Чудовище, по досадной случайности являющееся моим единокровным братом, сидит развалившись в кресле и явно страдает похмельем. Темные почти не пьянеют, но Ксанору и в этом удается отличиться. Не раз его возвращали домой в невменяемом состоянии. К счастью, сейчас Ксанор вменяем.
Если так вообще можно выразиться о Хоросе-младшем.
– И нянька уже тут как тут. – Брат откидывается в кресле и салютует мне бутылкой минералки.
– Ты пропустил две важные встречи, – сразу перехожу я к делу.
Нет смысла читать ему мораль, как и пытаться вправить мозги. Такого легче прибить, чем образумить и заставить навести порядок в том бардаке, в который он превратил свою жизнь.
– Главное, что ты на них был. – Ксанор залпом опустошает бутылку минералки, бросает ее в ведро и заводит руки за голову. – Все порешал, все урегулировал. Еще упреки будут?
– Тебя кто-нибудь видел?
– Я бы не отказался от конкретики, – скалится братец. – Кто? Где? Когда? Вот, например, прошлой ночью меня видели две светлые. Всего и полностью, в… хм, мельчайших подробностях.
Не успеваю спрятать эмоции, морщусь, и Ксанор ухмыляется. Я никогда не понимал его болезненной увлеченности феями, но у брата в голове намешано столько дерьма, что удивляться тут нечему.
Благодарить за это следует моего отца. За его интрижку с секретаршей, за служебный роман, как в каком-нибудь дешевом сериале. Низшая залетела, и папаша не придумал ничего лучшего, как признать ее приплод своим законным сыном, да еще и отписал ему половину семейного бизнеса.
Видите ли, ему было мало одного наследника.
Так я превратился в наседку.
Чтобы передавать силу своему потомству, темные выбирают в спутницы жизни низших. Они, что пустые сосуды – вливаешь в них родовую магию, они передают ее детям. Темный дар проявляется только в мальчиках, в девочках если и просыпается, то быстро их убивает. К счастью, современная медицина решила эту проблему – последние полтора века у темных не рождалось дочерей.
Современная медицина, к слову, помогает также решать проблему незапланированной беременности. Жаль, папаша в свое время об этом не вспомнил.
То, что темные женятся на низших, не означает, что для продолжения рода подойдет любая шлюха. Потенциальную мать будущих темных тщательно проверяют, и, если девушка не проходит проверку, с ней прощаются. Моя мать прошла проверку, ее прошла Фелисия. У нас с ней будут хорошие дети.
А вот в случае с Ксанором вышел прокол. Он рос слабым, болезненным ребенком, и сила его едва не убила. Он поздно научился ее контролировать, да и сейчас иногда случаются неприятные сюрпризы. Впрочем, Ксанор сам по себе один большой неприятный сюрприз.
– Я говорил о прессе. В ближайшие месяцы журналисты будут следить за каждым нашим шагом, и мне важно, чтобы ты вел себя нормально.
– Нормально – это как?
– Не как ты обычно себя ведешь.
Я опускаюсь на край письменного стола и скрещиваю на груди руки. На всякий случай. Ладони так и чешутся вмазать Ксану за то, что я вынужден выполнять еще и его работу, за то, что на него никогда нельзя положиться. За то, что вокруг него плодятся скандалы с такой скоростью, словно он какая-нибудь актриска-алкоголичка. Его поведение может нанести ощутимый удар по моей карьере. Особенно сейчас, в преддверии выборов.
– Добрый, заботливый братец. – Улыбка брата больше напоминает оскал недобитой дворняги. – Ты, как всегда, в своем репертуаре. Единственное, что тебя волнует, – это ты, твоя драгоценная личность с кристально чистой репутацией и твоя выдающаяся жизнь.
– Меня и твоя волновала. Раньше. Но если тебе самому на нее плевать…
– Все, я пошел. – Ксанор нетерпеливо вскакивает с кресла.
Хватаю его за плечо, останавливаю, сжимаю пальцы. Наверное, сильнее, чем следовало бы. Брат кривится и раздраженно спрашивает:
– Что еще?
– Больше не пропадай и будь добр, делай свою работу, пока я не позаботился о том, чтобы у тебя не осталось ничего.
– И как же ты, интересно, это сделаешь? – ухмыляется братец. – Сотрешь мое имя из завещания волшебным ластиком? – Он сбрасывает мою руку, а на меня снова накатывает злость, которая еще до конца не отпустила после знакомства с той крылатой выскочкой.
В последний момент останавливаюсь у черты, которую еще никогда не переступал. Никогда не бил брата, хоть порой от желания хорошенько ему врезать темнеет в глазах.
У самых дверей Ксанор замирает и шумно втягивает носом воздух:
– Мм… феячьим духом пахнет. Решил развлечься перед тем, как поставить крест на своей жизни? Это я о женитьбе. Горячо поддерживаю! Поделишься контактом? Думаю, мне такая тоже понравится.
– Иди проспись.
– Жадина. А Фели знает? Впрочем, она же тебя поддерживает во всех твоих начинаниях и, уверен, возражать не станет.
– Иди. Проспись, – цежу сквозь плотно сжатые зубы.
Ксанор поднимает в примирительном жесте руки и уходит. Постепенно его шаги стихают в коридоре, вот только в душе у меня никак не стихает злость на брата.
Раскуриваю сигару, оставленную в пепельнице, и немного успокаиваюсь, но все равно продолжаю думать об этом геморрое и о том, как поведение Ксанора может отразиться на грядущих выборах. В последнее время он стал неуправляем, никто не может его обуздать, даже я. Если только…
Еще один дефект Ксанора… ладно, его особенность – он не чувствует чужую магию. Совсем. В этом он неотличим от низших.
А еще он сходит с ума по светлым…
Вызвав Камилу, возвращаюсь в кресло и с нетерпением жду свою помощницу. Та появляется почти мгновенно, бесшумно проскальзывает в кабинет и замирает у дверей с сейтом в руках.
– Как только соберешь информацию о Лэй, сразу скидывай ее мне, – напоминаю на всякий случай. – И еще, отмени ужин с Сольтами, у меня на вечер появились планы.
– Мне стоит внести их в ваше расписание?
– Нет, это личное, – прерываю Камилу и отпускаю, возвращаясь мыслями к крылатой устроительнице свадеб.
Глава 3
Эления
Он меня отпустил.
Нет, не так!
Он. Меня. Отпустил.
«Можете идти, сонорина Лэй».
Когда я это услышала, то не поверила своим ушам. Воображение, подстегнутое страхом, уже вовсю рисовало картины недалекого будущего: меня разлучают с Литой. Навсегда. Меня лишают свободы, ее – дома. А в сиротском приюте она просто не выживет. В тот момент меня передернуло от ужаса. По сравнению с этим увольнение из «Фелисидад» казалось мелкой неурядицей, не стоящей внимания.
Но он меня отпустил. Этот надменный, будто высеченный из обмерзшего камня высший. Стоило лишь раз заглянуть в его глаза, темные с проблесками серебра, как я поняла: в этом мужчине нет ни капли сострадания, и понимания в нем тоже не найдется.
«Чтобы я вас возле своей невесты больше не видел. Вам все ясно?»
Предельно. И я с радостью, с огромным удовольствием буду держаться от сонорины Сольт как можно дальше. Ведь это означает, что я буду держаться как можно дальше и от вас, сонор Хорос.
Ну а что касается Акиллы… Позлится, попсихует, но потом успокоится. В конце концов, «Фелисидад» – успешное свадебное агентство. У нас и без всяких Хоросов заказов хватает. Конечно, не на миллионы дрейхов, но без куска хлеба мы точно не останемся.
Проблема заключалась в том, что мне деньги нужны не только на кусок хлеба. Не только чтобы выбраться из той дыры, в которой мы сейчас живем. Но теперь не будет никакой премии. Не будет гонорара в пятьдесят тысяч. Я рискнула. На свою голову. Я попыталась, но ничего не вышло.
К счастью, все закончилось просто неприятной сценой, а не катастрофой для меня и моей малышки.
Дура, Эления. Какая же ты дура!
Возвращаясь в офис, пытаюсь хоть как-то оправдать свой идиотский поступок в надежде, что тогда мне станет лучше. Но лучше не становится. Я редко прибегала к магии (только светлые на службе у правительства имеют право ею пользоваться), но когда все же это делала, низшие не чувствовали моего влияния. Да и темные не всегда замечали. Хоть на них я свои силы никогда не направляла.
А этот почувствовал. В первые же мгновения.
Какого йорга он вообще торчал дома в разгар рабочего дня?!
В сердцах ударяю по панели управления, и машина виляет в сторону. Едва успеваю выровняться, получая раздраженные сигналы справа и слева. Меня снова угораздило вылететь на верхнюю магистраль, где от аэрокаров небо, словно палитра художника, кажется заляпанным разноцветными пятнами краски. Мой аэрокар рабочий, простой и темный, без каких-либо модных сейчас отметин и узоров на боковых дверцах и капоте.
Мне не терпится вернуться в офис, чтобы сбросить с себя этот груз. Огорошу Кришон и вернусь к работе. Если, конечно, мне позволят к ней вернуться…
Но Акиллы, как назло, в офисе не обнаруживается.
– Она на обеде с клиентами, – сообщает Норра и смотрит на меня долгим, выразительным взглядом, почти молящим: ну же, давай, рассказывай!
Точно такие же взгляды сверлят мне затылок, а мне язык не позволяет расписаться в собственном проигрыше. Другими словами, не желает слушаться, как и ноги. Они вдруг становятся какими-то тяжелыми, непослушными. На автопилоте возвращаюсь за свой стол, включаю сейфот и жду, когда прозрачный экран загорится.
Чем я с утра занималась? Подбирала цветы для пары Васко – Дали? На какие именно у невесты была аллергия? Где-то у меня это записано…
Ко мне подкатывает Хайме. Подкатывает в прямом смысле слова, на стуле, явно надеясь узнать из первых уст, выйдет ли наша фирма благодаря свадьбе Хороса на новый уровень. Хайме – один из первых, с кем я познакомилась в Кадрисе. Высокий улыбчивый блондин, поддерживавший меня с моего первого дня в «Фелисидаде». Это он представил меня другим коллегам, и он же пригласил меня после первого рабочего дня пропустить по бокальчику сильры в баре неподалеку от офиса. Мне тогда пришлось отказаться (нужно было возвращаться к Лите, няня сидит с ней только до восьми), но Хайме и не думал обижаться, на следующий день устроил что-то вроде праздничного обеда в честь моего появления. Акиллы тогда в офисе не было, и мы с ребятами неплохо провели время.
По натуре я очень замкнутая фея, некомфортно чувствую себя среди незнакомцев, но благодаря Хайме я влилась в коллектив почти мгновенно. Сразу перестала чувствовать себя чужой.
А однажды, когда мне срочно понадобились деньги (Литу пришлось класть в больницу), Хайме выручил меня, а потом еще артачился, не хотел, чтобы их ему возвращала. Но я настояла, потому что не люблю быть должницей, хоть и так в неоплатном долгу перед ним за все, что он для меня сделал.
– Все так плохо? – Хайме протягивает мне плитку молочного шоколада с прослойкой из соленой карамели.
Мой любимый, который я могу поглощать в невообразимых количествах. К счастью, феи не полнеют. Мы все как одна стройные и миниатюрные.
– Все еще хуже, – улыбаюсь слабо и верчу в руках самое лучшее в мире лакомство.
В любое другое время я бы уже отправила в рот сладко-соленую дольку, но сейчас даже шоколад не лезет в горло. Желудок сводит от страха и напряжения. Я очень надеюсь, что темный уже забыл о моем существовании, но если это не так…
– Поделишься?
– Сначала поговорю с Кришон.
Хайме понимающе кивает и, кажется, собирается уже отчалить, ну то есть укатить обратно за свой стол, но вдруг неожиданно предлагает:
– Как ты смотришь на то, чтобы я нагло напросился к тебе в гости? Накупим побольше дряни и выпадем на диване перед сейфотом. Мне тут посоветовали парочку интересных сериалов, можем дать им шанс. Что скажешь, Ленни?
Лита обожает Хайме, а я обожаю вредную дрянь и сериалы. В компании друга и то, и другое идет замечательно. Но сначала мне нужно пережить разговор с Кришон.
– Скажу, что очень даже «за». Если Акилла раньше меня не убьет.
– Не убьет. – Друг ободряюще мне подмигивает, и от его улыбки на сердце, стараниями темного заледеневшем от страха, становится чуть теплее. – Только не тебя, – тихо добавляет он и возвращается за свой стол.
А я пытаюсь сосредоточиться на цветах, но мысли скачут с начальницы на Хороса и обратно. Надеюсь, он уже забыл обо мне. Боги, пусть это будет так! Кто я и кто он? Для него я ничтожное, не стоящее внимания существо, что-то вроде мелкого насекомого, и я ничего не имею против. Пусть будет занят невестой, своей предвыборной кампанией, бизнесом… чем угодно! Но только не вспоминает о фее, одной из светлых, к которым относится с таким пренебрежением.
Может, я, конечно, и преувеличиваю, но о чем-то подобном раньше писали в газетах. В последнее время больше не пишут, ведь это может пагубно сказаться на его репутации как кандидата. Однако после взгляда темного, который лишь чудом не проморозил меня насквозь, я на себе ощутила, что именно он испытывает к светлым.
Могу сказать, что эти чувства взаимные. Не буду расписываться за всех себе подобных, но лично я от темных тоже, мягко говоря, не в восторге.
Обед начальницы затягивается. Она возвращается уже вечером, и в какой-то мере я даже рада этому. В офисе остались только я, Норра и Хайме. Чем будет меньше свидетелей моего фиаско, тем мне будет легче его пережить.
Не успев выйти из лифта, Акилла окидывает офис тяжелым, каким-то хищным взглядом и привычно говорит:
– Эления, зайди ко мне.
Мысленно желаю себе удачи и иду в кабинет начальницы, настраиваясь еще на одну неприятную сцену.
Надеюсь, что она станет на сегодня последней.
– Рассказывай. – Сняв жакет, Акилла быстрым движением пальцев разминает шею и опускается в кресло. Закидывает ногу на ногу, сплетает перед собой пальцы, принимая позу «я вся – внимание».
Кришон – стройная, холеная брюнетка слегка за сорок, а может, почти под пятьдесят. Тут сложно угадать, потому что Акилла не жалеет средств на свою внешность. Она уже давно в разводе, детей у нее нет, и все свободное время она посвящает себе любимой и своему агентству.
– Эления, я жду…
Выдыхаю, собираясь с мыслями, и просто говорю:
– Они не заключат с нами договор.
Лицо начальницы каменеет.
– Почему?
– Сонорине Сольт понравились мои идеи, но недостаточно для того, чтобы остановить свой выбор на нас.
– На тебе, – резко поправляет меня Акилла. – Остановить свой выбор на тебе. Это ты не справилась с моим поручением. Будь так добра, не приплетай сюда остальных!
Быть может, будь у Кришон семья или хотя бы любимый мужчина, она была бы добрее к своим подчиненным. Но чего нет, того нет. Она часто раздражается и просто обожает спускать на нас пар. Ну и еще на работницах спа-центров, продавщицах в бутиках, стилистах и всех тех, кому позволяет превращать свое тело в храм совершенной красоты.
