Лилия Орланд "Любовь со вкусом шоколада"

Погрузившись в горячую ароматную воду, я попыталась расслабиться. Но не тут-то было. В памяти без спроса всплывали яркие картинки встречи с нахальным незнакомцем. Его грубость, погоня и… поцелуй. Как он целовался! Я вновь почувствовала поднимавшуюся во мне волну жара и, возмущённая, подскочила в ванне.

Вода расплескалась по недавно вымытому полу, но я не обратила на это никакого внимания. Нет, как он посмел! Это же просто наглость – вот так хватать человека и насильно заставлять целоваться.

А это было насилие, потому что я не давала своего разрешения ни на какие поцелуи. И вообще, эти испорченные мажоры думают, что им всё можно только потому, что у них много денег.

Я возмущённо фыркнула и открыла слив, в который тут же начала убегать вода. Всё равно настроения не было, и расслабиться у меня не получилось. Нужно чем-то занять свой мозг, чтобы он не напоминал жаркую сладость этих дурацких поцелуев.

Я быстро ополоснулась под душем и, завернувшись в махровый халат, включила комедию. Ну разумеется, она оказалась о любви. Герои целовались при каждом удобном случае, напоминая мне о том, о чём я никак не хотела вспоминать.

Возмутившись, закрыла ноутбук и включила телевизор. Пощёлкав каналы, наткнулась на старый боевик, где Шварценеггер боролся с хищным невидимым пришельцем. Супер! То что надо!

К вечеру я пересмотрела два боевика, детектив и фильм ужасов. Последний, похоже, оказался лишним, поскольку уже было пора ложиться спать, а мне теперь повсюду мерещились какие-то подозрительные шорохи. Пришлось засмотреть мультиками, допить остатки вина и всё-таки забираться в кровать. Завтра рано вставать на работу.

3

А с утра всё так закрутилось, что я и думать забыла про нахального мажора. Было просто не до него.

Дизайнерская фирма «Омега-принт», с которой наша фабрика сотрудничала уже много лет, потребовала увеличение оплаты и сто процентов вперёд. Видите ли, раньше они работали на доверии с Андреем Ивановичем, а теперь проснулись. А то, что я уже полгода руковожу фабрикой, и прежде всех всё устраивало, ничего?

Наш шеф, Андрей Иванович Никитин, очень долго болел, мы все знали и диагноз, и то, что это практически неизлечимо. Мы старались поддерживать его и радовать в силу своих возможностей. Шефа все любили.

Перед тем, как уехать в Москву на операцию, он вызвал меня в свой кабинет.

Андрей Иванович стоял спиной к окну, опершись о подоконник. Таким я его и запомнила – в ореоле солнечных лучей, пробивавшихся сквозь стекло.

– Садись, Вика, – сказал он. – Ты знаешь, что дела мои плохи…

– Андрей И… – начала было я, но он махнул рукой, обрубая мои попытки что-либо возразить.

– Виктория Владимировна, не перебивайте меня! – шеф повысил голос, и я тут же сникла. – Слушай, Вика. Эта фабрика слишком много для меня значит, чтобы я мог бросить её на произвол судьбы. Поэтому я обо всём позаботился, ты будешь исполнять обязанности директора…

– Что?! – я вскочила со стула, но Андрей Иванович подошёл ко мне и, нажав на плечи, силой усадил обратно.

– Ты будешь меня замещать до моего возвращения. Прекрати паниковать, ты делала это много раз.

Я не стала возражать, что в те разы точно знала, когда шеф вернётся, и при возникновении каких-либо сомнений могла позвонить ему и всё обсудить. А сейчас…

– Вика, – он продолжал удерживать меня за плечи, а я украдкой смахивала выступавшие слёзы, – ты должна быть сильной. Я обещаю, что буду бороться, но ты же знаешь, шансов немного… Я составил завещание. Фабрика перейдёт моему племяннику Максиму Никитину. Он хороший мальчик и единственный, кого я вижу во главе своего детища. Но вполне возможно, что он не захочет оставлять Москву, и тогда ты так и останешься управляющей. Решать ему.

– Андрей Иванович, я всё сделаю, только выздоравливайте, – Никитин за годы моей работы на фабрике стал мне почти отцом.

– Я в тебе и не сомневался, – усмехнулся он и отпустил мои плечи.

Шеф отошёл, и я сразу поёжилась от охватившего меня холода. Господи, только бы он справился с болезнью!

– К вашему возращению всё будет в лучшем виде, – я улыбнулась ему сквозь слёзы и вышла из кабинета.

Андрей Иванович из Москвы не вернулся. Во время операции у него остановилось сердце, но мы об этом узнали из новостей. Родственники шефа не сочли наёмных работников достойными приглашения на похороны, а может, просто не подумали о нас.

Я с головой погрузилась в работу, пообещав себе, что фабрика будет процветать. И племянник Никитина не найдёт, к чему подкопаться.

Новую линейку продукции мы задумали, когда шеф уже болел. Но Андрей Иванович не позволял себя жалеть и с энтузиазмом погрузился в работу.

Правда, оборудовала молочный цех уже я одна, закупала технику, отбирала поставщиков сырья. Да и рецептуру творожных сырков мы только обсудили с Никитиным, пробовать и утверждать мне пришлось самостоятельно.

А теперь вот эти дизайнеры нервы мотают. Почти год занимались разработкой обёртки, а толку никакого. Два варианта я завернула, а третий они отказываются мне демонстрировать, пока не оплатим сто процентов заказа. Причём вперёд.

Пришлось ехать к ним самой. Ругаться, грозить, требовать, чтобы сначала мне показали новый вариант. Но директора не было на месте, а сами дизайнеры – два великовозрастных молокососа – просто игнорировали всё моё возмущение.

Как же мне не хватало сейчас Андрея Ивановича. Казалось, он мог легко и играючи решить любую проблему.

Вот даже не представляю, что делать. Искать новых дизайнеров сейчас – это целая история. А мы планировали начать производство в следующем месяце. Не успеем. И заплатить им прямо сейчас не могу – надо зарплаты людям начислить. Все-таки пятьдесят человек работают и семьи кормят.

В общем, на фабрику я вернулась в препаршивейшем настроении. Мне нужен был дельный совет. Поэтому я решила собрать совещание. Вызову главного бухгалтера, заведующего производством и нашу главную шоколадницу тётю Машу. Как говорится, одна голова хорошо, а четыре лучше.

Я поднялась на второй этаж, где располагались офисы. Елена Дмитриевна Скобцова, наша секретарша, как всегда с кем-то переписывалась по телефону. Она была всего на три года моложе меня, но одевалась и зачастую вела себя как тинейджер. Да и увлечения у неё были схожие – початиться, пошопиться с подружками, сходить в ночной клуб.

Когда Лена только появилась на фабрике, я не думала, что она продержится дольше испытательного срока. Но секретарь из неё получился на удивление толковый и ответственный, хотя всё свободное время она и проводила с телефоном в руках.

– Лен, – при звуке моего голоса она вздрогнула и подняла голову. – Вызови ко мне, пожалуйста, Земцову, Галухина и тётю Машу. Скажи, срочное совещание по творожным сыркам.

Секретарша молчала и глядела на меня почему-то испуганно, часто моргая.

– Лена, что случилось? – мне не нравился её взгляд, хотелось встряхнуть как следует, чтобы уже наконец отмерла и ответила. – Лена!

– Он приехал… – сообщила мне она трагическим шёпотом.

– Кто? – не поняла я.

– Наследник. Максим Никитин…

Я сделала глубокий вдох. Как не вовремя. Вот только с наследником разбираться мне сейчас и не хватало.

– Что теперь будет? – Ленкино лицо жалобно искривилось. – Он нас продаст?

– Откуда я знаю, – огрызнулась, потому что и так нервы ни к чёрту, а тут ещё и эта пророчествует. – Где он?

– Там, – секретарша кивнула головой, – у шефа в кабинете. То есть у тебя. То есть у себя…

Ленка в конец запуталась, и я, чтобы не раздражаться на неё ещё больше, решительным шагом двинулась к кабинету Андрея Ивановича, который занимала уже несколько месяцев, но всё равно не считала его своим.

Не люблю оттягивать неприятные дела, уж лучше быстрее с ними покончить и переключиться на что-то хорошее. А то, что встреча с наследником Никитина будет не слишком радостной, я чувствовала где-то в районе пятой точки.

Я резко открыла дверь и споткнулась о хищный взгляд карих глаз.

О нет! Только не это…

4

Максим как чувствовал, нет, он точно знал с самого начала, что ничем хорошим это не кончится. Ещё когда услышал, что дядя Андрей оставил ему шоколадную фабрику где-то в глуши.

Вот зачем ему шоколадная фабрика?

У Макса не было ответа на этот вопрос. Но в наследство необходимо было вступить, хотя бы для того, чтобы продать его и получить какую-то выгоду.

На этой дурацкой поездке настоял отец. Максим бы отправил доверенное лицо и выслушал отчёт о состоянии дел потом здесь, в Москве. А так пришлось отправиться бог знает куда.

Макс Никитин настолько привык к хорошей жизни, качественному сервису, отдыху заграницей, что считал это нормой. И оказался совершенно не подготовлен к тому, что увидел в российской глубинке.

Да и ехать надо было на внедорожнике, а свою любимую «Астон Мартин» оставить дома. Дороги здесь оставляли желать лучшего, мягко говоря.

Макс бодрствовал уже почти сутки, когда понял, что ему просто необходимо сделать ещё одну остановку, размять ноги и уже что-нибудь съесть. Желудок урчал от голода и требовал полноценный завтрак.

Никитин присмотрел приличную заправку по правой стороне и рядом с ней чистенькое с виду кафе. Отлично. Поест сам и покормит свою малышку «Астин».

Но если на заправке проблем не возникло, то в кафе Максима ждал неприятный сюрприз. Да уж, это была не Москва.

Официантку с меню он прождал минут десять, хотя наплыва посетителей здесь не наблюдалось. Двоих, цедивших пиво под беззвучный футбол, стариков можно не считать.

Девушка была совсем и юной и очевидно неопытной, Макс это сразу определил по заметно подрагивающим рукам. Поэтому он терпеливо поинтересовался меню, выслушал её рекомендации и заказал суп-лапшу, которую здесь, по словам девицы, готовили прямо как у неё дома.

Что ж, домашняя кухня – это хорошо. Никитин согласился на лапшу и двойной эспрессо, всё-таки до места назначения ехать оставалось порядком.

Спустя пятнадцать минут он понял, что пшеница, из которой будут делать муку для лапши, ещё не созрела, но велел себе набраться терпения.

Тем более, что за стойкой появилась весьма интересная особа, и Макс увлёкся её разглядыванием. А поглядеть там было на что. Не будь он таким уставшим, может, и подошёл за номером телефона.

Примерно его ровесница, возможно, чуть младше, но выглядит свежей. Наверняка тщательно ухаживает за собой.

Её светлые волосы были собраны в высокий хвост, подчёркивая изящные линии лица и открывая хорошенькие ушки с маленькими серёжками. Яркие выразительные глаза, казалось, освещались каким-то внутренним светом.

Одета девушка была просто, но стильно – в джинсы, джемпер и шерстяной пиджак. Одежда подчёркивала аппетитные формы, но оставляла простор для фантазии. Возникал соблазн узнать, а что же скрыто под плотной материей.

Незнакомка мазнула по нему недовольным взглядом и прошла мимо. Хм, красотка не в настроении?

Девушка села к нему спиной и заказала капучино. Макс как раз разглядывал аппетитные ягодицы, натянувшие узкие стретчевые джинсы, когда ему принесли суп. Наконец-то, не прошло и года.

Содержимое тарелки оказалось едва тёплым.

Тут он не выдержал и вспылил. Видел, что девчонка вот-вот готова разреветься, но жалеть её не собирался. Так хоть урок усвоит – не стоит кормить помоями того, кто был готов оставить тебе хорошие чаевые.

Красотка оказалась рядом с ним совершенно неожиданно, в пылу выволочки даже не заметил, как она подошла. В её глазах сверкали молнии. И Макс почувствовал возбуждение. Может, всё-таки взять её телефончик?

Она несла какую-то чушь о законах Ньютона, а затем вдруг схватила тарелку с лапшой и вывернула ему на голову.

Никитин застыл от такой наглости. Только поэтому нахалке удалось ускользнуть. Выскочив из кафе, Макс успел заметить, как поспешно мчит к дороге серебристый «Форд Фьюжн».

Ну держись, дорогая, сейчас мы посмотрим, кто плохо выучил урок.

Максим стянул залитый супом пиджак и бросил его на заднее сиденье. Салон наполнился ароматом лапши, и в ответ тут же заурчал желудок, напоминая, что хозяин так и не поел.

«Астон Мартин» взяла с места, подтверждая свой статус одной из лучших спортивных марок, только камешки полетели из-под колёс.

Буквально через несколько минут Макс догнал «Форд» и прижал его к обочине.

Ну вот и всё, нахальная красотка, пришёл час расплаты. Никитину очень хотелось перегнуть её через колено и как следует отшлёпать, аж ладонь зачесалась. Но и другая часть тела неожиданно остро и твёрдо отреагировала на возникшую в голове картинку. В ней красотка была обнажённой, лежавшей на смятых простынях, постанывая от удовольствия, её округлые ягодицы, вызывающе приподнятые, алели яркими пятнами от его ладони…

Нет, нет, нет, так не пойдёт. Максу совсем не нравилось направление собственных мыслей. Он хотел наказать нахалку, а не удовлетворять…

Он был зол, очень зол, и сейчас эта девица поплатится за его прилюдное унижение. Да, так гораздо лучше.

– Выходи, – они смотрели друг на друга сквозь стекло, и Макс чувствовал её испуг. Это очень хорошо.

Он ещё не знал, что именно с ней сделает, но злость требовала выхода.

Красотка была бледной, но сжатые челюсти и сверкавшие глаза говорили о её боевом настрое. Сдаваться она явно была не намерена.

Максим уже заготовил слова, чтобы высказать ей всё, что думает о подобных нахалках и их неподобающем поведении…

Но всё пошло не по плану. Точнее по плану № 1, который он сам же только что отмёл.

Никитин впился в её губы, одновременно вжимаясь своим телом. Он почувствовал удивлённое оцепенение в первые секунды, а затем её сладкие губы раскрылись, впуская его на захваченную территорию.

Сколько продолжалось это безумие, Макс не знал. Но он хотел большего, и красотка тоже хотела, тело выдавало её желание.

– Вижу, ты и правда любишь учиться. Сейчас я преподам тебе урок на заднем сиденье… – прошептал он, с трудом отрываясь от неё.

Никитин не понимал, что происходит, почему он так остро реагирует на незнакомую женщину. Может, дело в том, что она нахамила ему, в то время как остальные откровенно лебезили, борясь за кусочек его драгоценного внимания.

Но сейчас Макс и не хотел ничего понимать, он хотел обладать этой красоткой, что так откровенно плавилась в его объятиях.

На баллончик, вдруг появившийся в её руке, в первые секунды он никак не отреагировал, просто потому, что не мог сразу переключиться. Струя обжигающего пламени опалила глаза.

– ААААААААААА!

Макс ничего не видел. Он ослеп. Глаза немилосердно жгло. Хорошо, он ещё сообразил, что не следует тереть их руками. На ощупь нашёл свою машину и достал бутылку воды. Запрокинул голову и лил себе на лицо, пока она не опустела.

Стало чуть легче. Но всё равно Максиму пришлось долго сидеть с закрытыми глазами, ожидая, когда восстановится зрение.