– А сейчас вы где живёте? – Елисей доел мороженое и бросил бумажку в урну.
– Староста из Чудова узнал, что у вас в посёлке есть свободный дом и договорился с вашим главой, что мы в нём временно поживём, – Алиса никак не могла разделаться со своим мороженым. Оно подтаяло и начало капать девочке на ботинки.
– Давай помогу! – предложил мальчик, и когда Алиса протянула ему остаток мороженого, сунул его целиком в рот.
– А у тебя с бабушкой что случилось? – спросила девочка. – Заболела?
Елисей в ответ промычал что-то неразборчивое.
– Что-что? – переспросила Алиса.
– Ногу сломала, – ответил Елисей, наконец прожевав мороженое. – В июне шла из библиотеки, она у меня там работает, запнулась, упала и правую ногу сломала. А левую ушибла сильно.
Теперь наступила очередь откровений Елисея. Он рассказал подруге, что живёт без отца, только с мамой и бабушкой. Мама у него работает на ферме. А когда бабушка травмировалась, мама взялась ещё и мыть полы в администрации. Потому что одной её зарплаты и пенсии бабушки не хватило бы, чтобы прокормить всех, да ещё и собрать Елисея в школу. А сам Елисей вынужден был всё лето ухаживать за больной бабушкой.
– Вот поэтому я и не захотел рассказывать, как провёл лето, – закончил мальчик.
– Да-а уж, – протянула Алиса. – У нас с тобой прошедшее лето было не из лучших.
Елисей кивнул. Подошли к заросшему камышами пруду. Разместились на деревянных мостках и стали умывать липкие от сладкого щеки и подбородки.
– Осторожно, Кикимора! – закричал Елисей, когда Алиса обтирала заляпанные мороженым ботиночки. Алиса взвизгнула и отскочила с мостка.
– Дурачок! Напугал! – сказала она, нисколько, впрочем, не обидевшись.
– Ты что же в сказки веришь? – хохотал Елисей.
– Это я от неожиданности, – оправдывалась Алиса. – Ой, а кто это у тебя за спиной?!
Мальчик резко развернулся, и теперь уже Алиса залилась звонким смехом. Так, смеясь и пугая друг друга, дошли до дома Елисея.
– Зайдём в гости? – предложил Елисей. – С бабушкой познакомлю.
– Неудобно, – ответила девочка. – Косы расплелись, когда с этими дураками дрались и сарафан грязный. Что твоя бабушка обо мне подумает?
– А что подумает? Ничего и не подумает, – сказал мальчик и выудил откуда-то из глубин памяти пословицу, – по одёжке встречают, а по уму провожают.
– В другой раз. Дел дома много, – заявила Алиса и тоже решила блеснуть знаниями пословиц, – как говорится, делу – время, а потехе – час.
Новое жилище
Домик, в котором временно разместились Алиса с мамой, располагался у самого леса. Весь огород густо зарос крапивой высотой в человеческий рост. В колодце лягушки устраивали соревнования на самое громкое кваканье. Свисавшая с воротка ржавая цепь в ветреную погоду вторила им своим позвякиванием. Но сам дом неплохо сохранился. Если бы не паутины на потолке комнаты и на печке, да не заплесневелые чугунки, можно было бы подумать, что хозяева ушли за грибами и скоро вернутся. Даже скатерть на старинном дубовом столе оказалась чистой. А на каждом из двух деревянных стульев были вырезаны изображения совы и лисы.
Точно такая же лиса была нарисована и на кожаном портфеле, который Алиса нашла на чердаке домика. Впрочем, чердаком это помещение называла мама. Алиса же окрестила его мансардным этажом.
– Какой же это чердак? – спорила она с мамой, – на чердаке темно. И хлам всякий хранится. А здесь вон как светло и просторно!
Чердачный (вернее мансардный) этаж и в самом деле хорошо освещался через два больших круглых окна, расположенных с разных сторон. Одно окно выходило на посёлок, а второе – на живописный лес.
– Мамочка, можно это будет моя комната? – попросила Алиса.
– А не страшно тебе здесь одной будет?
– Мама, ну я ведь уже большая, – засмеялась девочка, – кого мне бояться?
– Ну ладно, живи, пока не похолодает, – разрешила мама.
После ожесточённой борьбы с паутиной и пылью, в которой семья Усовых одержала волевую победу, Алиса обустроила своё «гнёздышко». Стол, который им отдали соседи из Чудова, и один из дубовых стульев с изображениями лисы и совы, девочка разместила возле окна, выходящего на посёлок. Старенький комод с Алисиной одеждой поставили возле лестничного проёма. Здесь он, кроме своей основной функции, выполнял ещё и роль ограждения. К противоположному окну девочка придвинула кресло-качалку, которое обнаружила тут же на чердаке-мансарде. Теперь можно было качаться и мечтательно любоваться лесом. Особенно красивый пейзаж был на закате, когда солнце, прячась за горизонт, словно рентгеном просвечивало верхушки деревьев. Вскоре за окном становилось темно. Алиса желала маме спокойной ночи через открытый лестничный проём и ложилась на купленную на распродаже мягкую софу, расположенную посреди её комнатки. Какое-то время при свете лампочки девочка рассматривала наклонные стены своего уютного жилища. На них тоже в нескольких местах были нарисованы совы и лисы. Затем девочка гасила свет. Выключатель был расположен так, что его можно было нажать, не вставая с софы. Почти всегда после этого на чердак тихонько поднималась мама. Она укутывала дочурку и целовала её в щёчку. Но девочка этого не помнила, так как уже погружалась в сон.
Первые странности
Вот и сегодня вечером Алиса поговорила с папой по телефону, раскачиваясь в кресле-качалке. Затем собрала портфель, пихнула в него два банана на завтра и улеглась на софу.
– Спокойной ночи! – крикнула она маме и, услышав ответное пожелание, погасила свет.
По крыше забарабанил лёгкий дождик. Где-то возле печной трубы пищал одинокий комар. С первого этажа доносился шум работающей стиральной машины (мама затеяла стирку на ночь глядя). Но был ещё какой-то едва уловимый звук. Как будто кто-то скрёбся. Мыши? Алиса не встретила здесь ни одной за те две недели, что прожила в этом доме. На столе у неё постоянно лежали коробки с печеньем, и ни на одну печенюшку ни разу никто не покусился.
Скрежет стал сильнее. Алиса приподнялась на кровати, пытаясь определить источник шума. Звук шёл от портфеля. На секунду Алисе показалось, что её ранец слегка покачивается. Девочка таращилась на него испуганными глазами. Вдруг с другой стороны что-то заскрипело! Алиса резко обернулась и… увидела маму.
– Ты меня напугала! – дрожащим голосом произнесла Алиса.
– Прости. Я поднялась поцеловать тебя. Ты что не спишь?
– Кто-то скребётся в моём портфеле, – прошептала Алиса.
– Это просто шум дождя, – успокоила её мама.
– Да нет же. Я даже видела, как он качался.
– Тебе показалось, дочка, – ласково произнесла мама и, подойдя к столу, открыла портфель, – здесь никого нет.
Алиса включила свет и заглянула в свою школьную сумку. Там были только тетради и учебники.
– Может быть, пойдёшь спать со мной? – предложила мама.
– Пожалуй! – улыбнулась Алиса, отставила открытый портфель на пол и, выключив свет, стала спускаться вслед за мамой на первый этаж. Портфель на полу безлюдной комнаты сильно задрожал, и его крышка начала медленно подниматься.
Таинственная записка
– У Саши и у Паши по одному синяку под глазом. Сколько всего синяков у братьев Бородиных? – Елена Николаевна объясняла тему «сложение» на уроке математики.
– Два-а! – смеясь, отвечал класс.
– А если к синякам Саши и Паши прибавить две ссадины со щёк Елисея Квасоварова, сколько всего получится ранений? – продолжила учительница креативный подход к обучению.
– Четыре! – хором отвечали ребята.
– А у меня шрам от аппендицита есть! – выкрикнула Полина Владимирова, в надежде, что эта её особенность тоже пригодится для обучения.
– К твоему шраму мы вернёмся в более старших классах, – улыбнулась Елена Николаевна, – когда будем проходить строение человека.
Сегодня Алисе особенно нравилось на уроках ещё и потому, что Елена Николаевна разрешила ей сесть с Елисеем за одну парту. Братья Бородины (Алиса теперь отличала их по фингалам: у Саши был под правым глазом, а у Паши под левым) бросали на них враждебные взгляды. А Фомин, который сидел справа, тоже на последней парте, выждал момент, когда Елена Николаевна отвернулась, и бросил ребятам записку. Елисей развернул тетрадный листок. На нём шариковой ручкой была нарисована картинка. Из бочки, которая стояла на костре, и на которой была надпись «квас», торчала голова человечка. Судя по косичкам с бантиками, это была девочка. Только вот у неё были пририсованы большущие усы. Второй человечек стоял около бочки с половником. На его карикатурной рожице красовались два шрама.
– Ну и что он здесь накарябал? – шёпотом спросил Елисей.
Алиса внимательно вгляделась в рисунок и вдруг прыснула от смеха.
– Алиса! – строго произнесла Елена Николаевна, – может быть, расскажешь нам от чего тебе так весело на уроке? Вместе посмеёмся.
– Простите, – сказала Алиса, с трудом сдерживая смех.
Учительница продолжила объяснять тему, а Алиса повернулась к Елисею.
– Это ты, видишь, квас варишь. Фамилия ведь у тебя Квасоваров, – прошептала она. – А это я, Усова, видишь, с усами.
У Елисея тоже вырвался смешок.
– Квасоваров, Усова, выйдите из класса! – рассердилась Елена Николаевна. – Вернётесь после того, как просмеётесь!
Ребята послушно вышли в коридор. Лишь только за ними закрылась дверь, оба расхохотались.
– Ты чего засмеялась? – Елисей первый смог остановиться.
– Вначале над картинкой, – ответила Алиса, все ещё давясь от смеха, – а потом, потому что ты засмеялся.
– Так всегда, когда нельзя хохотать, ещё трудней сдержаться, – сказал Елисей.
– Нужно отвлечься, а то вернёмся и снова засмеёмся.
Ребята постояли в коридоре ещё две минуты и постучали в дверь.
– Елена Николаевна, простите нас, пожалуйста! – произнёс Елисей, заглянув в класс.
– Мы больше так не будем, – добавила Алиса. – Можно нам сесть на место?
– Садитесь! – вздохнула учительница.
Ребята прошли на свои места. Их взгляд невольно упал на карикатуру, нарисованную Фоминым, и смех снова подступил. Хорошо, что прозвучал звонок с урока. Началась перемена, и картинка тут же показалась не такой уж смешной. Потому что, когда можно смеяться, совсем и не хочется.
– Будешь банан? – спросила Алиса у Елисея, засунула руку в портфель и достала оттуда кожуру.
– Ой! – удивлённо произнесла она, – не помню, чтобы я его ела.
– Да это, должно быть, Фомин слопал, пока мы в коридор выходили, – предположил Елисей. – Ну я ему задам после уроков!
– Да не нужно, Елисей, его трогать! Наверное, так проголодался, что не смог сдержаться. – Алиса выбросила в корзину кожуру. Очистив оставшийся банан, она отломила половинку и протянула другу.
– Да как бы не проголодался, он должен был спросить, а не лезть в чужой портфель, – сокрушался Елисей, откусывая фрукт.
Тут девочка заметила, что из отделения портфеля, в котором лежали бананы, торчит какая-то бумажка. Алиса осторожно вытащила листок. Это была записка.
Буквы были настолько корявые, как будто курица лапой писала. Ребята склонились над листом и не без труда разобрали слова, написанные с ошибками:
«Девачка, споси Фота. Вхот в строну Лисовию чирес партфель». Внизу листа были два чернильных пятна. Одно было похоже на отпечаток птичьей лапы, а второе на след собаки.
– Чепуха какая-то! – пожала плечами Алиса.
– Это дурацкие шуточки Фомина и Бородиных, точно тебе говорю, – авторитетно заявил Елисей. – Вначале банан съели, а потом эту глупость написали.
С этими словами, Елисей достал из мусорной корзины кожуру от банана и положил в портфель Фомину. Затем он вырвал из своего блокнота листок и написал на нём печатными буквами: «Мальчик, спасай сам свои фотки. Вход в страну Придурию через пенал». Алиса улыбнулась, взяла ручку и аккуратно вывела ниже: «И писать без ошибок научись». Елисей сложил лист вдвое и засунул в ранец Алёши Фомина. Заговорщицки переглядываясь, Елисей и Алиса вышли из класса на перемену.
Бой в сосновом бору
Сегодня домой шли другой дорогой. Дело в том, что Елена Николаевна задала на завтрашний урок технологии принести шишек. А недалеко от школы был прекрасный бор. Могучие сосны здесь упирались стволами в небо и там, в вышине, раскидывали ветви, словно силачи, демонстрирующие свои мускулы. Земля под деревьями была щедро усыпана сухими еловыми иголками. Шишек здесь было видимо-невидимо. Только Елисей наклонился за одной, как на голову ему что-то упало. Вздрогнув, мальчик стряхнул непонятный предмет. Тут раздался противный хохот, и из-за мощных стволов сосен вышли Фомин и братья Бородины. Перед Елисеем на земле, словно растопыривший щупальца осьминожек, лежала почерневшая банановая кожура.
– Вы чего, сладкая парочка, совсем обнаглели? – перестал смеяться Фомин. – Зачем мне в ранец кожуру засунули?
– Ты сам обнаглел! – крикнула Алиса, выйдя из-за спины товарища.
– Как ты посмел залезть в чужой портфель, да ещё и взять банан без спроса?! – выпалил Елисей.
– Ты чего врёшь, Крысоваров! Ничего я не брал. Это вы ко мне залезли и пихнули мне кожуру и какую-то дурацкую записку.
– Сам ты, Крысоваров! – выкрикнула Алиса и метнула в Фомина шишку. Шишка угодила Лёше прямо в лоб.
– Ой! – удивлённо произнёс Фомин.
Этот звук подействовал на братьев Бородиных как сигнал к атаке. На Алису и Елисея посыпался град из шишек. Закрываясь портфелями, ребята отступили за поваленное дерево. Отсюда они открыли робкий ответный огонь. По сути, отстреливался один Елисей. Алиса метнула пару шишек, но поняла, что ей не добросить до противника. Тогда девочка стала подносить «боеприпасы» Елисею. А враг начал окружать укрытие друзей с трёх сторон. Отступать было некуда. За спиной у ребят тянулся глубокий овраг. И тут Елисей прибегнул к хитрости.
– Марс! Марс! Взять их! – громко закричал он.
Все трое противников перестали атаковать и испуганно озирались по сторонам. Воспользовавшись заминкой, Елисей схватил Алису за руку, и они бросились вдоль оврага. Пробегая мимо Саши Бородина, который вертел головой, старательно выглядывая овчарку, Елисей подскочил к нему сзади и рывком сдёрнул с мальчика штаны.
