Фенвик выразительно посмотрел на нее:
– Даже если бы и было по карману, сомневаюсь, что вы на это согласились бы. Дай вам ключи от прекрасно оборудованного кабинета где-нибудь на Харли-стрит, вы их тут же вернете и помчитесь в трущобы.
– Мне, сэр, предпочтительнее туда просто пойти, – засмеялась Индия.
– По-прежнему бродите по воздушным замкам?
– Сэр, мне больше нравится называть это целями.
– Значит, больница?
– Да.
– Для женщин и детей.
– Совершенно верно.
Фенвик вздохнул:
– Помню, как вы с Хэтчер говорили об этом, но я тогда не поверил, что ваша затея пойдет дальше разговоров.
– У Харриет не пошло. У меня… пошло.
– Джонс, вы хоть представляете, с чем столкнетесь в первые же дни работы?
– Кое-что представляю.
– Сбор денег… охота за подходящим местом… Вы свихнетесь от одной только административной стороны вашей затеи. Вам понадобится время, чтобы сдвинуть больницу с мертвой точки. Уйма времени, когда у вас не будет ни минуты, чтобы просто передохнуть. Работая у Гиффорда, вы собьетесь с ног. Как вы все это выдержите?
– Я найду способ, сэр. Чтобы почувствовать разницу, надо попробовать, – решительно произнесла Индия.
Фенвик покачал головой:
– Помните, как шесть лет назад вы говорили мне те же слова? Только-только появившись здесь. Я до сих пор не могу понять зачем.
– Зачем… что?
– Зачем у молодой аристократки, принадлежащей к одной из богатейших семей Англии, такая тяга почувствовать разницу?
– Сэр, я не… я не… – вспыхнула Индия.
– Профессор! Профессор Фенвик!
Опять декан.
– Мне надо идти, – сказал Фенвик, но не тронулся с места; несколько секунд он сосредоточенно разглядывал свои ботинки, затем добавил: – Не стану скрывать, мне будет недоставать вас, Джонс. Вы были лучшей студенткой из всех, кто у меня учился. Рациональной, логичной, без эмоций, не в пример моему нынешнему стаду дурочек. Рад был бы сказать, что самое тяжелое уже позади, но это лишь начало. Вы хотите почувствовать разницу, изменить мир, однако у мира могут быть свои мысли на сей счет. Надеюсь, это вам известно?
– Конечно, сэр.
– Хорошо. Тогда зарубите себе на носу: что бы в вашей тамошней жизни ни случилось, вы врач. И очень хороший. Этого отнять у вас никто не сможет. И не потому, что так написано здесь. – Он постучал по кожаному переплету ее диплома. – А по причине… – Он коснулся лба Индии. – Никогда об этом не забывайте.
Теперь настал черед Индии разглядывать свои туфли.
– Не забуду, сэр, – прошептала она.
Ей хотелось поблагодарить профессора за все, что он сделал; за превращение восемнадцатилетней невежды во врача. Но она не знала, как это сделать. Обучение заняло шесть лет. Шесть долгих лет трудностей, борьбы и сомнений. Если бы не Фенвик, Индия не дошла бы до финиша. Но как выразить ему свою благодарность? С чего вообще начать?
– Профессор Фенвик… – произнесла она, подняв голову, но его рядом уже не было.
Индию захлестнуло чувство одиночества и потери. Вокруг смеялись и весело болтали недавние однокурсницы. Их окружали родные и друзья. Только она была одна, если не считать Мод. Фредди отсутствовал по причине государственных дел. Уиш в Америке. Ее родители жили в Блэквуде, за сотни миль от Лондона. Но даже если бы они жили рядом со школой, то все равно не пришли бы. Индия это знала.
На мгновение она подумала о том, кто обязательно пришел бы, если бы смог; о парне, который пешком прошагал бы из Уэльса до Лондона, чтобы в этот день оказаться рядом с ней. Хью. Мысленным взором Индия увидела его взбегающим по Оуэнс-Хилл, услышала его смех. Мозг подкинул другую картину: Хью стоит на скале Диффидс-Рок, голова запрокинута, руки распростерты и обращены к хмурым и ненастным валлийским небесам. Индия попыталась прогнать эти картины, но не смогла. Глаза защипало от слез. Она торопливо смахнула слезы, зная, что Мод где-то неподалеку – сестра обещала ей праздничное чаепитие. Знала Индия и о нетерпимости сестры к растрепанным чувствам.
– Прекрати, Джонс! Немедленно! – прошипела себе Индия. – Чувства затуманивают ясность суждений.
– И шампанское тоже, старуха, но потому-то мы и любим его! – вдруг послышался рядом громкий мужской голос.
Индия стремительно обернулась и застыла в изумлении.
– Уиш! – воскликнула она; двоюродный брат наклонился и чмокнул ее в щеку. – Что ты здесь делаешь? Я думала, ты в Штатах!
– Только что вернулся. Корабль пришвартовался вчера. Едва дождался, пока из трюма выкатят мой автомобиль, и гнал сюда, не щадя мотора. Такое событие, Инди, я не пропустил бы даже ради всех сокровищ мира. Разве ты не видела меня в задних рядах? Я аплодировал как сумасшедший. Бингэм тоже.
– Бинг, это и в самом деле ты? – спросила Индия, глядя за спину брата.
Там стоял Джордж Литтон, двенадцатый герцог Бингэм.
– Привет, Инди, – сказал он, робко протягивая руку. – Поздравляю.
– Какой замечательный сюрприз! Я вас попросту не увидела. Мод стянула мои очки. Уиш, глянь-ка на себя! Такой загорелый и обаятельный. Поездка была успешной? Ты теперь миллиардер?
– Пока еще нет, старая землеройка, но скоро стану, – засмеялся Уиш.
– Дорогая, только не подзадоривай его. Он и так уже лоснится от самодовольства. – В голосе сестры звучала ужасающая скука.
– Мод, верни мне очки! – потребовала Индия.
– Ни в коем случае. Это не очки, а сущая жуть. Они испортят фотографии.
– Но без них я ничего не вижу.
– Если уж ты так настаиваешь, – вздохнула Мод. – Знаешь, Индия, если стекла твоих очков станут еще толще, ты будешь таскать на носу настоящий бинокль. – Мод поморщила нос. – Не уйти ли нам отсюда? Здесь просто воняет больницей.
– Слушайся свою слишком старшую сестру и собирай вещички, Болтушка Инди, – сказал Уиш.
– Очень смешно, Уиш, – буркнула Мод.
– Уиш, не называй меня этим отвратительным прозвищем! – потребовала Индия.
– Что, и в самом деле отвратительное? – улыбнулся Уиш. – А помнишь, почему я наградил тебя им? Тебе тогда было лет десять, и ты взахлеб трещала об особенностях гнездования крапивников. В тебе уже тогда проявлялась исследовательская жилка. И неукротимое многословие.
– У неукротимого многословия есть более точное определение: словесный понос, – произнес Бинг, моргая, как сова.
Уиш и Мод покатились со смеху. Бинг слегка улыбнулся. Индия постаралась сохранить серьезное выражение. Все они росли вместе и, когда встречались, сразу вспоминали про старые привычки. Индия смотрела на них – все трое почти задыхались от смеха. Так и казалось, что Уиш сейчас шлепнет Бингэма поварешкой, а Мод добавит в заварочный чайник чернил. Потом, не в силах удержаться, Индия тоже захихикала. Внезапное появление Уиша и Бинга заставило ее забыть про недавнюю грусть. Теперь она сияла от счастья. Детьми они были не разлей вода, но сейчас редко собирались в одном месте и в одно время. Мод, повинуясь капризам, путешествовала по экзотическим местам. Уиш постоянно ставил финансовые эксперименты. Из банкира он превратился в игрока на бирже. Он умел за считаные дни сколотить целое состояние и столь же быстро потерять все деньги. Бингэм редко покидал Лонгмарш, предпочитая шумным лондонским улицам тишину лесов и лугов. А Фредди, жених Индии и брат Бингэма, практически жил в палате общин.
– Ребята, нам надо торопиться. – В голосе Уиша ощущалось нетерпение. – Так что собирай вещички, леди Инди.
– И таким прозвищем прошу меня тоже не называть, – предупредила Индия.
– А как тебя назвать, если мы опоздаем к ланчу? Мы заказали столик в «Коннахте» на половину первого. Решили устроить тебе маленький праздник. Но если не поторопишься, мы туда не доберемся.
– Уиш, незачем было… – начала Индия.
– Не волнуйся. Это не я. Затея Литтона.
– Бинг, незачем было…
– И не я, Инди. Мой братец.
– Что, Фредди тоже здесь? – изумилась Индия. – Как? Когда? Он говорил, что получил приглашение к К.-Б. на все выходные.
– Ничего не знаю, – пожал плечами Уиш. – Видно, сумел отвертеться. Фредди я застал уже на лестнице. Он спускался вниз. Я подбросил его сюда.
– А где он сейчас?
– На улице. Разворачивает машину.
– Уже нет. Я здесь, – сказал молодой блондин.
Он был высоким и худощавым, одетым в элегантный короткий сюртук и шевиотовые брюки. В его сторону тут же повернулась дюжина восхищенных женских голов. Возможно, какая-нибудь престарелая дряхлая тетушка или совсем юная девица и спросили бы, кто он такой, но большинство собравшихся сразу его узнали. Он был членом парламента, восходящей звездой, чей дерзкий переход из стана консерваторов к либералам приковал к себе внимание газет. Он был младшим братом Бингэма, всего лишь вторым сыном в семье, но застенчивый, тушующийся Бинг всегда мерк на его фоне.
– Фредди, что тебя сюда принесло? – спросил Уиш. – Я даже заволновался.
– Я тронут, старик. Искренне тронут.
– Речь не о тебе. Об авто.
Уиш дрожал над своим новеньким «даймлером».
– Хм… Да. С машиной что-то не совсем так, – признался Фредди. – Я никак не мог включить на этой чертовой жестянке обратную передачу. В нейтральное положение рычаг тоже не переводился. Мне и мотор заглушить не удалось.
– Фредди… – начал Уиш, но Фредди его не слушал; он целовал Индию в щеку. – Отлично, дорогая! Мои поздравления.
– Фредди, ты болван! – заорал Уиш. – Как понимать, что тебе не удалось заглушить мотор? В каком состоянии машина? Едет сама?
– Разумеется, нет. Я усадил туда швейцара. Когда я видел его в последний раз, он двигался в сторону Кингс-Кросса.
Уиш с руганью выскочил из аудитории. Бинг последовал за ним.
– Его драгоценное авто в полном порядке, – улыбаясь во весь рот, признался Фредди. – Стоит перед входом. Но ты видела физиономию Уиша?
– Фредди, это уже злая шутка! Бедняга Уиш! – воскликнула Индия.
– Бедняга Уиш. Скажешь тоже! – фыркнула Мод. – Для него это хороший урок. А то помешался на автомобилях. Может, мы все-таки уйдем отсюда? Меня уже тошнит от здешних запахов. Инди, я не преувеличиваю. Жуть полнейшая. Чем это воняет?
Индия принюхалась:
– Я ничего не ощущаю.
– У тебя нос заложен, что ли? Как ты можешь ничего не чуять?
Индия принюхалась еще раз:
– А-а, так это ка…
Она хотела сказать «капуста». У соседней церкви была благотворительная кухня для бедняков, и запахи оттуда всегда проникали в аудиторию. Но Фредди не дал ей договорить.
– Это кадавры, – заявил он. – В просторечии, трупы. Инди мне о них рассказывала. Лучшие отправляют в колледжи при больницах Гая и Барта, а женской школе достаются уже с тухлятинкой.
Мод побледнела, прижав к груди унизанную кольцами руку.
– Мертвецы? – шепотом переспросила она. – Фредди, ты явно шутишь. Скажи, что шутишь.
– На этот раз нет. Я предельно серьезен. Даже поклясться могу.
– Боже милостивый, меня сейчас вытошнит! Я немедленно ухожу.
Мод ушла, зажимая рот рукой.
– Предельно серьезен? – накинулась на жениха Индия. – Неужели, когда мы собираемся вместе, обязательно нужно превращаться в двенадцатилетних оболтусов?
– Обязательно, – ответил Фредди.
Он наградил ее ослепительной улыбкой, и Индия, наверное, в миллионный раз подумала, что Фредди – самый обаятельный мужчина из всех, кого она видела.
– Ты несносен, Фредди. Честное слово.
– Да. И я это признаю?. Но только таким способом я смог хотя бы пять минут побыть наедине с тобой, – сказал Фредди, сжимая руку Индии. – А теперь собирай вещи, старая жердь. Мы отправляемся в «Коннахт».
– Уиш сказал, чья это затея. Фредди, можно было обойтись и без торжеств.
– Я так хотел. Насколько тебе известно, люди не каждый день становятся докторами.
– Это так здорово! Так неожиданно! Я думала, ты все выходные проведешь у К.-Б.
К.-Б. сокращенно именовали Генри Кэмпбелла-Баннермана, лидера оппозиции. Ходили слухи, что лорд Солсбери, британский премьер-министр и нынешний глава консервативной партии, намерен осенью провести всеобщие выборы. Кэмпбелл-Баннерман созвал свой теневой кабинет для выработки платформы либеральной партии. Туда же пригласили нескольких перспективных заднескамеечников, включая Фредди.
– Старый шалунишка все отменил, – сказал Фредди. – Подустал малость.
