Эрик отрицательно помотал головой.
– Составить такие списки – это надо несколько дней. Даже если ты из полиции. А с триангуляцией вообще ничего не вышло. Мобильник сдох. Не то чтоб его выключили – батарейка разрядилась. Или вытащена. А сама труба валяется на дне залива или еще где.
Мария согласилась:
– Если уж мне не удалось обнаружить ни малейших следов, то трудно поверить, что он забыл о такой элементарной вещи, как ее мобильник, с помощью которого его легко было бы найти.
Рикард прервал разговор:
– Мне нужно обратно. Встреча с Луисой. Я беру комп с собой, может, дело пойдет быстрее. Будем надеяться, что получим быстрый ответ о том, что там внутри. Независимо от того, киберсекс это, веб-шоу, фотографии или что-то другое. Луисе придется попросить послать заявку в Центр экспертизы, чтобы их айтишники сразу начали работать.
Эрик снял пластиковые перчатки.
– Окей, я с тобой. Надо взять машину в гараже на работе. А то я не успею в университет на встречу с Грегори. Через сорок минут я должен быть там.
Рикард согласно кивнул:
– Будешь там с людьми в университете разговаривать, учти, что официально Анна считается только пропавшей. Единственные, кто знает о ее смерти, это ее родители и сестра. Ты имей это в виду. Мы не хотим, чтоб нам без конца звонили журналисты, когда вся эта история выплывет наружу.
– Или насторожить преступника. Этого мы тоже не хотим.
Они оба повернулись к Марии, которая широким жестом обвела кучи барахла в комнате и улыбнулась:
– Я тут застряну на некоторое время. Но должен подскочить ассистент из лаборатории.
Она продолжала рассматривать комнату. Вспомнила себя в двадцатилетнем возрасте. У нее в ее первой квартире тоже, конечно, было далековато до идеального порядка, но до такой свалки, как здесь, было далеко.
Тут ее озарило, и она снова натянула защитные перчатки. Осторожно пробралась через кучи барахла на полу и выдвинула ящички прикроватного столика. В верхнем ящике она это и обнаружила. Пакет был приклеен скотчем на внутренней стороне. Именно так она сама прятала от родителей сигареты, когда еще жила с ними вместе. Теперь она отклеила целую пачку денег, завернутую в пластик.
– А вот и денежки. От тех, кого она принимала дома.
Мария вытащила кисточку и начала обмахивать внутреннюю поверхность ящика. Рикард смотрел на нее, выжидая.
– Может быть, она сама пригласила к себе убийцу?
Тяжелая дверь подъезда захлопнулась за Эриком и Рикардом. Они пошли к машине, стоявшей дальше на улице Хегалидсгатан.
Мужчина на скамейке у пруда в парке Хегалид посидел еще несколько секунд, глядя на захлопнувшуюся за полицейскими дверь. Потом встал и ушел.
Глава 7
Линн Столь встрепенулась, увидев полицейских, выходящих из дома 46 по улице Хегалидсгатан. Она опустила ногу на асфальт и притормозила свой лонгборд. Она могла догадаться, что они из полиции, только увидев припаркованную полицейскую машину. Хотя оба были в штатском, было в них нечто особенное. Тренированное тело. Осанка. Самонадеянность?
У того, что постарше, полицейское удостоверение, казалось, было приторочено прямо к брючному ремню. Темная рубашка. Широкие плечи. Классический образ полицейского. Не хватало только очков-авиаторов.
В чернокожем парне, если бы он был на улице один, признать стража порядка было бы труднее. Наверное, он работает с каким-то делом, где ему приходится одеваться так, чтобы походить на хип-хопера. Мешковатые брюки в стиле карго свисали чуть не до асфальта. Бейсболку бренда Fubu он напялил на себя перед тем, как сесть в машину. Ну и само собой, на ногах у него были адидасовские кроссовки.
Ее передернуло от отвращения, когда полицейская машина проезжала мимо. Мужчина постарше улыбнулся ей. Или чему-то своему. Она не улыбнулась ему в ответ. Полицейские вышли из дома того же типа, который она помнила еще по газетным вырезкам из маминого альбома. Когда конная полиция штурмом брала квартал Мулльваден[18 - Речь идет об инциденте на Седере в 1978 году. Оккупантов было около 300 человек, они пытались спасти от сноса четыре жилых дома в квартале Мулльваден на улице Крукмакаргатан. Оккупация длилась почти год. Владелец жилья АО «Шведское жилье» (Svenska bost?der) считал, что снести дома дешевле, чем их ремонтировать. Дома снесли (прим. пер.).]. Снимки полицейских в защитных шлемах. Конная полиция, которая разогнала толпу мирных жителей, симпатизировавших оккупантам. Ее маме вывихнули там руку. И арестовали. Линн посмотрела на дом, из которого вышли полицейские. Такой же фасад песочного цвета, как и на пожелтевших вырезках из газет. Эркеры. Можно только надеяться, что на этот раз речь не шла о принуждении к выселению, как тогда.
Она плюнула вслед проехавшей машине. Полицию она, мягко говоря, не очень любила, учитывая ее годы членства в «Антифашистской акции»[19 - «Антифашистская акция» (АФА) – Antifascistisk aktion (AFA), шведская левоэкстремистская организация, созданная в 1993 году. Состоит из антифашистов, признающих насилие одним из методов борьбы. Идеология – разные формы социализма (прим. пер.).]. Хотя она уже много лет не занималась активизмом.
* * *
Эрик свернул и припарковался в зоне для экстренных выездов транспорта напротив винно-водочного магазина «Систембулагет» на улице Русенлундсгатан. Кафетерий на тротуаре у бывшей пожарной станции купался в последних лучах заходящего солнца. Может, хоть остаток дня не будет окончательно испорчен, подумал он, имея в виду, что встреча с Грегори Линдбладом в университете в принципе ничего не дала. Ценные часы, время, которое теперь, в конце дня, можно было считать потраченным зря. Ему нужно было выпить пива, чтоб успокоиться. Одну кружку пива, надо подчеркнуть. Не больше. Он в самом разгаре расследования, нельзя забывать. Но одну кружку он заслужил. Чтобы хоть мозги прочистить. После всех напрасных мыканий второй половины дня.
Он выпил пиво в один присест, заказал еще и надеялся, что никто из бывших коллег не будет проезжать мимо по пути к полицейскому участку за углом. Закрыв глаза, вспоминал посещение университета. Почти все пошло наперекосяк при встрече с Грегори. Он-то надеялся, что сокурсник Анны скажет что-нибудь полезное. Или сам окажется замешанным в убийстве. Его бы это не удивило. Эрик уже не раз сталкивался с делами по расследованию насилия в семьях. Часто виновными оказывались родственники или близкие друзья, которых находили со следами крови, до беспамятства пьяными и спящими в той же квартире, что и их жертвы. Потом начинались тошнотворно банальные объяснения кошмарных преступлений: ревность, пьянство, психические заболевания, наркотики или патологическая потребность осуществлять контроль и власть над другим человеком.
Но в глубине души он чувствовал, что увиденное на улице Хегалидсгатан сильно выбивалось из привычной нормы. И уж никак этого было не привязать к Грегори. Парень выглядел не как закоренелый убийца, а как гигантский пупсик. Круглые, немного набрякшие щеки, усики из нежного пушка. Кепи совершенно инфантильного фасона. Эрик ничего не имел против бейсболок, но то, что было на голове Грегори, когда они встретились у входа в университетское кафе «Прего», это было нечто! Широкий и плоский козырек, камуфляжный узор с золотом и серебром, а к тому еще и куча блестящих пайеток, вшитых в ткань. Вряд ли такая бейсболка указывала на склонного к насилию сексуального маньяка. А с другой стороны, хочешь выглядеть клоуном – пожалуйста, законом не запрещается.
Кроме всего вышеописанного, у Грегори было железное алиби на субботний вечер и ночь. Схема была, судя по всему, одинакова и повторялась каждые выходные или в большинство выходных: сначала «разминка», то есть выпивка у кого-нибудь из сокурсников в их студенческих квартирах в районе университета. Потом остаток ночи в пабе факультетского общества. А напоследок – афтерпати у кого-нибудь из подружек-студенток в их корпусе поблизости.
Когда Грегори понял, что ему могут и не поверить, он позвонил и той девушке, у которой провел ночь, а вдобавок еще одной, чтобы они подтвердили его рассказ. Пара других однокурсников тоже все подтвердили, когда Эрик позвонил и им. Даже один преподаватель из молодых, который, судя по всему, мог выдержать общение со своими студентами не только в лекционное время, но и в выходные, тоже подтвердил, что Грегори говорит правду. Быстро найти решение дела, на что рассчитывал Эрик, не удалось. Тогда он попробовал потрясти Грегори посерьезнее. Трудно сказать, то ли он был под впечатлением исчезновения Анны или просто был таким по натуре, но он казался каким-то рассеянным, ускользающим, лишенным четких контуров. Ничего толком не мог сказать об Анне. Ни о какой-то работе в сети, ни о ком-нибудь, кто хотел причинить ей вред. Не знал он и откуда у Анны деньги. Они действительно только вели дискуссии о своей совместной работе. Одна-единственная вещь была полезным результатом этой встречи. После глубоких и напряженных мыслительных усилий Грегори назвал преподавателя, которому они с Анной должны были сдать свою работу: Ахмед Абдулла. Анне он казался «неопрятным» и «липким». Что бы это ни означало. Веса в этих эпитетах было немного. Он вздохнул. Похоже, что компьютер был единственным следом, на который можно было рассчитывать. Если, конечно, эксперты Национального криминологического центра удосужатся отклеить свои усидчивые места от кресел и займутся делом.
Он взмахом попросил еще одно пиво. Последнее. Эрик надеялся, что завтрашняя встреча с Ахмедом будет его последним визитом в университетский район Фрескати. Отвратное место. У него уже сложилось мнение о студенческом мире, об университетской атмосфере, но он все равно удивился тому, насколько то, что он увидел своими глазами, совпадало с тем, что он слышал раньше. Разболтанность пронизывала все, куда ни бросишь взгляд: студенты кучками валяются на травке газонов и дремлют на солнышке, если не сидят и хихикают в переполненных кафешках, расположенных через каждый десяток метров друг от друга. Остальные отсыпались с перепоя в своих студенческих комнатах. Слабаки и бездельники, живущие в мире, защищенном от жизненных штормов. Взять того же Грегори с его социологией – предмет, который позволяет нянчиться с преступниками и беседовать об их тяжелом детстве.
Контраст с его обучением в Высшей школе полиции был огромным. Там его учили для настоящей жизни. Там он формировался и тренировался, проливая кровь, пот и слезы. Физические тренировки, практические упражнения, занятия по стратегии, тимбилдинг, конкретные действия. Он не проспал годы обучения в каких-то там кафе, не пялился целыми днями сквозь стекла очков в монитор компьютера. Единственное, что его примиряло с университетом и почему он хотел даже поучиться там на каком-нибудь коротком курсе, это свободные – или даже полиаморные – отношения, о которых он прочел в каком-то журнале. И это тоже было похоже на правду. У всех, с кем он беседовал, было по несколько постоянных партнеров – особенно у парней была не одна подружка, а сразу несколько. Причем все друг друга знали и соглашались на такое положение. Создавалось впечатление, что у всех были близкие отношения со всеми.
Он замерз, сидя в тени. Смеркалось, пора домой. Еще один «Айриш кофе» напоследок, чтоб согреться.
Глава 8
Начальник отдела Луиса Шестедт сидела в своем кабинете в штаб-квартире полиции, поглаживая пальцами экран мобильника. Она только что закончила разговор с Центром криминалистики. Кажется, обошлось без трещин на экране. А ведь с такой яростью швырнула мобильник на стол, думала, стекло треснет. На письменном столе лежал ноутбук, завернутый в пластик, который только что с курьером прислали обратно из Центра.
«Черт возьми, – думала она. – Ну почему так сложно?» Она не сомневалась, что в дело вмешался ее начальник, глава регионального отдела полиции Карл-Юхан аф Бергкройц, и уже в который раз отклонил их заявку на экспертизу в Центре без очереди.
На этот раз речь шла о ноутбуке с места убийства на Хегалидсгатан. Компьютер только что вернули обратно. Даже не распаковали! Вместо их заявки на «без очереди» шеф наверняка приказал айтишникам заняться делом, о котором много писали в вечерних газетах. Организованная преступность в Седертелье и растущее число перестрелок с летальным исходом в пригородах были, разумеется, важными. И все же она чувствовала, что главным приоритетом был он сам, Карл-Юхан аф Бергкройц. В центре его внимания была не борьба с преступностью, а стремление оградить свою персону, чтобы и тени не пало на него лично. Любой ценой избегать заголовков в газетах, где его и полицию обвиняли в том, что они делают слишком мало.
Она включила красный светильник на двери в кабинет, чтобы в коридоре издалека было видно, что она занята. Раздраженно клацала по клавишам. Пыталась навести порядок в мыслях. Кажется, двигалась к решению проблемы. Решение? Человек, которого она могла попросить о помощи.
И все же полной уверенности не было. Она листала на экране параграф за параграфом Закона о полиции, что можно и чего нельзя. Просто невозможно получить четкую директиву относительно «особых методов наблюдения». Какие правила надо соблюдать, чтобы привлечь к расследованию человека, за которым тянется хвост «был задержан полицией». Она еще раз пролистала параграфы. Не очень-то они помогают. «Решение принимается в зависимости от цели привлечения и других обстоятельств». И нигде нет ни одного конкретного примера или примечания, которое могло бы помочь в принятии решения.
Она раздраженно цокала по клавишам, продвигаясь к категории «Преступления против безопасности государства». И только головой покачала, прочитав подзаголовки: «Сотрудничество с иностранным государством», «Подготовка к теракту». Но то «прослушивание», по поводу которого она искала опоры в законодательстве, не казалось ей «угрожающим общественной системе». Скорее это было глупостью по молодости лет. С нарастающим раздражением она дошла до раздела «Полицейские методы разведки и сбора информации». И тут ничего. Только ссылка на Закон о полиции. Обратно к началу, к точке, с которой она и стартовала.
Она пыталась припомнить, слышала ли она о подобной ситуации. Слабое воспоминание о какой-то конференции пару лет назад, где шеф специальной группы Nova[20 - Группа была создана в 2003 году при уголовной полиции специально для борьбы с организованной преступностью. В ее составе было примерно 25 полицейских (прим. пер.).] мимоходом упомянул о том, что они использовали в качестве информаторов ранее осужденных преступников. Такое, как она знала, бывало и в разведотделе уголовной полиции. Но все это было более или менее эпизодическим, создаваемым ad hoc. Нигде ей не удавалось найти ни анализа предшествовавших такому решению размышлений, ни анализа рисков. Или ссылок на параграфы закона, в соответствии с которыми такие решения принимались.
Она встала, посмотрела в окно на голубей, прогуливавшихся на жестяной крыше. Вздохнув, она поняла, что фактически уже приняла решение. Она была им нужна. И дело было спешным.
Линн застегнула куртку и поехала дальше на своей доске. Разница со вчерашним солнечным днем на горе Шиннарвиксберьет была большой. В тени между домами дул холодный ветер. Она попыталась достать мобильник на ходу. Ей не удалось выудить телефон из кармана куртки и пришлось притормозить.
– Линн, – ответила она осторожно, думая, что в ответ зачирикает какой-нибудь продавец чего-то такого, против чего невозможно устоять.
– Привет, Линн, малышка моя.
Очень немногим, кто посмел бы назвать ее малышкой, удалось бы уйти без потерь. Даже ее родная мама не решалась больше так ее называть. Но мамина сестра, тетя Луиса Шестедт, не обращала ни на что внимания. В ее глазах Линн всегда оставалась «малышкой». И поскольку она произносила это ласково, а не уничижительно, то Линн снисходительно ей это позволяла.
– Привет, тетя, – ответила она с радостью в голосе. Луиса была одной из тех считаных родственников, которых Линн действительно ценила и уважала. Если помнить о ее резко отрицательном мнении о полиции в целом, то такое уважение было признаком настоящего доверия. Тетя Луиса всегда присутствовала в ее жизни, в ее детстве, а в некоторые периоды ее подросткового возраста почти заменяла ей мать. Тем не менее по тону голоса тети она поняла, что та позвонила не только чтобы поинтересоваться ее самочувствием. В голосе звенело нервное нетерпение.
Линн закончила разговор. В руке ощущалась тяжесть телефона. Мысли вихрем носились в голове. На что она только что дала согласие? Разве это не предательство по отношению ко всей ее предыдущей жизни?
И все-таки она не знала, могла ли поступить как-то иначе.
Глава 9
Эрик попытался укрыться за экраном компьютера и превратиться в невидимку, когда через стекло в двери увидел Рикарда, идущего по коридору. И не потому, что он имел что-то против своего коллеги и непосредственного начальника, а потому, что он был психологически не готов к разговору с кем бы то ни было этим утром.
Накануне вечером он сдуру согласился совершить обход баров вместе с парочкой сокурсников по Высшей школе полиции. Вообще-то Эрик поклялся самому себе, что поедет домой после пива в кафешке у бывшей пожарной станции. Но в то же время чувствовал, что надо на что-то переключиться после удручающего посещения университета. Друзья-товарищи теперь работали в Гетеборге, а в Стокгольме только что закончили курсы повышения квалификации и жаждали попробовать на вкус, что такое есть ночная жизнь столицы. Отказаться было просто невозможно, хотя Эрик мог бы предвидеть, чем все это кончится. Для начала решено было взять по пиву в «Лидмаре»[21 - «Лидмар» – гостиница, ресторан и бар в центре Стокгольма (прим. пер.).], потом основательно пройтись по списку коктейлей, а уже напоследок отправиться в ресторан «Риш». Вечер закончился тем, что он стоял один на танцевальной площадке бара «Спай» и покачивался под музыку. С того момента прошло, увы, не так уж много часов.
В висках пульсирует. Во рту сушняк. Он рылся в ящике письменного стола в поисках кисленькой конфетки, пососать, и не поднимал головы. Надеялся, что Рикард пройдет мимо. Но нет. Послышался мягкий стук двери, и он увидел подходящего к нему коллегу.
– Что это у тебя с осанкой? Скрючило? Я тебя почти и не заметил.
Пары секунд Рикарду хватило для оценки ситуации. Выхлоп Эрика при дыхании и блеск в глазах не оставляли никаких сомнений.
Он вытащил его к кофейному автомату в конце коридора и протянул чашку двойного черного эспрессо.
– У нас встреча с Луисой. Прямо сейчас. Если ты не знал.
Эрик чуть не поперхнулся кофе. Вот непруха! Его главная шефиня Луиса. Второй после Рикарда человек, которого он сегодня изо всех сил намеревался избегать. Закон подлости продолжает работать, пришел он к печальному выводу.
Собрание, как ему казалось, длилось целую вечность, хотя прошло всего полчаса, когда они закончили. Эрик помалкивал. Хотя до остальных наверняка доходил запах спирта при его выдохах, ведь совсем не дышать он все-таки не мог. Говорили все остальные – Юнгберг, Мария и Рикард. Ему нечего было добавить, кроме того, что Грегори вряд ли может быть убийцей и что списки звонков ничего не дали. И мобильник невозможно запеленговать. Луиса была явно нетерпелива. А у них пока что не было ничего, что могло бы направить следствие хоть в какую-то сторону. С нарастающей головной болью он отправился в свою комнату. Помассировал кожу головы. Почувствовал вспотевший затылок. Краска бросалась в лицо при одной мысли о собрании. Юнгберг считал, что родственников можно исключить из числа подозреваемых, если не появится ничего нового. Мария и лаборатория занимались вещественными доказательствами, но пока не нашли ни одного следа, который хоть куда-то вел. А компьютером вообще никто не занимался.
Он остановился у комнаты, где пили кофе, и ополоснул лицо холодной водой. Попытался сосредоточиться. Они все были расстроены и раздражены, как и Луиса. Она сама так сказала. Хуже всего было то, что еще только могло произойти. Что это было не последнее убийство.
Рикард пришел в комнату отдыха и взял чашку для кофе. Испытующе посмотрел на молодого коллегу. С лица Эрика капала вода.
– Как ты вообще?
– Так себе. Но работать могу. Что будем делать?
– Надо торопиться. Нужно что-нибудь найти. Он может планировать следующее убийство. Мы должны его опередить. Неужели-таки совсем нет ничего в списке телефонов, что бросалось бы в глаза?
– Нет, как я уже сказал, одни сокурсники, семья да университет. Обыденные контакты. Ничего особенного. Но я могу еще раз проверить. Последняя эсэмэска была адресована Грегори, и речь шла о том, что она идет домой и что завтра они встретятся.
Он выпил стакан воды.
– Откуда именно она направлялась домой, так и неясно. Сокурсники знали еще меньше, чем Грегори. Я их обзванивал. Как это возможно, непонятно. Никто ничего не слышал ни о каком бойфренде. Ни о каких угрозах. Анна была обычной приятной девушкой, и это все. Последний номер, по которому она звонила, университет. Коммутатор.
– А кого она искала?
– Неизвестно. Это не регистрируется.
Эрик увидел, что по коридору к ним идет Луиса. О господи, не дадут передохнуть. Шефиня заглянула в дверь.
– Пойдем прогуляемся по парку Крунуберьспаркен. Нам надо еще кое-что обсудить.
Луиса заметила, что понизила голос до заговорщицкого тона, хотя никаких секретов обсуждать не собиралась. И все же чувство было именно такое. Она не могла стряхнуть с себя ощущения некоторого неудобства. Попыталась представить себе, как отреагирует Эрик. Скорее всего, так, как он обычно реагировал, когда возникало что-то неожиданное: возмущался. Еще хуже было с Рикардом, который вообще не показывал, что он думает. Но это уже не имело никакого значения. Она приняла решение.
Эрик удивился предложению начальницы пойти прогуляться, но выйти на свежий воздух – это было именно то, что ему необходимо. В лучшем случае Луиса на улице могла вообще не заметить его состояния. Он нарочно пытался отстать на пару шагов от нее и Рикарда, когда они вышли в парк.
Вниз с горки спускалась цепочка детишек в ярких оранжевых жилетах со светоотражателями. Детсадовцы смеялись, им трудно было идти ровной колонной. Эрик прекрасно понимал и разделял их чувства. Чуть выше по дорожке на скамейках устроилась парочка алкоголиков с банками крепкого пива. Сегодня он и сам вполне мог проснуться с теми же чувствами, что и они, да он и догадывался, что и у него белки глаз были с такими же красными прожилками, как и у этих алкашей.
Дети, шумя и цепляясь друг за друга, ушли дальше. Беззаботные. Такие же, каким когда-то был и Эрик. Тогда каждый день был наполнен сюрпризами и приключениями. Но это время давно прошло, хотя он до сих пор не остепенился. В последние годы у него не было постоянной девушки. А если призадуматься, то и раньше тоже не было. Его вполне устраивало его нынешнее положение. Кроме, пожалуй, сегодняшнего состояния.
Луиса остановилась и выждала, пока он с ними сравняется.
– Есть еще одна вещь, о которой я не хотела говорить на собрании: нам отказали в проведении экспертизы ноутбука без очереди.
Рикард отреагировал мгновенно:
– Что? Да не может быть! Компьютер в деле об убийстве молодой женщины должен быть приоритетом номер один!
– Да, можно так полагать. Но вы же знаете, какова реальность. Им людей не хватает, айтишников мало. Лаборатория настолько отстает с экспертными заключениями, что они вообще не успевают принимать еще и новые заказы.
Оба кивнули. Она продолжала:
– Поэтому я решила призвать к расследованию дополнительный ресурс.
Эрик пытался скрыть свое удивление. Значит, вместо экспертов Центра у них появится еще и «ресурс»? Это же отлично! Именно то, чего им всем так не хватало! Голова заболела еще больше. Но он удержался от иронических комментариев. Он помнил, как шефиня раздражалась, когда он пару раз попался ей под руку в таком же состоянии похмелья, как сегодня. Так что лучше ее не дразнить без особой надобности. «Ресурс» – это еще что за дурацкое слово? Это вообще о чем? О человеке? О консультанте? Белиберда какая-то, которой все эти «эксперты-консультанты» дурят людям головы.
Они пошли дальше, так и не дождавшись объяснений Луисы. Наконец Эрик не выдержал:
– Этот ресурс, это что, какой-то тип, которого нам дает напрокат Агентство национальной безопасности США, или о чем вообще речь? – Его тон был полон сарказма. А ему не следовало бы выпендриваться. Она все-таки его начальница, и обычно она ему даже нравилась. Луиса широко открыла глаза.
– Эрик, если ты начнешь думать, прежде чем выпаливать первое, что взбредет в голову, и сосредоточишься на расследовании вместо ночных походов по ресторанам, то, может быть, скоро у нас и появится какой-то результат. Мне нужен оперативник, а не золотая рыбка.
У нее не было времени на пререкания. И все же в чем-то он был прав. Обстоятельства и прошлое Линн были, несмотря ни на что, довольно щекотливы. От этого никуда не деться. И лучше им знать, о чем речь. Хотя бы во избежание обычной для Эрика импульсивной реакции.
– Отказ в первоочередной экспертизе обжалованию не подлежит. Мы вынуждены искать выход из положения своими силами. Отсюда и ресурс. Она дала предварительное согласие – несмотря на свое прошлое, – так что это не обсуждается.
«Тут еще много чего можно обсуждать», – подумал Эрик. Дело ясное, что дело темное. Она ведь не дошла до такого отчаянного шага, чтоб пригласить к сотрудничеству какую-нибудь частную фирму безопасности? Тогда уж она могла сразу начать сокращение штатов со своей собственной персоны. Или она пала так низко, что попросила помощи у кого-то из СЭПО[22 - Шведская полиция безопасности (прим. пер.).]?
