и ожидал, что они сделают все возможное, чтобы воплотить его идеи на льду. Алена не придавала особого значения выбору музыки и сосредоточилась только на спортивной стороне программы. Конечно, она знала, что фильм, саундтрек из которого выбрал Штойер, рассказывал о любовном треугольнике, а действие происходило во времена Второй мировой войны. Но для нее эта программа была просто произвольной, которая должна была стать для нее и Робина проходным билетом в элиту мирового фигурного катания. Если спортивная составляющая в программе хромает, то можно рассказывать и интерпретировать любую историю хоть до бесконечности, но это не будет иметь особого значения.
Алена знала, что большую часть музыки для программы они взяли из композиции «As time goes by», добавив небольшие отрывки французского национального гимна «Марсельеза», что само по себе уже было интересным. Будучи украинкой, она выступала за Германию, катаясь под аккорды гимна Франции. Но этот необычный выбор музыки ее не смущал. Лично у нее была другая проблема: так как они с Робином начали кататься вместе относительно недавно, у них не было никакого финансирования, поэтому она не могла позволить себе заказать новое соревновательное платье, которое тематически подчеркивало бы эту произвольную программу. Вот это и волновало ее больше, чем музыкальные предпочтения тренера. Для себя Алена уже решила, что если не получится подготовить новый костюм, то она просто возьмет платье к программе «Танец с саблями», в котором выступала со Станиславом на Олимпийских играх. Оно было выдержанно в красно-золотых тонах и более-менее могло передать колорит того времени.
«Посмотри мне в глаза, милая!» – говорил главный герой этого фильма своей возлюбленной. Алена тоже часто смотрела тренеру в глаза, когда он объяснял или показывал ей тот или иной элемент или дорожку шагов. Алена относилась к нему с большим уважением, и хотя Инго, как правило, был очень строгим и требовательным, она почему-то неосознанно тянулась к нему.
– Не отвлекайся и сосредоточься, – голос тренера ворвался в ход ее мыслей.
Задумавшись, Алена, наверное, потеряла скорость и пропустила шаг в дорожке. Выдохнув, она повторила ее со всеми предписанными поворотами. Штойер же не выпускал ее из виду ни на секунду и очень тщательно следил за каждым движением лезвия.
– Да… Да… Я поняла, – вздохнула Алена и развернулась еще раз. Она должна быть внимательнее, иначе Штойер закончит тренировку раньше положенного времени и прикажет покинуть лед. А вот этого она допускать совсем не хотела.
* * *
Спустя всего лишь несколько месяцев совместной работы новая немецко-украинская пара Робин Шолковы – Алена Савченко выиграли свой первый чемпионат Германии. Вот так сразу.
Алена была очень рада титулу чемпионки Германии, но все же не могла понять преувеличенной шумихи по поводу этой победы. Журналисты восторженно писали в заголовках о новых чемпионах, отзываясь о них как о новой надежде в немецком парном катании, некоторые шли еще дальше и уже сейчас возводили Савченко – Шолковы в ранг звезд, как будто они выиграли по меньшей мере чемпионат Европы или даже чемпионат мира.
Алена еще не могла свободно изъясняться на немецком языке, но в микст-зоне она все же попыталась донести до журналистов мысль, что не стоит радоваться слишком рано.
«Вот если мы выиграем чемпионат Европы, тогда да, а сейчас слишком рано», – объяснила она на ломаном немецком языке и отметила для себя, что ее точка зрения привела журналистов в замешательство.
Наверное, для них было немыслимо, что спортсменка, прибывшая совсем недавно из другой страны, уже сейчас ставила перед собой такие высокие цели, сразу заявляя о своих амбициях, вместо того чтобы радоваться победе на чемпионате Германии. Но как еще Алена могла объяснить им, что эта победа была лишь первым шагом на ее пути к вершине?
Неужели они правда думали, что она покинула родную страну, чтобы просто стать чемпионкой Германии? Что она вкалывала часами на тренировках только для того, чтобы подняться на верхнюю ступень национального первенства и успокоиться? Конечно, она хотела большего, и для нее это желание было настолько естественным, что она не могла даже найти слов, чтобы объяснить свои чувства и свою точку зрения. Бесспорно, чемпионат Германии был важным соревнованием, но он был лишь одной из многих ступенек, причем находящихся где-то внизу этой воображаемой лестницы. Вверх вело еще множество препятствий, которые необходимо было преодолеть, и вот поэтому Алена при всем желании не понимала и не могла разделить их неуемную радость.
Она просто мило улыбалась журналистам и фотографам на пресс-конференции, отвечала на вопросы, которые могла примерно понять и сказать что-то в соответствии с разрешением и «инструкциями» от Инго. Сама же сразу настроилась на следующий сезон, когда они наконец-то выйдут на международный уровень и смогут подняться еще выше.
После чемпионата Германии Штойер тоже осознал, какие перспективы открываются перед его новой парой, и эти перспективы превосходили его самые смелые ожидания. Никто не мог предположить, что новоявленная пара вот так сразу поднимется на верхнюю ступеньку пьедестала немецкого первенства. Даже тренер. Когда он пригласил Алену из Украины, то просто хотел попробовать поставить ее в пару к Робину, который в тот момент находился в поисках партнерши. А вот теперь Штойер осознал весь потенциал пары, оказавшейся в его руках – с Аленой и Робином он мог достичь гораздо большего, о чем говорили их результаты уже сейчас. Поэтому он сразу отменил свои собственные выступления с труппой «Holiday on Ice» в Мексике, чтобы уделять тренировкам с Аленой и Робином максимум времени. Возможно, сейчас у него появилась пара, о которой каждый тренер мог только мечтать, и этот факт еще больше подстегивал Штойера и как тренера, и как бывшего спортсмена.
* * *
Это случилось примерно неделю спустя после завершившегося чемпионата Германии. По окончании утренней тренировки Алена побежала в свою квартиру, чтобы сменить куртку на более теплую. Если днем, когда светило солнце, было относительно тепло, то вечером становилось прохладнее. У подъезда она, недоумевая, остановилась у почтовых ящиков. Она получала совсем немного писем – в основном это были счета за квартиру, которые она передавала в федерацию, или рекламные проспекты из супермаркетов. Сегодня же ее почтовый ящик буквально ломился от картонных коробок, всунутых кое-как, и вдобавок ко всему этому безобразию из ящика капала коричневая жидкость. Алена подошла поближе и двумя пальцами аккуратно попыталась вытащить пустые упаковки из McDonald’s, засунутые именно в ее ящик и обильно политые кофе. Очевидно, кому-то было невероятно весело устроить себе такое развлечение.
У соседей в почтовых ящиках ничего подобного не было – «повезло» только Алене.
Это был такой розыгрыш? Плохая шутка? Зависть? Месть? Но за что? За то короткое время, что Алена прожила в Германии, она пока ни с кем не подружилась, но даже и подумать не могла, что уже нажила себе врагов. Мысли и догадки путались, Алена пыталась понять, что ей хотели этим сказать, и не находила ответов. Единственное, в чем она не сомневалась – это была целенаправленная акция именно против нее. Ведь будь это не так, у соседей из ящиков тоже торчали бы пустые коробки и капал кофе. Скорее всего, кто-то «психанул» после их победы на чемпионате в Берлине. Алена точно не могла сказать, кто именно был способен на подобную пакость, а выяснять это специально у нее не было ни желания, ни времени.
Может это были девушки с катка, которые завидовали ее победе? Но Алена не хотела никого обвинять, не зная этого наверняка. Так или иначе, вся эта «акция» походила на детсадовскую проделку.
Алена вытрясла содержимое из почтового ящика, вытерла липкую жидкость бумажными полотенцами и рассмеялась. Да уж, видимо этот чемпионат Германии был для кого-то гораздо важнее, чем для нее самой, и то, что Алена считала маленьким первым шагом, было для кого-то конечной целью. Для кого-то. Но не для нее. Она же хотела подняться на вершину…
О происшествии с почтовым ящиком Алена не рассказала никому, даже Робину. Во-первых, ей пока было трудно подобрать слова, чтобы расписать все «в красках», а во-вторых, ему пришлось бы где-то выкраивать время, чтобы разобраться с этим ребячеством. У Робина была своя жизнь, он встречался с симпатичной девушкой, поэтому Алена не хотела беспокоить его такими мелочами. Не говоря уже об Инго.
Войдя наконец в квартиру, Алена сразу прошла к шкафу, в котором хранила теплую куртку. Ее платье для программы «Танец с саблями» – а теперь и для «Касабланки» – висело на плечиках на дверце шкафа. Алена невольно остановилась перед ним и нежно провела рукой по благородному красному материалу с золотыми вставками. Потом сняла его с плечиков и вложила в специальный футляр из полиэтилена. С этим платьем у нее было связано много воспоминаний, а теперь Алена точно знала, что на чемпионате Германии она надевала его не последний раз. Инго сразу же дал понять, что в следующем сезоне их пара будет заявлена на многих соревнованиях.
Алена уже собиралась повесить платье обратно в шкаф, когда зазвонил телефон. Стационарный телефон ей поставили недавно, поэтому ей больше не нужно было бежать в центр и кидать монетки в автомат, чтобы поговорить с родителями. Она очень по ним скучала. Но в этот раз на проводе были не они.
Приветливый мужской голос сообщил ей, что она «выиграла в лотерею». Алена знала значение слово «выиграла», особенно после прошедшего чемпионата, а слово «Лото» было и по-русски «Лото». Поэтому сложить два и два оказалось несложно, и Алена подумала, что ей, вероятно, в Германии улыбнулась удача. Мужчина продолжал что-то говорить, она отвечала «да», «да» и снова «да», но все равно не могла до конца понять, каким образом она получит свой приз и на какую сумму выигрыша можно рассчитывать. После этого разговора ей больше не перезванивали, никто не напоминал о выигрыше, поэтому Алена предположила, что тот мужчина ошибся номером, а потом и вовсе забыла об этой истории. Она привыкла работать и добиваться всего сама, а не ждать, пока удача обрушится на нее сверху в виде лотерейного выигрыша. Алена забыла об этом звонке, пока месяца через три ее не вызвали в офис Инго Штойера на катке.
– Я не понимаю, как это произошло, как? – Алена все качала головой и смотрела на Инго.
Она не могла поверить, что все происходящее с ней и весь этот разговор не какая-то неудачная шутка. Инго был серьезен как никогда, и он был зол. В федерации каким-то образом узнали, что каждый месяц с Алениного счета, который был специально для нее открыт, снимались 70 евро и переводились на счет некой странной лотерейной фирмы. Даже в страшном сне Алена не могла себе представить, что подобное надувательство было возможно в такой правильной стране как Германия. Выходит, она повелась на уловку мошенников, потому что просто представить себе не могла, что такое возможно. Она не понимала, каким образом Инго узнал о движении средств на ее счету, но ей было очень стыдно, что она допустила такую оплошность. Извинения никто не хотел слушать, и за такую глупость ее решили наказать – банковскую карточку с оставшимися на счету накопленными деньгами (ведь Алена никогда не тратила все 10 евро в день, которые ей причитались) просто изъяли. Причем отдать ее Алена должна была Штойеру сразу.
– Но это мои деньги, – уверенно сказала Алена и с вызовом посмотрела в глаза своему тренеру.
– Карточку на стол, – повторил Инго твердым голосом.
– Но… – Алена хотела все объяснить, но выдвинутый ультиматум был предельно ясен. Она не могла покинуть кабинет тренера, дверь которого он запер, пока не отдаст карточку.
– Или ты кладешь карточку на стол или собираешь вещи и уматываешь. В Киеве будешь дальше тренироваться!
Как раз сегодня Алена хотела зайти в супермаркет после тренировки, на неделе было как-то не до этого, и вот теперь… Алена молча положила карточку на стол, посмотрела еще раз на Штойера и вышла наконец из кабинета. Она скорее умрет с голоду, чем позволит депортировать себя на родину.
Конечно, она не сказала Инго, что наличных денег у нее больше не было, а в холодильнике – шаром покати. Хотя… Пачка чая и пара леденцов у нее были, на этом она вполне могла продержаться пару дней, а там видно будет. А что ей оставалось делать? Плакать, жалеть себя и слушать, как в животе урчит? Алена прислушалась к себе и улыбнулась: во всей этой истории все же было и что-то положительное – к этому времени она сбросила почти восемь килограммов, но оставшиеся два никак не хотели уходить, как бы она не старалась. Каждый день она прибавляла дополнительный круг на пробежке, но эти проклятые два килограмма просто прилипли к ней намертво. Теперь, когда ей стало нечего есть, она могла избавиться от них быстрее, чем рассчитывала.
Еще больше Алене «повезло» спустя пару дней вынужденной голодовки, когда она рано утром села в первый автобус, чтобы ехать в университет. Алена все еще ходила на уроки немецкого языка и только после занятий появлялась на катке. Так как денег у нее больше не было, она решила проехать зайцем. И как можно по-другому охарактеризовать тот факт, что контролеры вошли именно в этот автобус, именно в шесть утра и потребовали билет именно у нее? «Везение», не иначе! Выписанный штраф Алена показала Робину. Когда она вернулась на каток, он сразу заметил, что с Аленой что-то не так. Когда она кое-как изложила ситуацию, он одолжил ей денег на выплату штрафа.
Банковскую карточку Алене все же вернули спустя пару дней. Пользуясь случаем, Алена постаралась объяснить, что курсы немецкого языка при университете не давали необходимого результата. Поэтому ее тут же перевели в спецшколу, где она оказалась за одной партой с десятилетними детьми иностранцев, как и она изучавшими язык с нуля. Поэтому тут Алена сразу смогла влиться в процесс обучения и начать усердно заниматься. Все остальное ей было неважно. Она учила язык и готовилась к предстоящему сезону.
* * *
На следующий год Алена и Робин сохранили свои программы, чтобы представить их более широкой аудитории на международных соревнованиях.
Их короткая программа начиналась под звуки фортепианной музыки Рондо Венециано «Isole». Осторожные движения, каждая нота, каждое нажатие клавиши фортепиано, каждый разворот, прыжок, каждое вращение, движение руки – случайное или преднамеренное, – каждый взгляд – вскользь или прямо в глаза, – каждая улыбка – незаметно скользящая по лицу или исходящая из самого сердца, – все это отражалось и преумножалось в звуках фортепиано. Эту программу можно было бы интерпретировать по-разному, так много скрытых чувств она обнажала своей простотой и нежностью. И конечно, можно было бы сказать, что речь идет об одиночестве, о молодой девушке, которая начинает новую жизнь в чужой стране, полагаясь только на свою интуицию, свои чувства и мечты.
К сожалению, не все получилось показать в этой программе во время их дебюта на этапе Гран-при в Москве. Может быть, свою роль сыграл тот факт, что Алена и Робин впервые выступали вместе на соревнованиях подобного уровня, может, они просто переволновались, но, по сути, это было даже неважно. Инго Штойер, казалось, тоже был на взводе – он раскачивался у бортика во время их выступления на московской ледовой арене «Лужники» и всем телом отзеркаливал каждый поворот, каждый шаг, каждый прыжок своих подопечных на льду. Его «выступление» Алена увидела позже по телевизору и была счастлива, что их тренер так переживает за них. Это много значило для нее.
После короткой программы они заняли только седьмое место, но смогли наверстать упущенное со своей «Касабланкой» в произвольной. В итоге Алена Савченко и Робин Шолковы на своем дебютном Гран-при получили бронзовую медаль.
Разве можно было желать чего-то большего на первом совместном Гран-при? Хотя что говорить, они откатались не чисто, были не безупречны, поэтому Алена не могла не думать о том, что было бы, если бы они не совершили этих ошибок… Наверное, они могли бы подняться выше. Так или иначе, Алена была счастлива получить эту первую медаль Гран-при, но больше всего ее радовала даже не награда, а возможность увидеться с родителями в Москве.
Нина и Валентин Савченко приехали в Россию специально, чтобы встретиться с Аленой и, конечно, поболеть за нее. И эта встреча была Алене дороже всех медалей вместе взятых. В конце концов она не видела свою семью почти полтора года. Мама и папа не могли позволить себе приехать в Германию. Алена тоже не могла их навестить, потому что ей не разрешали покидать страну – почему-то этот запрет на выезд был важен для того, чтобы она могла вовремя получить немецкий паспорт, необходимый для выступления за Германию на Олимпийских играх в Турине. Алена до конца не понимала, что это за правило или закон, никто ничего ей конкретно не объяснял. Время от времени ей приходилось подписывать какие-то документы, которые были необходимы для получения гражданства. Сначала она наотрез отказывалась подписывать бумаги, не зная, что именно в них содержалось, но Инго не терпел никаких возражений. Алена должна была ставить подписи, в противном случае в игру вступал уже известный ей ультиматум: «Не подпишешь – поезжай в Украину, с концами». Угроза быть депортированной на родину постоянно довлела над ней как дамоклов меч. Доходило до того, что если у нее что-то не получалось на тренировках, или она хотела высказать свое мнение по поводу того или иного элемента, или усовершенствовать какое-то движение в программе, то каждый раз слышала в ответ одно и то же: если с чем-то не согласна, то, как говорится, «битте шен» – она может тот же час паковать вещи и уматывать домой. Ее дело было работать и тренироваться, а не высказывать какие-то несогласия или, не дай Бог, критику. Все это очень давило на нее, слова Инго она воспринимала всерьез. Поэтому Алена молча подписывала все документы, которые время от времени выкладывались перед ней, не требуя разъяснений. Однажды она попросила Робина вкратце рассказать, что ей предложили подписать, но он быстро пробежал глазами лист бумаги и сказал: «Просто подпиши и все», – на чем разговор был, собственно, и закончен.
Конец ознакомительного фрагмента.
