* * *
А посмотреть очень даже стоило. Благодаря музейному проекту «Щукин&Морозов», организованному сразу в двух столицах – Москве и Питере – Пушкинским музеем и Эрмитажем, мне удалось оценить истинный масштаб не только собраний наших известных коллекционеров, но и значение их личностей.
Сергей Щукин – человек, собравший самую большую коллекцию нового европейского искусства начала века. За двадцать лет он приобрел двести пятьдесят шесть картин!
Успешный предприниматель, текстильный король, получил «партийную» кличку дикобраз за жесткий деловой характер и своеобразные усы. Он начал собирать свою коллекцию в конце XIX века: сначала импрессионисты, затем постимпрессионисты, в основном Гоген, а затем…
В 1906 году началась полоса несчастий. Знаете, говорят: Щукин «спас» новое искусство. Я бы сказал, что и искусство спасло Сергея Ивановича.
Умер один его сын, потом жена, потом второй сын. Щукин сначала решил удариться в отшельничество, но потом передумал. «Мое место в миру и в искусстве», – сказал он и уехал в Париж. Там – эпохальное знакомство с Матиссом, а затем и с Пикассо. И еще одна важная встреча с Лео Стайном (братом знаменитой Гертруды). Лео, великолепный эрудит и, пожалуй, лучший знаток нового искусства того времени, очень много дал Щукину как специалист.
В итоге Сергей Иванович постепенно купил тридцать семь Матиссов и более пятидесяти Пикассо, протоптав для этих друзей-соперников дорогу в мир больших денег.
Когда в 1910 году Щукин приедет в Париж за «Танцем» Матисса, он испугается: слишком провокационно, да и реакция публики негативная. И уедет. Но он умел признавать ошибки. Два дня мучительных раздумий в поезде, и – как итог – покаянное письмо художнику: «Сударь, в дороге я много размышлял и устыдился своей слабости и недостатка смелости. Нельзя уходить с поля боя, не попытавшись сражаться. По этой причине я решил выставить Ваши панно. Будут кричать, смеяться, но поскольку, по моему убеждению, Ваш путь верен, может быть, время сделается моим союзником, и в конце концов я одержу победу…»
Надо понимать одну важную вещь: Щукин – не просто коллекционер, это человек, который оказал глобальное влияние на главный русский бренд – авангард.
Его коллекция с 1909 года была открыта для посетителей, и самыми главными «смотрящими» стали молодые русские художники, которые вскоре «взорвут» мир искусства: Малевич, Клюн, Розанова, Удальцова, Ларионов и т. д. И кто знает, что было бы с нашим авангардом, если бы эти «бойцы» не напитались тогда щукинскими сокровищами?
Самому Щукину было очень непросто, ведь по тем временам все его покупки были, мягко говоря, спорными. Он вспоминал: «Я вставал по ночам и часами со свечкой простаивал перед ними. Стоял и плакал. Как купец – горькими слезами, ведь отдал кучу денег непонятно за что. А как Человек – счастливыми слезами, ведь эти картины не только будущее искусства, во что я искренне верил, но и свидетельство моей победы над слепой случайностью судьбы».
* * *
Удивительное дело, но во взаимоотношении двух таких важных в человеческой жизни сфер, как искусство и бизнес, столько глупостей, непонимания и противоречий, что иногда кажется, будто между ними нет ничего общего. Но это самое «кажется» – глубоко ошибочно. Искусство и бизнес нужны друг другу… Как никто… Как никогда.
Должен признаться, что мой главный интерес в плане истории – это периоды глобальных культурных трансформаций. А значит, и люди, которые своей энергией, умом и ресурсами позволили этим трансформациям случиться и открыть миру новые грани реальности и новые имена. Когда я в этом ключе думаю о взаимодействии искусства и бизнеса, мне на ум всегда приходит Россия начала XX века.
Если бы не усилия и поразительное культурное чутье таких людей, как тот же Щукин, Павел Третьяков, Иван Морозов, Савва Мамонтов, Козьма Солдатенков, – кто знает, что было бы с Пикассо, Матиссом, Сезанном, Ларионовым, Бакстом, Серовым, Врубелем… И в каком мире мы бы жили сейчас?!
Тот же Дягилев – своими Русскими Сезонами не только перевернул представление мирового сообщества о русском искусстве, но и вообще, можно сказать, создал весь современный балет. «Птенцы гнезда Дягилева» после его смерти, «разлетевшись» по всему миру, возглавили чуть ли не все ведущие балетные институции Европы и Америки того времени! А художественные приемы и принципы, придуманные им, легли в основу американского кинематографа и мирового шоу-бизнеса.
Значит, есть оно, это взаимодействие. И примеры есть, и плоды его очевидны.
Так, может, просто время сейчас другое? Может, все поменялось: и принципы, и условия, и приоритеты? Может быть. Но мне кажется, дело тут не в этом. Да и время, как известно, всегда «другое». Я думаю, остро не хватает понимания и уважения… С обеих сторон – как со стороны предпринимателей, так и со стороны художников.
Представление о том, что искусство – это удобное хранилище красивостей, дизайнерская надстройка над «настоящей жизнью» – катастрофическое заблуждение. Ну, знаете, дескать, здорово, конечно, это ваше искусство… Наверное, важная штука, но в моей реальной повседневной жизни, со всеми ее задачами и проблемами, никакой роли не играет.
Распространенный взгляд? Весьма. Но ведь это взгляд не дальше своего носа.
Если немного напрячь извилины и подумать, то мы увидим, что искусство бизнесменам нужно чуть ли не больше, чем самим художникам. И как область интереса, и как инструмент творческого развития, и как источник идей, и как предвестник будущего, и как статусный маркер.
Дело даже не во вхождении в какие-то там элитарные круги, а просто в логике самой реальности и специфике задач бизнеса. Предприниматели порождают идеи, ищут пользу, создают системы и формируют выгоды. Для всего этого им необходимо очень хорошо понимать, в каком мире они живут, как он устроен и что лежит в его основе.
Мы, современные люди, живем не столько в так называемой реальности, сколько в мире культуры – в пространстве созданных человеком вещей, идей, форм, образов и понятий, в глобальном поле «воображаемого». Мы тотально погружены в культуру вне зависимости от уровня нашего образования, рода деятельности, возраста и социального статуса. Именно в этом пространстве формируется наше мировоззрение, развертываясь затем в деятельности и материализуясь в плодах и результатах.
А искусство – это своеобразный геном человеческой культуры. Это ключ, обеспечивающий, как говорят программисты, доступ пользователя к непроявленным смыслам и скрытым функциям системы.
Когда Эйнштейну нужны были неожиданные решения и правильные выводы, он садился играть на скрипке или шел в театр. Когда австрийскому магнату Ледереру требовались новые идеи, он шел в мастерскую к своему другу Густаву Климту и часами наблюдал за его работой (ну и за обнаженными натурщицами, конечно).
А зачем художникам предприниматели?
Понятно, зачем, скажете вы – чтобы деньги платили. Трудно спорить…
Но ведь это только часть пазла. Ограничиваясь этим мотивом во взаимодействии с бизнесом, художники очень многое теряют. Вращаясь в кругах и предпринимателей, и художников, я обратил внимание на один факт: художники в большинстве случаев занимают по отношению к деловым людям либо позицию заискивающей зависимости, либо позицию культурного снобизма. А это путь в никуда!
На самом деле у предпринимателей можно очень многому научиться, а в сотрудничестве с ними выйти на совершенно иной уровень творческой реализации. Но для этого нужно как минимум проявить уважение. Уважение к людям, которые способны на то, на что не способен ты сам.
Я это все к тому, что сегодня, в нашем противоречивом и стремительно меняющемся мире, художники и предприниматели нужны друг другу как воздух. И для такого плодотворного союза нам всем катастрофически не хватает двух вещей: понимания и уважения.
Я уверен, что очень важно понимать ключевые смыслы своей собственной жизни и происходящего вокруг. А смысл – это не набор умных слов в определении, это понимание, что делать и зачем. Если ты не понимаешь зачем, то делать что-то будешь только из-под палки. Или вообще не будешь.
Я уверен, что очень важно проявлять уважение. Если у тебя нет уважения к про- тивоположной стороне диалога, то никакого сотрудничества не получится. Потому что отсутствие уважения на сознательном уровне порождает скепсис, а на подсознательном уровне блокирует восприятие нового. Не хочу, чтобы транслируемая мной мысль ценности искусства для современного человека выглядела как «местечковое, придыхательное» возвеличивание того, чем занимаюсь я сам. Именно поэтому всегда стараюсь посмотреть на проблему с разных сторон и найти удачные варианты решения в истории.
Как я уже говорил, в нашей российской истории есть примеры удивительного проявления принципов понимания-уважения, приведших к выдающимся результатам. Феномен Третьякова, Тенишевой, Мамонтова, Щукина, Некрасова показывает, что этот путь не только возможен, но и исторически оправдан. Сегодняшний день во многом напоминает бурные времена начала прошлого столетия, и тем важнее параллели, которые мы пытаемся провести через года, и события сложного, но такого притягательного XX века.
Возможно, там и тогда скрыто то, что очень нужно нам здесь и сейчас?
Мельпомена
На следующий день после наслаждения Эрмитажем решил сходить в театр. Залез в интернет, спрашиваю у него, дескать, чудо-машина, что можно сегодня хорошего в Питере посмотреть? И что мне выдал сервис на основе моих предпочтений на первом месте? Правильно, «Мизантроп»!
Подъехал к театру Комиссаржевской, времени много, сел напротив на веранде. Подходит официант.
– Коньяк есть, милейший?
– Есть.
– А какой?
– Для вас «Хеннесси».
– Почему для меня именно «Хеннесси»?
Улыбается:
– Вы себя в зеркало видели?
– Хм… Несите.
Приносит бокал. Я ему говорю:
– Молодой человек, вы не могли бы со мной рядышком постоять?
Смотрю, он напрягся. Ну, правильно, мужик-то в шарфике бело-голубом, кто его знает.
– Да ладно, не напрягайтесь, мне просто солнце в глаза. А вы удачно так его загораживаете.
Он ухмыльнулся и пробурчал:
– Надо было вам «Арарат» налить…
Я посидел. Выпил свой «Неарарат» и пошел в театр. Подхожу к контролю билетов, милая женщина с терминалом мне и говорит:
– Господин Гардари?
– Он самый.
– Добро пожаловать! Должна вам признаться, что мы тут, в культурной столице, вас очень даже читаем. Следим, так сказать, за современной искусствоведческой мыслью.
– Благодарствую, – отвечаю я, проникнувшись стилистикой момента. – Приятно. Весьма. А не соблаговолит ли уважаемая служительница Мельпомены…
– Соблаговолит, – понимающе улыбается она и величаво показывает взглядом на угловой коридор. – Там вы отыщете все, что вам нужно.
Совсем уж все, что мне нужно, я там, конечно, не нашел. Мне много чего нужно. Но в данный момент…
Спектакль посмотрел. Некоторая гротесковая нарочитость игры сначала показалась мне неуместной в начале XXI века. Но потом, пообщавшись со служителями сцены, я изменил свое мнение.
В отличие от других героев, которые хотя бы просто живут, Альцест не живет, а «играет» так же, как и любовники маркизы. Но если их (маркизов) игра – это комедия, то его игра – это трагедия. Не в смысле значимости «личной драмы», а в смысле скрытой, но от этого не менее чудовищной бесплодности данного потенциала. Как говорится, кому многое дано, с того и спрос другой. Ум – это еще не все. Ведь умение слушать, слышать, менять свою точку зрения и действовать – не менее важно, чем интеллект.
«Мизантроп», как ни странно, очень актуален в нашем сегодняшнем мире – мире аватарок, соцсетей, тотальной уверенности в своей картине мира и неумения разговаривать.
Про Нильса Бора, великого физика, Нобелевского лауреата, есть такая байка. На входной двери дома Бора висела подкова. Его спросили, почему она там висит, разве он верит во все эти штуки со счастьем, знаками удачи и защитными символами? Бор ответил, что, конечно, нет, ведь он ученый, физик и верит в факты, цифры и эмпирические данные. Но тогда почему? «Потому, – заметил Бор, – что мне сказали, что эта вещь защищает вас и ваш дом вне зависимости от того, верите вы в это или нет».
Удивительный ответ удивительного человека, демонстрирующий и силу разума, и его смирение перед лицом великой сложности мира. Я услышал эту байку в диспуте Славоя Жижека и Джордана Питерсона на тему счастья. Для меня этот диалог – пример того, как могут продуктивно, интеллигентно и ценностно обоснованно общаться люди очень разных взглядов. Согласитесь, в нашей жизни это очень редко встречается, достаточно посмотреть любые политические диспуты или даже обычные бытовые споры.
Я же подумал о том, что на самом деле это очень непростой навык – быть уверенным в своей правоте, иметь смелость отстаивать свои взгляды и убеждения и одновременно уважать «иное»… И быть готовым отказаться от своей позиции, если она получит достаточно убедительную контраргументацию. Это по-настоящему мужественное поведение мудрого человека не зацикливаться на своей точке зрения только потому, что она твоя. Ведь истинная сила позиции заключается не в том, что она твоя, а в ее причинах и основаниях. А их можно оспаривать.
* * *
После спектакля стою в фойе, подходит девушка:
– Здравствуйте, Денис! А я думала, вы не такой.
– Хм… а какой?
– Ну, маленький такой, щуплый… А вы как на картинке.
– Это плохо?
– Да нет, наоборот. Просто уже как-то привыкла к тому, что люди в жизни совсем не такие, какими представляют себя в соцсетях.
– Так и я не такой.
– По крайней мере, внешне вполне себе такой. А вам спектакль понравился?
– Да.
– Мне тоже. Но я прочитала кучу негативных отзывов от театралов и подумала, что, наверное, что-то не понимаю. Или вы думаете, что я все-таки имею право на свою точку зрения?
– Имеете.
– И она столь же ценна, сколь и точка зрения профессора-искусствоведа?
– Смотря для кого. Для вас – возможно. Для других – нет.
– Почему?
– Потому что вы не профессор-искусствовед.
– Но ведь ученая степень или звание – еще не гарантия ума и правоты.
– Не гарантия. Но людям нужно на что-то ориентироваться. На авторитет и статус ориентироваться проще, чем на аргументы. Тем более, что вас никто не заставляет соглашаться. Громкое мнение с авторитетом, но без аргументов – снобизм; с аргументами, но без авторитета – холостой выстрел.
– А громкое мнение без авторитета и без аргументов?
– Пижонство.
* * *
Вышел из театра, решил пройтись. Иду мимо Гостиного двора, слышу: музыка играет. Дай, думаю, зайду. Захожу в бар, там парни молодые рок-н-ролл на контрабасе и трубе лабают… Да еще круто так.
Подхожу к барной стойке, спрашиваю:
– У вас пиво вкусное?
– Вам правду или честно? – отвечает бармен.
– Не понял, а в чем разница?
– В пиве, мужик, в пиве!
Короче, выпил «хорошего» пива, послушал музыку, вызвал такси. Выхожу. Стоят у бара панки, пиво пьют, ржут и трындят всякую фигню. Подходит к ним бомж, дергает за рукав:
– Мужики, дайте денег нерабочему классу!
Те:
– Отстань, чувак.
– Ну, мужики, ну, вы че? Я же такой же, как вы, неприкаянный. Ну дайте денег.
